— Нехорошо, — спокойно сказал он. — Неприятно. И никакого контрзаклятия нет. Его невозможно заблокировать. Только один известный человек пережил это, и он сидит прямо передо мной.
Гарри почувствовал, что краснеет, когда Грюм посмотрел ему в глаза. Он чувствовал, что все остальные тоже смотрят на него. Гарри уставился на пустую доску, как будто зачарованный, но на самом деле совсем ее не видел. Знание того, что именно проклятие убило его родителей, знание того, что Волдеморт использовал его против него, прежде чем оно отразилось от него из-за жертвы его матери, знание того, что зеленый свет из его снов отразился в этом проклятии... не облегчало понимание этого. Как могла простая вспышка зеленого света так быстро лишить кого-то жизни?
— Авада Кедавра — это проклятие, которое требует применения мощной магии — вы все могли бы прямо сейчас достать свои волшебные палочки, направить их на меня и произнести слова, и я сомневаюсь, что у меня пошла бы кровь из носа. Но это не имеет значения. Я здесь не для того, чтобы учить вас, как это делать. Итак, если нет никакого контрзаклятия, зачем я вам показываю? Потому что вы должны знать. Вы должны понимать, что самое худшее. Вы же не хотите оказаться в ситуации, когда вам придется с этим столкнуться. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — проревел он во второй раз, и весь класс снова подпрыгнул.
— Итак... эти три проклятия — Авада Кедавра, Империус и Круциатус — известны как Непростительные проклятия. Применение любого из них к другому человеку является достаточным основанием для пожизненного заключения в тюрьме Азкабан. Вот с чем вы столкнулись. Вот с чем мы должны научить вас бороться. Вам нужно подготовиться. Вам нужно вооружиться. Но, прежде всего, вам нужно практиковаться в постоянной, неослабевающей бдительности. Профессор Люпин, почему бы вам снова не сменить меня?
Ремус вернулся в переднюю часть класса, рассказывая о каждом из непростительных проклятий более подробно, и они провели остаток урока, делая заметки о них. Когда прозвенел звонок, Ремус попросил Гарри и Невилла остаться. Гарри переступил с ноги на ногу, когда его одноклассники ушли, а Грюм пересел на стул за столом Ремуса.
— С вами обоими все в порядке? — Спросил Ремус, положив руки на плечи обоих мальчиков. — Не могу представить, что сегодняшний день был таким легким.
Невилл кивнул, вытирая слезу, скатившуюся с его глаза.
— Это больно. Аврор Грюм не говорил, что это больно.
Ремус обнял Невилла за плечи.
— Невилл, это проклятие крайне незаконно, и только самые темные ведьмы и волшебники могут даже подумать о том, чтобы применить его к другому человеку. Беллатриса Лестрейндж — чудовище, и мы оба это знаем. То, что она сделала с тобой и... с Элис и Фрэнком... Я верю, что однажды она будет за это наказана.
Гарри пристально смотрел на Грюма, наблюдая, как его магический глаз осматривает комнату.
— Аврор Грюм, что вы имели в виду, когда сказали, что некоторые люди могут бороться с проклятием Империус? Как?
Хмури улыбнулся.
— Ты любознательный, Поттер, мне это нравится. Блэк и Люпин привили тебе хорошую мораль, мальчик. — При этих словах Гарри покраснел. — Проклятие Империус — это борьба воль, и если ведьма или волшебник достаточно сильны, то они могут перехитрить любую ведьму или волшебника, которые наложат на них это проклятие. — Он постучал Гарри по лбу. — Это примерно то, что ты знаешь. Люпин сказал мне, что ты уже овладел Патронусом, а это очень сильная магия. Борьба с Империусом — это понимание того, что реально, а что нет, что говорит вам ваш разум, а чего он на самом деле не говорит. Примером может служить...
— Вейла, — сказал Ремус с улыбкой. — Ты знаешь, как я отношусь к Нимфадоре, и между нами существует глубокая связь на многих уровнях, и из-за моих чувств к ней вейла не повлияла на меня на чемпионате мира. Я видел в них красивых женщин, прекрасные создания, но не более того, меня не одолевало то же желание, что и других мужчин, сделать что-то впечатляющее, чтобы привлечь их внимание. Мой разум был способен понять разницу между иллюзией и реальностью.
Гарри кивнул.
— На Кубке, когда появились вейлы, я хотел произвести на них впечатление, но потом подумал, что это глупо, наверное, потому что я просто... остановился.
Хмури улыбнулся уродливой, изуродованной шрамами улыбкой.
— Это отличное начало, Поттер. Люпин, я думаю, что он был бы отличным кандидатом для испытания проклятия в первую очередь, чтобы посмотреть, как его воля справится с требованиями.
Ремус уставился на него.
— Мы еще поговорим об этом. Я все еще не согласен с тем, что ты совершаешь непростительное по отношению к моим ученикам, что бы Дамблдор ни говорил по этому поводу.
Гарри уставился на отца.
— Но если бы я мог научиться бороться с этим, разве это не было бы хорошо?
Ремус нежно сжал его плечо.
— Это было бы здорово. Мы поговорим об этом. Если у вас с Невиллом все в порядке, вы можете уходить. Я просто хотел проверить, я знаю, какие воспоминания, вероятно, вызвали у вас обоих эти проклятия.
Они оба кивнули, поблагодарили его и Муди и направились к выходу из класса. Невилл повел плечами, как будто ему было неуютно в собственной шкуре.
Гарри лишь приподнял бровь.
— ты в порядке?
— Да, я... я думаю, что хочу преобразиться и просто... убежать.
Гарри кивнул, и его глаза загорелись.
— Звучит великолепно! Давайте уберем наши сумки и пойдем.
— Может, нам забрать остальных? — Спросил Невилл.
Гарри покачал головой.
— нет. Давай, Нев, это для нас.
Невилл только улыбнулся ему.
Двадцать минут спустя щенок и барсук бегали возле хижины Хагрида. Барсук на бегу перекатывался и спотыкался, а щенок радостно повизгивал, наматывая круги вокруг барсука. Гарри почувствовал, что его лапы немного выросли. Его тамаскан стал немного выше и длиннее, но он все еще оставался щенком, который спотыкался о свои слишком большие лапы. Барсук тоже немного подрос, но все еще походил на младенца, когда передвигался.
Они целый час играли и бегали возле хижины Хагрида, прежде чем снова превратились в самих себя. Они заулыбались, когда Хагрид их увидел.
— Невилл, Гарри! Что вы двое здесь делаете?
— Просто решил передохнуть, Хагрид, — с улыбкой ответил Гарри.
— Заходите, выпьем чаю, — пригласил он их в дом.
Гарри и Невилл рассказали Хагриду о том, как провели лето. Хагрид был очарован идеей о том, что Гарри научится ездить верхом на лошади, и Гарри рассказал ему все о Танцующем облаке и о том, каким замечательным он был. Он объяснил, как хорошо к нему относились в семье Зи и как ему нравилось там бывать, а затем они с Невиллом рассказали, что учатся на анимагов. Хагрид в ответ только ухмыльнулся.
— О, так вот почему тебе так нужна была моя помощь в прошлом году с росой и куколками бражника! Это здорово! Какие у тебя животные?
Гарри ухмыльнулся и превратился в своего тамаскинского, Клык тут же спрятался за стулом Хагрида.
— Это просто щенок, трус! — Хагрид заревел, ухмыляясь как дурак, когда Гарри положил передние лапы ему на колени, а Хагрид почесал его за ушами. Он посмотрел на Невилла, когда тот превратился в барсука, и его улыбка стала еще шире.
— И это барсук! Величественные существа, вот они кто!
Барсук перевернулся на спину, и Хагрид, хихикнув, радостно погладил его по животу. Они оба снова превратились и рассказали ему, каково это — превратиться в животное, а он слушал с неподдельным интересом. Они спустились с ним в Большой зал на ужин, продолжая рассказывать ему о своем лете, и он внимательно слушал с широкой улыбкой на волосатом лице.
* * *
В пятницу после ужина к Гарри подошла Гермиона с большой стопкой библиотечных книг в руках. Бровь Гарри только приподнялась, когда она бросила их рядом с его стулом в гриффиндорской гостиной.
— Я провела как можно больше исследований о домашних эльфах, и я по-прежнему считаю, что то, как Крауч обращался с Винки, — это абсолютная мерзость!
Гарри медленно вздохнул.
— Когда я рассказывал тебе об этом, я знал, что тебе это не понравится. Тот взгляд, которым ты одарила Перси, когда он сказал, что согласен с увольнением эльфа, чтобы не позорить его на публике... Если бы взгляды могли убивать...
Она раздраженно вздохнула, села на пол и посмотрела на него снизу вверх.
— Я просто не понимаю, как вся эта раса существ была порабощена волшебным миром на протяжении поколений! На протяжении веков! Я поговорил об этом с профессором Карфагенян после урока, и она сказала мне, что они хотят служить ведьмам и волшебникам, что для меня абсолютно абсурдно! Им промыли мозги, заставив поверить, что это то, чего они хотят! В Хогвартсе работают сотни таких людей! Сотни, Гарри! Почему мы никогда не видели их за пределами кухни?
Гарри заколебался.
— Это признак хорошего домашнего эльфа, Гермиона. Ты не должна знать, что они рядом. Ты знаешь, что у нас с дядей Сириусом есть домашний эльф, который присматривает за некоторыми владениями Блэков.
— Я знаю, и теперь, после прочтения всего этого, тебя не беспокоит, что он называет тебя хозяином? Что ты можешь позвать его прямо сейчас и что он должен прийти, потому что он твой хозяин?
— Гермиона, я не говорю, что много знаю о домашних эльфах, потому что это не так, но что я знаю точно, так это то, что их магия связана с их работой. Они любят быть занятыми, готовить, убирать, делать то, что им нравится, и работать на волшебников, которые их ценят, — это все, чего они хотят в этом мире. Конечно, они принадлежат нам, и это тоже неправильно, но... ты ведь знаешь, что домашний эльф связан с нашей магией, верно?
Она покачала головой.
— Что ты имеешь в виду?
— Домашние эльфы, когда они приходят работать к своему хозяину, они также демонстрируют свою магию. Это означает, что домашний эльф не может использовать магию против своего хозяина, а ведьма или волшебник не могут использовать магию против них. Сами по себе они очень могущественные существа, могут творить заклинания, аппарировать и зачаровывать, и они очень грозны, но что они любят, так это работу, какой бы она ни была.
— Но Добби рассказывал тебе, что его хозяин причинял ему боль, помнишь?
Гарри покачал головой.
— Он навредил себе, выполняя волю своего хозяина, а это совсем другое дело. Им нравится работать. Вот почему Винки была так расстроена. Мистер Крауч не только уволил ее, но и разорвал их магическую связь. Это было для нее травмой.
Гермиона возмущенно фыркнула.
— Ну, они могут работать сколько угодно, я все равно отказываюсь поддерживать систему, которая призывает к рабству! Они заслуживают оплаты за свой тяжелый труд! — Она открыла контейнер, стоявший на своих книгах, как раз в тот момент, когда подошел Рон, и дала каждому из них по пуговице.
— Блевать? — Рон недоуменно спросил: — Что это, блин, такое?
— Это не "блевотина", это "О-С-Б-Э", Рон, и это означает "Общество содействия благополучию эльфов"!
— Никогда о таком не слышал, — пробормотал Рон.
— Ну, конечно, ты не слышал, потому что я только начала это делать!
— да? — Спросил Рон с легким удивлением. — Сколько у вас участников?
— Ну, вас двое, трое, но...
— ...И ты думаешь, что мы хотим ходить с бейджами, на которых написано "блевать", не так ли?
— Да блядь! — С жаром воскликнула Гермиона. — Самое время, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал с тем, как обращаются с домашними эльфами! Я собиралась положить конец вопиющему насилию над нашими собратьями-магическими существами и провести кампанию за изменение их правового статуса, но это было бы неуместно. Итак, таков заголовок нашего манифеста.
Рон открыл рот от изумления, но тут же закрыл его снова, когда она замахнулась на них листом пергамента.
— Домовые эльфы любят работать, Гермиона.
— Я тщательно изучила это в библиотеке. История порабощения эльфов уходит корнями в глубь веков. Не могу поверить, что до сих пор никто ничего не предпринял по этому поводу.
— Гермиона! Открой уши! — громко воскликнул Рон. — Им. Нравиться. Это.
— Наши краткосрочные цели, — сказала Гермиона, явно игнорируя Рона. — Обеспечить домашним эльфам справедливую заработную плату и условия труда. В наши долгосрочные цели входит изменение закона об использовании волшебных палочек, а также попытка привлечь эльфа в Департамент по регулированию и контролю за магическими существами, потому что их катастрофически мало.
— И как нам это сделать? — Пораженно спросил Гарри, застегивая пуговицу на своей рубашке и заставляя ее просиять в ответ.
— Мы начинаем с набора участников. Я подумала, что стоит присоединиться на два сикля, чтобы купить значок, а вырученные средства можно использовать для финансирования нашей кампании по распространению листовок. Рон, ты казначей. У меня наверху есть для тебя коробка для сбора пожертвований, а ты, Гарри, будешь секретарем, так что тебе придется записывать все, что я скажу, чтобы сохранить память о нашей первой встрече.
Наступила пауза, во время которой Гермиона лучезарно улыбалась им обоим, а Гарри сидел, разрываясь между раздражением на Гермиону и изумлением на лице Рона. Гермиона лишь прищурилась, глядя на Рона, и он вздохнул, прикалывая пуговицу к своей рубашке.
— Хорошо, но, к твоему сведению, я думаю, что это бессмысленно, — настаивал Рон.
Гарри только пожал плечами, когда Гермиона заметила Джинни, входящую в гостиную с Колином, и вскочила, поспешив к ним, чтобы рассказать им все о Рвоте. Гарри достал блокнот, чтобы дописать письмо бабушке, дедушке, бабушке и папе, вполуха слушая, как Гермиона разглагольствует в гостиной. Затем он написал Зи, рассказав ей все о новом манифесте Гермионы и добавив к нему пуговицу и листовку. Он решил, что если кто-то и получит от этого удовольствие, то только она. Возможно, у нее даже найдется совет для Гермионы на этот счет.
Когда он закончил, было уже больше одиннадцати, поэтому он отложил их в сторону, чтобы отправить утром, подавил зевок и поднялся наверх. Он откинул полог кровати и вздрогнул при виде лежащей там росомахи. Он толкнул его, и росомаха, казалось, улыбнулся, прежде чем превратиться обратно в Рона.
— Выглядишь хорошо, приятель, я думаю, ты определенно стал больше.
Рон ухмыльнулся, закидывая руки за голову и устраиваясь поудобнее на кровати Гарри.
— Да. Сколько, по словам Сириуса, потребуется времени, чтобы наши животные, ну, ты понимаешь, полностью выросли?
— Около года, и они менялись каждый день, — сказал Гарри, переодеваясь в пижаму. — И это было... что для нас уже четыре месяца?
— Почти, — с усмешкой сказал Рон. — Ты определенно уже вырос вдвое, но, поскольку изначально ты был таким крошечным щенком, это о многом не говорит, — увидев взгляд Гарри, он ухмыльнулся. — Что? Ты же ребенок! В общем, я просмотрел размеры и приблизительный вес наших животных, просто чтобы помочь нам сориентироваться, понимаете? Предполагается, что во мне около двадцати семи килограммов. А вот в вас, напротив, должно быть около сорока килограммов.
