— Да, это я помню,— бродяжка замолк, почесал кончик носа и сказал:— Только вы знаете, господин, а ведь Конгалу в свое время его увечье совсем не помешало!
— Кому?
— Ну, Конгалу Кривому ,— пояснил не в меру начитанный Финви.— Он ведь был королем Улада! И королем Далриады ! И — слепым на один глаз!..
— Хм... А ведь и правда...— задумчиво пробормотал Ивар.— Только, если мне память не изменяет, именно последний факт помешал Конгалу стать верховным королем Тары?
— Так то — Тара...
— Согласен,— лорд МакЛайон снова забарабанил пальцами по столу.— А с троном Улада у Конгала трудностей не возникло... Видишь, Творимир? А ты все плевался, что от мальчишки никакого толку!..
— Эх,— пренебрежительно отмахнулся русич. Мнения своего он не поменял и теперь. Финви тяжело вздохнул:
— Уж лучше бы вы мне совсем ничего не рассказывали. Такие-то страсти!.. Эдак я скоро и Бренне верить начну!
— Бренне?— без особенного интереса переспросил Ивар.— А кто это?
— Да есть тут одна,— сморщил нос Финви.— Я ее сам не знаю, но служанки все время ее за глаза сплетницей ругают. Дочка старосты деревенского вроде, ужасть до чего языкатая! Вот вы смеяться будете, давеча Пэгги про нее рассказывала — мол, Бренна видела, как наш глава дружины волком оборачивается. Ну смех, да и только!
Бродяжка весело фыркнул. А его наниматель, напротив, нахмурился. И, быстро переглянувшись с Творимиром, впился в проводника знакомым сверлящим взглядом:
— Грихар? Волком? Она это видела?
— Ну да... говорю же, брехунья та Бренна, каких поискать! А... вы чего, господин?.. Это ж такая глупость, что...
— Глупость или нет, я сам разберусь,— перебил его лорд.— Присядь-ка вот здесь, друг Финви!.. И давай по порядку: кто что конкретно видел, где видел, когда... И почему, черт побери, я об этом ничего не знаю?!
Глава 22
За окнами спальни серым покрывалом дрожал дождь. Недолго продержалось солнце на землях Англии... Впрочем, на такую мелочь, как дурная погода, обитатели поместья лорда Кэвендиша внимания не обращали. Появление на свет долгожданного наследника — пусть он и оказался наследницей, взбудоражило весь дом и словно наполнило его изнутри солнечным светом. Прислуга ходила на цыпочках, переговариваясь почти что шепотом, адмирал не вылезал из покоев супруги, а сама Грейс, сияющая от счастья, не спускала дочь с рук. Вставать с постели молодой матери пока еще не полагалось, так что люльку с новорожденной Нэрис Лиллиан Кэвендиш придвинули к самому изголовью кровати, чтобы не гонять туда-сюда верную горничную по сто раз на дню.
— Она чудо, правда?— склонившись над колыбелью, спросила Грейс. Сидящий тут же сэр Дэвид кивнул:
— Правда,— он обнял жену и свободной рукой сделал дочке "козу". Малышка заулыбалась.— Красавицей будет. Вся в маму...
— А глаза твои. Как море синие,— любуясь малышкой, сказала Грейс. И, что-то вспомнив, озабоченно наморщила лоб:— Дэвид, ты видел Ульфа? Как он?
— Утром ездил в деревню,— на лицо адмирала легла тень.— Лекарь говорит, что самое страшное позади, но мне почему-то так не кажется.
— Он всё еще без сознания?
— Третьего дня в себя пришел. Говорить почти не может, двигаться — и того хуже. Оно и понятно — такая рана! Удивительно, что выжил.
— Он же норманн. Они очень сильные. А уж Ульф... Надеюсь, он скоро поправится!
— Лекарь делает все, что в его силах,— сказал сэр Дэвид. И, помолчав, прибавил тихо:— Как очнулся, так первым делом о леди МакЛайон спросил. Всё ли, мол, благополучно?..
— И ему...
— О, нет!— лорд мотнул головой.— Я запретил рассказывать. Ульф и без того едва держится, а узнай он, что стряслось? Ты же его знаешь — для него служба превыше всего!.. Изведется весь — что не успел, не защитил, недоглядел... И сам же себя в гроб вгонит. Я такое видел.
— Но ведь когда-то придется рассказать,— вздохнула леди Кэвендиш, которую, на самом деле, грызли примерно такие же чувства.
— Тут ты права. Вечно это скрывать мы от него не сможем... Но пускай сначала на ноги встанет.
Лорд опустил плечи:
— Да что там — Ульф!.. Я как подумаю, что за разговор мне предстоит с лордом МакЛайоном — повеситься хочется. Пригласили, называется, погостить... Это кошмар какой-то.
— Не напоминай, ради всего святого!.. Мне и так Нэрис уже которую ночь снится. И каждый раз в пот бросает, только стук копыт у крыльца заслышу. Вдруг Ивар?.. Как я ему в глаза посмотрю?
— Ты ведь ни в чем не виновата, милая,— сказал адмирал. А про себя подумал: "В отличие от твоего дурака-супруга. Надо было что-то придумать! Делать что-то, а не на душевные терзания размениваться! Вот и дотерзался, слюнтяй... МакЛайон мне этого никогда не простит. И сам я себя никогда не прощу"
— Лучше просто не думать об этом. Пока есть возможность,— Грейс, отогнав снова вставшие перед глазами картины кораблекрушения, что преследовали ее уже неделю, перевела взгляд на дочь:— Дай мне ее, Дэвид! Скоро Лилли придет, а она все время ребенка у меня отнимает...
— С чего бы? Неужто ей своих четверых сорванцов мало?— хохотнул лорд, поднимаясь. Жена недовольно надула губы:
— Нет. Говорит, что я ее от большой любви насмерть затискаю. Ну же, Дэвид!..
— Тихо, тихо. Никуда от тебя не денется твое сокровище...
Он встал и склонился над люлькой. Отвлекся на звук хлопнувшей двери — вошла горничная леди Кэвендиш, легка на помине. В руках у нее был поднос с ужином на две персоны.
— Так и думала, что вы здесь, хозяин!— обрадованно сказала Лилли, пристраивая свою ношу на край кровати.— А вас там ищут по всему дому.
— Ищут?— сэр Дэвид выпрямился, держа на руках дочь.— Кто?
— Ваш адъютант и еще какой-то господин, дюже важный!.. Только что приехал, весь в пух и прах разодетый. Он письмо привез, говорит, срочное... И сердиться изволит. Торопится, видать!..
— Срочное письмо?— нахмурил брови адмирал.— Как бы не из Лондона!.. Возьми ребенка, Лилли... Где гость?
— Джонатан его проводил в ваш кабинет,— горничная забрала малышку и добавила, понизив голос:— Розали велела господам бренди подать, покуда они дожидаются. Но тот человек и пить не стал, все ругается только!..
— Ругается?..— сэр Дэвид, спешно одергивая камзол, направился к двери.— Не иначе, как Рочестер. Он тот еще склочник... Только что ему в моем доме понадобилось на ночь глядя?
— Уж не знаю, хозяин,— пожала плечами Лилли, тихонько укачивая захныкавшую девочку,— да только лучше б вы уж спустились к ним!.. Адъютант ваш извелся весь — господин тот уж больно строгий. Как глянет свысока — так прямо под землю провалиться охота!..
— Точно, Рочестер,— кисло резюмировал адмирал.— Принесла же нелегкая!.. Грейси, ужинай без меня, не жди. Наш милейший граф, как бы ни торопился, обычно любит поездить по ушам...
— Значит, это надолго?— огорчилась супруга. Лорд философски вздохнул и, подмигнув ей, весело улыбнулся:
— Не беспокойся, до ночи выпровожу! А если граф погостить рассчитывает — прикинусь дурачком. Рочестер, с его гордыней, напрашиваться в прямую не станет.
— И слава богу,— сморщила носик Грейс.— Терпеть его не могу! К тому же, та пощечина... Уф!
— Уверен, ты тогда исполнила заветную мечту половины придворных дам,— хмыкнул адмирал и посерьезнел:— Однако, мне все же стоит поторопиться! Его сиятельство и так меня недолюбливает, не будем дразнить гусей... Я постараюсь быстрее.
— Удачи,— сочувственно кивнула леди Кэвендиш и, проводив глазами спину мужа, повернулась к горничной:— Дай мне малышку, Лилли.
— Вы покушайте сначала. Только и тискаете бедняжку, а кормить кто будет? И чем?
— Да я не голодная...
— Знать ничего не знаю!— отрезала горничная, укладывая притихшего ребенка обратно в колыбель и берясь за поднос.— Вам кушать надо, госпожа! Да побольше. Зазря, что ли, Элинор с обеда от плиты не отходит?..
— Ну, Лилли!— надулась Грейс, нехотя беря в руки ложку.— Вы меня и без того на убой кормите... Кстати, ты сливки наверх отнесла?
— Еще час назад, госпожа,— кивнула служанка, подвигая миску с густым супом ближе к краю подноса.— Дайте-ка, салфетку повяжу... А сливки уж в гостевой спальне на столе благодетеля нашего дожидаются! Вы об том не беспокойтесь, я обычаи знаю... Самых лучших у Элинор выпросила, девонширских. Жирненькие, сладкие, уж как он доволен будет!..
— Хорошо бы,— Грейс, не донеся до рта полную ложку, подняла глаза к потолку:— Совсем загрустил. Я, знаешь, ночью проснулась, когда Несси заплакала — а он на колыбельке сидит. Песенку какую-то мурлычет тихонько, печальную-печальную... А сам на малышку смотрит, и глаза такие — сердце разрывается!
— По хозяйке горюет, бедненький,— тяжело вздохнула Лилли.— Они ведь привязчивые. Да вы кушайте, кушайте!.. А что до брауни — так, даст бог, успокоится со временем...
— Он-то да,— в тон горничной вздохнула леди Кэвендиш.— А вот Ивар... Ох, Лилли!
— Да бросьте вы о нем думать, госпожа,— женщина покачала головой:— Или все еще к лорду МакЛайону не остыли?..
— Какое там "не остыла"!— простонала Грейс, вжимаясь в подушки.— Да я его боюсь до смерти!!
— Вот глупости!.. Это еще с какой стати?!
— А с такой! Ты Ивара не знаешь!..— красавица, закусив губу, швырнула ложку обратно в суп — только брызги полетели.— Это с виду он спокойный весь да бесстрастный. А на самом-то деле...
Леди Кэвендиш покачала головой:
— Я ведь помню ту историю. Еще в Стерлинге, когда была замужем за Уолтером... Один из лордов подставил другого — очень сильно подставил, по-подлому. И несчастного сослали куда-то на острова, где он даже месяца не прожил — простудился дорогой, да и отдал богу душу. При дворе такое, конечно, частенько случается... И обычно более сильному да хитрому все сходит с рук. Но тут мерзавцу не повезло — сосланный дворянин оказался другом лорду МакЛайону. Ивар сам при скандале не присутствовал, в отъезде был. А как вернулся и узнал... Ох!
— Убил, что ли?— не поверила Лилли, округлив глаза.
— Не убил,— мрачно отозвалась Грейс.— Он его уничтожил. Злопыхатель лишился всего — сначала королевского доверия, потом положения при дворе, потом большей части земель, родового замка... он, конечно, остался жив. Но жизнь эта была ему хуже смерти. От него даже собственная семья отвернулась.
— Ну, дак вы себя-то с крючкотворами придворными не сравнивайте!— всплеснула руками горничная.— Вы ж лорду МакЛайону, извиняюсь, не чужая будете... Да и что вы такого сделали, в конце-то концов?! Откуда ж вам про пиратов знать-то было? И вообще, если по мне, так господин советник сам виноват — не отправил бы леди одну в даль такую, ничего бы как есть не случилось!
— Легко тебе говорить...
— Ну всё, хватит об этом,— решительно сказала Лилли. И, смягчившись, погладила сникшую хозяйку по руке:— Только себя растравляете. Еще и молоко пропадет, упаси бог!.. Не виноваты вы, и лорд Кэвендиш не виноват, что оно так вышло. Знать, судьба такая, что уж теперь?.. Вы кушайте. Надо кушать. Не хватало еще, чтоб вы от огорчения и спать перестали, как тот брауни. А ему, страдальцу нашему, я перед сном еще и коржиков сдобных снесу! Они ведь сладенькое любят. Глядишь, хоть чуток повеселеет. Уж самой глядеть больно, как бедняжка по леди МакЛайон убивается, храни Господь ее душу...
Дом был тих. Темнота внутри, темнота снаружи. И все тот же дождь за окном, и холодный камин, и бессонница... В большой миске на столе белым стоячим озерцом застыли нетронутые сливки, рядом, на чистой салфетке, лежали черствеющие коржики: брауни есть не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось, разве что поднять мордочку к луне и тихонько завыть, как одинокому волку.
Хранитель очага вскарабкался на подоконник, протер лапкой запотевшее стекло и вгляделся в темноту снаружи. Луны — и той не было. Ничего не было, кроме дождя и черной тоски. Брауни понуро отвернулся от окна. Прислушался безразлично — под полом тихо скреблась мышь, с первого этажа доносились приглушенные мужские голоса. Чужой дом, чужие люди... Даже малышка, сладко посапывающая внизу, в своей колыбельке, не могла развеять грусть. Сразу вспоминалась та, другая, которой больше нет, и от этого становилось еще тяжелее... Домашний дух шмыгнул носом и медленно сполз с подоконника. Что толку там сидеть? "Хоть дом обойду,— подумал он.— Своего Хозяина у них нету... Сливки, вон, принесли. Благодарят. Нужно уважить" Брауни издал тяжкий вздох и поплелся к двери. Если по правде, ему не было никакого дела до этих людей и их жилища, просто надо было хоть чем-то себя занять. Что еще оставалось маленькому хранителю очага? Домой, в Шотландию, вернуться пока что не представлялось возможным, да и как он туда теперь вернется? С чем вернется?.. Нет, думать об этом определенно было выше его сил.
"Котлы тут в порядке,— стараясь сосредоточиться на привычных хлопотах, думал брауни, спускаясь по темной лестнице.— Кухарка дело знает, да и экономка служанок в ежовых рукавицах держит... Разве что дымоход прочистить не помешает. Нагару вона сколько!.. И под лестницей в углу паутина" Домашний дух приостановился у закрытой двери спальни Грейс и, поколебавшись, бесшумно скользнул внутрь. "Погляжу одним глазком, да и за работу,— решил он.— Чай, успею, еще ночь целая впереди!"
Леди Кэвендиш спала. Рядом, в глубоком кресле, навалившись на мягкий подлокотник, сладко посапывала одна из младших горничных. Брауни на цыпочках подошел к люльке, стоящей возле кровати, и вскарабкался наверх. Привычно уже уселся на бортик колыбели и, подперев лапкой шерстистую щеку, уставился на причмокивающую во сне малышку. Она напоминала ему Нэрис в детстве. А уж если вспомнить, какое имя дали девочке при рождении... "Одна надежда,— подумалось брауни,— что не такой егозой вырастет!.. Ишь, жмурится-то во сне. Как котенок у печки... Ох, детки! Знать бы, как вас от жизни-то уберечь!.."
Чувствуя, что притихшая было беспросветная тоска вновь поднимает голову, домашний дух встряхнулся. Ласково коснулся кончиком лапы розовой щечки ребенка, тихонько вздохнул и спрыгнул на пол. Уходить не хотелось. В конце концов эта девочка — единственное, что хоть как-то примиряло брауни с суровой реальностью. "Но ежели я тут застряну,— сам себе сказал он, выскальзывая обратно в коридор,— дак опять рассироплюсь, к бабке не ходи. Лучше уж по хозяйству... Работа — она завсегда нашего брата от горестей спасает" Он оглянулся на спальню, снова тихонько вздохнул и, взяв себя в лапы, заторопился вниз по лестнице. Так, сначала — в кухню, а уж потом можно будет паутиной заняться!.. "Еще в обеденной зале подсвечники со вчера не чищены,— вспомнил хозяйственный дух, поправляя сбившийся на нос колпачок.— И петли на входной двери скрипят... Совсем я о деле позабыл! Распустил сопли, самому стыдобственно. Они ж вон ко мне по-доброму, со всем уважением... А это ктой-то у нас тут не спит?"
В кабинете хозяина дома ярко горели свечи. Сам лорд Кэвендиш — в расстегнутом камзоле, озабоченный, рылся в высоком шкафу, вынимая оттуда какие-то длинные свитки. За спиной адмирала, с кипой бумаг в руках, стоял его адъютант.
— Куда же я дел эту карту?— бормотал сэр Дэвид, влезши в пыльные недра шкафа по самые плечи.— Ирландия, Ирландия...
