В сердце колотился панический смех зазеркальца.
Потом с той стороны открылась дверь, вошел лаборант в сером длинном халате и что-то впрыснул в плечо Каору. Хрипы затихли, и лаборант взял Нагису за плечо.
Взял — и окаменел.
— Каору?
— Ага.
Нагиса, гладя грудь, встал со своего места, игнорируя застывшего в непонятной позе "научника".
— У меня секунд сорок, потом пришлют робота, — быстро произнес он, подходя вплотную к силовому полю. — Поэтому слушай. Пытки — это вздор. Я не знаю, чего эти люди хотели, Аска, но они в сорок часов доказали себе и мне, что я человек. Непонятный, странный, но человек. Да, меня разобрали на части и собрали снова, но самая худшая пытка была намного раньше, и была она вот здесь.
Нагиса воткнул себе палец в бледный висок.
— Худшая пытка — это когда сам не знаешь, что ты такое, — прошептал он, припадая к экрану.
В дверях показался боевой андроид — огромный вооруженный шкаф — в сопровождении металлопода. Мелодичный перезвон, тонкий присвист приводов — и абсолютно счастливый алый взгляд, умиротворенная улыбка, и наркотик, вколотый в плечо, не имеет никакого к этому отношения.
Каору поднял руки и повернулся к новоприбывшим:
— Иду, иду. Сам.
— Что с ним? — певуче спросил протезированный, указывая лапой на скрючившегося лаборанта.
— Понятия не имею, — пожал плечами Нагиса. — Но через пять минут "оттает". Дайте еще пару секунд, а?
Человек, похожий на робота, и робот, похожий на человека, промолчали, так что Нагиса снова безнаказанно посмотрел на меня:
— Я очень хочу к звездам, Аска. Еще хоть раз. После всего этого.
— В зазеркалье не будет звезд, Каору. Ты же... Помнишь.
— Помню. Будем считать, что я образно, — ухмыльнулся зазеркалец. — И это, я рад за тебя.
"Ну, с ним хотя бы не нужно долго объясняться. Неловко, но... Удобно".
За дверью комнаты для свиданий лабораторного отсека я прислонилась к стене. Черный коридор "Тени" то сжимался вокруг меня, то снова становился пугающе просторным. Огромный каменный кишечник подрагивал, а я жалела, что тут негде присесть.
"Чертова громада, оплот мифов и страшилок всего космофлота, — думала я. — Проклятая ты махина. Ну почему ты не можешь быть просто "оплотом зла"?".
* * *
Я не заметила следующих дней. Наверное, во мне просто оказалось слишком много всего и сразу, и сработал какой-то спасительный предохранитель, который сделал — р-раз! И вот я вроде как хожу, думаю, ору на кого-то, с кем-то сплю, опять зачем-то прусь в научный отдел... Но это все вроде как и не я.
Эти дни прошли мимо, ведь выбирая между внешним миром и тем, что происходило внутри, я остановилась на более важном. Наверное, так получилось правильно, потому что когда однажды вечером за мной пришли, я уже знала, что всюду кругом права, что я смогу, и что Аска Сорью Ленгли — это лучшее, что могло случиться с этим миром.
Четыре фрегата, изготовленных к отлету, стояли в мертво-пустом ангаре, что-то шептала за плечом Мана, о чем-то молчал Синдзи, зачем-то включили слабую продувку помещения ионизированным газом, и мне пришлось придерживать лезущие в глаза волосы.
Странно, решила я. Никакого оркестра, никаких речей о спасении мира, никакого большого окна, из-за которого смотрел бы на отлет Его Тень. Каору вон вообще на каталке покатили мимо нас в кабину: подключать.
В принципе, тоже правильно. Прощаться — это какая-то нехорошая примета.
— А-аска...
— Тихо, — попросила я, не оборачиваясь. — Давай просто вернемся, хорошо?
— Хорошо.
Я кивнула и пошла к своему фрегату. Иссиня-черный корабль, уже набитый десантом, ждал свою самую главную деталь, ждала своего капитана Мисато-сан. А где-то там, по ту сторону изнанки, меня ждала наша цель. Все ждут, а я тут соплю пережевываю? Не пойдет.
Улыбаясь, я перешла на бег.
"Я — самая лучшая".
Глава 24
Маневрирующая группа из четырех кораблей — дело нередкое в этой огромной вселенной. Мы выравнивали строй в гигаметре от охранных редутов "Фойершельда", и стоили мы все вместе куда дороже, чем вся груда металла и органики, навороченная вокруг самой именитой червоточины во вселенной.
"Кризис МакМиллана, кризис МакМиллана, кризис МакМиллана..." Словосочетание уперто долбилось в голове, стоило мне только отвлечься. Выражение это, ставшее в свое время символом угрозы зазеркалья, казалось мне теперь самой настоящей безделицей. Информационные мутации? Загадочные артефакты, которые коверкают реальность? Ага-ага, пугает, конечно.
Самое забавное, что это действительно пугало. Даже после правды о скрытой войне с Закатом, даже после того, как мне показали настоящую длину мартиролога. Черт, да это пугало настолько, что я докатилась до расспросов Кацураги, ведь одно дело — слушать обормота о его бомбежках по ту сторону изнанки, и совсем другое — самой мчаться туда.
Войд-коммандер потрогала пальцем уголок губ и пожала плечами:
— Я не физик. Но работающий двигатель Аустермана препятствует влиянию Заката.
Забавно. Прямо панацея от всех бед: в реальности дырки прокалывает, поле продвинутой тактики запускает, теперь вот еще и от призраков зазеркалья, оказывается, задницу прикроет, если что. С другой стороны, а чему удивляться-то? Кто управляет реальностью, управляет вселенной.
Можно, конечно, поинтересоваться, почему тогда беспилотники с этими дыроколами в Закат не посылают. Забомбить их там всех солярными зарядами, например: дорого, очень сердито и зверски эффективно. Я отвернулась к приборам, чувствуя виском испытующий взгляд Мисато-сан: женщина ждала этого вопроса.
Я сцепила зубы. Чертовы сутки полета превратились в сплошное испытание для моих нервов, и большую часть этих самых моих нервов мотала себе на кулак карманный стратег Его Тени. Треклятая Кацураги знала о пустоте и навигации столько всего, что я ощущала себя на каком-то нескончаемом выпускном экзамене, и ее манера общения со мной выглядела как-то так: "Ответила? На тебе дополнительный вопрос. Что, уже? Мда, слабовато. А что ты станешь делать вот с этим?"
Черт, если бы я не выбралась из своей личной ямы, я бы сорвалась от непрестанной проверки. Потому что никто не хочет чувствовать себя поганым курсантом, идя на эшафот. И ведь что паскудно: я была почти благодарна войд-коммандеру, которая просто-напросто не давала мне рефлексировать.
"Да, не повезло остальным капитанам".
Я прикрыла глаза. На внутренней стороне век продолжали обновляться данные невидимых теперь экранов. Я слышала свой корабль, свой великолепный фрегат "Сангоки", я ощущала, как позванивают в трюме металлоподы, играя в свою вечную игру "три на четверть". И все это — без синхронизации, потому что огромная моя машина была полностью подвластна мне.
Как и мои мозги.
В какой-то древней религии люди вроде как перед смертью познавали истину. Уходили куда-то, чего-то там погружались в самосозерцание. Потом — бах, истина, смерть, все довольны. Я ощущала что-то похожее на "бах, истина, все довольны", только умирать не собиралась. И добрая женщина Мисато-сан ну никак не позволяла мне зацикливаться на восхищении: ах, мол, какая я вся парадоксальная и интересная.
— Мы пробовали применять беспилотные звездолеты. В принципе, и через червоточины бомбить пробовали, — вдруг задумчиво сказала Кацураги. — Как думаешь, чем это закончилось?
Черт, опять вопросы. А я надеялась на просто рассказ.
— Плохо это закончилось, — сказала я, открыв глаза. — Закат вернул вам пару бомб с измененными свойствами.
Кацураги потерла подлокотники командирского кресла:
— Богатое у тебя воображение. Ничем это закончилось. Ничем и никак. Мы туда миллиарды всаживали, а оттуда нам шиш. И новая червоточина где-нибудь в другом рукаве галактики.
Я кивнула. Все-таки даже самая красивая лампа с самым сильным джинном вряд ли годна на что-то, если ее как следует не трет нужный человек.
— Ладно, Сорью, лирика. Что там с выходом на курс?
Приборы показывали, что до оборонных сооружений "Фойершельда" нам осталось всего-ничего, что пора сбрасывать скорость, что все идет пока четко по плану. Мы подойдем, нас там ждут, ради нас даже демонтируют часть скорлупы, окружающей дыру в иной мир. Все по плану, потому что тратить драгоценное сверх-топливо ради прямого прокола в Закат — это глупо. Коль скоро враг сам проковырял нам удобную тропинку, то да будет хуже врагу, ха-ха.
— Хорошо, — отозвалась Кацураги, выслушав доклад. — Сделай перекличку, разошли обновленные координатные пакеты.
— Есть.
Я потянулась к пульту связи. Мана, Каору, Синдзи. Синдзи, Мана, Каору...
Каору, решила я. Пусть будет Каору.
— "Рокугоки".
— Привет, Аска. Как там дела у тебя?
— Да нормально, как еще.
Все не нарадуется, подумала я, в два касания отправляя пакет данных курсопрокладки. Было бы интересно сейчас с ним на вечные темы потрепаться. Получилась бы грустная и ироничная беседа. Ну в самом-то деле: летит вот парень, приращенный к своему звездолету, летит, радуется, что он человек, и не гребут его все эти метания типа жизни и смерти, каких-то там крушений миров и загадочной нашей миссии...
Философия. А всего-то пара слов и обмен данными.
— Ага, принял, — весело отчитался Нагиса. — Рука мастера, даже править нечего.
— Это уже с правками Кацураги, не обольщайся.
— А-а... Ого.
Я дала отбой. Дурацкий оптимизм в голосе, даже не хочется продолжать обмен этими невинными шутками. Нет, не хочу я философии. И убийственно серьезного пафоса, собственно, тоже не хотелось бы, но и слышать, что кто-то относится к нашему полету как к походу за аккумуляторами — это, оказывается, малоприятно.
— "Йонгоки".
— Да, Аска.
Капитан Киришима. Дурище в превосходной степени, мой спаситель и темная лошадка. Черт, вот с ней я так и не поговорила по-нормальному. Можно, конечно, наплевать на Мисато-сан и устроить трескотню в эфире, тем более что... Тем более. Просто тем более.
— Уточнение текущих координат.
— Спасибо, принято.
Девочка-солнышко отключилась. Вот и поговорили, вот и славненько. Теперь на повестке дня оставался самый сложный вызов.
— "Сегоки".
— Д-да, Аска.
Захотелось включить видеосвязь. Обормот был собран, деловит и — где-то глубоко-глубоко на дне — взволнован. Я попыталась представить, какое там напряжение царит на корабле, и посочувствовала составу войд-десанта. Парень, который летит только потому, что со мной, и морозное супер-оружие, которое летит с этим самым парнем.
Черт, как же плохо, когда у тебя в жизни так мало хорошего.
Будь я сама хоть чуть-чуть лучше, я бы непременно попыталась объяснить Синдзи, что он так и не понял свою первую любовь — просто вообще никак не понял. Да, будь я чуть лучше. На деле же так поступают только записные дуры в мыльных операх.
— Обнаружены векторы выхода из изнанки.
Я подняла голову от пульта связи и увидела кипящий космос. Вокруг укреплений червоточины "Фойершельд" из ниоткуда выплескивало в реальность десятки кораблей ежесекундно. Я не успевала принимать информацию о классах выходящих судов, не успевала вообще почти ничего, кроме одного.
— "Сангоки", синхронизация! Порт экстренный!
Метка головного корабля, которую я успела рассмотреть, принадлежала сцинтианскому военному флоту.
Первую же дельную мысль рассекло напополам копьем экстренного слияния с кораблем.
Фрегат был броней — не мной, а броней, высококлассным скафандром со всеми примочками и тяжелым вооружением. Проклятье, я так и не успела стать одним целым с судном, но... Впрочем, так даже к лучшему: необычное ощущение щекотало нервы, оно, черт, заводило.
Я мчалась в пустоте, словно воин из старых сказок: говорящее оружие, приросшие к телу доспехи, снять которые можно только с кожей. Враг в количестве совершенно неприличном тоже прилагался.
Сцинтиане сформировали восемь полноценных трилистников, это без малого двадцать процентов их флота с ума сойти — целых двадцать процентов, и против них сейчас висели форты червоточины и спешили из далей четыре фрегата. Я поводила плечами, рассчитывая свои действия, и замерла.
— Зафиксированы множественные пуски.
— Дальность? — быстро переспросила я.
— Ракеты станут неуправляемыми на расстоянии...
Картинка, передаваемая ВИ "Сангоки", всплыла у меня перед глазами. Плохо. Флот сцинтиан палил считай что в пустоту, и вряд ли это означало что-то, кроме резонансных снарядов. Чертовы трехпалые хотели, чтобы мы никуда не свалили, и ради этого тратили дорогущие боеголовки.
"Что ж вам такого наобещали эти Предвестия?"
Я прислушалась: призрачный голос Кацураги, ставший уже почти привычным, молчал. Что ж, продолжаем движение, тем более что пытаться удрать в изнанку уже поздно. Впереди весьма скромно заполыхали первые разрывы: настоящий урон эти снаряды наносили границе между мирами.
"Включить изнаночный режим навигации, что ли? Хоть на фейерверк погляжу".
Тем временем оборонные станции вокруг червоточины приняли на себя первый удар: сцинтиане безо всяких изысков выпустили на них целую орду дронов, и я мысленно попрощалась с тысячами своих сограждан. Их только что обрекли на не самую добрую смерть.
— Аска, — сказал призрак в моей голове. — Торможение по команде. Отрицательное ускорение три с половиной тысячи g.
Призрак. Сходство с привидением голосу Кацураги придавал холод, который сейчас основательно грызнул мне сердце. "Тормозить? Лишать себя скорости в бою?" Это круто для толстенного линкора или дредноута: кучнее залп, вернее урон противнику. Это минимально оправдано для дрон-носителя: в крайнем случае, от залпов прикроют свои же "паучки".
И это смерть для фрегата.
"Смерть? Да ладно".
Я перебросила свободные ресурсы на носовые щиты, чувствуя, как тяжелеет мой шлем, как он наливается свежей грозой. Я перетряхнула сочленения брони, ища изъяны в компенсаторах перегрузки — ища и не находя. Призрак шептал что-то, призрак приказывал остальным судам, а у меня уже было все готово — все, вплоть до алгоритмов тормозных импульсов.
— Торможение.
Мир загустел, когда пустота вдруг стала упругой. Запела броня, я вслушалась в ее мелодию и поняла, что все удалось. Слабые огоньки жизни во мне даже не почувствовали ничего — все эти группы сдерживания, все эти десантники и протезированные.
Все прошло хорошо, под знаком вопроса "на хрена?"
Забавно, подумалось мне, висящей в космосе с нулевой скоростью. Я даже не стала обдумывать приказ Кацураги: чертова карга почти доломала меня своим авторитетом, настолько доломала, что я висела себе, висела, просто отстраненно наблюдая, как надвигаются на меня корабли врага, развернутые в боевые трилистники.
Полминуты до попадания в зону прицельных пусков, около минуты — до зоны действия энергетического оружия, около двух — до дрон-атаки.
"Ну, давай, войд-коммандер, — попросила я. — Подавай уже свой десерт".
