— Я не обижаюсь.
— Рад это слышать. Впереди слева еще один. Подлетайте к нему вплотную.
— Камински, какого черта ты делаешь? — раздался голос Маккарвера из коммуникатора.
— Джордж. — Я постарался, чтобы это прозвучало так, будто меня предали. — Вы ему сказали?
— Конечно. У меня не было выбора, доктор.
— Камински, отвечай. — На заднем плане послышались голоса. Маккарвер попросил кого-то, пожалуйста, заткнуться.
Я открыл канал. — Я здесь, Пол.
— Что там происходит? Ты ведь на самом деле не делал того, что говорил Джордж, не так ли?
Черт. Я хотел сказать ему, что хотел бы, чтобы он увидел то, что видел я. Что он обязан был принять меры. Я бы сделал это с кем-нибудь менее устрашающим. — Правда в том, Пол, что я наблюдаю, как один из них сейчас идет вниз, и не знаю, чувствовал ли я себя когда-либо лучше от чего-либо. Эти сукины дети точно получили...
Он разразился целой чередой ругательств. Это был первый раз, когда я услышал, как он использует ненормативную лексику. Затем: — Мне все равно, что ты чувствуешь, Арт. Разворачивай эту чертову штуку и возвращайся. Сейчас.
Я уставился на дирижабль, летящий прямо перед нами. Джордж завел нас в хвост, расположив слева от себя, чтобы я мог сделать четкий выстрел. — Я не могу этого сделать, Пол.
— Тогда я сделаю это за тебя. Джордж, вы меня слушаете?
— Да, я слушаю, доктор Маккарвер.
— Верните посадочный модуль.
Я кладу руку на выключатель. — Он не в состоянии подчиниться, Пол.
— Почему же?
— Он уже однажды заставил меня замолчать, доктор.
— Черт возьми, Арт, ты что, хочешь, чтобы тебя убили?
Мы поравнялись с хвостом. Мы были немного ниже, на полпути между горизонтальным и нижним вертикальным стабилизаторами. Я прицелился в руль. — Мне нужно идти, Пол. Я поговорю с тобой позже.
Маккарвер колебался, пытаясь сдержать свой гнев. Пока он это делал, я оборвал связь и сжег руль. Шипение. Мгновенный результат. Дирижабль начал терять курс. Я выстрелил еще раз, убрал нижнюю вертикаль. Затем я проделал отверстие в газовом баллоне, и он начал снижаться.
— Они разговаривают друг с другом, — сказал Джордж.
— Давайте послушаем.
— Потеряли плавучесть... Высота....
— Там кто-то есть.
— Что с вами случилось?
— Не уверен. Летающее колесо...
— Повтори...
— Нет газового баллона...
Я вывел третий дирижабль и переключился на частоту флота. — Посланник Всевышнего среди вас, — сказал я. — Остановите убийства. — Я предпочел бы использовать "Мститель". Или "Разрушитель". Но не смог придумать эквивалентных терминов.
— Пожалуйста, повторите, — последовал ответ. — Кто это?
— Посланник Всевышнего.
— Всевышнему нужна рация? Кто вы?
— Прекратите убивать, — предложил я.
Ответа нет.
В третьем дирижабле что-то взорвалось. В середине вспыхнул огонь. Я задел что-то чувствительное. Он начал снижаться быстрее и, наконец, исчез в темноте. Никто не мог выжить после этого, и я почувствовал себя виноватым.
— Это не имеет значения, не так ли? — сказал Джордж. — Они все равно что мертвые. Их кровь на ваших руках.
— У них нет крови.
— Люди понимают буквально только тогда, когда им от чего-то стыдно.
Я отпустил два других аппарата. Несите обратно сообщение, ублюдки. Скажите своим боссам, что с бесплатными поездками покончено. Теперь в колоде есть джокер.
— Вы довольно мелодраматичны, — сказал Джордж.
— Я чувствую себя мелодраматично.
— Хорошо. Теперь мы можем вернуться в "Шелдрейк"?
— Нет, — сказал я. — Мы собираемся еще немного осмотреться.
4.
Несколько сотен ноков выстроились в ряды на городской площади, согнанные вместе, как животные. Это были люди всех возрастов и обоих полов. Женщины несли младенцев; малыши цеплялись за руки родственников, не понимая, что происходит; один пожилой нок был на костылях.
Я ходил среди них и среди вторгшихся солдат, облаченный в светомаскировщик, и записывал все происходящее. Можно было видеть ужас в глазах жертв, ставших золотистыми. И в том, как они держали детенышей. В отчаянии мужчин. То тут, то там солдаты пытались помочь, шептали слова сочувствия. Это будет быстро. Иногда они получали пинок в ответ, иногда — от пострадавших, один или два раза — от своих офицеров.
Когда солдаты закончили прочесывать дома, они обнаружили около восьмисот их обитателей. Офицеры доложили о результатах командиру. Многие бежали в лес. Несколько человек были убиты при оказании сопротивления. Трое солдат погибли. Восемь получили ранения.
Все ноки были похожи друг на друга. Я мог отличить мужчину от женщины, высокого от низкого. Определить возраст было достаточно просто. Но отличить их друг от друга человеку было невозможно.
Площадь была окружена деревянными зданиями. Некоторые из них горели, создавая адскую подсветку. На площади росло несколько деревьев, несколько скамеек и детская площадка. На одной стороне улицы стояла библиотека. Они подожгли и ее.
Я заснял крупным планом матерей и их детей, ноков, которых вытаскивали из домов, других ставили на колени за то, что они возражали против того, чтобы их убили. Я передал все в прямом эфире на "Шелдрейк". Взгляни на это, Маккарвер. Это то, что ты терпишь. Что случилось с репутацией того парня, который остался в стороне и умыл руки от убийства?
Командир отдал приказ, и солдаты повернулись к своим пленникам. Некоторые из жертв стонали, умоляя сохранить им жизнь и жизнь их детей.
Этого было достаточно. Я убрал камеру, достал лазер и направил его на командира.
— Арт, — голос Джорджа. — По крайней мере, воспользуйтесь тенсором. Не убивайте его.
Я находился слишком далеко для тенсора. В любом случае, сочувствовать было трудно. Я нажал на спусковой крючок, и зажегся узкий красный луч. Командир ноков поднял руку, готовый отдать приказ открыть огонь. Луч оторвал руку.
Он закричал и упал на колени. И я уложил его.
Двое или трое младших офицеров бросились ему на помощь. Я попал в одного из них. Началась суматоха. Солдаты направили винтовки на пустые окна зданий, выходящих на площадь. Офицер, который, возможно, заметил лазер, посмотрел в мою сторону и начал что-то говорить одному из своих товарищей.
Я переключился на тенсор и вывел его из строя.
— Я должен буду доложить об этом, — сказал ИИ.
Это было последнее, что меня волновало в тот момент. — Прекратите ныть, Джордж. — Двое или трое приближались ко мне. Один из них выстрелил из пистолета, и пуля попала в скамью. Я упал вниз.
— Вас убьют.
Еще два или три выстрела прозвучали слишком близко.
Снять их было легко. Очень просто. Они продолжали прибывать, и довольно скоро передо мной лежала целая куча. Кто-то бросил бомбу, но они понятия не имели, где я.
Тем не менее, я двинулся. Вышел на освещенную пожарами территорию. Где моя невидимость чего-то стоила. И вывел из строя еще нескольких человек.
Я больше не получал удовольствия. По правде говоря, я видел, что отдельные солдаты, по крайней мере, некоторые из них, сочувствовали горожанам. Я хотел прижать именно офицеров.
Они унесли своего мертвого командира. Кто-то другой пытался организовать казнь. Он был высок даже для ноков и что-то сделал со своей маской, чтобы придать себе особенно жестокий вид. Возможно, это был новый вид косметической операции. — Продолжаем, — сказал он. — Давайте покончим с этим. — Он поднял пистолет. — По моей команде.
Он мне не понравился, поэтому я снова переключился на лазер и положил конец его карьере. Должен сказать вам, что я один из тех людей, которые всю жизнь были очень вежливыми и старались не причинять вреда животным, которые попадались им на пути. Но я не жалел, что вывел из игры офицеров ноков.
К этому времени солдаты поняли, что что-то не так, и бросились в укрытие. Горожане увидели свой шанс и бросились врассыпную. Побежали в лес. Некоторые напали на солдат и попытались завладеть оружием. Повсюду вспыхивали драки и стрельба. Я сделал все, что мог, уравняв шансы, где это было возможно.
В течение нескольких минут город был очищен. Солдаты, местные жители, все. Они оставили после себя множество тел, как горожан, так и людей в форме.
Я вернулся в посадочный модуль, закрыл люк и просто сидел. — Знаете, — сказал Джордж, — пока вы были там, участвуя в этом хаосе, я мог бы воспользоваться своими полномочиями в чрезвычайных условиях и вернуть посадочный модуль на орбиту.
Такая возможность никогда не приходила мне в голову. — Знаю, — сказал я.
— Но вы доверяли мне? Почему вы не отключили меня? — О чем он говорит?
— Я предположил, — сказал я, — что вы знали, что если бросите меня, то подвергнете опасности, а вы бы этого не хотели.
Это был правильный ответ. — Это очень хорошо, Арт. Абсолютно верно. И логическим следствием этого рассуждения является то, что я принимаю близко к сердцу ваше благополучие.
Я устал выслушивать нотации от программного обеспечения. Но оставил это. — Я буду продолжать доверять вам.
— Надеюсь, что вы принимаете правильное решение.
Лучше бы так и было. Если бы моя жизнь зависела от отключения ИИ, у меня была бы серьезная проблема.
Мы нашли сгоревшую деревню и спустились вниз. Повсюду были тела. Несколько выживших бродили в состоянии шока. Они кричали и в отчаянии обхватывали голову руками. Я пытался помочь, приносил воду, помогал тушить пожар. Конечно, мне приходилось быть осторожным. Я получил еще несколько роликов, в том числе захватывающий фрагмент, в котором горстка выживших, в основном молодые люди обоего пола, клялись отомстить нападавшим.
В ту ночь мы были повсюду. В небольшом городе на берегу большого озера я фотографировал трупы и бьющихся в истерике детей и записал прибытие группы ноков, которые пришли на помощь. Я отправил все это Маккарверу. Вот еще, Пол. Вот несколько часов культурного развития, чему способствовал наш нейтралитет. Может быть, нам стоит послать им несколько благочестивых изречений.
Кэти включилась в программу.
— Ты видела клипы? — спросил я ее.
— Я видела их. — Она помолчала, очевидно, пытаясь сформулировать то, что хотела сказать. Наконец: — Арт, ты должен остановиться.
— Это Маккарвер посоветовал тебе попытаться заставить меня вести себя прилично?
— Нет, — сказала она. — Пол ничего не говорил мне о тебе.
Снова долгое молчание. — Но конфликт там носит глобальный характер. Ты не можешь его остановить. Ты всего лишь один человек. На самом деле ты не можешь принести никакой пользы. Все, что происходит, это то, что ты губишь свою карьеру. Арт, они будут преследовать тебя в судебном порядке. Они действительно расстроены.
— О. Черт возьми, Кэти, я бы не хотел никого расстраивать.
В течение следующих нескольких дней я вел войну против любых вооруженных сил, какие только мог найти. Я насыпал песка в бензобаки транспортных средств, освободил дирижабль от привязи и поджег еще один. Поднимался на борт кораблей, крал смазочные материалы из машинных отделений и заливал их в стволы орудий. Взрывал склады боеприпасов и даже сорвал парад, завладев чьим-то оружием и стреляя в воздух.
Куда бы я ни пошел, всюду делал визуальные снимки. Не только мертвых и умирающих, но и скорбящих выживших. И торжествующих убийц. Проблема на "Шелдрейке" и дома, где они установили основные правила, заключалась в том, что никто не верил, что ноки обладают правами, которые люди считают само собой разумеющимися. Они просто не были на нашем уровне. У них не было чувств. Они были неспособны управлять собой. Мне было интересно, что подумают о нас ноки, когда узнают о нашем присутствии?
Я перестал отвечать на звонки Маккарвера. Джордж надулся и замолчал, отвечая только на вопросы.
Когда мне стало одиноко, я позвонил Кэти. Она больше не умоляла меня остановиться. Просто сказала, что надеется, что все будет хорошо. В тот день, когда я прервал парад с оружием, она сказала мне, что босс попросил ее передать сообщение, которое он получил. — Сомневаюсь, что это что-то новое, — сказал я.
— Это пришло только сегодня утром, от Хатчинс. Директора по операциям Академии. В Арлингтоне.
— Ладно. Давай посмотрим на это.
Директор сидела в своем кабинете. Темные волосы, темные глаза. Она выглядела бы совсем неплохо, если бы время от времени улыбалась. — Пол, — сказала она, — я знаю, вы уже сообщили Камински, что он нарушает по меньшей мере полдюжины законов и бог знает сколько правил. Мы хотим, чтобы он немедленно прекратил то, что делает. Он должен вернуться в "Шелдрейк" и передать себя в ваше распоряжение. Как только появится возможность, отправьте его домой. Сообщите ему, что в данный момент ему предъявляются обвинения. Но если он согласится, я сделаю для него все, что смогу.
— Конечно, сделает. Заменит приговор на пожизненный.
— Прекрати, Арт.
— Я удивлен, что Маккарвер и его люди не пришли за мной.
— Они бы пришли, если бы могли, но ты продолжаешь крутиться. Они не смогли связаться с тобой.
— Почему бы им просто не спросить Джорджа?
— Ты его отключил, не так ли?
— Нет. Без него я не смог бы пилотировать посадочный модуль.
— Это интересно. Он перестал с нами разговаривать. Похоже, сам по себе.
— Я удивлен этим. Ты хочешь сказать, что он не докладывает Маккарверу обо всем, что я делаю?
— Нет. Мы ничего от него не получаем.
Джордж не хотел, чтобы ему воздавали должное за его действия. — Вы втянули меня в это. Вы скомпрометировали меня. Но, конечно, я ничего не сказал. Если бы я это сделал, вас бы отвезли обратно в "Шелдрейк" и отправили домой. И привлекли к ответственности. Вот почему я перестал отсылать сообщения. Я надеялся, что вы образумитесь, извинитесь и добровольно вернетесь. Тогда они могли бы проявить снисхождение.
— Джордж, я ценю то, что вы сделали.
— Это не значит, что я одобряю вас.
5.
Поверхность планеты — это большое пространство. У миссии не было необходимого оборудования, чтобы следить за мной с орбиты. Но Кэти не оставляла сомнений, что за мной наблюдают. Я принял все возможные меры предосторожности. Начал носить защитные очки Интек, которые позволяли мне видеть любого, кто носил светомаскировщик. Я никогда не задерживался надолго на одном месте. И начал ограничивать свои передачи на корабль. Отправлял их пачками, обычно перед тем, как мы отправлялись дальше. В целом, из меня получился довольно приличный беглец, одновременно устраивающий ад различным вооруженным силам ноков. Неплохо для парня, у которого не было опыта в подобных делах.
У меня заканчивалась еда. Я начал урезать рацион. Когда дошел до того, что запасов осталось на три-четыре дня, Джордж спросил, когда я собираюсь отказаться от продолжения. — Крестовый поход подходит к концу, — сказал он.
Ага. Мы увидели свет в конце туннеля. — Каков максимальный срок наказания за то, что мы делали? — спросил я Джорджа.
— Что мы делали?
— Да.
— Мне это нравится. В любом случае, похоже, что это максимум пять лет. Плюс штрафы.
— Большие?
— Хватит на хороший домик на Ривьере.
