-Но это же...
-Да, но зато враг не видел их спин.
-Чем же ты собираешься с ними рассчитываться? — Задумчиво спросил Пивень.
-Добычей из каганата. — Усмехнулся Стас. — Пока не добрались до наследства темных эльфов.
Прислушался...
-Вот и наши друзья возвращаются. И, судя по шагам, подарки пришлись им по душе.
-Еще бы! Ты хоть представляешь сколько это стоит? К тому же с десятком кобылиц!
-А, не бери в голову. Если дело выгорит, все окупится сторицей. — Шепнул он Зореню и повернулся к входящим конязьям. — Понравились лошадки? Я понимаю, не бог весть что... Но где же нам безродным других взять?
Ответом было красноречивое молчание. Стас был вполне удовлетворен.
-Но нам хотелось бы порадовать и жителей Предслава. Если конязь Пересмысл не будет возражать.
Пересмысл прогнал с лица улыбку и устремил на него заинтересованный взгляд.
-Я хотел бы устроить богатырский турнир. Копье, меч, стрела...Кулачный поединок. Победитель получит по богатырскому коню. Нет, нет... — Тут же поспешил успокоить он конязей. — Мои бойцы в состязании участвовать не будут. А если и будут, то не за призы.
Пересмысл переглянулся с конязьями.
-Хорошо, конязь Станислав. Пусть будет турнир.
Вот и ладушки! Хруст, Войтик. Займитесь...
Глава 24
Пивень был тысячу раз прав. Переговоры шли трудно. А вернее они не шли совсем. И даже не ползли.
Все слова, все доводы тонули в пустоте глаз Пересмысла, разбивались, о хитроумие лесичянского конязя. Вечером Зорень виновато разводил руками, Пивень самозабвенно крыл матом всех подряд, приводя в неописуемый восторг Войтика, не последнего человека в этом деле. Остановить рассерженного волхва не могло даже присутствие Весты и Купавы. Стас за годы службы в рядах доблестной армии в совершенстве овладел этой лексикой. При желании мог вполне на равных состязаться с любым прапорщиком, а может быть даже и ротным, но сдерживался и только хрустел зубами. И черной завистью завидовал известному наркому иностранных дел, носившему славное прозвище "каменной ж..."
Войтик сжимал свои огромные кулаки, вторил Пивню, пытаясь оспорить пальму первенства в изящной словесности двух миров.
Хруст глубокомысленно закатывал глаза и многозначительно подмигивал Стасу, делая при этом прозрачные намеки.
Стас в ответ делал жуткие глаза и грозил пальцем. А утром снова уходил в терем Пересмысла...
Незаметно подошло время турнира.
Еще накануне к вечеру к городу потянулись люди из ближних городков и окрестных сел. Шли пеше и конно. Верхом и на телегах. Поодиночке и семьями. А с рассветом заспешили и горожане, жители стольного града занять места поудобнее, поближе к полю, на котором должно было развернуться невиданное до селе зрелище. Шли со скамейками, лавками. За теми, кто побогаче несли стулья, кресла. Уже к восходу площадь, с добросовестно утоптанной землей, была заполнена до отказа. Припозднившиеся стояли на телегах, висели на деревьях, вытягивались из-за спин счастливчиков.
Для конязей поставили помост, прикрыв его навесом. Лавки и кресла устелили коврами.
Неподалеку свеженькие коновязи с, привязанными к ним призовыми жеребцами, под присмотром козар и волчат Войтика.
Вышел конязь Пересмысл, прошел под навес и, как хозяин занял место по середине. Рядом, по правую руку от него сели Стас и Зорень, как устроители турнира. По другую сторону Гордень, Година и Лесичянский конязь, не к ночи будь помянут. Эти, не обращая внимания на людские толпы, бросали друг на друга косые взгляды. Каждый из них опасался уронить свое достоинство.
Вокруг поля шум, разговоры, крики. Ждут, жуют, пьют, запивают, закусывают и ссорятся из-за удобных мест.
Наконец Пересмысл махнул рукой.
И на поле вышли копейщики.
То, что происходило на поле было совсем не похоже на рыцарские турниры старой средневековой Европы, о которых Стас читал в годы далекого детства.
Несколько десятков здоровенных парней, одетых в полный боевой доспех охаживали друг друга тупыми копьями, больше похожими на крестьянский ослоп.
Над полем стоял оглушительный треск стали и дерева, по крепости мало уступающему сверкающему металлу.
В воздух поднялись тучи пыли, под завесой которой скрылись и бойцы и зрители.
Прошло совсем немного времени и пыль осела. Бойцов на поле заметно поубавилось. По всему полю катались под ногами шлемы, островерхие шишаки, плоские неуютные мисюрки с кольчужными бармицами. По неписанному правилу, потеря головного убора считалась поражением. Как и потеря копья. Правда совершенно невозможно было представить удар, способный переломить ратовище в руку толщиной. Но разлетались на куски, о чем красноречиво свидетельствовали там и сям валяющиеся их обломки.
Потерпевшие поражение уходили, уползали, или уносились за пределы поля, не забывая при этом хоть как то оправдать свое поражение.
Победитель в паре тут же атаковал нового противника или подвергался нападению сам. На такие мелочи, как предупреждение о нападении, время не тратилось. Торжествовал главный принцип — кто смел, тот и сьел. Бойцы не жалели не копий, не костей. То один, то другой валился на землю, сбитый могучим ударом под крики радости или вздохи сожаления, не избалованных подобными развлечениями, зрителей, которые давно забыли про хлеб и сало, про кувшины с молоком. И напитки покрепче.
Прошло не больше часа и на поле осталось только двое. По их движениям, потому, как копья экономно, но мощно в их руках то останавливали атаку противника, то наносили удар, было нетрудно догадаться, что встретились многоопытные бойцы.
У обоих давно были уже искорежены, искалечены, изуродованы нагрудные и наплечные пластины могучими ударами. И шишаки давно утратили первоначальную гордую форму. Но сдаваться никто из них не хотел. Дрались молча и остервенело, давно забыв о том, что бой идет на тупых копьях. Молчали, затаив дыхание, и зрители.
-Толяна бы сюда, елы — палы! — Долетел до Стаса, полный сожаления, голос стоящего неподвижно за его спиной Веселина. — Он бы показал им что такое настоящий копейный бой. А на этот махач и смотреть противно.
Стас не мог не согласиться с парнем.
Бой и в самом деле не отличался разнообразием атак и ударов, красотой замысла и хоть каким то подобием тактического рисунка.
Но все когда то кончается. Тупой конец копья шарахнул прямо в личину. На усы и бороду хлынула кровь.
Пересмысл поднял руку, останавливая бой.
-Подойди, витязь...Открой лицо и назови свое имя, чтобы люди смогли узнать победителя.
Победитель подошел к помосту, остановился в двух шагах и с трудом сдерживая дыхание, произнес.
-Позволь, конязь Пересмысл, не снимать личины. Я еще хочу побиться на мечах, если вождь Станислав и конязь Зорень не будут против.
Личина изменила голос поединщика. Сделала его глуховатым и сиплым, но что-то знакомое послышалось Стасу сквозь хрипы и прерывистое дыхание.
-Сцена из средневековых романов. Рыцарь без имени. — Пробормотал он. И уже громче добавил так, чтобы слышали все.— Доброму бойцу и добрый конь! Я думаю конязь Зорень возражать не станет. Позволим, Зорень?
Зорень помедлил с ответом.
-По правилам каждый может биться только один раз, но если конязья согласны...
И Пересмысл величественно наклонил голову.
-Можешь попробовать свой меч, витязь!
Зрительские "трибуны" взорвались от крика.
Чего больше было в этих криках одобрения или возмущения нарушением правил, разобрать было не возможно. Но одно было ясно, все симпатии и антипатии зрителей принадлежат только этому бойцу.
Между тем вои Войтика вынесли с поля боя раненых, убрали брошенные и потерянные щиты, сломанные копья, потерянные шлемы.
И в поле вышли мечники.
Того времени, пока поле приводили в порядок, вряд ли хватило победителю копейного боя, чтобы восстановить свои силы после сражения, но он, не раздумывая, шагнул вперед и начал молниеносную атаку.
Стас внимательно следил за его действиями и время от времени кивал головой.
Нескольких ударов меча хватило неизвестному бойцу для того, чтобы обезоружить первого противника. Стремительная атака и повержен еще один. И не переводя дыхания новая атака. Его длинный меч разил без пощады.
-Крепкий рубака! — Одобрительно кивнул головой Стас и повернулся к Зореню. — Понимает, что затянувшийся бой для него сейчас равен поражению. Похоже, я знаю этого бойца, брат.
-Откуда? Ты же сам запретил нашим участвовать в потехе.
-А ты присмотрись повнимательнее...
Зорень прищурил глаза, следуя совету побратима.
-Бой, как бой.
-Ну, нет! — Не согласился Стас. — Смотри. Начало атаки...Косой удар под колено и сразу по кругу вверх, с обманом в шею. Если бы дрались заточенными мечами вряд ли спасла и кольчужная бармица. Валятся бы этой голове на земле под ногами. А так полежит с недельку на лавке и оклемается. Узнал?
Зорень отрицательно помотал головой.
-Десяток отработанных до совершенства приемов и несколько фирменных ударов. Это Серд. Посмотри, как он проводит меч, меняя направление атаки. Еле заметное движение кистью и меч бьет под ребра.
-Не может быть! Чтобы Серд с его норовом...
-Может, может! — Стоял на своем Стас. — Смотри... атака. Он не блокирует ее. Он бьет навстречу. Не каждая рука выдержит встречный удар такой силы. Рукоять отдает в кисть. Рука на мгновение немеет. А он бьет сверху, в плечо...
А витязь, как дикий, ослепший от ярости вепрь, вломился в самую гущу дерущихся. Раздает разящие удары налево и направо.
И Стас не выдержал.
-Воевода Серд! Ко мне!
Его зычный командирский голос перекрыл грохот сражения.
Поймал на себе, полный недоумения, взгляд Пересмысла, заметил недовольную гримасу на лице Горденя.
Веселин раскрыл рот и растерянно смотрел на поле.
Витязь, настигнутый командой, отбил нацеленный на него меч и, шатаясь, вышел из боя. Постоял в раздумье, уперев кончик меча в землю, и медленно, сутулясь, пошел к Стасу.
Стас, опрокинув свой стул, шагнул ему навстречу.
Остановился напротив, подумал и расстегнув подбородочный ремень, снял с головы шапку ерихонку, открыв всем красное, распаренное лицо.
-Не будем обижать ребят, воевода Серд. Оставь коня им. У меня в Волчке найдется для тебя конек и получше этих. — Тихо сказал он, глядя прямо в глаза воеводы.
Серд побледнел и медленно опустился перед ним на колени.
-Прими мой меч, вождь... Если он не нужен тебе, утопи в реке, зарой в землю, а если...
Серд говорил с трудом, мучительно подбирая непривычные для себя слова.
-Я принимаю твой меч, Серд. А взамен прими и ты меч, воевода. — И не оборачиваясь, распорядился. — Веселин, мой меч!
Бой сам собой прекратился. И бойцы, и зрители с изумлением следили за происходящим перед их глазами.
Веселин между тем вложил в руки вождя меч из козарской добычи с узорчатым клинком и рукоятью из рыбьего зуба. Золота и драгоценных каменьев на нем было поменьше, чем на мече, подаренном Зореню, но все равно стоил он целое состояние.
-Пусть этот меч в твоих руках верно служит роду и земле славов. — С этими словами он вложил меч в руки Серда, который, с плохо скрытым страхом, смотрел на бесценный дар. — И народу. И поднимись. Не гоже воеводе славов стоять на коленях.
Серд, не смотря на свой не малый вес, легко поднялся.
-Вождь, этот меч...
-Нашел достойные руки. — Прервал его Стас, догадавшись, что воеводу смутило множество золота и камней на оружии. — А на эти побрякушки плюнь. И пойдем отсюда. Зачем мешать ребятам? Пусть лошадка обретет хозяина.
Серд на деревянных ногах послушно зашагал за ним, все еще пребывая в растерянности.
Зорень, не забывший еще Соколянь и суровый, непримиримый голос Стаса, которым он изгонял воеводу из рода, тоже был ошеломлен неожиданным развитием событий и с удивлением смотрел на него.
-Амнистия, Зорень. — Улыбнулся Стас. — Все течет, все изменяется.
Войтик с широкой улыбкой на лице подошел к Серду и по приятельски хлопнул ладонью по окольчуженной груди.
-Знатный бой, Серд. С возвращеньицем.
С другой стороны к Серду подходил Веселин. Торопился, чтобы не опоздать Хруст.
Добряк Веселин доверчиво улыбался, не скрывая своей радости, и молчал. А Хруст от души стиснул его руку в своих ладонях.
-Давайте досмотрим. И другим дадим. — Попросил Стас. — А эмоции оставим на потом. Все таки за наших лошадок дерутся. И лучники уже отстрелялись.
-Так все уже закончилось, командир. — Прогремел Войтик. — Дозволь и нам показать Волчий род людям.
-Войтик, друг мой. Это не ко мне. Это как конязь Пересмысл скажет. Он хозяин.
Пересмысл пошептался с конязьями.
-Я согласен. Твои вои могут показать свое воинское умение. — Объявил решение Пересмысл.
Стас повернулся к Хрусту.
-Не осрамите, ребятки. Люди смотрят.
-Все будет тип-топ, командир.
Стас повернулся к Зореню и громко, так чтобы услышали Хруст и Войтик, сказал.
-Вернемся в Волчок, Толяна размажу по стене посада и отскребать не дам, а язык прибью к воротам детинца эльфийской заговоренной стрелой, чтобы не сняли.
Покосился за спину, сощурился.
Войтик показывал свой пудовый кулак Хрусту.
-Орлы, разборка на потом. А то зрители разбегутся.
Войтик чертом взлетел в седло своего застоявшегося жеребца и вынесся в центр поля. Черный, как дьявольская ночь, жеребец вскинулся на дыбы и заплясал на месте.
-Лучники на конец поля! — Прогремел его голос. — Луки к бою! Стрелы клади!
С десяток только что отстрелявшихся лучников поспешили занять позицию, указанную этим звероподобным гигантом.
Войтик бросил коня в галоп, проскакал по кругу и остановился на противоположной стороне поля. Взвизгнул меч...
-С шуйцы по одному, целься в глаз! — Меч перелетел в левую руку и рухнул вниз, разрубая невидимого врага до самого паха. Голос гремел, заставляя сжиматься сердца. Ослушаться было невозможно. Щелкнула тетива...
Затихли "трибуны". Послышался испуганный женский вскрик.
Неуловимое движение. Стрела хрустнула между пальцев руки Войтика. Еще одна... Обломки стрел посыпались, как ореховые скорлупки, под ноги его коня.
-Разом! Тяни...
Сразу десяток стрел нацелились в лицо.
Движение кистью, конец меча прошел по кругу, собрал стрелы в пучок и бережно уронил их на землю.
-Разом, тяни!
И снова меч ловит стрелы и роняет их вниз.
А жеребец уже проносится ветром по кругу, разбрасывая комья земли. Войтик наклонился, подхватил, стоящее у телеги копье, с размаху всадил его в то место, где только что стояли лучники.
-Принц, Хруст...
Два лука, две руки... щелканье стрел слилось в непрерывный гул. С трудом можно было различить, как мечутся руки, набрасывая стрелы на тетиву. Никогда еще не видели в Предславской земле, что так быстро можно метать стрелы. Стрелы прочертили две дорожки в воздухе. И с удивлением все увидели ровную линию, подрагивающих оперением на ратовище копья, стрел.
А конь Войтика чертил новый круг и на плече его висел круглый червленый щит со стальным умбоном в центре.
