* * *
На четвертые сутки Док решает съездить в магазин. Мне в голову сразу же закрадывается мысль, что могу попробовать сбежать. Видимо, это отражается на моем лице, потому что Адам становится злым.
— Хочешь улизнуть? — интересуется он, нависая надо мной. Я лишь качаю головой, потому что слова застревают в горле. — И правильно. Тебе отсюда не сбежать. А если хотя бы попробуешь..., — он довольно улыбается, свободной рукой проводя по моему животу, — то я вырву ублюдка из твоего чрева голыми руками.
Я не могу сдержать слезы. Они бегут по моим щекам, неприятно щекоча кожу. Мерзко от своего положения. Док берет нож со стола, заставляя меня буквально завопить от страха.
— Ну, детка, — ухмыляется Адам, выводя острием узоры на моей щеке. — Тебе вредно нервничать, — и резко добавляет. — Надеюсь, мы поняли друг друга?
— Да, — хриплю я, опуская глаза.
— Так не пойдет, — он приставляет нож к моему горлу, вынуждая поднять голову. — Не надо плакать.
Его поцелуй вызывает отвращение. Благо, что он лишь символически касается моих губ.
Я еще долго не двигаюсь с места, наблюдая, как машина скрывается за деревьями. И звонкая тишина накрывает меня словно лавина. Я зажимаю ладонями уши и оседаю на пол, воя от своего бессилия.
Глава 30
С каждой проведенной здесь ночью мои сомнения лишь крепнут. "Что могли сделать с Маркусом? Почему Элита отпустила Адама?" Хотя, наверное, все просто. Они отдали меня этому психу, а с Маркусом решили покончить банальным способом. Но он жив... Значит ли это, что Элита оплошала?
Я все больше задыхаюсь от тяжести неизвестности. Чувствую, как силы покидают меня. Док, узнав, что я не интересовалась полом ребенка, насильно отводит меня в лабораторию. Я вижу воочию, насколько хорошо все было подготовлено. Оборудование для операций, аппарат УЗИ и даже родильное кресло. Баснословные деньги.
Я не хотела знать до самых родов, кого мы ждем с Маркусом. Это было мое зимнее чудо. Сокровище, которое я должна была познать лишь с его первым криком... Док все разрушил. Таинство уходит с одним произнесенным вслух словом. Он и это у меня забрал...
* * *
Неделя проходит достаточно быстро. Я перестаю испытывать какие-либо эмоции. На злость нет сил. Жалеть себя нет смысла. Чувствую, как тело слабеет. Радует, что малыш продолжает активно себя вести и расти. Значит, пока что я могу рассчитывать на положительный исход.
Заняться в доме особо нечем. Док проводит большую часть времени в лаборатории. Боюсь даже поинтересоваться, какую гадость он делает на этот раз. Безумный ученый. Гениальный врач, ставший маньяком.
Слоняюсь из угла в угол. Книги на полках не дают необходимого мне забытья. Иногда сижу в гостиной и просто смотрю на огонь, не переворачивая страницы по несколько минут. В такие мгновения мои мысли неосознанно тянутся к Маркусу. Его энергетическая оболочка все ярче и ярче пульсирует, но я уже недостаточно сильна, чтобы связаться с ним.
В один из вечеров нахожу несколько листков бумаги и карандаши у Дока в кабинете. Устраиваюсь тут же за большим столом из темного дерева, и начинаю по памяти отрисовывать на бумаге дом родителей. Я так и не успела его доделать, а сейчас у меня достаточно времени. Работа поглощает меня, отвлекая от мрачных мыслей, помогает мне отделиться от внешнего мира в свой маленький укромный уголок.
И так день за днем... Две недели.
В сегодняшний вечер я чувствую, что силы вот-вот покинут меня. Адам тоже это замечает.
— Я покормлю тебя, — говорит он. Я колеблюсь пару секунд с ответом, хотя мои возражения никто и не воспримет.
— Хорошо.
Я присаживаюсь на диван рядом с ним. Если это поможет мне сохранить малыша, то я готова пойти и на это унижение.
— Из шеи...
— Я пью из запястья.
Удивительно, но Адам закатывает рукав и протягивает мне руку без колебания. Я обхватываю его запястье пальцами, отмечая, что я стала худеть. Это ненормально. Когда я хочу уже взять такую необходимую пищу, Док хватает меня за волосы, причиняя мне боль.
— Пока я иду на уступки, но знай, что за каждый свой протест ты поплатишься после.
Я смотрю на него без эмоций. Лишь ощущаю, как равнодушие заползает в душу. "А что будет после? И будет ли оно?"
Он отпускает меня, поняв, что я не в состоянии воспринимать его угрозы. Вторая попытка удачнее. Я выпускаю клыки в его запястье и... наслаждения нет. Я пью теплую жидкость с соленым привкусом. Она противна, но я глотаю, надеясь, что это поможет нам с малышом. После очередного глотка, чувствую, что уже не могу сдерживать рвотные позывы. Отрываюсь от Дока и со всех ног бегу в уборную. Меня выворачивает наизнанку. Я закашливаюсь, перемазываясь его кровью и слезами. "За что мне это?" Дрожу, понимая, что после случившегося Док навряд ли будет таким же сдержанным. Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с его отражением. Он стоит бледный словно полотно. Глаза смотрят с недоумением, а вот тело напряжено, будто он сейчас бросится на меня. Я жду, что он ударит меня, но он лишь выходит из ванной, не сказав ни слова.
Привожу себя в порядок. Трясущимися руками смываю с себя кровь. Кажется, что я вся перепачкана ею. Пакет с донорской кровью падает на столешницу.
— Попробуй это, — отстраненно произносит Док и удаляется.
Я смотрю на холодную жидкость, вспоминая ее отвратительный вкус. У меня нет сейчас выбора. Делаю осторожный глоток. Лучше, чем кровь Адама. Пью понемногу, прислушиваясь к реакции организма. Вроде бы все нормально. Когда пакет пустеет, становится немного лучше. Тешу себя надеждой, что не все так уж плохо. И образ Маркуса снова возникает передо мной. Как же я хочу сейчас оказаться в его объятьях. Как же мне хочется сказать ему кое-что важное.
* * *
Нам сегодня семь месяцев. Теперь каждый толчок малыша отдается во всем теле волной боли. Никакие вакцины и пакеты с кровью уже не помогают. Я теряю вес, на теле чернеют синяки. Без крови Маркуса малыш забирает все нужное ему питание от меня, а я не успеваю восстанавливаться.
Очередной дозы крови хватает, чтобы сходить в туалет и принять быстрый душ. Ноги слабеют и уже не держат меня. Большую часть суток провожу в постели, но упорно продолжаю работать над проектом.
Сон не приносит облегчения. Как только я закрываю глаза, то снова вижу Маркуса. Сердце сжимается от тоски и боли. Просыпаюсь, уже чувствуя соленый привкус слез на губах. Потом еще долго лежу, прислушиваясь к звукам вокруг. Надежда, что с приходом темноты мои мучения закончатся, не покидает меня.
* * *
Я нахожусь у Адама уже месяц. Теперь мне трудно даже пошевелиться. Я прекрасно понимаю, что конец для меня только один. И сопротивляюсь костлявой лишь ради ребенка. Чем дольше я продержусь, тем больше шанс, что он выживет. Хотя... если он останется у Дока, то и это сомнительный факт.
Глаза не держатся открытыми. Теперь я постоянно погружена в темноту сна. Маркуса нигде нет, и я как никогда чувствую себя одинокой. "Почему? Почему он не заберет меня?" Я не верю, что он мог меня бросить. В минуты, когда сознание возвращает в реальность, ищу ответы на эти вопросы.
— Здравствуй, Маркус, — слышу я голос Дока. Не верю своим ушам. Неужели Маркус... здесь?! Слова Дока вселяют в меня надежду. Приподнимаю голову и вижу, что он всего лишь разговаривает по телефону. "Зачем?"
— Я тоже рад тебя слышать..., — с ухмылкой произносит Адам. — Получил видео? Понравилось? ... А что ты можешь кроме угроз?
Я не улавливаю сути разговора. Хочу лишь сама услышать хоть на секунду голос короля...
— Я звоню по делу, — жестко и громко произносит Док. — Ей нужна твоя кровь. Срочно. Надеюсь, моей сестренке не составит труда набрать немного?... Не стоит так злиться. Прибереги нервы для другого случая. Кстати, рад, что ты оклемался. Не ожидал, что так скоро, но вовремя... Хватит! Жду тебя завтра днем в заповеднике на восточной границе. И знай, если я не вернусь, ее ждет мучительная смерть. Так что в твоих же интересах поторопиться.
Больше Док не произносит ни слова. Но я услышала достаточно. Маркус был ранен. Вот чем объясняется его бездействие... да и как бы он смог меня забрать? Док, почуяв неладное, скорее всего сразу бы лишил меня жизни ... или вколол бы мне какую-нибудь гадость, которая убила бы моего малыша. А сейчас Маркус даже не знает, где я нахожусь. Связь очень слабая... или я уже не воспринимаю ее.
— Потерпи, детка, — шепчет Док, нависая надо мной. Мне же чудится, что надо мной застыла сама смерть. — Скоро тебе станет лучше.
Он уходит, но возвращается довольно быстро. Если он уедет и не вернется, то действительно, меня ничего кроме смерти не ждет.
Боль пронзает все тело, когда Адам берет меня на руки. Я лишь могу всхлипнуть, мучаясь от бессилия.
— Я позабочусь о тебе, — приговаривает Док, пока несет меня куда-то. — Скоро все закончится. Скоро.
Его слова леденят мне душу. Паника душит, когда Док кладет меня на заднее сиденье машины и накрывает пледом, словно саваном. "Неужели он решил от меня избавиться?" Чувствую, как в вену вонзается игла. "Вот и конец".
* * *
Как долго мы ехали, я не знаю. Открываю глаза, снова оказываясь в темноте салона. Та же эта ночь или уже другая... кажется, что мне безразлично. Малыш не толкается внутри меня. И это страшнее всего. "Маленький мой, прошу, не оставляй меня".
Через какое-то время машина останавливается. Док глушит двигатель и замирает. Я наблюдаю за ним. Вижу, как он сидит, не шелохнувшись, и смотрит прямо перед собой. "О чем он думает? Зачем взял меня с собой? Боится, что умру?"
— Скоро все закончится, — в очередной раз тихо проговаривает Док. "Мне жаль... Нас. Что хорошего принесли эти годы вражды?"
— Я должна была умереть еще в детстве, — не могу сдержаться я.
— Нет, — задумчиво отвечает он, удивляя меня. И добавляет леденящим душу шепотом. — Ты вообще не должна была рождаться.
Мы молчим. Два искалеченных существа. И мне, несмотря на все произошедшее в прошлом, становится жаль Адама. Его путь закончился, так и не начавшись. Он выбрал не ту дорожку. Месть, обиды, гнев и злость никогда не приведут к счастью.
Адам поворачивается ко мне, заглядывает в глаза. "Что он хочет этим сказать?" Отворачивается, так и не произнеся ни слова, выходит из машины. Я понимаю, что он удаляется, потому что его шаги постепенно стихают.
Мое тело сотрясает дрожь. Слезы застилают глаза. Я брошена в неизвестном мне месте. Обессиленная. Жалкая. Слабая. И мой малыш больше не шевелится. Я плачу, каждым всхлипом причиняя себе нестерпимую боль, но не могу остановиться. Мне никогда не было так страшно. Ведь сейчас я наверняка знаю, что умру.
* * *
Сколько я так лежала в темноте, не могу сказать. "Когда взойдет солнце? Убьет ли оно меня или я умру от истощения?" Поворачиваю голову и смотрю в лобовое стекло.
Большие и пушистые снежинки медленно падают на холодную землю. Прошел год... столько всего произошло за это время. Жизнь, видимо, сделав виток, решила, что зря дала мне еще один шанс. "Где я ошиблась?"
— Потерпи малыш, — шепчу я в темноту. — Мы с тобой не должны сдаваться. Пожалуйста, потерпи.
Может, я уже сошла с ума? Мне хочется всего лишь утешать моего малыша. Так я успокаиваю и себя. Ему не будет страшно умирать. Он еще не знает, что это за чувство.
Я слышу какой-то шум. "Неужели Док вернулся?" Вся обращаюсь в слух. "Может, дикий зверь?" Замираю, стараясь не дышать, и тихо вскрикиваю от неожиданности, когда вижу Дэвида. Не верю своим глазам. Он тоже замирает на несколько секунд, а потом распахивает дверь.
— Марианна..., — выдыхает он, осматривая меня.
— Дэвид, — всхлипываю я, хватая его за руку и прижимаясь к ней. — Это действительно ты? Мне не чудится?
Плачу, не в силах остановиться. Даже боль, кажется, отступила. Я так рада его видеть. Безумно.
— Тише, Марианна, тише.
— Где Маркус? — выдыхаю я.
— Он сейчас решает затянувшуюся проблему... с Доком, — неопределенно отвечает Дэвид. — Мы не ожидали тебя здесь найти.
— Я хочу домой, — снова всхлипываю я.
— Ты в безопасности, королева. Сейчас мы уедем отсюда.
— Нет, — хватаю я его за рукав, когда он собирается отойти от машины. — Пожалуйста, не оставляй меня одну. "Я не смогу вынести даже минуты в одиночестве".
— Я поведу машину, Марианна. Я не брошу тебя.
— Отвези меня домой, пожалуйста...
В следующие секунды грань между явью и забытьем стирается. Я не знаю, где что происходит. Слышу только какой-то грохот, который будто приближается ко мне. "Может, вертолет?" Мне мерещатся какие-то люди. Кажется, я различаю шепот Маркуса. Все сливается в поток мелькающих перед глазами картинок.
* * *
Я чувствую его как никогда. У него сердце бешено стучит в груди.
— Маркус...
— Потерпи, малыш, — отвечает он, прижимая меня к себе, — осталось немного.
Я прячу лицо на его груди и тихонько всхлипываю от счастья слышать его голос, чувствовать его объятия. "Только бы это не было сном". С Маркусом я ничего не боюсь. Кажется, все кошмары развеялись. И я должна ему сказать...
— Мальчик, — шепчу я еле слышно. — У нас будет мальчик.
Мне так тяжело держаться за реальность. И только перед тем, как погрузиться в забытье, мне слышится, как Маркус глухо произносит:
— Мальчик...
* * *
— Маркус..., — слышу я свой тихий шепот.
— Я здесь малыш, — доносится до меня его ответ. Яркий свет слепит глаза.
Надо мной возникает личико Роксаны. "Мой ангел". Я хватаю ее за руку.
— Ребенок...
— Мы готовимся к кесареву.
Такого поворота событий я не ожидала. "Еще рано... я ведь только на седьмом месяце". Впадаю в панику и в отчаянии отрицаю происходящее. "Нет-нет-нет. Я не могу его потерять. Это мой комочек. Пожалуйста, только не он..." Недавно я думала, что мы умрем, а сейчас, когда есть надежда выжить, я его теряю!
— Марианна, он убивает тебя.
— Нет... нет... нет...
Я вою, как раненая.
— Марианна, мы сделаем все возможное. Плод уже сформировался. Высоки шансы, что он выживет.
— Маркус..., — безнадежно произношу я, но ответа не получаю. Неожиданно накатывает равнодушие. Мне кажется, я чувствую, как что-то холодное забирается мне под кожу.
— Марианна, все будет хорошо, — твердит Роксана. — Марианна? Марианна...
* * *
Вокруг меня разворачивается белое полотно. Оно окутывает меня, скрывая от глаз окружающую местность. Впереди видна лишь небольшая дорожка. Я бреду, как мне кажется, через лес. Вскоре замечаю просвет. Я узнаю это место. Снежная поляна, которую я не раз рисовала в своем воображении. Сейчас здесь разыгралась страшная метель, но стоит мне ступить на самый край поляны, как все успокаивается. Снег начинает кружить вокруг медленно и вяло. Хлопья большие и пушистые. Они лениво опускаются на землю. В этот момент я осознаю, что держу на руках ребенка. Нашего с Маркусом ребенка. "Значит, это конец?" Я сдерживаю слезы. Я не хотела... я не хотела его бросать. Я опускаюсь на колени, прижимая к себе нашего сына. Здесь он живой, теплый, шевелится у меня на руках и агукает. Я смотрю на него и начинаю плакать. Я убила нашего сына. Я убила Маркуса. Я бросила его навсегда.
