В аббатстве Святого Патрика мои люди дремали после обеда, когда туда явился мой маленький отряд.
Я занял помещение по соседству с часовней и потребовал обед.
Молли из Гартунга я приказал привести ко мне.
Она вошла и сразу же опустилась на колени.
-Так ты поешь песни, Молли?
-Пою, государь, а также играю на арфе, лютне и свирели....
-Что за песня, оскорбляющая короля, привела тебя на эшафот? И кто те четверо мужчин?
-Эти люди, государь, музыканты, менестрели. Они пришли в Гартунг и уговорили меня ездить с ними по королевству и зарабатывать пением. Они сказали, что у меня чистый и звучный голос. В Гартунге я играла на свирели для миледи и ваших людей.
-Много ли ты заработала своим голосом, Молли?
Она потупилась.
-Откровенно говоря, государь, хватало только на хлеб и эль...
-Твои родители живы?
-Я сирота, государь.
-Садись рядом, Молли, сейчас принесут обед. Ты проголодалась, я полагаю?
-Последние два дня, после оглашения приговора нас совсем не кормили, государь.
-Так ты не споешь мне песенку про короля?
Голубые глаза сверкнули исподлобья.
-Это не песня, государь, а так... короткий куплет...
-Прошу!
Молли откашлялась в кулак, прочищая горло и вполголоса напела:
-Безумец на троне,
В отцовской короне
Не правит никем и ничем!
Но лордам спесивым не нужен король,
Для них и бревно сойдет на эту роль!
Я усмехнулся.
-Твоя шутка, Молли опоздала на целый месяц! Король Руперт уже не безумен, к сожалению и я этому причина...
-А чем же ты оскорбила церковь?
-Государь, вы не будите сердиться на меня?
-Спой, девочка, не бойся, я не аббат и не епископ!
Молли улыбнулась и также вполголоса пропела:
-Жирный епископ, имеет толстый лоб,
И обширное жирное пузо!
Не увидит член он свой
Коль нет зеркала под рукой!
-И за это вас осудили?
-Не только, государь...Еще я пела песни о море и драконах...
-О драконах?
-Я осмелилась петь песни миледи Сью...
Дверь отворилась. Вошли мои пажи с блюдами .Жареная курица в окружении ломтей жареного бекона. Ломти хлеба. Копченый окорок, нарезан тонкими ломтиками. В кувшине что-то плескалось весьма зазывно.
-Дуган принеси прибор для нашей гостьи!
Молли сидела, сжав руки между колен обтянутых юбкой и смотрела на еду не отрываясь.
Непосредственная и не трусливая певичка мне понравилась.
В кувшине оказалось белое монастырское вино.
Я отпустил пажей, и сам налил вино для девушки.
Она покраснела и робко взяла кубок в руку.
-За твое спасение, Молли!
-За ваше здоровье, государь и ваше доброе сердце!
А после вина мы набросились на еду. Голодная Молли уже не стеснялась. И пару раз мы одновременно брались с двух сторон за один и тот же кусок мяса.
Я смотрел на мою гостью и думал о том, почему церковь так жестока к женщинам. Почему для церкви женщина-человек второго сорта и при этом очень опасное создание, готовое броситься в бездну порока и объятия сатаны? Почему так свирепо преследуют ведуний и почему королевские маги всегда были мужчинами?
Насытившись Молли отодвинулась от стола, аккуратно облизнув замаслившиеся пальцы. К ножу и вилке она не коснулась и ела руками — видимо не имела опыта работы с такими "инструментами".
-Я предлагаю тебе и твоим менестрелям остаться в моем лагере. Благодарных слушателей вы здесь найдете много. Свое покровительство я вам обеспечу. Потом поедем в Корнхолл. Там на севере мало хороших музыкантов и мне при дворе пора бы завести своих менестрелей.
-Мы счастливы вам повиноваться, государь...Вот только инструменты у нас отняли...
-Я найду вам новые. Иди отдыхай, Молли.
-Вы спасли меня от ужасной участи, государь, и я никогда этого не забуду!
Постучав, ко мне вошел барон Гринвуд и остановился у двери, скрестив руки на груди.
-Ваше величество, я услышал о происшедшем в Давингтоне...
-Что тебя встревожило?
-Вы совершили ошибку, государь, прилюдно убив аббата и барона!
-Майлз, я-король и я решаю, кому и когда умереть!
-Государь, недостойно убивать безоружного и не обнажившего оружие...
-Они оскорбили меня прилюдно, Майлз и за это умерли!
-Я ваш вассал, государь и любое бесчестие ложиться также и на меня...
Подойдя к своему вассалу, я заглянул в его глаза. Его взгляд был тверд.
-Недостойно рыцаря обманывать своего господина и лгать о болезни отца, из-за которой он не в состоянии принести вассальную клятву...Ваш отец по-прежнему вассал герцогини Бронкасл, Майлз! Я не хотел этого говорить, но ваши упреки меня рассердили!
Я не только ваш господин, но я ваш друг, Майлз. И никогда не покрою ваше имя позором!
Поверьте-я поступил в Давингтоне правильно и нет бесчестия в том, чтобы раздавить ядовитую гадину, готовую укусить тебя в следующий миг...Довольно об этом!
Даю час на сборы, и выходим в направлении Хагерти. Там присоединимся к нашим основным силам и начнем большую настоящую войну. Король Руперт нам в этом поможет!
Глава 10
ОСАДА
Хагерти не открыл мне ворота. Другого собственно и не ждали.
Я приказал разбить лагерь недалеко от дороги ведущей к городским воротам.
Арбалетчики засучили рукава и вырыли вокруг лагеря ров. Землю набросали внутрь, и получился вал. Несколько обезопасив себя от внезапного нападения, я выслал дозоры на юг в сторону Давингтона.
На следующий день подошли основные силы-горская пехота под командой Крейга и Жасса.
Я приказал также и для пехоты создать укрепленный лагерь с валом и рвом. Теперь по обе стороны дороги имелись укрепленные лагеря. Засиживаться долго в осаде я не планировал и на следующий день обе бомбарды были установлены прямо напротив ворот вне досягаемости вражеских арбалетчиков.
Под белым флагом в город отправился барона Гринвуда, но коннетабль Хагерти — граф Синклер не пожелал вести переговоры. Видимо он был зол за прошлогодний позор, когда я, захватив ворота, проехал с тремя ротами до порта и обратно не встретив никакого сопротивления.
Фостер доставил мне сведения о городском гарнизоне.
Две тысячи пехотинцев из них половина лучники и арбалетчики. В распоряжении графа Синклера не было конных рыцарей. Внезапной вылазки не стоило опасаться. Горожане не были настроены, драться всерьез и умирать за герцогиню Бронкасл. Хагерти был владением этой семейки около пятидесяти лет. Герцоги держали город за горло много лет и преданные им люди здесь не водились. Фостер также представил мне интересное предложение одного старого знакомого.
Жасс предложил направить обоз в ближайший лес для заготовки фашин-чтобы завалить ров перед воротами, но я решил попробовать другой метод.
С утра, сразу после завтрака бомбарды начали обстрел. Вся моя армия наслаждалась ранее невиданным зрелищем.
Гром, молния и черный мячик снаряда улетал к башне ворот.
Каждой удачное попадание сопровождалось криками восторга и одобрительным свистом. Ворота были проломлены первыми же выстрелами. Остальные снаряды крушили башню и находящиеся рядом стены. Обломки сыпались в ров. В Хагерти бил набат на колокольнях. Но находиться у ворот воины гарнизоны были не в состоянии и торчали на стенах, подальше от башни ворот. В обед был сделан перерыв, чтобы поесть и охладить бомбарды. Потом обстрел продолжился до сумерек.
К вечеру все затихло.
Но в городе не спали и видимо пытались заделать пробоины в воротах и стене. Огни факелов метались там во множестве.
Начальник над бомбардной командой, один из помощников Мадзини, по фамилии Уэсли явился ко мне с докладом. Выходило, что снарядов хватит только еще на три дня такой бомбардировки.
Утром стрельба была продолжена и к полудню два верхних яруса башни рухнули вниз, в ров, засыпав его на протяжении примерно двадцати шагов. Это событие вызвало бурю восторга в наших лагерях. Бомбардиры стали самыми главными и уважаемыми людьми в моей армии. Все хотели с ними подружиться или выпить эля. Моя армия быстро начала приростать-но только не воинами. Торговцы едой и элем, гулящие девки, разные бродяги слетались отовсюду как пчелы на мед. Я запретил чужакам входить в лагерь, но за его пределами возник новый лагерь. Там всегда можно было найти выпивку и сговорчивых девок. Если осада продлиться месяц, то в этом лагере обитателей станет не меньше чем в моей армии!
Жасс предожил разогнать этих прилипал, послав несколько рот горцев.
Я отклонил это предложение. Воины должны сбрасывать напряжение, а если нельзя сцепиться с врагом, то расслабиться очень даже нужно. Несколько тысяч молодых мужчин и без женщин — это опасная и непредсказуемая сила.
Люди Фостера крутились в этом стихийном лагере, и все сомнительные личности были под присмотром.
На третий день Хагерти ждал штурма, но я приказал провести смотр своих отрядов и потом объявил выходной день. Крейг и Жасс были удивлены, но вопросов не задавали. В положении короля есть и хорошие стороны!
Подремать после обеда мне не дали. К моей палатке в сопровождении конных горцев приехала Бернадетта. Ее сопровождал конный паж, смутно знакомый мне подросток...
-Ваше величество не прогонит свою сестру?
Я помог ей сойти с коня. На несколько мгновений баронесса оказалась в моих объятиях.
-Вы не скучали по мне, Грегори? — шепнула она мне на ухо, привстав на цыпочки.
-Безумно!
-Обманщик! — она ущипнула меня на руку.
-Прошу в мою палатку! Вы голодны, баронесса?
-После конной прогулки у меня всегда разыгрывается аппетит!
-А ваш паж?
-Это мой брат-Ричард! Вы не помните его, государь?
-Рад видеть, тебя, Ричард! Ступай к моим пажам-они тебя покормят.
Расположившись в походном кресле, я наблюдал за Бернадеттой. Она обгрызала куриное крылышко и болтала без умолка.
-Представляете, Грегори, какая скука в нашем замке?! Отец запирается в кабинете на весь день, сестра бродит по коридорам как призрак и не говорит ни слова. Вы же знаете мой характер?! Скучное сельское житье не для меня! Я так обрадовалась, узнав о том, что вы здесь, рядом! Ричард просто боготворит вас и мечтает о службе у вас, государь!
Пустая болтовня ее, почему-то не раздражала. Может быть, я на самом деле скучаю среди мужчин без женской болтовни и их извечного кокетства...
Мысли об Адель не доставляли удовольствия. Но Бернадетта похожа на нее и не похожа одновременно.
-Вы удалили Адель в изгнание, и я ни о чем не знаю?! Но ваш гнев, надеюсь, на меня не распространен, ваше величество?
-Нет, Бернадетта, на вас я не держу зла...
Запив свой короткий обед вином, Бернадетта устремилась ко мне. Не успел я моргнуть, как она уже была на коленях у моих ног, а ее руки сжимали мои.
-Расскажите мне, Грегори, в чем причина вашей размолвки?!
Знакомый блеск зеленых глаз...
Я рассказал Бернадетте о предательстве Адель.
-Ох, бедный Грегори... — ее глаза наполнились слезами-Моя неблагодарная сестра разбила вам сердце! Чем наша семья может смыть этот позор и вернуть благосклонность вашего величества?
Бернадетта не теряла времени даром. Плутовка явилась занять освободившееся место в моей жизни и в постели и не особенно это намерение скрывала...Я осаждал Хагерти, а Бернадетта явилась брать в осаду меня.
Неделю уже у меня не было женщины...В памяти всплыло обнаженное тело Бернадетты в палатке под Гвинденхоллом. Она стояла спиной ко мне и расчесывала волосы после купания. Тогда я принял ее за Адель, сходство фигур двух сестер было просто удивительным...
-Я веду осаду, моя дорогая сестрица, и не смогу уделять вам достаточного времени, увы!
-Даже несколько минут в вашем присутствии для меня бесценны!
Ее рот приоткрылся, и розовый язычок медленно прошелся по краю верхней губы. Зеленые глаза чуть сощурились. Я ощутил напряжение внизу живота. Бернадетта разбудила мою похоть.
Но к счастью или, к сожалению, нам помешали.
Пришел Дуган и сказал, о том, что Фостер ждет моего приема. Бернадетта резво поднялась с колен и, улыбаясь, покинула мою палатку.
Молли у костра пела, акампанируя себе на лютне. Ее лицо печально-задумчиво и взгляд устремлен вдаль.
Есть такие дороги — назад не ведут.
На чужом берегу я прилив стерегу.
Паруса, обманув, ветер стих навсегда,
Плоским зеркалом стала морская вода.
Обернуться бы лентой в чужих волосах,
Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,
Шелком в руки родные опуститься легко —
Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
Я по дну бы морскому навстречу пошла,
Только в компасе старом сломалась игла.
Парус стерся до дыр от палящих светил,
Да и ветер попутный меня невзлюбил.
Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал?
Хороню в себе боль и венчаю печаль.
Бурунами морскими пробежать нелегко —
Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
Она пела, а я слышал голос Сью. Моя сестра тосковала и печалилась. При свете костров лица окружавших меня людей казались родными и близкими. Но рядом не было ее, моей единственной и любимой Сью...и только это имело значение...
Глава 11
НОЧНЫЕ БЕСЕДЫ
Моряки гребли умело. Весла погружались в воду без плеска, легко, даже как бы нежно касаясь поверхности моря.
Впереди светился фонарь на корабле наш ориентир. Мои горцы сидели тихо. Морская прогулка для них, как и для меня была новинкой. Только новинка эта не доставляла радости. Кругом тьма-внизу и на небе.
Сотня горцев и сотня арбалетчиков уже погружены на корабль капитана Мелиссио. Я плыл на последней лодке.
Фостер еще до начала осады нашел в гавани Хагерти капитана Мелиссио и передал ему старый долг с процентами-пять фунтов чистого золота.
Капитан пожелал продолжить столь выгодное сотрудничество и предложил план по захвату Хагерти со стороны порта. Все силы гарнизона стянуты к стенам и в порту только немногочисленная стража. Городские кварталы не отделены от порта стеной и потому войдя в порт-войдем и в сам город.
Благодаря Фостеру, моему незаменимому Сэмми я знал о Хагерти все. Я знал, где ночует коннетабль граф Синклер и решил захватить его спящим и принудить отдать приказ о сдаче города.
Крейг Макконохи и Жасс выступили решительно против того чтобы я шел на корабле в порт. Каждый предлагал себя на место командира десанта, но я был тверд.
Черный борт корабля рядом. По веревочной лестнице мои горцы быстро поднялись наверх. Карабкаться по вихляющейся лестнице неприятное занятие. На мне только кольчуга и никаких лат. Но и с таким грузом нелегко забираться наощупь на корабль!
-Приветствую вас, государь на борту "Ласточки"!
-Приветствую вас, капитан! Удача вам не изменила, и вид у вас цветущий!
Капитан захохотал, тряся животиком.
Через час "Ласточка" плотно загруженная моими людьми вошла в порт Хагерти и встала к причалу. Гавань эту и прилегающее побережье капитан Мелиссио знал как свой карман. На входе в бухту Хагерти горел большой масляный фонарь на башне маяка. Сам же город с моря почти не различим, только редкие огни видны.
