— Но я виноват, — он осторожно повернул мое лицо к себе и нахмурился. — Это плохо, что ты мне так доверяешь.
— Даже если так, все это в прошлом, — нашел время для благородства! Я фыркнула: — Линд! Сколько можно! Давай я тебе врать не буду: все равно мне или нет, но ты мой друг.
Линд нахмурился и, мягко проведя рукой по моей щеке, встал.
— Если бы я мог повернуть прошлое вспять, Весси... Друг, — он с досадой бросил тарелку на стол и отвернулся к окну. — Ладно, Весс. Завтра долгий день. Я пойду... пойду.
Я проводила его взглядом и растерянно засунула в рот последнее печенье. Почему у меня такое чувство, что он обиделся, я же ничего такого не сказала. Разве он мне не друг? Друг.
— Ну что не так-то?! Я разве что-то не то сказала?
Фейка, лениво приоткрыв один глаз, зевнула.
— Весс, иногда тебе надо глаза открывать... почаще желательно.
Я сердито бросила в мелкую заразу подушку и надулась. Вот еще на мою голову, вредина крылатая!
— Не попала, не попала! — Дзинь увернулась от подушки и показала мне язык. Тьфу! — А маленьких обижать нехорошо, я вот маме твоей нажалуюсь, беее!
Создатель, за что мне это?!
— Пошли спать, вредина, — схватив фейку за крыло, я отправилась спать — под аккомпанемент ехидных замечаний и комментариев. Мда, жаль, нельзя звук отключить.
* * *
Сон долго не шел: я ворочалась из стороны в сторону, ложилась то на один бок, то на другой, но все оказалось бесполезно. А когда — наконец-то! — я начала засыпать, какой-то гад кинул в окно камешек, и фейке взбрело в голову этого гада поймать... не люблю города. Одно утешает: после налета фейки тому гаду тоже придется восстанавливать душевное равновесие — все ж не одной страдать!
— Еще одно слово, и я тебя на зиму закатаю! — я отвернулась к стенке и накрылась подушкой. Дзинь на секунду замолчала, а потом прямо в ухе раздалось:
— Чур, закатывать с грибочками и укропчиком, там вкуснее!
Побурчав немного, я согнала мелкую заразу с кровати, завернулась в одеяло по самые уши и — ура! — провалилась в сон. Только счастье мое длилось недолго.
Я вздохнула и потопталась по яркой изумрудной траве. У любого дара две стороны: будь то жизнь, деньги или блуждание во снах, как наяву. Рано или поздно придется понять, что исполнение мечты, помимо счастья, несет еще и обязательства, и неудобства — а я начинала понимать это уже сейчас. Да, дар-то я получила, а вот покой потеряла. В буквальном смысле.
— Вот проп... — я запнулась. Ага, щас скажу "пропасть" и улечу именно туда.
— Осмотрительно.
Я обернулась, и сердце будто сорвалось куда-то вниз. Он нашел меня. Нашел и здесь...
Серые ледяные глаза, правильные черты лица, длинные белоснежные волосы... он был без маски. Но это был он, и ничто не могло этого изменить — я чувствовала, я знала.
— Я же говорил, что буду рад встрече? Хотя, постой. Я этого не говорил, — он холодно усмехнулся.
Я промолчала: от страха я просто не смогла бы ничего сказать. Этот человек почему-то внушал мне дикий ужас, просто нечеловеческий: стальной хваткой сжимая сердце, этот ужас проникал в каждую клетку. И я не могла понять причину — я видела Аглоса и раньше, пусть не такого... молодого.
— Так жестоко поступить с моим сыном, — он снял перчатки и лениво зевнул: словно кот, отдыхающий на солнце. — Зря надеешься убежать, ничего не выйдет. Этот мир теперь мой.
Я попыталась было дотянуться до энергии, но Аглос, встрепенувшись, щелкнул пальцами, и воздух... кончился. Я хрипела, царапала когтями горло... но смогла дышать только с повторным щелчком.
— Плохая девочка.
Я рухнула на землю. Из глаз струились слезы: не только из-за воздуха, нет. Больше из-за обиды и беспомощности: это же мой мир... мой!
— Я не Нерос, — Аглос резким рывком поставил меня на ноги и задержал мою руку в своей. — Да, любовь моя, жизнь сложна. Кто сильнее, тот и прав, — он склонился ниже, заставив меня отвернуться, и прошептал: — Знаешь, что я с тобой сделаю, маленькая заноза? Я скормлю тебя твоему собственному страху, заставлю корчиться в муках, выпью твою силу до дна и оставлю вечно сожалеть о неправильном выборе. Ведь я предлагал тебе решить все проще... Теперь ты будешь умолять меня о смерти.
Я зашипела от боли и попыталась вырваться, но Аглос только сильнее сжал руку — всего на мгновение, но этого мгновения хватило, чтобы лишить меня сил.
— Впрочем, — он выпустил мою руку, позволяя опуститься на землю, и равнодушно отвернулся. — Я буду милосерден.
Еще одно дерево... Всхлипнув, я подняла голову. Что он еще задумал?! Почему он не отстанет от меня?! Что угодно, что угодно — только пусть это закончится! Пусть закончится.
— Я мог бы соврать и обманом вынудить тебя сделать то, что мне нужно... Но зачем? — Аглос буквально выдернул из воздуха не то стул, не то трон, и сел на него лицом к спинке. Я со злостью встретила его пристальный взгляд. Он изучал меня — я изучала его, отмечая мельчайшие изменения. Да, он изменился: сейчас он мог бы быть моим ровесником. И было в нем что-то... похожее на Нероса... на Линда.
— Я не буду помогать тебе, — прошипела я, но тут же вздрогнула, напуганная собой больше, чем Аглосом.
— Будешь. Потому что я так хочу. Иначе придет конец кое-кому другому. Выбирай — ты или мой ненаглядный сынок, вы же так спелись.
Я вздрогнула: он ведь не шутит. Аглос, уловив мой страх, хрипло рассмеялся.
— Пожалуй, с тобой можно будет славно поиграть!
— Чего ты хочешь?
— Вот это мне уже больше нравится, — он довольно прищурился и усмехнулся. — Хочу быть милосердным и правдивым. Я хочу убить тебя, и твоей кровью смешать два мира, но раз уж я милосердный, можешь прийти и бросить мне вызов. Как тебе мой план?
Мне удалось сдержать "подавись ты им!", но шипение вырвалось и изрядно развеселило растарда.
— Да, да, моя хорошая, твое одобрение мне как бальзам на душу. Из меня вышел отличный Смотритель, правда? — он нахмурился и, щелкнув пальцами, вызвал часы — тяжелые, резные, но мрачные и черные: мне они не понравились, особенно тринадцать делений на циферблате. — Итак. Ты придешь в день Силы, в час своего рождения... в полночь, я не путаю? Приведешь с собой Линда, чтобы у тебя не возникло соблазна меня обмануть. Если вздумаешь шалить, Линду же будет хуже: придется убрать помеху, мне будет жаль, — он состроил жалобную мину и всхлипнул. — Бедный мой сынок. Хотя, постой... Он же меня предал.
Я дернулась вперед, но передумала.
— Я приду. Но не трогай его!
— Если ты меня победишь... — он поднял глаза к небу и опустил подбородок на сцепленные на спинке стула руки. — Такая драма. Создатель был бы доволен, — он опустил глаза и пожал плечами. — Милая, твой Линд в любом случае обречен, все зависит только от одного — как скоро мне взбредет в голову забрать его жизнь. Если ты к назначенному часу не явишься, то — пух! — и Линд падает замертво.
— Почему ты это делаешь?!!! — я вскочила и в отчаянии схватилась за волосы. — Почему?! Он же твой сын!!! Зачем тебе это?!!!
Аглос так равнодушно на меня посмотрел, что я замолчала.
— Скучно, — он скривился.
Скучно... Скучно?!
Я вздохнула, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли в одно целое.
— Куда?
— Ай-ай. Так быстро. И не будет сцен, истерик с крушением предметов и попыткой меня задушить? Я разочарован, — Аглос покачал головой, но через секунду его проклятое веселье испарилось: он серьезно нахмурился и отрезал: — Явишься в Пещеру грез, в день и час своего рождения. Все поняла?
Мы должны найти другой выход, обязаны! Это ловушка — Аглос даже не пытался скрыть, что у меня нет шансов. Да я и сама понимала: нет. Ни единого.
И все-таки я кивнула. Если не будет другого выхода... Линд останется жить. Хотя что — что?! — я могу?!
— Славно. А теперь вон из моего мира, — Аглос махнул рукой, и меня вымело из сна ветром, будто чужую. Я проснулась, села в кровати и отшатнулась к стене: Аглос сидел на стуле, задумчиво играя круглыми часами.
— Тик-так, милая. Тик-так, — он внимательно посмотрел на меня, рассмеялся и растворился в воздухе, будто сон...
...Прошло много времени, прежде чем я смогла прекратить бездумно рассматривать стену, вытереть слезы и встать. В голове не осталось ни одной мысли, но звенящая пустота была хуже, куда хуже: в ней был только страх.
* * *
Когда я спустилась, Линд вяло ковырялся в тарелке, размазывая по ее дну яичницу. Выглядел он задумчивым и хмурым, но мое отражение в зеркале тоже не могло похвастаться особой жизнерадостностью, поэтому я не сильно приставала с расспросами. Коротко пожелав доброго утра, я схватила тарелку и плюхнулась на стул. Теперь нас уже было двое бук: отличный завтрак.
— Ты в порядке? — Линд поднял голову и с беспокойством нахмурился.
Я отбросила вилку и чуть не разрыдалась в голос. В порядке? Как можно быть в порядке?! Зачем я только втянула во все это Линда, ну зачем?!
— Что случилось? — Линд вскочил и дернулся ко мне, но передумал. — Весс!
— Я в порядке, — я опустила голову. Ему нельзя знать, ни в коем случае нельзя. Если он кинется меня спасать и благородно жертвовать собой, то погибнем оба. — В порядке, просто не выспалась. Дзинь всю ночь гоняла кого-то под окнами, — я выдавила улыбку и вернулась к яичнице.
Линд наверняка мне не поверил, но, похоже, решил, что сейчас лезть ко мне себе дороже и, сев, нехотя придвинул к себе тарелку.
— Мы через час выезжаем, — устав от тяжелого молчания и бесконечного звяканья вилок о тарелки, он вздохнул и покачал головой. — Плохо выглядишь.
Отличный комплимент. Что за гадость такая — утро? Кто его вообще придумал?
— Может, ты останешься? Я управлюсь за день, а потом вернусь за тобой — кажется, неплохо?
— Нет! — я ухватилась за вилку и в ужасе уставилась на черноволосого. Ни за что не останусь одна! — То есть... Нет. Я лучше с тобой, в город Забвения.
— Вообще-то... Я хотел поехать в Сенерингол.
Я еще ниже опустила голову — так, что волосы полностью скрыли мое лицо. Пропасть.
— Нам... мне нужно в город Забвения.
— Весси.
Я посмотрела на Линда, и он строго выпрямился.
— Рассказывай, пока я не выпытал из тебя все сам.
Ну почему из всех Линдов мне достался Линд-профессор?! И Отреченного напугает, что уж говорить обо мне.
— Я... мне снился сон, — я открыла рот, но запнулась на полуслове. Сначала Нерос, теперь Аглос: для меня-то Аглос чужой, но для Линда он — отец, и ничто этого не изменит.
— Нерос? — Линд помрачнел и со злостью отбросил вилку в сторону. Хотела бы я быть вилкой: жалобно звякнул — и лежи себе спокойно.
— Нет. Аг... Аглос.
Голубые глаза сверкнули такой ненавистью, что я перепугалась. Схватив вилку, Линд молча согнул ее и с шипением отбросил. Нет, вилкой я бы быть не хотела.
— Растард! — он поднялся и отвернулся к окну. — Не понимаю, как?!
Сама бы хотела знать. Я засунула в рот кусок яичницы и поплатилась обожженным языком. Пока я отплевывалась и ругалась, Линд нетерпеливо кружил по комнате, о чем-то напряженно раздумывая.
— Тьфу, пропасть! Ну конечно! Хорошо, — Линд резко развернулся и, увидев мое лицо, смягчился. Еще бы — я столько слез пролила, пока с проклятой яичницей справилась! — Не расстраивайся, я с ним поговорю. На этот раз по-плохому.
— Не надо. Я просто хочу спросить его. Всего один вопрос.
Сон сном, но я должна была убедиться, что услышала и увидела правду. И меня тянуло — просто невыносимо тянуло — в город Забвения. Я не могла понять, почему, зачем мне это, но знала, что должна быть там. Будто что-то звало.
Линд пристально на меня посмотрел и, кивнув, вышел.
Что ж, он хотя бы воспринял это куда лучше, чем я ожидала. Я подперла щеку рукой и продолжила размазывать яичницу по тарелке. Все равно сил ни на что больше не хватит.
* * *
— Кто умер? — фейка промчалась мимо жизнерадостным комочком пыли и приземлилась на аккуратно сложенную стопку вещей. Расцветка ее платья что-то смутно мне напомнила, и я устало подумала, что придется покупать хозяевам новые занавески. — Все такие хмурые, аж... захотелось что-нибудь сделать... — она потерла ручки и подкралась к занавескам Линда. — Что-нибудь... нехорошее!
— Дзинь! — я кинула в фейку какую-то бумажку, но мелкая, как всегда, увернулась. — Мы едем в город Забвения.
— О, — Дзинь слетела на край стола и огорченно надулась. — Теперь я поняла, кто умер. Все большие жестоки к маленьким — вот видишь! Я не переживу второй раз это... бееее.
— Можешь не ходить.
— Э, нет, я уж схожу! И пусть это будет вам упреком! Я так и напишу, что "в моей смерти прошу винить...", — фейка вздохнула и резко посерьезнела. — Весси, это плохая идея. С Аглосом бесполезно говорить, он ничего не скажет. Будет только хуже.
— Знаю. Хотя вдруг мне удастся его пробить на слезу? — я подмигнула крылатой. — Разжалоблю, поною, повою... И вообще, кто бы говорил, расхитительница занавесок!
Я повернулась, но неудачно: наткнулась на стол, и книги Линда полетели вниз. Тьфу, вот пропасть! Линд меня точно убьет.
Присев, я собрала книги в стопку — далеко не такую аккуратную, как раньше, — и уже хотела встать, когда заметила конверт. Странно — таким способом уже лет сто никто не пользовался, все предпочитали сиреневки или еще проще — телепатию, но простаки и те, кто был победнее, иногда еще возвращались к старым добрым традициям. Я загребла конверт, повертела в руках: ни адреса, ни имени — как письмо вообще дошло?
— Денюжка? — фейка оживилась и, алчно сверкнув глазками, закружилась вокруг меня. — Ну открывай скорее, ох ты, Создатель, что ж ты такая трусиха? Давай, давай, чур, добычу пополам!
— Дзинь, — я укоризненно посмотрела на фейку.
— А что, я же ничего, — она присела на край стола и устало вздохнула. — Ой, ну ладно. Пусть будет любовное послание, так и быть! Открывай скорее, пока не явился!
Странно, но любовное послание вдохновило меня куда больше "денюжки". Возмутившись почему-то до глубины души, я решительно вытащила сложенный лист. Сейчас узнаем, с кем там этот гад путается! Вот ведь какое коварство! Пока я там кошмарами мучаюсь...
Стоп. Я медленно повертела в руках лист бумаги и... засунула его обратно в конверт. Это не мое дело. Линд свободный человек, и не мне следить за его перепиской с какой-то шваб... девушкой. А, может, это вовсе и не то, о чем я думаю, может, там годовой долг студента, избавляющегося от хвостов, а я тут надумала пропасть всего.
— Помочь? Разве тебя не интересует, что за гадость захапала нашего Линда? — тоном искусительницы промурлыкала фейка. Мелкой явно нечем заняться.
— Он не наш, — неуверенно буркнула я, тем не менее снова вытаскивая лист бумаги. Если сейчас не прочитаю, то потом не усну, гадая, что же все-таки в нем написано. Лучше сразу.
"Должно быть, ты жутко волнуешься..."
— Весея, что ты делаешь?
Я ойкнула и выронила улику из рук. Вот пропасть, ну почему именно сейчас Линда угораздило вернуться в комнату?! Судя по ледяному спокойствию, кому-то — кажется, мне? — здорово влетит.
