— Теперь я поработаю постановщиком!.
Сильвер уловил нехорошую интонацию и сделал шаг назад.
— Стоять! — скомандовала Ира.
Ира стала издеваться сама, да так, что я пожалела бедного. Он же не виноват, что Подушка с Одеялом склерозники. Мы с Даниилом только хохотали. Ира положила ему руки на плечи, он опешил. Потом сообразил, что к чему, и решил подшутить над Ирой: обнял за талию и прижал к себе. Ира возрадовалась и похвалила его, тот схватился за голову. Ничего, конечно, смотрится, только... Даниил покачал головой, бракуя эту статую любви. Я подняла руку, закрывая от нашего взгляда лицо Сильвера, Даниил покивал одобряя. Мы похихикали.
— У него определенные проблемы с фейсом, — сообщила я.
Видимо, слово "фейс" он понял и принялся корчить рожи.
— О-о, Одеяло оценит! — хихикнула я.
— Точно, — согласилась Ира, разворачивая его спиной к медпункту, чтобы лица не было видно вообще.
— И не смей поворачиваться! — сказала она.
Мы с Даниилом только хохотали.
— Удивительное единодушие! — позавидовала Ира.
— А эстонцы единодушны во всем, что не понимают, — отмахнулась я. — И вообще, ты меня спиной поставила. Тоже в моих актерских способностях сомневаешься?
— Нет, просто я не сомневаюсь в Даниилиных, — ответила Ира.
О, господи, может, Подушке и будет из-за чего прыгать.
— По-моему, Сильвер ему ничего не объяснял, — сказала я.
— У меня тоже закралось это сомнение, — сказала Ирка.
Послышался характерный звон двери лазарета, вскоре на пороге появился Подушка и так и застыл с открытым ртом, увидев Ирку с Сильвером.
— Подушка, да что ты застрял с отрытым ртом? — Одеяло пропихнул его вперед и сам застыл.
Ирка отскочила от Сильвера, тот изобразил, что только что их увидел и на радостях бегом убежал. Даниил стормозил, мне было по барабану.
— Ольг! — крикнула Ирка.
Я подскочила, Даниил тоже и поскорее убежал вслед за Сильвером, а Подушка в это время заглянул за столб, за которым мы скрывались.
— Ну ты, Ольг, даешь! — восхитилась Ира.
— Ага...
— Не знай что можно подумать.
— Вот именно!
Мы поскорее ушли на дачу, понаблюдав, что эстонцы все еще стоят. Мы зашли к украинкам.
— Месть удалась! — сообщили мы им.
— Это уже на Гарри Поттера смахивает.
— Ага, нам еще бы карту Артека! — хихикнули мы, и ушли к себе в комнату.
Опасность мы решили встречать на своей территории и во всеоружии (с рассыпчатой пудрой в руках), поэтому отправились к себе в комнату. Я принялась убирать кровать (невиданное доселе действо), а Ирка — прихорашиваться (видимое каждый день действо). Вскоре появились наши эстонцы: независимый вид, гордая осанка. Одеяло сел ко мне на тумбочку, а Подушка к Ирке. Они нас этим решили напугать? Ха, насмешили!
— Можно? — спросил Одеяло.
— Да, пожалуйста, — разрешила я.
Он удивленно посмотрел на красиво убранную кровать.
— А, это убирательство проснулось, — отмахнулась я. Одеяло удивленно уставился на меня. — Ну, убираться захотелось.
— А-а, — понял Одеяло.
— Вот лучше бы эстонцам захотелось убираться, — хихикнула Ира.
— О-о, до них никогда не дойдет смысл этого выражения! — покачала головой я.
Ирка тут же рассказала им анекдот, как муж и жена учинили уборку.
— Эй! Ты где был? — распиналась Ира. — Ты сказала убраться, я и убрался!
Одеяло явно понял и спросил у меня.
— А куда ты убиралась?
— Я никуда, я в комнате убиралась! — хихикнула я и попросила у Иры мп3.
Я кое-как поймала вожделенную технику, Одеяло тут же отобрал у меня один наушник и ждал реакции. Ладно уж, не буду бить его расческой по лбу, как Ира Подушку (хоть и совершенно случайно).
— А, ладно, — кивнула я и вставила себе в ухо оставшийся наушник. Одеяло завис, переваривая мое быстрое согласие, потом все же собрался с мыслями и вставил второй наушник себе в ухо. Я достала книгу с артековскими песнями и стала разглядывать картинки. Конечно, я, в отличие от Сильвера, читать умела, но читать не хотелось, да и почти все песни знала наизусть.
— Шею свернешь, — сказала я Одеялу, который пытался незаметно прочесть из-за моего плеча. — Ау-ау-ау! У меня уши крепкие, но ты вместе с наушником меня без уха оставишь!
Одеяло замер, не решаясь ни наклониться, ни отодвинуться. Подушка тем временем засыпал на тумбочке, точнее, делал вид, однако не видел, что Ира это дело приметила.
— Хи-хи, — хихикнул Одеяло: он-то видел, что Подушке скоро снова достанется расческой по лбу за выпендреж.
Я долистала книгу до конца, закрыла и предложила Одеялу смотреть сериал.
— Где и как? — спросил он.
— Вот, — обвела комнату рукой. — 3D графика! Правда, у меня размытая, но все равно.
Одеяло, наконец понял, и принялся наблюдать. Тут мне на колени упала Иркина расческа. И что? Я вопросительно глянула на нее. Она изобразила мне раздирание, я, сообразив, оторвала от расчески кусочек и вытащила оттуда клочок бумаги. "Он меня достал!!!" Я похихикала и написала ответ, старательно закрывая от Одеяла. "Не хочешь его просто напугать?" Все сложила вместе и кинула обратно. Подушка шарахнулся в сторону, но быстро выровнялся, будто его это не касается, лишь изредка скашивая на меня глаза.
— Чем еще в него запустишь? — спросил Одеяло.
— Ты меня такой косой считаешь? Я в Ирку целилась, в нее и попала!
— А-а. А зачем?
— Обещаешь, что не будешь мне мешать писать и читать, и вообще подглядывать не будешь? Ну!
— Обещаю, — кивнул Одеяло.
— А мы с ней переписываемся, так не поговорить, а так можно договориться, — ответила я ему.
— А! А, Подушка не обещал... — заикнулся, было Одеяло.
— Меня он полностью игнорирует, а к Ирке не полезешь даже ты, — ответила я.
Ира тем временем прочла и недоуменно посмотрела на меня. Давай! — махнула я ей рукой. Она поняла, что мне не хватает бумаги, сунула в расческу целый листок из блокнота и швырнула мне расческу. Подушка удивленно уставился на Ирку.
— Что? Недоумеваешь, зачем для волос листочек? — не выдержал Одеяло. — Так не для волос, а для ручки!
Подушка завис.
— Для ножки, — хихикнула Ира.
Эстонец вообще выпал в прострацию.
— Ты обещал, — напомнила я.
— А, помню, — кивнул он, отворачиваясь и рассматривая комнату.
Подушка, наконец, проявил ко мне хоть какой-то интерес и стал пытаться рассмотреть со своей тумбочки, что же я такое делаю.
— Шею свернешь! — сказала Ира.
— Ха-ха, мне только что то же самое сказали, — хихикнул Одеяло.
Я написала Ире, что Подушку нужно держать какое-то время ко мне спиной, а все остальное я беру на себя, и гарантировала ей, что Подушка будет постоянно оборачиваться и пытаться её от себя отвлечь. Ира покивала, взяла новый листочек и нарисовала распотрошенную Подушку. Я похихикала и с другой стороны нарисовала распущенное на нитки одеяло. Швырнула расческу, и ее поймал Подушка. Ира хотела было возмутиться и повоевать за нее, но я разрешающе кивнула. Подушка открыл расческу и вынул листок. Узрев наши художества, он выпал в осадок, закрыл расческу и поскорее отдал Ире.
— На, Одеялу покажи! — хихикнула Ирка, когда сама рассмотрела картинки.
Я показала, Одеяло ужаснулся и так закрыл расческу, что больше мне открыть её не удалось.
— У-у, сила есть — ума не надо. Щас как стукну расческой по лбу! — пригрозила я и вернула Ирке расческу.
— Подушка, садись сюда, — Ира похлопала по кровати.
— О-о, в приказном порядке. Хорошо, что я сам попросился, — возрадовался Одеяло.
— Иначе она бы тебя тоже туда усадила, — сказала я.
— Слава богу, что я сюда сел, — еще больше возрадовался парень.
Подушка послушно сел.
— А ты садись сюда, — сказала я Одеялу.
— Тоже в приказном порядке? — уточнил Одеяло.
— Да, окончательно лишаем вас возможности переглядываться!
Ира оценила мою отговорку и применила на Подушке. В итоге эстонцы сидели спиной друг к другу. Ирка захихикала, глядя на меня, Подушка обернулся, отвернулся, обернулся, отвернулся. О, уже задергался, Ирка хохотала громче.
— Блин! — поругался Одеяло, пытаясь усесться так, чтобы мне не мешать.
Я пересела, но все равно никак не получалось уместиться. Полуторка не приспособлена под мои фантазии: два человека не могут сидеть друг напротив друга так, чтобы один был спиной к комнате. Вроде бы уселись, всю кровать перевернули. И зачем я ее убирала? Наверное, специально, чтобы снова переворотить!
— Фух, поместились, — выдохнула я.
— Ага, и как наушники, на месте? Стоп, а где мп3-шка?
— Кто из нас на нее сел? — усмехнулась я.
Подушка не выдержал и обернулся. Правильно, после таких звуков, пока мы усаживались, да еще таких заявлений о потере мп3, но беспорядок вокруг нас порядочный.
— Так, пойдем по проводу. Похоже, я сел, — сказал Одеяло.
Ирка развернула Подушку обратно.
— Тебе книжечку дать почитать, или картинки посмотреть? — спросила она.
— Эх, зря я привставал, это только провод, ты сидишь на мп3-шке, — вывел Одеяло.
— Сидит на мп3-шке! — хихикнула Ира.
— Так нужно привстать, — сориентировалась я.
Я честно попыталась привстать, но смех не дал мне даже пошевелиться.
— Ха-ха-ха, я не могу! — хихикала я. — Ладно, стой, щас.
Я приподнялась.
— И что толку? Я привстала, я стою на мп3-шке! — я плюхнулась на место.
— Давай так: ты встаешь, а я дергаю за провод!
— Не-эт, лучше я дергаю за провод, а ты меня привстаешь!
Мы расхохотались.
Я все-таки привстала.
— Вот она! — просветлел Одеяло.
Неуклюжесть неуклюжая! Я таки потеряла равновесие и свалилась на кровать, прихватив с собой Одеяло, за которого держалась. Хохот поднялся до небес, Подушка не выдержал и снова обернулся, узрев все тот же бедлам на кровати и нас с Одеялом в обнимку где-то в районе подушки. Парень резко отвернулся и начал в пятый раз перелистывать журнал, даже картинки не разглядывая, потом закрыл его и шмякнул на кровать подальше от себя. Я хохотала.
— А где в этом бедламе подушка? — спросила я громким шепотом у Одеяла.
Ирка начала хрюкать на этом вопросе.
— Не знаю, одеяло вот, — ответил эстонец.
— А вон подушка, я на ней сидела! — ужаснулась я.
— Нет, я, — покаялся Одеяло.
— Подсиживал! — хихикала я, Ирка заржала в голос, Подушка нахмурился. Интересно, а он знает смысл этого слова? Одеяло, судя по всему, нет...
— Вот мп3, — сказал Одеяло и сунул ее в нагрудный карман.
Мы снова уселись.
— Так, мп3-шка на месте, штаны на месте, кофта тоже, — перечислил Одеяло и схватился за волосы. — Резинка тоже!
Я протянула руку и стащила с него эту резинку.
— Эй! — удивился парень.
— Расческу дам, а резинку — нет.
— С одного напульсники стаскивает, с другого резинку, — хохотала Ирка.
Ага, клептомания!
Подушка стал задавать Ире вопросы по журналу, один бредовее другого, и пока Ирка смотрела в журнал, оборачивался на нас с Одеялом.
— Ольга, ты пророчица! — хихикнула Ирка.
— Провидица! — кивнула я.
— А тут что? — потыкал куда-то в пустоту Подушка, смотря на нас с Одеялом.
— Расческу искать будем? — спросила я.
— Она с проводом? — уточнил Одеяло.
— Хы, с проводами! — хмыкнула я.
Я порылась в одном месте, в другом, Одеяло хихикал. О, расческа! Я причесалась и отдала расческу ему, он тут же ее зарыл.
— Одна откапывает, другой закапывает? — спросила я.
Ирка уличила Подушку во лжи, и тот спешно принялся читать журнальчик, чтобы задавать вопросы по существу. Ирка подняла вверх палец.
— Великий учитель! — кивнула я.
— Кто? — спросил Одеяло.
— Наши вожатые! — нашлась я.
— А, ага, — Одеяло щелкнул себя по шее. От нас нахватался.
— Действительно великие, я у них ничему не научилась!
— Ир, Ир! — позвал Подушка.
— Не возьмет, — забраковала она.
— Ир? — сменил интонацию Подушка.
— Уже лучше! — похвалила она и соизволила посмотреть, куда ее просят.
Ира конкретно загрузила Подушку.
— В "Гуси-лебеди"? — спросила я. — Только без звука.
Мы дружно взялись нахлопывать друг другу по ладоням, но как число-то без звука сказать?
— Ты мухлюешь! — воскликнула я.
— А ты число перезагадываешь! — не согласился Одеяло.
Подушка закончил свои дела. Я задумалась, что бы такое сделать.
— Одеяло, скинь что-нибудь с кровати, — тихонько сказала я.
Тому под руку попалась подушка, которая тут же полетела на пол. Подушка резко обернулся, застав подушку в полете и Одеяло с занесенной рукой.
— Я думала, у тебя это уже прошло! — грозно сказала Ирка, еле сдерживая хохот.
Я схватилась за голову.
— Ты не мог скинуть что-нибудь другое? — так же тихонько просила я.
— Что первое под руку попалось...
— Ладно... — я воззрилась на потолок, ибо Подушка плюнул на все и в упор смотрел на нас.
— Ты пауков на потолке считаешь? — спросил Подушка.
— Ага, — кивнула я.
— Сколько насчитала? — спросила Ира.
— Штук пятнадцать насчитала! О, давай в "Пауки-лебеди"! — нашлась я, и мы с Одеялом снова принялись настукивать друг другу по рукам.
Под конец мы окончательно сбились со счета и напрочь забыли слова.
— Кто что помнит, кто что считает? Ладушки, ладушки! — хихикала я.
— Метроном! — прокомментировала Ира, на том и порешили.
Я горестно посмотрела на оставшуюся подушку и решила скинуть и ее, а то она одна как-то горестно смотрится. Выкинула я ее неудачно, пришлось Одеялу ловить меня, Подушка на все это, конечно же, обернулся. Посмотрел на вторую подушку, прикорнувшую рядом с первой, на меня с Одеялом в обнимку, и снова отвернулся. Ира просемафорила мне на каменном языке слово "туалет", и мы с ней вышли за дверь. В комнате тут же послышалась иностранная ругань. Наверное, так:
— Ты что там делаешь?
— Ничего.
— Нет, ты что там такое делаешь? Мы с тобой о чем договаривались?
— Да ничего я не делаю! Все как надо...
Мы послушали немного, и пошли вниз.
— Пожинаю плоды своих трудов! — возгордилась я.
— Моих тоже!
— Да, и твоих!
— Не подрались бы только...
В туалете мы обсудили, каким образом подушка оказалась на полу, как мы переворотили всю кровать, как сели на мп3, а заодно перемыли все косточки нашим юношам, наверное, уже разик в пятый. Или пятидесятый?
Когда мы вернулись, то я увидела хорошо убранные кровати. Похоже, они тут все же что-то натворили. Но они же не знают, что на фоне нашего беспорядка порядок смотрится компрометирующе!
Подушка что-то отрывисто сказал Одеялу по-эстонски, на что тот разразился громкой и быстрой тирадой. Интересно это он, меня, Ирку, Подушку или себя так обложил? Наверное, все же Подушку.
— По-моему, когда мы уходили, было наоборот, — заметила Ира, ужасаясь смене ролей.
— О-о, пишущая машинка! — подивилась я скорости выговаривания. Пишущая машинка тут же заткнулась. Или это была речь в мою честь?
Я подошла к Подушке, перевернула книгу в его руках, которую он до того "читал" вверх ногами, погладила его по голове, подавила в себе желание спросить, много ли он понял, и отошла. У парня руки опустились. Правильно, книги впопыхах не читают! Я уселась обратно к себе на кровать, где возлежала моя новая пишущая машинка и хмуро смотрела в потолок.
