Вооруженные люди вдруг повернулись в ту сторону, откуда, совсем недавно приехал упущенный ими поезд. В небе стрекотали вертолеты. Боевики бросились в ближайшие кусты с насыпи.
— Костя! Они сюда бегут!
— Замолкни, прошу тебя! Не кричи!
В небе, наконец, показалась дюжина вертолетов. Пять Ми-8, или быть может, это были Ми-17? Их сопровождали устрашающего вида пять Ми-24 и пара Ми-28. Ми-8 казалось, были повреждены, поскольку за ними тянулись какие-то дымные шлейфы. Но этот дым как-то быстро оседал, веером разносясь по воздуху.
— Опыляют?.. — пробормотал Константин, продолжая снимать.
Когда эта странная взвесь накрыла заросли, раздались душераздирающие крики. Совсем рядом с машиной из кустов выскочил один из нападавших на поезд людей. Он бросил оружие и стал вертеться на месте, хватаясь руками за лицо. Затем как-то конвульсивно принялся рвать на себе одежду и вдруг, из его рта хлынула густая кровавая пена. Человек задергался и, впился пальцами в собственные глаза.
— Боже! Господи! Что с ним?! Что это Костя!!! Егор не смотри! Не смотри на это!!!
— Он глаза себе выдерает... — отрешенно пробормотал Константин. — Это же боевой газ...
— Егор! Егор! Костя! Егору плохо! Боже!
Отец семейства бросил камеру на пол, но она продолжала снимать. И хотя картинка показывала лишь консоль с рукояткой переключения передач, звук происходящего красноречиво говорил о том, что происходило в машине. Сначала родители панически кричали, пытаясь чем-то помочь сыну, которого стало рвать кровью и, который страшно кричал. Затем рвотные спазмы охватили и отца с матерью. Дальше речи уже не было. Только вопли ужаса и предсмертная агония. Звуки непрекращающейся и обильной рвоты. Треск разрываемой в агонии одежды. Затем тишина. Камера записывала звук еще минут десять. За это время в машине кто-то всхлипнул. Несколько раз кто-то дернулся. И свободное пространство на диске закончилось.
* * *
— Россия, двадцать лет спустя. Все мы в полной заднице и завидуем тем, кто помер тогда. — Проворчал Людоед, когда экран монитора погас.
Все молча глядели в экран, не в силах отвести взгляд после увиденного. Только Варяг повернул голову и, взглянув на Людоеда, произнес:
— Кончай уже свои шуточки.
— А кто сказал, что это шутка?
Николай вздохнул и покачал головой. Это было в высшей степени странно, смотреть на экран, где что-то происходило. Где были живые люди, которые давно уже были мертвы. Мир выживших давно позабыл, что значит смотреть на экран где что-то происходило. Исключение, наверное, составляли сохранившие остатки былого общины. Вроде Надеждинска, с их несколькими проекторами для учебных целей и конфедерация дома советов с их рабочим ноутбуком.
— Ну что они там делают? — снова заговорил Варяг.
— Я же сказал, они просили подождать, пока разгребут хлам в гараже. У них очень давно никто на транспорте не останавливался. А тут мы. Сейчас вычистят гараж, и мы там луноход припаркуем. — Ответил Крест.
— Слушай, Илья. Ты не много патронов им отвалил?
— Все по таксе. Ночлег в уютных койках. Душ, который нам всем не помешает. От еды я отказался. Мало ли чем они там накормят. Ну и девочки.
— Что? Ты совсем офанарел? Зачем на это патроны тратить?
— Во-первых, патроны я отдал свои...
— Да какая разница. Мы сейчас одна команды, или ты забыл? Боеприпасам цены нет! Потом от бандитов матом отбиваться будем или вонью изо рта?!
— Успокойся, Яхонтовый ты мой, — Крест усмехнулся. — Скоро у нас будет очень много боеприпасов. Только дай до Уральских гор добраться?
— Откуда такая уверенность?
— Интуиция, — он подмигнул Варягу, — Во-вторых. Ты, дорогой мой искатель, в своих рейдах отморозил хозяйство что ли? Мы ведь живые люди. Пацанам тоже расслабится надо. Особенно после их стычки из-за мухи этой... пчелки или как там ее...
— А как насчет контролировать себя? Или ты раб своих инстинктов?
— А ты, Варяг, в туалет ходишь? — усмехнулся Людоед.
— А при чем тут это?
— Ходишь?
— Ну...
— Э брат. Да ты раб своих инстинктов! — засмеялся Крест.
— Ну ты и дурак, ей богу! — нахмурился Яхонтов. — Нашел с чем сравнивать.
— А что, я не против, — сказал вдруг Вячеслав.
— Не против чего? В туалет сходить? — Варяг взглянул на него.
— Да нет. Не против девочек.
— Тебя, мил человек, вообще никто не спрашивает, — резко ответил командир.
— Это еще почему?
— Угомонитесь, — проворчал Юрий, — Нам рукой машут. Сейчас ворота откроют, наверное.
Он оказался прав. Большой и утепленный лист рифленого железа при помощи лебедки подняли к потолку гаража. Луноход медленно въехал внутрь. Этот гараж видимо был когда-то стоянкой перед придорожным мотелем. Территория давно была обнесена стенами и накрыта бревенчатой кровлей. И мотель и кафе и заправка, и сервисный пункт были заключены в один единый комплекс, который мог сойти за неплохую крепость. Вдоль стен гаража стояли снегоходы и распряженные сани для собачьих упряжек. Видимо они стояли тут беспорядочно и их оттаскивали, дабы освободить место для лунохода. Освещался гараж двумя керосиновыми лампами, которые местные люди принесли с собой.
— Может машину не стоит оставлять? — спросил Николай. — Мы же совсем не знаем этих людей.
— Тут ты прав, — кивнул Варяг.
— Я ночевать в машине буду, — заявил Алексеев.
— А мыться ты не будешь что ли? — Людоед уставился на него.
— Помоетесь, пусть Варяг или ты подмените меня.
— А мы что рыжие? — обиженно воскликнул Сквернослов.
— Вы не опытные, — отмахнулся космонавт.
— А как Колька в метро ходил! — не унимался Вячеслав.
— Потому его, да и тебя, оставлять нельзя. Опять на приключения потянет. Нет уж.
* * *
— А чего вы от наших продуктов отказались? — Быковатого вида массивный мужчина лет пятидесяти, сидел за столом напротив и пристально смотрел на трех гостей, кушающих принесенную из лунохода провизию.
У Людоеда был очень довольный вид после принятого душа. Он сидел между Николаем и Вячеславом, облаченный в чистый мундир и медленно жевал вяленное мясо, запивая водой.
— Так экономия в чистом виде, — подмигнул он собеседнику. — Своей жратве не пропадать ведь, верно?
Трапезное помещение было небольшим и довольно уютным. Освещалось оно тремя лампами. Двумя керосиновыми и одной самоделкой, где внутри трехлитровой банки горела лучина.
Местный был в легком подпитии и продолжал неторопливо отпивать из большой кружки самогон. Он уже познакомился с путешественниками, представившись Слоном.
— А кудой путь держите?
— Ну, до Катиного города добраться хотим, — пожал плечами Людоед.
— Кудой?
— Ну в Екатеринбург. Родню ищем.
— Так разбомбили его в первый же день, хе, чудаки вы, однако.
— Да нам не в сам. Нам в Алапаевск.
— Ааа.
— Слушай, Слон, а чего тут кругом знаки висят, типа огнеопасно, а сами керосинками пользуетесь?
— Так енто для гостей знаки-то. Сами-то мы знаем, как с огнем обращаться. Тут строго вообще. У нас топлива дохрена. Кстати, вам не нужно? Двадцать патронов за литр.
— Спасибо. Обойдемся. А вот у вас вроде солнечные батареи с дорожных столбов. Да?
— Ну. Так ночь на дворе. Электричество кончилось пока. По надобности керосинки зажигаем. У нас, говорю, топлива до черта. И заправка тут. И недалеко ветка железнодорожная. Там состав с цистернами встал, когда хрень вся случилась. Не тужим короче. У нас и отопление на том основано. Типа котел на дровах и мазуте. Да трубы с водой. Паровое. Сами сварганили.
— А вон печка у тебя за спиной.
— А. Так это для разогрева там, и приготовки жрачки. Трапезная ведь тут.
— Ааа, ну понятно. — Кивнул Людоед и продолжил свой поздний ужин.
В помещение вошел Варяг.
— Приятного аппетита, — произнес он, — Колька, подвинься я присяду.
— Что, Юра помылся? — спросил Крест.
— Да. В машину вернулся. Дай поесть, кстати.
— На. Держи, — Людоед подвинул тарелку.
— Может вмажем горилочки местной, а бородатый? — Слон уставился на Варяга.
— Ну, если только по пять капель, — кивнул Яхонтов.
— Добре. Щас принесу бутыль еще. — Местный вышел через вторую дверь.
— Варяг, — тихо сказал Крест, — Быстро посмотри на кучу дров возле печки.
Искатель не стал задавать лишних вопросов и взглянул туда, куда просил Илья.
— Лыжа. Норвежская. Кажись такая, как та, что мы нашли утром.
— Именно. Та была с замком для ботинка левой ноги. Эта с замком для правой. И подумай, на кой хрен в условиях ядерной зимы пускать на дрова лыжу? Только если к ней нет пары. А тогда ее только в печку. Опять-таки из-за постоянной зимы. Так что будь уверен. Пары нет, так как они ее потеряли там. Следовательно это они напали на того человека. И уж если они выпустили ему кровь на месте...
Николай вдруг вздрогнул и перестал жевать. До него дошел смысл произнесенных Ильей слов.
— Мы в логове людоедов! — закончил мысль Крест.
— Я думаю, ты краски сгущаешь, — мотнул головой Сквернослов.
— Славик, ты не думай. Тебе это не идет, — огрызнулся Крест. — Варяг, что скажешь?
— Ну, наблюдательность и логика у тебя конечно выше всяких похвал. Но фактов, тем не менее, мало.
— Ладно, хлопчики. Как скажете. Только когда вам в задницу шампур вставят и поволокут вас всех на костер, то не кричите чтоб я вас спас.
— А тебя самого не зажарят? — Хмыкнул Вячеслав. — Или ты с ними договоришься? Ты людоед. Они людоеды. Какая идиллия...
— Вот, мужики. Принес. — Слон, наконец, вернулся и сел, обратно, за стол, поставив перед собой бутылку с мутной жидкостью. — Ну, это, из моих запасов. А то ведь так-то платное все. Но это мое личное. Так что выпьем просто по-товарищески. Ага?
— Ну, наливай, ежели бесплатно, — хмыкнул Варяг, подставляя свою кружку. Слон разлил напиток и чокнулся с Яхонтовым.
— За знакомство. Не часто к нам гости стали захаживать.
Варяг кивнул и подождал, пока тот выпьет. Затем сделал глоток и сам.
— А что так? Отчего не часто? — спросил Людоед.
— Дык... — закряхтел Слон. — Вымирают-то людишки помаленьку. Раньше вот, поначалу, все воевать со всякими приходилось. Потом холода настали. Мы тут обосновались, отстроились. Ну, иногда всякие путники у нас останавливались. Кто куда шел. Кто родню, как вы искал, кто подальше от радиации, от химикатов и прочего. А сейчас все реже и реже. Да и зверя совсем мало стало. Ну, мы тут оранжерейку сварганили. Выращиваем кое-что. И пожрать чего и покурить, — он подмигнул, — Дурь, кстати, не нужна?
— Нет. Не нужна. Кстати, я слыхал, тут у вас кому-то фотоаппарат загнать можно. Правда, что ли? — спросил Крест.
— А. Ну да. У нас Олигарх тут скупкой продажей заведует. Ну, сами тоже торгуемся, кто, чем может и кому что надо. Но по-крупному и со всяким барахлом, это к нему.
— А он сейчас не спит?
— Да нет. Чего ему. Он на охоты не ходит. За дровами тоже. Он у нас тут из элиты. Из основателей. Так что спит когда хочет и подолгу в своем магазинчике сидит, барахлишко перебирает. Одно слово — Олигарх.
— Обо мне речь ведете? — в помещение вошел пожилой человек небольшого роста. Он выглядел весьма упитанным для тех условий, в которых теперь пребывали остатки человечества. Гладкую плешь на голове окаймляли седые волосы. Мясистый нос нависал над слюнявым и пухлым ртом.
— О! Олигархич! А мы тут... Это... Выпьешь?
— Нет, — тот недовольно мотнул головой и присел за стол рядом со Слоном.
— Чего вы мной интересуетесь? — он уставился на Людоеда.
— Ну, вам, наверное, уже сказали. Я хочу фотоаппарат продать. И видеокамеру заодно. Не интересует?
— Покажи, — в тоне Олигарха была нескрываемая надменность. Он всем видом будто хотел показать, что гости отнимают у него драгоценное время впустую.
Крест порылся в своем вещмешке, в котором они принесли свою еду и выложил на стол оба упомянутых предмета.
Сделав презрительно лицо, старик повертел фотоаппарат и камеру в руках. Осмотрел оптику. Открыл крышки. Скептически покачал головой.
— А пленка в фотоаппарате была? — спросил, наконец, он.
— А пленка тебе зачем?
— Я мог бы ее проявить и распечатать.
— Нет, — Илья мотнул головой.
Николай взглянул на Людоеда, задумавшись, почему тот обманул про пленку. И почему он так внимательно разглядывает лицо Олигарха?
— В камере крышка взломана. Короче восемь патронов для калаша за обе безделушки. — Он оставил предметы на столе и откинулся на спинку жалобно заскрипевшего стула.
— И все? — поморщился Крест. — Восемь патронов?
— А чем ты не доволен? Восемь патронов, это восемь жизней. Но я сомневаюсь, чтобы этот товар еще кого-нибудь сейчас мог заинтересовать на нашей жалкой земле. Ты же сам потом это выкинешь и будешь потом жалеть, что не согласился.
— А оптика? — нахмурился Крест.
— Вот за линзы я и предлагаю тебе восемь патронов. Думай.
— Ладно. Забирай. — Вздохнул Илья.
Олигарх достал из кармана своей спортивной куртки патроны и высыпал их на стол.
— Держи.
— Теперь я понимаю, отчего тебя олигархом кличут, — усмехнулся Людоед, сгребая ладонью патроны. — Небось, успешным коммерсантом был в прошлой жизни?
Олигарх угрюмо посмотрел на гостя.
— Далась тебе эта прошлая жизнь? Я же не спрашиваю, кем ты в прошлом был.
— Да ладно тебе. Это я так. Для поддержания разговора. Неприятно вспоминать?
— А зачем вспоминать? Того мира давно нет. Похерили, идиоты.
— Ты о ком?
— Да обо всех.
— Да ладно тебе, — непринужденно махнул рукой Илья. — Причем тут все? Политики все это развязали. А ты всех...
— Да брось ты. — Поморщился Олигарх. — Что за плебейская привычка всегда и во всем винить политиков? Политики... Я имею ввиду настоящих политиков из элиты а не выскочек... Так вот политики, были самой здравомыслящей частью любого общества. Политики всегда могли договориться. Но вот мать его общественное мнение, висело над ними как дамоклов меч.
— Да политикам всегда было наплевать на общественное мнение. Они только и делали, что голову морочили своими лозунгами популистскими.
— А зачем популистские лозунги выдвигать, если плевать на общественное мнение, по-твоему? — усмехнулся старик, — Да просто политику все время надо было ублажать быдло. Быдлу ведь много не надо, чтобы вывалить на улицы с лозунгами и протестами. Или просто считать того вором, того иностранным агентом и тому прочее. Народ всегда мыслил какими-то аморфными, искривленными понятиями. Именно поэтому в элите быть дано единицам. Тем, кто выделялся из серой массы. Кто мог мыслить прагматично, по деловому и креативно. А народу что надо? Какое-то абстрактное чувство гордости. Достоинство национальное. Победы им подавай. Патриотизма хотелось. А что общего все это имело со здравым смыслом? Да вот этот тупой квасной патриотизм провонявшего водкой быдла и загубил все. Наши идиоты никогда не хотели диалога с западом. То им Наполеон не нравился, то еще кто. То сами с голой задницей сидели а Америке кулаком грозили. А за каким чертом? Вон японцы. Тоже гордые были и нищие. В итоге получили двумя атомными бомбами. Наплевали на эту глупую гордость и патриотизм и зажили припеваючи. Надо было дружить с сильными и богатыми и преклоняться перед ними. И жили бы по-человечески. А мы чего? То НАТО расширяется, нас это напрягает. То они там каких-то папуасов плодам цивилизации, пусть и через бомбы, учат. Нас опять это напрягает. А сами-то мы кем были? Оборванцами. Пьяными ваньками. Тупой, ленивой нацией. Надо было дружить с западом. Надо было подчиниться им. И нормально бы сейчас жили. Закон эволюции. Ну что, не прав я?