— Значит, так его стали называть? Гм, несколько странно-с. Так вот, когда мои изыскания практически закончились, ко мне прибыл посланец богов, Меркурий, предложив исполнение любого желания, лишь бы только я отдал им Золотой камень. А потом уничтожил все связанные с ним записи. И что бы Вы думали-с?
— Вы отказались им его отдавать?
— Напротив, игемон, напротив! Я согласился при некоторых условиях. Во-первых, попробовать получившийся эликсир. Во-вторых, я потребовал у Сатурна даровать-с мне некоторые магические способности. Ну а в-третьих, — глаза Феофана расширись, и он стал похож на аркадского религиозного фанатика. — Позволить мне вечно заниматься алхимией. Естественно, такая возможность мне была дарована, но с небольшим побочным эффектом-с, который Вы сейчас и видите перед собой, игемон. Первым же утром, когда наша сделка была заключена, я почувствовал-с второе дно этого подарочка. Вы не можете представить, какую боль испытывает вампир на солнечном свете! Кожа начинает отходить и обугливаться, глаза слезятся, а потом, скорее всего, появляется слепота. Ну а что хуже всего — так это люди! Весь Феликс вышел поохотиться на меня, забыв, как на протяжении шестидесяти лет я, и только я, охранял его от моровых поветрий, нашествий саранчи, крыс и голода. Мне ничего-с не оставалось, кроме как бежать в эти катакомбы, благо потайной ход из моего дома вёл на нижние этажи подземелий. А ночами я переносил все мои вещи, что не тронули мародеры в патрицианских тогах и чиновничьих туниках! Почти вся моя библиотека и все запасы золота были растасканы. Книги-то я смог вернуть магией, а вот золото...
И вот я уже многие годы сижу здесь совсем один, считая не дни, а годы моего вынужденного заточения. Но вот теперь появились Вы.
— К сожалению, я ничем не лучше Вас, Феофан.
— Да-с, но это-то поправимо! Я могу вывести Вас, игемон, к ближайшему выходу, но останется только надеяться, что там нет-с сторонников этого вашего...
— Реджинальда, милостивый государь.
— Да, игемон, Реджинальда.
Лойола встал со своего стула, походил по комнате, смотря себе под ноги, и внезапно вскрикнул:
— Решено, игемон, сегодня Вы поспите, а назавтра-с двинемся в путь.
— Замечательно, милостивый государь, — только тут Фридрих почувствовал, как сильно устал за время бегства и похода по катакомбам. И, зевнув, уснул.
Феофан бережно поднял его на руки (с той же лёгкостью он поднимал своё кресло) и перенёс в одну из боковых комнат, где располагалась спальня. Лойола, ещё раз бросив взгляд на Фридриха, сел за свой рабочий стол, а потом вышел ещё в одну боковую комнату, где у него были арсенал и гардероб.
Проснувшись, Фридрих с радостью отметил, что пока что находится в мире живых. Отворив дверь, он так и застыл на месте: посреди комнаты больше не было стола, зато висела огромная карта катакомб. Возле неё стоял и Феофан Лойола, сменивший робу алхимика на ксариатские доспехи. На нём была ксариатская кольчуга-лорика, где вместо колец тело защищали металлические пластины, на голове у него был легионерский шлем, который ничуть не изменился за многие века своего существования.
А вот на поясе вместо привычного для Фридриха широкого обоюдоострого меча или, наконец, аркадского меча, висело странное оружие. Издали его можно было принять за обычный скимитар, где лезвие было изогнуто, но только вот у этого имелся дополнительный шип, придававший его мечу сходство с вилкой.
— Ну наконец-то Вы, игемон, изволили проснуться! Я многое повидал-с, но чтобы спать три дня!
— А как Вы узнали, сколько дней прошло? — Фридрих слышал, что некоторые и годами могут проспать, только иногда таких путали с мертвецами и хоронили. Священники и маги до сих пор спорили, с чем это может быть вызвано.
— Очень просто-с, игемон, — Феофан щёлкнул пальцами, и в воздухе появились очертания гигантских песочных часов. — Каждое деление — это день, всё очень просто-с, игемон, — вампир повторил одну и ту же реплику. Интересно, а его собратья страдают склерозом или хотя бы забывчивостью?
— Великолепно. А Вы, как я вижу, приготовились к походу?
— Да-с, игемон. И Вам бы советовал выбрать что-нибудь из моего арсенала.
— Что же мне грозит в этих катакомбах? Разве только големы... Но вот от них-то доспехи и не особо защитят.
— Ошибаетесь, игемон! Здесь водятся гигантские крысы, попадаются онтоксы — этакие гигантские полулягушки-полулюди, которые при случае и оружием могут-с попользоваться. А ещё сотни других тварей, что могут убить Вас из-за угла, когда я не успею среагировать.
— Ладно-ладно, милостивый государь, Вы меня убедили!
— Вот и славненько, я прямо сейчас могу Вам помочь! — Феофан снова щёлкнул пальцами, взмахнул рукой, прошептав при этом несколько слов.
Фридрих почувствовал, как что-то надавило ему на плечи, к тому же пояс начал тянуть вниз. Заметив замешательство гостя, Феофан наколдовал зеркало: причём стеклянное, такое не то что у горожан — в домах дворян не часто встречалось.
На герцоге теперь была точно такая же лорика, как и на Феофане, только пластины были пошире. Огнарский меч, к которому так привык Рабар, а вот шлем очень странный: основа как у легионерского, только теперь там был и гребень из конских волос и золотая гравировка по железу в виде лаврового венка.
— Просто великолепно!
— Да-с, игемон, так обычно выглядели наши легаты и центурионы. Ну что, Вы готовы к небольшому путешествию?
— Уже дня три, — улыбнулся Рабар.
— Тогда в путь! — дверь открылась перед Феофаном, а в коридоре словно зажглись сотни свечей.
— Кстати, а почему мы просто не можем перенестись к выходу из подземелья?
— Э, нет-с, игемон! Я могу только создавать некоторые вещи, среди которых нет свинца и золота: это чтобы у меня не появилось желания создать Золотой камень. И то, для этого я много часов торговался с самим Меркурием. Он, знаете ли, очень чувствителен к таким вещам, как изменения условий сделки. Думаю, чтобы исключить мной создание ещё одного Золотого, — он выделил это слово, — камня, меня и сделали вампиром-с. Дабы не захотел больше сделать эликсир продления жизни.
— Ясно, милостивый государь.
И герцог, и вампир шли несколько часов, практически не замолкая: Рабару хотелось узнать побольше о катакомбах, а Лойоле — о политической расстановке и судьбе осколков Ксариатской империи. Было видно, как страдает старый алхимик, слыша о развале империи.
Внезапно Феофан затих, через мгновение резко толкнув герцога в сторону от входа, в один из залов. Рабар упал, решив, что Лойола всё-таки решил его убить, но через мгновение понял свою ошибку — из соседнего зала к ним приближался крупный отряд големов, причём только половина из них была сделана из глины. А вот остальные сверкали своими железными и бронзовыми телами. В руках у них были гигантские молоты и каплевидные щиты.
Лойола на ходу вскинул свой меч, врезавшись в толпу врагов. Герцог считал, что вот тут-то и придёт конец алхимику, но сильно ошибся.
Меч, от которого начало исходить чёрное сияние, одним ударом отрубал глиняные головы от туловища, а ещё резал железо, как нож — тонкий пергамент. Всё бы ничего, но Феофан к тому же и метнул в крайнего голема сгусток тьмы, накрывший глиняную махину с ног до головы. А через несколько секунд чёрная дымка развеялась, и от голема осталась лишь кучка обожжённой глины.
Рабар словно решил поквитаться с Катакомбами за несколько дней голода и холода, убив их охранников. Со своим девизом: "Где враги?" на устах герцог ринулся на големов.
И первым же ударом меча снёс глиняную руку врага, но при этом раздался страшный скрежет и звук ломающейся тарелки, только во много раз усиленный. Как ни странно, на мече не осталось и следа: он всё так же сверкал металлом, словно только что выкованный.
А через минуту герцог в недоумении остановился, когда его клинок со свистом рассёк воздух. Врагов больше не было: лишь глиняные черепки и ошмётки металла валялись на полу.
— Кви десират пассим — праепарет беллум! — на ксарыне проорал Феофан, оглядываясь. — Плохо-с подготовились хозяева этих монстров. Плохо-с...
— Полностью с Вами согласен, милостивый государь, — Рабар отёр пот со лба.
— Вот какого Сатурна они здесь ходят? Тут и моциону-то не напасёшься!
— А вот я, кажется, знаю, чьи это големы, — Фридрих поднял кусок глины, на котором была выгравирована эмблема: книга, разделённая на четыре части двумя молниями. В каждой части был символ: пламя, волна, ветер и гора. — Это клеймо Гильдии магов, готов с самим Тайдером спорить! — этот бог считался не только покровителем торговли, но и соревнований, а также, в особенности, пари.
— Говорите, говорите, да не зарекайтесь! Вот я уже решил поспорить с богами, — Феофан словно впервые увидел свои руки, кожа которых была даже бледнее, чем на лице.
— Интересно, с чего бы магам посылать такой отряд впустую бродить по катакомбам? Что-то неладное творится, гербом чую!
— А вот я носом чую выход, игемон, — Феофан улыбнулся, пряча свой меч в ножны. — Он меня никогда не подводил. В отличие от рисунка...
— Замечательно! Кстати, где Вы раздобыли этот меч? — Фридрих покосился на клинок вампира.
— Простая сталь, несколько редких компонентов и магия.
— Сталь? — Рабар в недоумении уставился на Лойолу.
— Ну да, сталь, — на ходу вампир резко остановился и обернулся. — Вы что, не знаете, что такое сталь?
— Не имею не малейшего понятия. Это что, какая-то соль? — Рабар слышал, что гномы при изготовлении используют разные алхимические соли.
— Эээ, игемон, как всё запущено! — Феофан остановился посреди коридора, возле кирпича, на котором был выгравирован маленький орёл, державший в лапах три молнии. — А вот-с и выход!
— К сожалению, милостивый государь, я не умею проходить сквозь стены.
— Печально, но я тоже, — Лойола надавил на рисунок орла.
Внезапно раздался ужасный скрип, на герцога посыпалась вековая пыль, так что вся его лорика покрылась толстым серым слоем. Взору Фридриха открылся ещё один коридорчик, куда уже проникали редкие солнечные лучи.
— Как только я скажу: "Марш!", вы прыгнете, но только когда я скажу! — Лойола подошёл к концу бокового коридора, встав возле ещё одного рисунка орла.
— Ясно! — Фридрих встал за его спиной, готовясь к прыжку. К сожалению, вампир не мог последовать за ним, вот почему требовались эти акробатические излишки: дневной свет точно бы убил Феофана, оставив лишь кучку пепла.
— Марш! — резко сказал вампир, нажимая на рисунок.
Дверь лишь чуть-чуть приоткрылась, когда Рабар кинулся к свету. И не заметил, как наступил на плащ Лойолы, самый длинный, что нашёлся в гардеробе алхимика. Через мгновение оба повалились на каменный пол, желая выпутаться из бесконечных складок плаща. Солнечный свет уже упал на лорику Рабара, затем на его ноги, а потом разом перекинулся на Лойолу.
Фридрих уже приготовился закрыть собой вампира. Вот только выпутается, и закроет...
Вечность прошла. Пока герцог не посмотрел на Феофана, но с вампиром ничего не происходило: наоборот, Лойола с удивлением смотрел на свои руки, на которых играли солнечные зайчики.
— Свет, — тихо прошептал Феофан, не в силах больше ничего вымолвить. — Я свободен! — вдруг по-детски радостно вскричал алхимик, бросившись из коридора навстречу солнцу. — Я свободен!
Вампиру даже не помешал его плащ: он просто сорвался с его плеч, прижатый к полу Фридрихом. Феофан совсем забыл о герцоге. Вампир радовался солнцу, прыгая по земле, словно желая ухватиться за солнечные лучи.
— Свобода! — Вампир упал на землю, вдыхая морозную свежесть утра: Рабар сразу понял это, потому что на востоке заря алела последние свои минуты. — Знаете, игемон, как тяжело столько лет прожить в этих проклятых Юпитером подземельях, чтобы только сейчас узнать, что солнечный свет больше тебе не страшен?
— К счастью, нет.
— И правда, к счастью, но теперь и я постигну эту радость! Кстати, где мы сейчас? — спросил Феофан, осмотревшись по сторонам. — Я непременно хочу пойти вместе с Вами! Попомнит Нордар ноги ксариата! Надо же увидеть своими глазами, во что варвары превратили эти земли!
Дверь из катакомб находилась у подножия заснеженного холма, окружённого бесконечными полями. Вдалеке можно было разглядеть еле заметный лесок, невдалеке от которого была скованная льдом река.
Лишь одна вещь отличала это места от тысяч других таких же — груда камней на холме, которая раньше была сторожевой башней. Местные рассказывали, что четыре века назад здесь сошлись в своём последнем поединке огнарские шаманы и один ксариатский маг, живший в этой башне. К сожалению, так и не стало ясно, кто победил: трупы всех пятерых завалили обугленные камни развалившейся из-за магических ударов башни.
— Я узнаю эти места! Да, точно: мы сейчас в семи лигах к северу от Тронгарда. Здесь ближайшая деревня в трёх часах ходьбы. Только...
— Да, вампира там явно не особо привечать будут. А как далеко до Вашей земли? Вы же патриций, — Феофан никак не мог разобраться в современной иерархии феодалов и дворян. Слишком уж непохожа она была на такую простую для него ксариатскую...
— Дня три-четыре верхом. Только я думаю, что там уже стоят войска Реджинальда. Мне остаётся надеяться, что моя семья: мать, жена и дочь — укрылись в поместье Лотаря Аскера.
— Вот только сейчас, игемон, горевать не с руки-с! Так недалеко и до паникерства и бегства!
— Ладно-ладно, сейчас нам следует ...
Королевство. Графство Беневаль.
Впереди, на холмах, расположился небольшой городок. Это было первое за весь поход встретившееся нам поселение. И к тому же, это должен был быть первый настоящий бой за очень долгое время. Не считать сражением жалкую стычку у Пика Дафно?
Целых три дня мы шли по заснеженным холмам и предгорьям, чтобы наконец-то заявить: "Вот мы, до сих пор живы и ещё поборемся!".
Лично я не сомневался, что этот — то городок мы возьмём нахрапом, там едва ли могло жить больше двух тысяч человек, гарнизон был раз в десять меньше. Тогда как у нас было восемь сотен неплохо вооружённых воинов: великолепный расклад, особенно если за дело брался Тенперон.
Во время марша от меня ни на шаг не отходили мои "рыцари": Жихарь шёл впереди, желая доказать господину свою преданность. Он чуть было не сделал это, когда несколько молодых воинов из Артуа заговорили о том зле, что несут все дворяне, а уж маги — в особенности.
Лицо Жихаря сразу стало красным от гнева, а за ним приготовились броситься в бой Владарь и Лкашек, шедшие слева и справа от меня. Хорошо, что те воины извинились передо мной, как того потребовал Жихарь. Встав на колени, они слёзно умоляли их простить. Кому будет приятно, когда над вами завис меч?.
Сташек и Владек, прикрывавшие меня сзади, лишь тихонько посмеивались. Вернее, смеялся-то один Сташек, а мой рыцарь-кенари лишь молча смотрел на происходящее.
Но вот наконец-то замаячил этот городишко, и всеобщее внимание теперь было обращено на авангард. Там ехали Тенперон и Матвей Корвин с Аброй и Уургом. К варвару и орку в войске привыкли очень быстро. Особенно огнарам нравилось слушать у костра легенды айсаров и снежных орков и истории о походе в замок Хозяйки Зимы. Я был уверен, что когда-нибудь эти рассказы перерастут в грандиозную легенду. Должно было лишь пройти некоторое время. Да и хороший менестрель не помешал бы.
