Фигура покупателя дрогнула. Из-под балахона возникла вторая отталкивающего вида конечность и взметнулась к звездному небу в яростном жесте.
— Солото. С-серепро. Сплаф. С-сила с-семи металлоф!
— Семи? А злата-серебра там сколько?
— Много польш-ше прочих! — заверил меня покупатель.
Уверен в ценности своей валюты — это хорошо. Или прирожденный талант фуфло пихать. Чьорт, он же все 'слышит'!
— Ладно! Ладно! Годится. — Сделал существу успокаивающий жест открытыми ладонями.
— Запомни, челофек. Такое купить фсегда рад. Ты принос-сиш-шь, мы хорош-шо купить. Помочь другу. Ты гофорить да?
— Трудно ходить сюда. Не могу обещать, — пожав плечами, выдавил ответ, невольно копируя манеру собеседника.
— Ш-шаль, — неприятно прошелестело в голове.
— Не будем жалеть о том, что еще не случилось!
Словно соглашаясь со мной, тот взмахом посоха организовал денежный поток в мой распахнутый ранец. Монетки-то одна к одной, а звук до чего приятный! Эх, так бы стоял, любовался бы видом и наслаждался бы звоном как можно дольше! Жаль, тару мне не отдали — зловредный гамион оказался в ларце сразу же, как денежки поменяли хозяина. Покупатель повернулся ко мне спиной и засеменил прочь. Следом за ним как черепашка на незримом поводке пополз, вздрагивая на стыках плит, ларец. Из камня на посохе хлынул поток синего света. Вспышка проглотила скрюченную фигуру, оставив меня в одиночестве.
Сделка свершилась, точка в разговоре поставлена, пора и честь знать.
И вот я в арке на 'чужом' краю моста. Узенькая полоска рассекает бездну. Вдох-выдох. Что ж, смог один раз, повторить будет легче. Значительно потяжелевший ранец давил на плечи, намекая, что уверенность в своих силах должна опираться на хорошую физическую подготовку. А так получается из разряда: 'глаза боятся, ноги делают' или 'пять минут страха и ты дома'.
Блин горелый, куда ж я иду?! Эта конструкция не может существовать, не то, что мостом называться! На чем эта полоска вообще держится? Хороший вопрос для человека, который не может внятно объяснить, на каком принципе его револьвер работает. Из которого при том людей и нелюдей укокошено изрядно.
Взмах рукой, нога предательски дрогнула и сердце улетело в пятку. Спокойно, спокойно. Никаких полетов сегодня не запланировано! Правильно лямки ранца отрегулировал — ноша никуда не сползает, сидит на спине как хороший наездник. Хорошо, хоть безветренно. Не просто хорошо, а великолепно. Иначе ...
Не смотреть вниз. Смотреть вперед. Ни за что больше! Никогда! К черту все золото мира! Вот и арочка замаячила. Не самка попугая, а полукруглая конструкция из камней и по совместительству символ завершения кошмара. Усталые ноги рванули против моей воли. Правая подошва едва не ушла в никуда, кусок пролета отвалился, а я коленями поелозил по поверхности моста.
Ладони впились с обоих боков в камень, толстый слой которого подобно старой штукатурке взялся крошиться, улетая в бездну. Удар подбородком до зубовного клацанья подействовал отрезвляюще. Хватательный рефлекс позволил закрепиться: колени на мосту, руки почти вокруг него. Вот только сдвинуться с места — проблема. Большая.
С носа сорвалась капля пота. За ней устремилась еще одна. Скоро целое озеро натечет. Надо ползти вперед, иначе скоро станет слишком скользко на этой балке, брошенной над бездонным провалом. Постепенно понимание ситуации добирается до рук, ладоней, побелевших кончиков пальцев.
Несколько метров ползу, проклиная жадность и чуть не плача от боли — налитый свинцом ранец давит на мой центр тяжести так, что шансы остаться без наследников возрастают с каждой минутой. А еще сила трения! Скажите, вот за что любить науку физику при таких раскладах?
Ширина полотна позволила подняться, а мужская гордость просто заставила это сделать, превозмогая силу притяжения, помноженную на страх. Шаг, другой, третий. Уф! Вроде не быстро шел, а между колонн влетел как муха в паутину. Мельтешение точек в глазах и странный шум в ушах длились несколько секунд... Бац! — и я оказался в пещере живой и невредимый, если не принимать во внимание утраченные нервные клетки и жировую ткань.
— Вас не так легко найти, барон! — поприветствовал меня командир отряда русинских волонтеров.
— Надеюсь, не заставил себя ждать, граф?
Отодвинулся от зловонной пещеры с невозмутимым видом, будто двигался мимо, совершая послеобеденный моцион. Извалялся непонятно в чем весь при этом и мокрый, как после хорошей пробежки. Не хотелось врать хорошему человеку, оправдывая свое пристрастие к пустующей 'губе'. По глазам видно, спалил меня Драгомиров. Природное любопытство в нем яростно спорило с благородным воспитанием, чтобы задать мне пачку неудобных вопросов.
— Пустяки, — Руслан перевел взгляд с капральства фрайбургских ополченцев, занятых строевой подготовкой слева от меня на суету в маркитантском муравейнике справа. Мол, за всю жизнь не видел подобных экзерсисов, а еще потаскушками искренне увлекаюсь, а чем Богдан там таким эдаким в пещерке занимался мне ни разу не интересно. Великая вещь — выдержка.
'Непотребные девки' при помощи оборванцев, калек и детей, расставляли шатры и обустраивали навесы. В суете лагеря островками спокойствия возвышались два армейских фургона. Некто расторопный выцыганил транспорт у Фишера, чем нанес моему самолюбию чувствительный укол. Во время пристального взгляда на это скопище мелькнуло сравнение с блохами, перебежавшими на тело нашего лагеря с трупа вражеского. Едва презрение и брезгливость заявили о себе, Слеза Асеня кольнула запястье, пробуждая во мне стыд.
— И, несомненно, вас привело важное дело...
Драгомиров в ответ слегка наклонил голову.
— Пойдемте ко мне, капитан, — передал Буяну свою ношу. Мне требовался твердый шаг, а Озоровскому можно доверять — он и виду не подал, что в ранце весомый груз.
А если спросят, откуда дровишки, чего врать будем? Известно, что я маг. Могут маги искать клады, а Ральф? Могут, говоришь? Вот и чудненько. Значит, вчера со скуки 'просканировал' пол, стены импровизированного узилища и обнаружил чью-то древнюю заначку. Местный феодал от тещи получку заныкал так, что сам забыл где. А сегодня забрал находку без лишних свидетелей. Формально здесь территория фишеровского полка, могут затребовать три четверти добытого или сколько по закону полагается. Вот и подходящая легенда, если потребуется обосновать появление сокровищ среди своих. Но лучше по методу благородного дона Руслана всем сделать вид, что ничего необычного не случилось.
Дело Драгомирова оказалось более чем важным, поскольку касалось огнестрельного оружия. Половина волонтеров выступила в поход и выдержала осаду ущелья, не имея оного. Причина столь печального положения дел крылась не в том, что у нерегулярных вояк не хватило средств, а в том, что гражданский рынок оружия делал первые шаги.
Русинский штат выступает в качестве буферной зоны для части колониальных владений Империи. Раньше трех линейных батальонов и десяти граничарских рот вполне хватало, чтобы набеги баронов, горцев и прочего отребья Скверны на русинские земли превратить в рискованные предприятия. В этом же году граница оказалась оголена — два батальона княжеских стрелков отослали на восточные рубежи прикрывать юнилендовские города и поселки. А третий сняли с линии пограничных укреплений и отправили в Скверну для прикрытия тылов и коммуникаций экспедиции, а по факту — на убой.
Правда перед этим событием перевели из него за редким исключением весь младший и старший офицерский состав, а так же большинство опытных и дисциплинированных рядовых, оставив только сорвиголов вроде Молчуна, да Буяна. Пополнили часть необученными рекрутами и назначили офицеров из числа амнистированных военных преступников. Понятно, что этих не жалко, но истинный смысл манипуляций пока оставался от меня сокрыт. Но вернемся к ситуации в приграничном краю.
В фортах вместо полноценных гарнизонов остались инвалидные команды, иначе пожилые ветераны, коим в отставку давно пора. Половину граничарских сил генерал армии Корн принудил сопровождать свой экспедиционный корпус в качестве легкой пехоты. Дорога на главную святыню русинов в колониях — Золотую Рощу — оказалась прикрыта слабо, что и побудило Совет Хранителей объявить сбор ополчения, наплевав на запреты колониальной администрации. Самый крупный и боеспособный отряд возглавил граф Драгомиров, как имевший боевой опыт и вложивший существенную сумму личных средств в оснащение добровольцев.
Империя, поколениями ссылавшая поближе к Скверне беспокойные и непокоренные народы справедливо ожидала если не открытого мятежа, то малой войны в исполнении прирожденных партизан. Поэтому свободно владеть огнестрельным и холодным оружием в русинском штате могла лишь верхушка общества — дворяне и их гайдуки. Ни городская милиция, ни храмовая стража Богорощи, ни тем более частные лица до недавнего времени не имели права владеть стрелковым оружием.
Бытовавший полсотни лет подряд жесткий запрет несколько лет назад заменили квотами: каждое крупное поселение получило возможность приобрести некоторое количество легкого оружия для самообороны. Видимо, имперские военные решили распродать запасы старья со своих складов длительного хранения. Не принимать же всерьез аргумент, что расплодившиеся в колониях разбойники на законы плевали? В прошлом году отменили и квоты, однако продукция Имперских и Юнилендовских оружейных фабрик пока не хлынула на рынок штата по целому ряду причин. Колониальная администрация привычным образом выдачу ружей устаревшего образца заволокитила. Закупать оружие для отряда графу пришлось во Фрайбурге и даже у контрабандистов, но в преддверии боевых действий и без того высокие цены взлетели еще выше. Выбор же зачастую отсутствовал. При этом качество и технические характеристики изделий оставляли желать лучшего. О том, чтобы враз вооружить три с половиной сотни ополченцев однотипными надежными и современными ружьями не могло быть и речи.
Костяк волонтерского отряда составляли молодые и небогатые дворяне со слугами, свободные горожане и арендаторы, вооружение которых составляли либо охотничьи ружья и всякого рода 'каретные', 'жилетные' и 'дуэльные' пистоли, либо разномастные военные образцы, в том числе трофеи прошлых кампаний. Одну роту стрелков удалось обеспечить из арсенала Рощи дербанками обеих моделей. Два десятка пикинеров довооружили дульнозарядными солдатскими пистолетами. Вот и все, чем располагала асенитская община.
Скорострельные винтовки и редкие в Колониях револьверы имелись только у ближников графа, который прикупил их по случаю во время поездки по городам Юниленда.
Во вчерашнем бою несколько его метких стрелков проявили отчаянную смелость, пробравшись на виду у врага на узкий и опасный карниз, с которого перебили орудийную прислугу. Стволы грымских орудий не поднимались под необходимым углом, но будь у сквернавских метельщиков больше стрелков для прикрытия, жертва русинских храбрецов оказалось бы бессмысленной.
А так, герои хоть и понесли потери, но обеспечили возможность штурма батареи. Поскольку всех стрелков сквернавцы отрядили на уничтожение моего отряда, то и трофеи, не считая шести орудий, взяли скромные. Почти полторы сотни волонтеров в следующий бой пойдут исключительно с холодным оружием. Положение аховое, но даже с одним стволом на двоих, русинские добровольцы готовы стоять за свои дома, семьи и землю на смерть. Решимость и мужество они сполна продемонстрировали во время штурма сквернавской батареи. Как не помочь храбрецам и нашим спасителям?
На этом моменте общительно-мыслительного процесса Буян одарил меня котелком мясной похлебки. Гости тоже не отказались отобедать чем Никодим, наш локальный бог котла и повелитель половника, послал. Голод повлиял на мои манеры не лучшим образом, и я старательно заработал деревянной ложкой, не дождавшись, пока каждый получит свою порцию.
Из дальнейшего рассказа стало ясно, что за арендованное у Совета Хранителей Рощи оружие Драгомиров нес персональную финансовую ответственность и по завершении боевых действий обязался вернуть ценное имущество владельцу. Совершенно понятно, мой собеседник планировал превратить свое иррегулярное формирование в ядро будущих военных сил штата. Легкая артиллерия теперь у него имелась в наличии. Остальное же, в соответствии с поговоркой, приложится.
Единственную сложность я видел в том, что захваченное у врага оружие являлось законной добычей моих солдат, многие из которых получили тяжелые ранения и увечья. Вырученные от продажи деньги позволят им встать на ноги, особенно если ног не полный комплект, как, например, у Прохора. О чем, глядя прямо в глаза, и заявил собеседнику.
— Поймите меня правильно, Руслан, передавать безвозмездно даже союзникам и спасителям не имею права. Но если вы готовы купить, не вижу препятствий. — Полпорции сытного, приправленного ароматом костра варева не привели меня щедрое расположение духа, но позволили максимально смягчить формулировки.
Драгомиров не изменился в лице, но я кожей ощутил возникшее у него чувство непонимания. В ответ узнал, что свободной реализации опасного товара препятствует ряд колониальных законов.
— Вам, конечно же, известен порядок действий. Оружие предстоит узаконить у военных и гражданских властей, а это волокита, взятки и не малые. Вы ведь действуете от имени Армии Освобождения? Насколько мне известно, излишки подлежат сдаче без призовых денег. Поэтому предлагаю уступить часть трофеев сейчас, как будто бы их взяли на поле боя мы. Тем самым вы лишите себя головной боли и расходов. — Озвучил встречное предложение Драгомиров. — И, конечно же, я не надеюсь получить что-либо даром. У меня есть, чем расплатиться.
Губы и кулаки самопроизвольно сжались. Это фронтир или императорский парк, мать их так? Клал я вприсядку на тех, кто мечтает превратить народ в баранов, отказывая ему в праве на самооборону. Тупость законов всегда и везде компенсируется их неисполнением.
Совершенно точно Руслан пытался мной манипулировать, подводя к выводу, что 'всем будет лучше', если излишки оружия перейдут волонтерам здесь и сейчас. И этот фокус выглядел, по меньшей мере, странно на фоне того, что вчера моему отряду позволили снять сливки с вражеского лагеря. Что мешало его бойцам сделать несколько шагов и добыть существенно больше столь необходимых ружей и пистолетов? Когда я совершенно справедливо заговорил про деньги для своих солдат, Драгомиров меня не понял. Он уступил мне право грабежа, пусть его вклад в общую победу не меньше моего и теперь ожидал ответной любезности. Ведь благородные доны обязаны соблюдать этикет и помогать друг-другу. А на простолюдинов чихать. Это их святая обязанность подставлять чубы в панских междусобойчиках.
К слову, граничары посетили остатки вражеского бивуака строго после ухода моих трофейщиков. Видимо, это те самые правила ведения войны в действии. Белов ведь что-то лепетал странное на тему правил и чести, а я слушал в пол уха и теперь в очередной раз вынужден суровой маской скрывать напряженный труд мозговых извилин.
