— Мне пришлось опоздать на встречу с теми головорезами, — состроив невинную гримасу, заявил Ватанабэ. — Потому что я заметил слежку.
— Будь я любителем стереотипов, расстрелял бы нашего "топтуна", — все так же невозмутимо проговорил Архангел. — Его, конечно, оправдывает то, что он больше привык сражаться с автоматом наперевес, но взять и засветиться перед объектом...
— Да ладно, — отмахнулся Сэм. — Я тоже не гулять выходил. В общем, я обнаружил, что русские обнаружили меня.
— И нам ничего не оставалось, кроме как пойти на контакт, — кисло завершил Колосов. — Благо, мы лично знакомы.
— Тут-то и выяснилось, что на этот раз мы снова преследуем одну цель. Я, в отличие от Архангела, точно знал, что в Ливии находится свеженькая "чистая".
— Фауст? — только и спросила Канзаки.
— Он самый, — кивнул Сэм. — Кэти, ты уже выпытала из Мегу-тян подробности?
Винтерс молча кивнула. Она все еще была бледна и смотрела в пол.
— Хорошо. Но ей я тоже не все сказал. Мегу-тян, не обижайся, я просто тогда еще думал. Голова Фауста была отлично заблокирована. Когда я его сканировал, то понял, что засранец умрет, если я полезу дальше, а пыточной лаборатории под рукой не было. Так что я просто принял те данные, которые он должен был выдать с самого начала. Хозяин Фауста спонсировал восстание Аль-Йетима, которое должно было начаться двенадцатого числа. И он же обратился к трикстеру, известному как Аслан, заказав доставку и подрыв "чистой" бомбы на территории Алжира. Вкупе с восстанием, оказавшимся гораздо лучше подготовленным, чем мы думали, подобный теракт вывернул бы весь арабский мир наизнанку. Волнения последних месяцев накалили ситуацию, и вполне вероятны были массовые восстания в странах, находящихся под протекцией Европы. Даже Египет мог пойти толпами на Крестоносцев.
— Это так, подтвердил Колосов. — Наши аналитики предсказывали начало сразу нескольких межгосударственных конфликтов в регионе. В частности, очень обеспокоен огрызок Ирана. Алжир пошел бы войной на Ливию, так как все явно было бы обставлено так, чтобы обвинить восставших. Кто-то встал бы на сторону Аль-Йетима. кто-то подчинился бы Крестоносцам, а кто-то играл бы по правилам Калифорнии или Вашингтона. В общем, началась бы страшнейшая резня. С большой долей вероятности. Но она не начнется, потому что "чистая бомба" сейчас находится в багажном отсеке нашего самолета и взрываться не собирается.
Канзаки при этих словах невольно сглотнула. Ей доводилось видеть манифестацию необузданной мощи "чистой" бомбы, созданной из жизненных сил препарированного Наследника. Тогда этот неистовый поток энергии спас ей жизнь и оплавил крышу гостиницы в Меркури. Страшно было представить, что могла сотворить вся эта сила, бьющая во все стороны с одной целью — нести смерть.
— Я оставил вас, дамы, чтобы добраться до единственного человека, способного вывести меня на логово Аслана. Фауст и его хозяин не соблаговолили рассказать мне, где оно. Зато они поведали, кто именно мне поможет. И был это сам Аль-Йетим.
Мегуми чуть не провалилась сквозь сиденье. Аль-Йетим?! Ватанабэ встретился с Аль-Йетимом? В разгар восстания?! С самим террористом номер один?! И говорит об этом так просто?!
Не обращая внимания на ошалевшую японку, толстяк продолжал:
— Когда я сначала надавал ему по заднице, а потом показал один подарочек... вернее, целых три подарочка, старик согласился сотрудничать. Он дал мне разведданные, достаточные для обнаружения базы Аслана. Фауст не соврал. Я чуть не кончился, добираясь на границу с Алжиром. Тут мне Архангел помог, у них удобнейшая подставная компания авиаперевозок. Я проник на базу и отнял у Аслана бомбу.
— Погоди... — Канзаки отчаянно сжимала руками голову, силясь понять. — Ты... ты встретился с Аль-Йетимом и...
— И получил от него то, что мне было нужно.
— Ты... ты хочешь сказать, что говорил с главным врагом Синода... с позиции силы? И ты его оставил в живых?
— Ну да, — толстяк пожал плечами.
— Господи ты, боже мой... — она снова схватилась за голову. — Чего угодно ждала, но не такого...
— Убей я его, не получил бы нужных данных, — безразлично произнес Ватанабэ. — У Аль-Йетима ментальный блок, убивающий простого человека, стоит попытаться его взломать. Так что нужно было его добровольное сотрудничество.
— Ну... Но... — японка никак не могла найти нужные слова. — Но ведь ты мог прекратить само восстание... и еще множество конфликтов...
— Ничего бы это не изменило, — почти устало фыркнул Сэм.
— Почему?
— Уж поверь на слово.
— А вот в данном случае кое-что изменилось, — встрял Колосов. — Посмотри.
Он протянул толстяку планшет, который минутой ранее забрал у Канзаки. Ватанабэ взглянул на светящийся текст.
— Вот оно что... Об этом говорил старикан. Бенгази, Мисурата, Хомс... Тобрук и даже Аджабия. Ничего себе масштаб. И это за сутки. Везде бои идут так же интенсивно?
— Да. Бронекостюмы, кое-где прочая техника. ЧВК захлебывается, причем теперь уже собственной кровью. Самим им не справиться с подобным.
— Они и не справятся. Значит, Крестоносцы, подкрепления...
— И резкое нарастание напряжения. Вполне вероятно, начнут бомбить, несмотря на антиавиационный пакт.
— Только без Алжира все будут ступать намного осторожней. Вполне вероятно невмешательство.
— И война затянется.
Канзаки, переводившая взгляд с одного мужчины на другого, не выдержала:
— Послушайте, вы о чем?
Сэм посмотрел на нее.
— Я только что узнал забавнейшую вещь. В Ливии не просто восстание. Там снова началась гражданская война. Крупнейшие города страны вспыхнули как Сирт. Идут полномасштабные бои.
— Кто-то очень постарался прикрыть подготовку настолько масштабных действий, — Колосов потер подбородок. — Мы знали, что готовится что-то большое, но чтобы настолько...
— Этот кто-то гонял меня по пустыне, — Сэм выпрямил спину и размял плечи. — Он ведь спонсировал Аль-Йетима. В голове Фауста это четко указано.
— Тогда зачем ему было нужно платить Аслану? Ведь в случае подрыва "чистой" в Алжире Ливию порвали бы на части стороны конфликта.
— Но конфликт все равно бы был. И теперь он будет, но другой. Не знаю... — Сэм задумчиво почесал грудь. — Может, этот загадочный хрен рассчитывал выгадать в обоих вариантах. Но я не вижу, как и что.
— В любом случае, теперь на Ближнем Востоке пойдут такие пляски с саблями, что только держись. Но будут они совсем не такими, как в случае подрыва бомбы.
— Вопрос лишь в том, к лучшему ли это.
— И в том, зачем тебя толкнули к вмешательству.
— Это да.
Воцарилась тишина. Мужчины задумчиво смотрели мимо друг друга, Мегуми сидела, придавленная осознанием того, что снова ничего не понимает, а Кэтрин просто молчала. Они оставляли за спиной страну, охваченную самым страшным пламенем — пламенем войны. И один из них определил, как будет распространяться это пламя. Пусть сам он до конца не понимал, как, но Сэм Ватанабэ изменил ход истории. Но оставалось лишь гадать, кто стоит за черным занавесом всего происходящего, играя разными сторонами конфликта, как умелый кукольник играет марионетками.
И вдруг Кэтрин подала голос.
— Скажите... — она помялась. — А кто напал на нас в гостинице?
— Точно неизвестно, — отозвался Колосов. — Но с большой долей вероятности я могу предположить, что это люди террористической группы Лилит. Те же, кто пытался похитить Винтерс в Сиэтле. Один из них — трикстер.
— Вы уверены? — вскинулась Канзаки. — Вдруг это люди того же самого?..
— Нет, — русский отрицательно покачал головой. — Мы наблюдали за вами с первого дня. Этих двоих тоже засекли. Мы знали, когда вас спасти, потому что эти двое вас разыскивали. Они прилетели в Триполи к вечеру первого дня. Судя по всему, ваши похитители не имели связей в городе и регионе, они здесь оказались впервые. Будь это люди того, кто вас сюда заманил, они бы подготовились заранее.
— Н-да... — задумалась Мегуми. — После того, что вы рассказали, трудно заподозрить в этих людях поспешность и отсутствие подготовки...
Винтерс слушала начавшийся вновь разговор и молчала. Но вот, когда японка затихла, Кэтрин заговорила вновь.
— И... что же дальше? Куда мы теперь?
Голос ее был слаб, но в нем читалась звенящая напряженность ни в чем не повинного человека, втянутого в то, во что втягиваться очень не хотелось. Сэм подарил женщине долгий взгляд, который невозможно было прочесть. Затем толстяк вновь расправил сгорбленную спину и произнес:
— Извини, Кэти, но я пока не могу отвезти тебя к сыну. Сейчас мы летим в Рим.
— В Рим?! — Винтерс и Канзаки переспросили одновременно, и даже удивление в их голосах звучало похоже.
— В Рим. Навестить одного загадочного хрена по фамилии Вендиго.
На лице Ватанабэ появилась неприятная кривая улыбка.
Глава 2: Биение сердца
Город Меркури
— Здравствуй, Эрика, — доктор Крейн улыбнулась чуть напряженно и провела рукой по столу.
— Здравствуйте, доктор, — произнесла Эрика Андерсен, входя в помещение и закрывая за собой дверь. За прошедшие с окончания учебного дня часы девушка успела сменить форму академии "Эклипс" на повседневную одежду — облегающие брюки светло-зеленого цвета и такую же легкую курточку, скрывавшую белую блузку. В волосах девушки на этот раз не было украшений, и они свободно спускались, не доставая плеч. Хулиганский непослушный хохолок на макушке никак не вязался с серьезностью облика и суровостью взгляда. Любившая все красивое Шерил отметила, что ученица выглядит весьма мило в таком наряде, пока Андерсен неслышно шагала к ней.
— Я думала, придет Отоко, — произнесла женщина и жестом предложила Эрике стоявший у соседнего стола стул. Подкатив его, девушка присела.
— У него образовались свои дела, связанные с тем, зачем я пришла.
Имевшая своеобразное удовольствие неоднократно общаться с юной Андерсен, доктор Крейн не могла не удивиться переменам, произошедшим в этой импульсивной, вспыльчивой и беспокойной девочке. Эрика сидела неподвижно, смотрела ей прямо в лицо холодным сосредоточенным взглядом взрослого человека. Поза юной заговорщицы была обманчиво расслабленной, но проходившая обязательный курс подготовки сотрудников Шерил знала, что из такого легче всего упасть, не ударившись, и снова подняться. Под легкомысленной курточкой что-то оттопыривалось. Неужели оружие?
А ведь Эрика была дочерью прославленного военного.
— Ну так как? — спросила Андерсен. — Вы узнали что-нибудь?
— Узнала, — внутренне поежившись, ответила Крейн. — И, честно говоря, лучше бы не узнавала.
— Что такое? — девушка насторожилась.
— Да понимаешь, если все сходится без ошибки, то... — Шерил помедлила. Доктор сняла очки и потерла правое веко. Глубоко вздохнув, она продолжила. — То вы обнаружили в самом сердце нашего исследовательского пункта то, чего там не может быть в принципе.
Из кармана халата Шерил извлекла крохотную карту памяти. Вставив ее в разъем на клавиатуре, женщина защелкала мышкой. Окна рабочих программ свернулись, вместо них всплыла папка с внешними файлами.
— Вот посмотри.
Первый файл оказался изображением. Неизвестный Эрике молодой человек лежал обнаженным на операционном столе. Тело его было покрыто кровью, на голове виднелись страшные раны. Окровавленное лицо исказила жуткая гримаса, в которой читалась злоба, боль, страх, но, прежде всего — сумасшествие.
— Я сразу вспомнила описанные Учики симптомы, — начала Шерил. — Вчера я вошла в базу данных нашего исследовательского корпуса и запросила нужное. Думаю, вскоре ко мне возникнут вопросы по этому поводу, ну да неважно. На фото изображен Маркус Найджел. Наследник, девятнадцать лет. Обнаружен полтора года назад в городе Провиденс, где жил бродяжничеством, отправившись пешком из Калифорнии и незаконно перейдя границу. Полностью невменяем, однако в превосходном физическом состоянии. При попытке задержания полицией убил двух офицеров и угнал патрульную машину. Позже обнаружен за городской чертой, в угнанной машине плачущим на заднем сиденье. Первым вопросом, который он задал группе захвата, был: "Почему я весь в крови?" Найджел ничего не помнил о том, что совершил. Поначалу это сочли результатом шока или следствием сумасшествия. Но, находясь в заключении, он совершил побег, выломав голыми руками дверь камеры и покалечив дежурную смену охраны, некоторых со смертельным исходом. От преследования Маркус оторвался, развив на ногах скорость, позволившую уйти от гнавшихся за ним автомобилей. Разумеется, подобным инцидентом заинтересовались различные разведки, но быстрее всех сработал Восьмой отдел "CDM" . Найджела обнаружили и задержали, после чего переправили в брюссельскую лабораторию. Первоначальной установкой было считать, что он — трикстер. Однако первые же тесты дали совершенно неожиданный результат.
Крейн сменила фотографию на график с таблицами.
— Гляди. Во-первых, продолговатый мозг, как и спинной, не подвергся мутационным изменениям, характерным для воздействия на рядовой человеческий организм. Именно из-за таких изменений трикстеры приобретают иные ускоренные рефлексы и иначе функционируют, дышат, поэтому не по-человечески работает их измененное сердце. У Наследников продолговатый мозг ничем не отличается от человеческого, так как организм изначально формируется неотличимым от обычного, нет измененных переходов нервных узлов к полушариям. Ваши изменения происходят благодаря изменению темпа, ритма и выносливости вполне человеческих органов. Так же было и у Найджела. Когда признаков перманентной физической мутации не обнаружилось, кому-то пришло в голову проверить деятельность его мозга и органов с точки зрения излучений. И тут выяснилось, что его нервная система генерирует тот же сигнал, что системы Наследников. Только...
На экране возник радужный мостик очередного графика, отражавшего всплески энергии вроде тех, что Эрика краем глаза видела в своей секретной медицинской карте. Но диаграмма на экране была неправильной. Она то взмывала резко вверх, то падала до нуля. В некоторых местах верхние точки диаграммы были двойными, и в результате рядом с одной линией верха вырисовывалась вторая, выведенная пунктиром.
— Не пойму, — честно сказала девушка.
— Его излучение периодически пропадало. Целиком, до нуля. Он переставал издавать мозговые сигналы, улавливаемые нашей аппаратурой. Но мозг не умирал. Найджел продолжал дышать, говорить, двигаться. Только мозг выглядел мертвым.
— Прямо как то, о чем говорила Китами...
— Именно. Никакие приборы не засекали активности. Но периодически она возвращалась. Его мозг начинал излучать с внушительной силой. Но в этом излучении имелась странная аномалия. Оно было порывистым, как будто шло сквозь помехи или блок, а также двойным.
— Двойным.
— Смотри, видишь пунктирную линию? Она отмечает те показатели, которых достигало излучение в течение промежутков от трех до пяти минут. Пока Найджел излучал, показатели подпрыгивали до этих значений, потом падали до основных и снова подпрыгивали. Наши специалисты рассмотрели эти прыжки и узнали нечто невообразимое. Излучение, достигавшее пунктирных координат, было иным, нежели основное излучение Маркуса.
