— А разве дом — это не место, где ты родился? — непонимающе переспросил я.
— Или место, где ты живёшь. Или место, куда ты стремился попасть всю жизнь. Или место, где тебя ждут. Дом — это место, которое ты сам в своей душе считаешь своим домом. В разные периоды жизни для многих разумных это место меняется.
— Я ищу способ попасть домой уже два года. Мне никто не мог помочь, кроме совета добраться до столицы и посетить храм богини. И вот сейчас я разговариваю с человеком, который заявляет, что это несложно. Вы действительно поможете мне?
— Как только вы назовёте место, куда захотите переместиться, я открою туда портал, воспользовавшись силой богини, которой служу.
— И что, ничего не попросите взамен? В качестве оплаты.
— Нет, для вас я сделаю это совершенно бесплатно.
— Почему? В чём причина подобной щедрости?
— Ты отмечен богиней.
— И как же я отмечен?
— Амулет на твоей груди. Ты её избранник.
— И что мне это даст? — спросил я, на всякий случай накрыв медальон ладонью свободной, не занятой щенком руки.
— Богиня исполнит три твоих самых сокровенных желания. Поверь, это очень щедрая плата за внимание богини.
— Любые три желания?
— Боги не всесильны, юноша, однако их могущество очень велико. Мой тебе совет — постарайся тщательно формулировать свои мысли, ведь желание, которое божество не сможет исполнить, не даст тебе права загадать другое.
— Тогда первое моё желание...
— Первое твоё желание было выжить, когда на твой корабль напали пираты.
— Откуда вам это известно?
— Мне многое известно, Кейтон.
— Вы знаете моё имя? Впрочем, я его и не скрывал... К тому же, общаясь со жрецами богини этого мира, я уже перестаю чему-то удивляться. Тогда моё второе желание...
— Обрести магию. Ты её обрёл.
— Но магию мне дал подаренный артефактором амулет!
— Ни один амулет в мире не способен наделить человека магией, молодой человек. Он лишь способен помочь уже сформировавшемуся дару прорвать плотину наложенных природой барьеров. В твоём же случае имела место весьма значительная трансформа как физического тела, так и базовых компонентов ауры. Достаточно серьёзная мутация исходного генома, на которую способна лишь божественная сущность. Никакому артефактору, будь он даже трижды архимагом, подобное не под силу. Поверьте словам старого, умудрённого жизнью человека.
— Тогда своё третье желание я уже израсходовал, пожелав спасти жизнь своей подруги, — удручённо пробормотал я.
— А вот тут я с тобой не соглашусь, — улыбнулся жрец, — жизнь своей подруге спас ты сам. Естественно, при её активном участии.
— То есть у меня ещё осталось одно желание?
— Осталось, молодой человек. И прошу тщательно подумать, прежде чем его высказывать.
— А тут и думать нечего! Я хочу вернуться домой. В Оканию.
— Ты хорошо подумал? Ты хочешь вернуться в место, где родился? Именно там твой дом? Подтверди своё желание — я хочу услышать его из твоих уст ещё раз.
— И во второй раз я отвечу, что хотел бы вернуться домой.
— Осталась последняя попытка, молодой человек. Третий раз окажется окончательным, и твоё последнее желание исполнится.
— И в третий раз я скажу то же самое — я хочу попасть...
И тут словно молния пронзила мой мозг — я же всю жизнь, даже не признаваясь самому себе, искал свою первую любовь, и даже сейчас желаю вернуться домой, в Оканию, лишь для того, чтобы у меня остался хотя бы шанс когда-нибудь её встретить! Я, сколько себя помню, всю жизнь, мотаясь по безбрежным просторам космоса, подспудно мечтал, что рано или поздно наступит момент нашей встречи — его просто не может не наступить. И вот сейчас судьба в лице местной богини, в которую я уже начинаю верить, предоставляет мне такой уникальный шанс исполнить своё самое сокровенное желание! Не просто вернуться домой, а вернуться к своей любви, к своей мечте! Поэтому, набрав в лёгкие побольше воздуха, как будто собравшись нырнуть глубоко в воду, я медленно, чётко, взвешивая каждое сказанное мною слово, проговорил:
— Я. Желаю. Встретиться. С Линнеей!
Короткая вспышка, ослепившая меня, лёгкая дезориентация, сопровождающая перемещение, едва заметный удар по ногам, и мои ступни по щиколотку погрузились в какую-то мягкую массу. Запахло прелой листвой и луговыми цветами... Проморгавшись и смахнув с уголков глаз непроизвольно выступившие слёзы, я сфокусировал взгляд на месте, в которое попал, и не спеша осмотрелся сначала по сторонам, а потом бросил взгляд вверх, на небо.
Судя по положению солнца, стоящего почти в зените, день сейчас приближался к полудню, что говорило о том, что я переместился от Тсаны, столицы Эдема, на несколько часовых поясов западнее. Открытый жрецом портал вывел меня на опушку светлого, пронизанного солнечными лучами смешанного леса, почти лишённого подлеска и просматривающегося вглубь на сотни шагов. Передо мной раскинулось обширное, свободное от деревьев пространство в форме почти идеального круга диаметром километра полтора-два, заросшее невысокой шелковистой травой, среди которой пробивалось к солнцу множество разноцветных луговых цветов, над которыми порхали бабочки и летали крупные, с раздутым брюшком полосатые пчёлы. Или шмели — я не слишком-то хорошо разбираюсь в насекомых. В воздухе мимо меня стремительными зигзагами проносились радужные стрекозы, и стоял устойчивый до умопомрачения пряный аромат луговых трав с небольшой, почти незаметной примесью чего-то приторно-сладкого — то ли мёда, то ли нектара, то ли цветочной пыльцы. Насыщенные цветочные запахи не доставляли мне дискомфорта, напротив, были даже приятны. Почти идиллия, навевающая мысли об искусственности данной конкретной поляны. И подтверждением подобных мыслей являлся большой двухэтажный деревянный дом в стиле ретро, расположенный прямо в центре этого, вне всяких сомнений рукотворного луга. Висящее высоко в небе прямо за моей спиной солнце заливало своими яркими лучами большую, развёрнутую в сторону юга застеклённую веранду с красивым резным деревянным крыльцом, смотрящую прямо на меня. Рубленные из громадных, в обхват, брёвен стены блестели множеством больших, если не сказать огромных, окон, стекло которых отливало синевой раскинувшегося над домом бездонного ярко-голубого неба с мелкими вкраплениями небольших кучевых облаков. Явно стилизованный под старину, укрытый крутой четырёхскатной красно-коричневой черепичной крышей, особняк выглядел жилым и ухоженным, несмотря на то, что от леса к крыльцу не вела ни одна тропинка. Пасторальную композицию дополнял небольшой аккуратный палисадник вокруг дома, разбитый перед верандой цветник и фруктовый сад из нескольких десятков плодовых деревьев, полукольцом окружающий дом и оставляющий свободной от деревьев подстриженную лужайку перед домом, куда я, после некоторых сомнений, и направился, сминая по пути невысокую, но густую и нехоженую луговую траву.
Гостеприимно распахнутая калитка, заросшая мягкой шелковистой травой, которую, я ещё раз внимательно в этом убедился, никогда не сминала нога человека, просто приглашала зайти в дом, что я, немного помявшись перед входом и потоптав траву, всё же проделал. От калитки к крыльцу вела мощёная каменным плитняком узкая прямая дорожка, от которой вправо и влево отходили аккуратные тропинки, кольцом опоясывающие дом и скрывающиеся в саду где-то за ним. Поднявшись по широким, рубленым из цельных древесных плах ступеням на веранду с остеклением от пола до потолка, отделанную розоватого цвета, явно редким и благородным деревом и обставленную лёгкой садовой мебелью из древесины тех же неизвестных мне ценных пород, я оказался перед входом в дом. Осмотревшись вокруг и обратив внимание на отсутствие даже малейшего следа пыли, я нерешительно протянул руку к ручке широкой двустворчатой двери, изготовленной, по-видимому, из цельного куска пластика или, что более вероятно, стекла, и потянул дверь на себя. Дверь оказалась незапертой и легко, без малейшего скрипа, открылась, словно приглашая меня зайти внутрь. После коротких раздумий, бросив взгляд по сторонам и не заметив ничего подозрительного, я осторожно вошёл в дом.
Дом встретил меня большой прохладной прихожей, освещённой солнечными лучами, падающими на пол сквозь прозрачную входную дверь и два расположенных по обе стороны от неё широких окна от пола до потолка с верандным остеклением. Прямоугольное ярко-жёлтое солнечное пятно на полу отражалось от тёплых деревянных плах полированного паркета и создавало в лёгком полумраке прихожей прихотливую игру света и тени. Посреди прихожей лежал большой пушистый ковёр, стилизованный под шкуру мифического животного с пятнистой оранжево-чёрной шерстью — выглядел он точь-в-точь как шкура, если не знать, что таких крупных зверей в природе не существует.
Из прихожей в глубину дома вело несколько дверей, прорубленных во всех трёх её стенах. Я подошёл к ближайшей и, открыв её, оказался в просторном помещении, предназначенном, по-видимому, в качестве совмещённой со столовой кухни. Большой массивный деревянный стол, деревянные резные стулья и такого же стиля деревянные, обшитые кожей кресла составляли всю стоящую на полу мебель. По стенам крепились опять-таки деревянные со стеклянными дверями шкафчики, составляющие со столом и креслами единую композицию. Вдоль одной из стен, занимая свободное пространство под шкафчиками, располагалась огромная кухонная рабочая поверхность из полированного гранита в стиле техно, оснащённая самыми современными имперскими кухонными приборами, как стоящими на самой поверхности, так и интегрированными в неё — совсем как у меня дома, даже лучше. Намного лучше. Имелись, как мне кажется, не только духовые шкафы, варочные поверхности, мойка, утилизатор, гриль и множество других полезных приспособлений для приготовления натуральной пищи, но даже ультрасовременный кухонный синтезатор. Завершало композицию большое панорамное окно, через которое в помещение проникал яркий дневной свет. Здесь, за приютившимся у окна столом, наверное, очень уютно завтракать — окно кухни выходило строго на восток. За окном, слегка прикрытым прозрачными ажурными плетёными занавесками, виднелся краешек сада и луг, ограниченный вдалеке ровной зелёной полосой лесной опушки. Оценив неброскую роскошь кухни, я вернулся в прихожую и открыл другую дверь.
Вторая дверь оказалась входом на лестницу, ведущую на второй этаж. Широкие пологие ступени, по которым могли одновременно, не мешая друг другу, подниматься трое солидной комплекции людей, изгибались плавным полукольцом и скрывались на втором этаже. Наверх я не пошёл — там наверняка находились спальни, а я ещё не обследовал до конца весь первый этаж.
Третья дверь привела меня в санузел, ничем не отличающийся от подобных помещений в имперских домах за исключением, пожалуй, размеров и роскоши отделки. В самом санузле имелось ещё несколько дверей, за которыми скрывались сауны, душевые, моечные и два небольших бассейна. Открыв на пробу краны и подвигав джойстики, я убедился, что вода присутствует, причём как холодная, так и горячая. Богато, однако, живёт местный сибарит! Подозреваю, подобная роскошь пришлась бы по вкусу даже нашему императору. Закрыв дверь в санузел — потребности воспользоваться им пока не возникло, — я открыл последнюю находящуюся на первом этаже дверь и сделал шаг вперёд.
Я очутился в зале. Это, конечно же, не был зал для приёмов императорского дворца, но тоже весьма солидных размеров помещение. Освещённое пятью большими панорамными окнами, прорезанными в двух смежных стенах, оно давало ощущение лёгкости и простора — как будто шагнул из дома на улицу, внезапно оказавшись под покровом леса. Да и сам зал явно был стилизован под лесную чащу — стены и промежутки между окнами неизвестный резчик искусно заполнил орнаментом в виде древесных стволов. Бугристый потолок, выкрашенный в зелёный, с жёлтыми прожилками цвет, напоминал сомкнувшуюся над головой листву, а всё помещение, благодаря завешенным плотными зелёными шторами окнам, даже в солнечный день оказалось погружённым в мягкий, лесного оттенка полумрак. Вероятнее всего, если отдёрнуть шторы и впустить в помещение солнечный свет, оно окажется таким же светлым, как и кухня, в которой я недавно побывал, однако неизвестный хозяин дома явно сделал это нарочно — разглядывая богатое убранство зала, я сразу даже не заметил, что нахожусь в комнате не один. В углу, за невысоким журнальным столиком, опустив босые ноги на пушистый густой ковёр, в мягком кожаном кресле с высокой фигурной спинкой сидела девушка и внимательно, с лёгкой загадочной улыбкой меня разглядывала.
Из одежды на девушке красовалось лишь искусно сшитое из тонкой полупрозрачной ткани изумрудного цвета открытое приталенное платье, едва скрывающее колени и оставляющее открытыми плечи и руки. Наличие нижнего белья оставалось под вопросом, однако, судя по плотно облегающему идеальную точёную фигурку платью, бельё всё же отсутствовало. Из украшений — ажурные длинные белые, видимо, серебряные, серьги в виде узких стреловидных листьев, выгодно оттеняющие длинную аристократическую шею девушки и доходящие ей почти до плеч, и такое же ажурное серебряное колье, заканчивающееся плоским медальоном с выгравированным на нём изображением, которое я издалека не смог разглядеть. На лбу у девушки красовалась лёгкая витая серебряная диадема с крупным красным камнем, не подавляющая, а лишь оттеняющая красоту густой гривы роскошных каштановых волос, водопадом спадающих на плечи и частично закрывающих восхитительной формы высокую полную грудь. Узкую талию девушки стягивал серебристый широкий пояс, выполненный в форме металлических плоских колец-сегментов, крепящийся массивной круглой пряжкой с изображением рурха. Лицо девушки... Такое до боли знакомое лицо... Нет, не может быть!!!
— Линнея... — недоверчиво прошептал я. — Это действительно ты?
— Не веришь своим глазам? — мягко улыбнулась девушка. — Не сомневайся, это действительно я.
— Но как? Откуда? Почему ты здесь?
— Потому что это мой мир, Кейт. Мир, который мне подарил мой отец. И он же запер меня здесь. Эта вселенная — моя собственность и одновременно моя тюрьма. Кстати, не желаешь ли присесть? Зачем стоять в дверях, когда вокруг полно удобных кресел? — и девушка изящным жестам указала на одно из них, стоявшее рядом.
Я, медленно ступая по покрытому ковром полу, подошёл к креслу, не отрывая от Линнеи восторженного взгляда, после чего осторожно сел, провалившись в мягкие податливые объятья необычайно удобной мебели и пытаясь осмыслить услышанное. Ещё недавно я считал, что Эдемом правит сидящий в Тсане король, однако Линнея почему-то утверждает, что этот мир на самом деле принадлежит ей. Наверное, в действительности правитель, находящийся в столице Эдема, является всего лишь наместником, а настоящая королева — как раз сидящая передо мною исчезнувшая сотню лет назад моя первая и единственная любовь. Неплохие подарки, оказываются, делают своим детям любящие родители, я бы тоже не отказался от подобного — меня для этого даже запирать не надо. Интересная, кстати, в свете вновь открывшихся фактов ситуация сложилась — я сейчас фактически не со своей давней подругой беседую, а нахожусь на аудиенции у местного монарха. Это если Линнея меня, конечно же, не обманывает. Впрочем, зачем ей это нужно? Буду считать, что девушка сказала мне правду.
