— Я там ночью курс правильный выставил, с помощью камней — как всегда спокойно, ответил мне он. — Вот и держусь его, пока вершина не исчезла из вида. Неизвестно, что дальше с погодой будет, надо хотя бы сейчас идти в нужном направлении.
И когда это он всё успевает делать? Я так, сколько не бегаю днём, ближе к ночи обязательно, чего то такое вспомню, о чём в процессе работы забыл. А у этого серьёзного мужчины всё разложено по полочкам, о чём бы его не спросил, про что бы ему не напомнил, он всегда с готовым ответом и уже с качественно выполненным заданием на руках. Когда же и я, таким стану?
Трёхдневный переход не принёс нам лишних переживаний. Начавший было крепчать к концу вторых суток, нашего очередного рискованного плавания, ветер, стих так же резко, как и начинался. А уже утро следующего дня, открыло для всех обитателей крохотных судёнышек, тонкую, еле заметную в предрассветной дымке, линию знакомого берега. Событие это воодушевило не одного меня и уже к окончанию светлого времени суток, моим гребцам оставалось поработать совсем немного, чтобы рулевые смогли благополучно пришвартоваться в одной из его бухт.
Ночевали уже на суше, почти всем экипажем. Изменения моих отношений, с большей его частью, не повлияли на моё решение предоставить такую возможность любому желающему, кроме вахтенных, рулевых и охраны, бдительно контролирующей подходы к моей каюте. Ужинать приказа я не отдавал, пологая, что двойная порция на завтрак компенсирует временные неудобства, тем более пресная вода у нас почти на исходе, а жрать осточертевшую за три дня рыбу, без соли, ещё и в сухомятку, не каждый способен.
Новый восход светила состоялся у нас на глазах, что позволяло надеяться на скорое установление погоды, позволяющей не только безопасно передвигаться судам нашего класса вдоль берега, но и при определённой доле везения достигать соседних, расположенных на разумных расстояниях от этого. Отдав обычные, утренние команды, я уединился в ожидании завтрака, начало которого напрямую зависит от прибытия на нашу стоянку питьевой воды. Подумать мне есть о чём, ну вот хотя бы об этом: "Куда дальше двигать?". Мыслей и размышлений на эту тему у меня достаточно, было и есть, ну не настолько же я бестолковый, чтобы совсем ни о чём не думать и всё оставлять на самый последний момент? Готового решения, как и раньше, естественно нет, но я над ним упорно работаю. Кстати, поэтому то я до последнего и не знал, связываться мне с птичьим помётом или нет. Будь на сто процентов уверен в дальнейшем маршруте и на двести в том, что дерьмо действительно подходит для моих будущих экспериментов, загрузил бы его непременно несколько тонн, и попробовал бы кто нибудь пикнуть, что вонь от него стоит не реальная. Но в голове моей крутились одни прожекты, в плане расстояния следующего заплыва и почти забытые воспоминания о качестве основного сырья, используемого при производстве компонентов пороха. Вот и тянул с принятием решения по этому вопросу, а когда всё завертелось с беглецами, так и не до этого стало, эту субстанцию же просто так не перетащишь и отправлять за ней пришлось бы не два или три человека. Ну да ладно, маршрутом прямо сейчас займусь, а где находится помёт я уже знаю. Если чего надумаю, успею за ним всегда вернуться или прямо на острове организовать лабораторию. Всё, экскременты в сторону, пришло время заниматься главной проблемой. А она меня загоняет в очень жёсткие рамки и открыто намекает на то, что на этом берегу, на долго, нам задерживаться нельзя. Чего там на уме, у нового правителя Тартумии, одному дьяволу известно. Вдруг этому товарищу не в лом всё побережье, без перерыва, прочёсывать?
Самый простой вариант тот, что лежит на поверхности. Легче всего взять, да и снова сгонять на острова. Дорога туда мне хорошо известна, как там с продуктами и прочим, тоже знаю, одно плохо, могу на этом огромном рынке кого нибудь из хороших знакомых дяди встретить или того хуже, его недругов, которые тут же, по возвращению в родные пенаты и сдадут меня с потрохами. А мне бы хотелось, чтобы там, в отобранном у меня королевстве, ещё долгое время думали, что я сгинул, где то на бескрайних просторах совсем не тихого океана или местного моря, причём, как мне кажется, какого то уж очень внутреннего. Вот над этими "за" и "против", сидя на холодных камнях, я и подумаю, пока люди, кому это положено, будут беспокоиться на счёт завтрака.
С берегом распрощались на следующий же день. Продуктовых запасов у меня не очень, а голодный бунт это тебе не побег группы отщепенцев. Погода нас так и продолжает баловать, на удивление моего рулевого, и на радость мне, так что ещё и по этому, задерживаться на суше, особых причин у нас не было. Курс взяли на острова, другого решения в моей голове так и не сформировалось, да и Грид меня поддержал, когда я поставил его в известность о своём выборе.
Двигались в выбранном направлении, в меру беспокоясь о счастливом окончании очередного заплыва на дальнее расстояние, ровно три дня. Волна играла нашим настроением без фанатизма, ветер и облака, то напрягались и хмурились, то снова затихали, и отдавали пальму первенства почти полной тишине, и вездесущим солнечным лучам. Мне уже начинало казаться, что ничего необычного с нами произойти не может. Но вот сегодня, ближе к обеду, прицепились к нам две странные точки, начавшие к вечеру быстро увеличиваться в размерах и сейчас достигшие вполне осязаемых очертаний. Два средне габаритных кораблика, двигаясь по правому борту от нас, идут точнёхонько нам на перерез, вызывая у меня и у моего старшего рулевого, какие то не хорошие предчувствия.
— Так ты думаешь они собрались немного разбогатеть за наш счёт? — сформулировав в другом ключе, не раз всплывающий нашем разговоре, вопрос, в который уже раз задал я его, Гриду.
— Не сомневаюсь — наверняка, лишь стараясь выглядеть спокойным, твёрдо ответил он. — Я давно слежу за их курсом, и он не меняется уже очень долго. А это, совсем неспроста.
— Но, их же всего два? Ровно столько, сколько и нас. И чего, ты думаешь они не побояться напасть?
— Нет, не побояться. Они же не знают, сколько воинов у нас в трюме. А по внешним признакам только один из твоих кораблей может быть, как боевым, так и торговым.
— Это который же из них? — сильно удивившись такому заявлению, спросил я.
— Тот, что за нами идёт — небрежно бросил Грид.
— А этот? — не понимая, в чём отличие моей новой посудины от старой, спросил я.
— Суда таких размеров, только для перевозки товаров пригодны. Атаковать на них сложно, очень неповоротливы — изредка поглядывая на непрошеных гостей, сказал рулевой.
О как! И почему мне об этом никто раньше не говорил? Хотя, о чём это я? Я же и не спрашивал не у кого. А здесь дела обстоят так, что если ты не интересуешься чем то, то значит сам обо всём знаешь. Так что, нечего пенять на других, если сам такой безграмотный.
— И чего делать будем? — в поисках выхода из ситуации, спросил я Грида.
— Ждать — просто ответил он. — Пускай проявят свои намерения, а там, я думаю, ты покажешь им всю мощь, находящегося в руках твоих воинов, оружия.
Каков молодец! Успокоил. А если у этих пиратов оружия больше, чем у нас, тогда как быть? В плен сдаваться? Так не возьмут ещё. Меня то, по крайней мере, точно на корм рыбам пустят. Заведено здесь так, с представителями власти в переговоры не вступать. По типу — грабить, так грабить.
— Ладно, так и поступим — коротко ответил я, ни одним мускулом, не показав своего нервозного состояния. — Предупредишь меня, когда время придёт. У себя буду, устал что то, посплю.
Я резко развернулся и сделал несколько шагов по направлению к единственной на этом корабле каюте, но мысль, пришедшая в голову через мгновение, заставила обернуться и снова заговорить с Гридом.
— Слушай — обратился я к нему и заметив, что удостоился внимания, спросил: — Надо, наверное, как то наших предупредить о том, чего тут у нас намечается?
— Зачем — непринуждённо бросил он мне в ответ. — Там уже сами об всём догадались.
Ну, что же это тут такое твориться, в самом то деле? Все вокруг всё знают, один я, как только что прозревший котёнок, тычусь мордой не понятно во что.
О своих намерениях перехватчики заявили при помощи уговоров. Впрочем, в моём переводе, больше похожих на ругательства. С расстояния метров в двести, до нас доносилась плохо различимая и в тоже самое время достаточно громкая, речь. Ветер сносил обрывки фраз в сторону и поэтому я смог лишь по некоторым из слов, составляющих их, выстроить высказываемые пиратами предложения. Звучали они примерно так: "Бросайте вёсла! Вашу мать! Поднимайте руки вверх! Вашу же...! А если не подчинитесь, всех перережем!" и снова, что то на подобии нашего, самого распространённого выражения. Похабщина, да и только. Но предупреждать своих малолетних воинов и затурканных жизнью гребцов о том, чтобы они не слушались плохих дяденек, у меня даже и в мыслях не было, а, как оказалось, напрасно. Несколько вёсел, всё с того же, правого борта нашего, самую малость притормаживающего, корабля, вдруг, ни с того не с сего, перестали шевелиться, а затем и вовсе наполовину исчезли из поля моего зрения. Не понимая в чём дело, я дёрнулся ближе к центральной части судна, на время выпустив из вида преследователей и обнаружил, прямо у себя на борту, страшную, почти нереальную картину. Человек десять моих гребцов, частично затащив в трюм свои инструменты, начали орудовать ими не по назначению, пытаясь проломить огромными дубинами, головы моих мечников, занявших позиции неподалёку от лавок.
— Что за ...! — взревел я от неожиданности.
И не удивительно. Чтобы наяву увидеть такое предательство на, полностью подконтрольном мне, корабле? Да это же каким фантазёром надо было бы быть?
Незамедлительно принять самые жёсткие меры, с использованием личного оружия, мне не дали лучники. Они быстро и хладнокровно расстреляли зачинщиков бунта, без всякой команды на то, остудив попутно и головы тех, кто, возможно, попытался бы к ним примкнуть, в случае удачного стечения обстоятельств. Я не успел и глазом моргнуть, а на палубе уже валялось восемь трупов и примерно столько же, ещё живых гребцов, обнимали стрелы, крепко сидящие в их теле, в самых разных местах.
— Вот же сволочи! — выругался я, но на большее времени не оставалось, события развивались с космической быстротой.
Количество гребцов у меня сократилось, причём, соответственно с одного борта и от этого корабль мой начал не только медленно поворачивать в сторону неприятеля, словно сдаваясь ему на милость, но и резко тормозить. Противник посчитал, что дело сделано и без разбора закидал нас своими стрелами, которые почти не наносили нам урона, но по мнению атакующих, наверняка, должны были сильно напугать и так не на шутку взволнованный экипаж. Я, с этим бунтом, немного замешкался и поэтому приказ, на открытие ответного огня отдал с запозданием. Ситуация сложилась таким образом, что наши стрелы полетели на головы врага уже после того, как атакующие были готовы совершить последний прыжок и выстроились вдоль борта. В это время нас разделяло метров десять и расстояние это продолжало неумолимо сокращаться. Не знаю от чего, но сначала я громко проорал: "Убрать вёсла!" и только затем отдал команду лучникам на стрельбу. Каждый из них успел отправить в полёт не больше двух специфических снарядов, так как затем вероятность попасть в своего была слишком велика. На сколько удачно провели свою часть обороны мои метатели, я оценить не могу. В той стороне, где нахожусь, двое точно упали замертво, а как там в других местах, мне не видно. Но и это, локальное событие меня вдохновило основательно. Количество претендентов завладеть моим судном сократилось, так и не добравшись до него, а это значит, что противостоять врагу, нам уже будет легче. По моим черновым прикидкам на борту, стремящегося взять нас на абордаж, судна, вооружённых людей достаточно, возможно, их даже больше, чем у меня и каждый убитый пират неумолимо равняет наши шансы на победу.
Толчок, в момент соприкосновения кораблей бортами, был на столько сильный, что меня повалило на палубу, словно пушинку, изрядно приласкав при этом о доски, левую часть лица. Но стонать от боли было некогда, вражеские ноги уже начали топтать нашу "землю", которой, как известно, мы никому, ни пяди не отдадим, как бы они не старались. Первый противник, с кем мне довелось столкнуться, подбадривая себя не знакомыми мне ругательствами, кинулся на меня почти беззащитного, ещё только пытающегося встать на ноги. Его желание отправить соперника по поединку на тот свет, легко бы осуществилось, не прикрой мою нерасторопность, один из моих солдат. Низкорослый мечник выскочил наперерез огромному верзиле и принял на щит его рубящий удар. Второго сделать у этого вояки не получилось, мне прямо с колена удалось пробить его в живот, воспользовавшись удачно сложившимся моментом.
— Спасибо — не забыл я поблагодарить не успевшего, как следует испугаться, воина и заслоняя уже его от очередного грабителя, показал тому, на что я способен, когда стою на ногах.
Вслед за упавшим, на меня кинулся следующий, не успел справиться с ним, как тут же атаковал другой, пытаясь больно уколоть с бока. Затем я сам крепко приложил нескольких, незнакомых мне, вооружённых людей, чьи жизни меня мало волновали, а когда рядом никого из чужих не оказалось, без раздумий перебрался на поле соперника, лихо перемахнув сразу через оба борта, качающихся на лёгкой волне, кораблей.
Сколько человек там попало под мою горячую руку, сказать трудно. Молотил мечом налево и направо без разбора, кого то лишая жизни сразу, кому то предоставив право расстаться с ней от рук моих более молодых коллег, принявших сегодня самое настоящее крещение боем. Остановился лишь после того, когда стоячих рядом не осталось. Вокруг меня вольготно расположились одни лежачие или пытающиеся приподняться с палубы. Драться на равных больше было не с кем, но мне страшно хотелось кого то ещё наказать за причинённые нам неудобства. Не долго раздумывая, подошёл к ближайшему гребцу и уже поднёс меч к его горлу, но почти сразу же передумал убивать несчастного, таращившего на меня свои испуганные глаза, заметив на его ногах кровавые верёвки.
— Это ещё, что за новости? — столкнувшись впервые с тем, что гребцов лишают возможности передвижения, спросил я себя в слух.
Ответа у меня не было, но точно такие же крепления были мной обнаружены и у следующего гребца, а затем, и у его товарищей.
— Да они здесь все привязаны к лавкам! — возмутился я и сильно ударил оружием по одному из тросов.
Без потерь не обошлось и у нас. Двоих погибших обнаружили на моём корабле, ещё троих на подарке Атриуса. А общее количество серьёзно раненых, с лёгкостью перевалило за десяток. Меня это так сильно расстроило, что я без долгих колебаний приказал добить всех тяжело раненых у нападавших, а тех, у кого раны имели вид совместимых, с дальнейшей жизнью, выбросить за борт, нисколько не заботясь о их дальнейшей судьбе и не заморачиваясь о легитимности своих действий. Мне плевать, как на них отреагируют местные блюстители закона, я сам в этом мире давно в не закона, поэтому делаю так, как хочу и, как считаю нужным.
