Рассказом сестёр о популярном мирренском пирожном в виде отрезанных грудей какой-то святой поражает страшно. Несколько дней сама не своя ходила. Не сразу набирается смелости у Марины спросить.
— И вы их ели? Я бы не смогла такое даже в руки взять.
— Пирожное, как пирожное. Даже вкусное. Мне особенно сосок-мармеладка нравился.
Эрида зажимает рот. Плохо ей всё-таки не стало, но минералки выпито много.
Отдышавшись, мотает головой.
— Нет, это просто ужас какой-то.
— А что такого? — недоумевает Марина, — Про то, как церковное вино их попы да монахи бочками хлещут, у самих мирренов шуточек как у нас про мичмана Глетта. Это же божья кровь! Они теперь, что вампиры получается?
— Вампирами из млекопитающих только летучие мыши бывают.
— А говоришь я зануда.
— Но ведь это так и есть, — может разноглазая не со зла такое ляпнуть, кто другой в глаз бы получил.
— Ты про мышей, или про меня? — дурачась, Марина кулак поглаживает.
— Но ведь и то, и другое правда... — совершенно искренне, словно не знает, за правду как раз и бьют больнее всего.
Не получится у разноглазой быть добром с кулаками. Это здесь Эр словно всегда за спиной Марины. Вечно Херктерент защищать подругу не сможет.
— Эр, если ты не забыла, ритуальный каннибализм — одна из основ мирренской религии. Ну, знаешь про хлебцы с винцом.
— Знаю конечно, этому придаётся глубокий философский смысл единения верующих.
— Бодроны тоже, небось врагу печёнку вырезая, или в содранной с живого кожей расхаживая, огромной глубины смыслы в этом видели. Кстати, до поедания плоти богов в виде лепёшек тоже додуматься успели. И тоже о величии своих богов ого-го сколько написали. Миррены бы подобное сожгли. Возможно, и авторов в костёр побросали. А у нас много всего сохранилось. Лежит вместе с прочими древними документами, по полсотни лет никто не читает.
— Марин, а когда миррены к нам приезжали им тоже... Пирожные такие пекли?
— Не, такого точно не подавали. У нас бы некоторых стошнило, а ЕИВ слишком женщин любит, чтобы так над ними издеваться. Но и в последствия очень любимого многими женщинами издевательства друг над другом старается не лезть.
Мирренок на одном обеде чуть не вытошнило вообще всех. Причём, от довольно обычного нашего блюда. Маме змею фаршированную птичками и яйцами подали. Как она её ела! — Марина причмокивает, — Мне аж завидно стало! Так каждый кусочек смаковала! Так приборами ловко орудовала — талант хирурга в ней пропал. Даже повара к столу вызвала и чем-то наградила. Надо было лица мирренок видеть. Ты, конечно, знаешь кучу оттенков всякой зелени, но точно могу сказать, таких в твоей палитре никогда не было.
Эрида хихикает.
— Отец потом шутил, жаль не додумался льва целиком на вертеле зажаренного с ягнёнком и голубем внутри подать. Тогда не то, что до несварения, до инфарктов с инсультами дойти могло.
— Это очень жестоко было бы, — становится неожиданно серьёзной Эрида, — Очень-преочень.
— То есть, знаешь, что эти зверюшки означают?
— Марина, 'История изобразительного искусства' для меня обязательный предмет. Я им владею в объёмах, значительно превосходящих школьную программу. Весь этот символизм читаю на раз-два. Ягнёнок или агнец, как они говорят — символизирует их бога, голубь значит тоже самое. Его даже под куполом храмов иногда изображают. Это очень жестокая шутка была бы.
— Да я и не сомневаюсь, что ты умничка! — стоит всё к шутке свести, слишком уж неприятен мелькнувший в глазах Эр холодок.
— Откровенно хищника дразнить нельзя. Может броситься, ЕИВ не допустил бы подобного глумления.
— Очень бы даже допустил, — обижается за отца Марина, — по молодости он сам куда хлеще глумился. Ты далеко не всё про него знаешь.
— Скорее всего, так и есть, как ты говоришь. Но я абсолютно уверена, когда он подобные вещи творил, занимал совершенно другую должность, в линию наших чинов и званий не входящую. И я не уверена, гордится ли он совершённым тогда.
— Он весьма довольным был, мне это рассказывая. Не думаю, что эту часть прошлого ему неприятно вспоминать.
— С той поры поколения сменились, Марина.
По столу кулаком грохнуть хочется. Намёки на возраст отца Херктерент воспринимает как указания на собственное слабоумие. Всем известно, от старика ничего путного родиться не может. Единственное, извиняющее Эр обстоятельство — крайняя немолодость её родителей. Но ЕИВ даже на таком фоне выделяется. Не в каждом доме престарелых найдёшь старика, помнящего прошлого Императора.
Миррены даже шутить пытались в начале войны на предмет дряхлости и гнилости противника и их лидера. Быстро не до смеха стало. Грэдского Императора иносказательно называют 'вождём змей'. Любой биолог подтвердит — рептилии стареют очень медленно. Помутнение глаз — не начало конца, а признак начинающейся линьки. Чудовище сбрасывает кожу, становясь ещё опаснее.
Вот незадача — самый любимый южанами святой в большинстве случаев изображается побеждающим дракона.
— Ты Эр, смотри, не заигрывайся в мирренские символы. Очень плохо кончится может. Львы да ягнята эти с орлами да голубями. Эта зараза не только штыками распространяется. Доиграешься, проверю, что ты там на шее таскаешь. Не то, что особо тупые мирренки-уцерковлёнки таскают?
Сверкнув глазами, Эр резко достает из под платья и раскрывает такой знакомый медальон с материнским портретом.
Весеннее сумасшествие продолжается. Даже Марина уже злиться начинает от обилия в почтовом ящике всяких любовных записочек с цветочками да птичками. Отвечать не обязательно, но вместимость ящиков стола — величина конечная.
Самая выдающаяся с художественной и литературной точки зрения 'записочка' аж на пяти листах на кого другую может, и могла произвести впечатление, но не на Марину. Дело не в отсутствии подписи и страданиях по таинственному незнакомцу.
Если Эр думает, Марина не может отличить каллиграфический вариант её почерка от обычного, то глубоко ошибается. Рисовать, даже глупости, хуже, чем умеет разноглазая органически неспособна.
Своеобразно решила Марине отомстить за колкости, только она сама больше времени потратила на создание письма, чем Херктерент на разоблачение. Хитренькие взгляды Эр ловит время от времени, старательно изображая, ничего не произошло.
Даже подумывала, переправить в письме своё имя на имя какой-нибудь школьной дуры, тайно влюблённой (настолько тайно, что даже сторожевые псы уже наверное, научились имя избранника прогавкивать) в кого-либо из нынешних принцев.
Вот смеху бы было при разоблачении Эр! Не стала так делать, просчитав, может стать совсем не весело. Некоторые дуры, перепутав пол не отказались бы и от более близких отношений с Эр. Да и сама Марина ловит слишком уж странные девичьи взгляды в свою сторону. Софи тоже упоминает о чём-то подобном. А уж если вспомнить некоторые пары подруг из 'Дворца Грёз'!
Надо бы самых известных страдалиц по принцам посетить. Письма посмотреть, никто не посмеет Марине отказать. Удостовериться надо, нет ли и здесь следов проделок Эриды. Она, конечно, не злая и всё такое. Но ручки умелые, на многое способные. Даже самой примерной девочке время-от-времени пошалить хочется.
Тем более, из-за обилия странностей, примерной девочкой Эр назвать сложно. Это ведь Марине уже можно диплом искусствоведа по творчеству дочери соправителя выдавать. У других глаз не настолько намётанный. Даже в шуточке принцессы присутствует своеобразная честность, настоящее имя автора угадать возможно. Даже в письме к Марине в паре рисунков было зашифровано имя Эриды. Довольно известный художниками приём. Но чтобы прочесть самому надо неплохо в живописи разбираться. Или же, автора рисунка всю жизнь знать. Любой другой может и попасться. Умеренно искренние чувства против буйной богатейшей фантазии. Не самое удачное сочетание, иногда приводящее к прыжку со скалы. Или с крыши. И то, и другое на территории 'Сордаровки' имеется в товарных количествах.
Эрида откровенно идеализирует никогда не виденную мать. Старается подражать во многом созданному окружающими, отчасти и ей самой совершенному образу. Фотографическое сходство несомненно. Похожесть матери и дочери недавно вылезла с неожиданной стороны. Чернейший юмор жены соправителя Император до сих пор поминает добрым словом. Нравятся ему люди подобного склада ума.
Женщина любила довольно злые розыгрыши, ловко подделывала почерка. Занималась этим безо всякой цели, исключительно ради собственного развлечения.
Проклюнулись у дочки материнские способности, внимания на этом лучше не заострять, а не то усиленно подражать начнёт, и совсем не обязательно, только для смеха этим заниматься будет. Да и специфический юмор, хорошо, хоть не в такой убойной концентрации, как у матери, проявился.
Это ведь не медицина, в детстве Эриде слишком много приходилось с врачами общаться, да и сейчас она не редкий гость. Приятных воспоминаний осталось мало. Чётко решено, несмотря на материнские учёные степени, никогда медициной не заниматься.
Правильным принцем в этой семье был и остаётся соправитель. Обе его принцессы оказались совершенно неправильными. Только каждая по-своему. Серьёзный учёный -старшая, талантливая, но совершенно оторванная от реальности — младшая.
Впрочем, отрыв Эриды от реальности, с точки зрения Марины, последнее время довольно быстрыми темпами сокращается. Уже определённой проблемой становится, это сокращение пока только Марина и замечает.
От Софи и Марины плохело многим по самым разным причинам, в том числе и не вполне заслуженно. Если уже Эр оказывается способной довести кого-либо до серьёзного расстройства здоровья...
Что-то в этом мире определённо меняется. Впрочем, большая война всегда порождает множество явных и неявных изменений во всех сферах жизни общества.
Успев заглянуть к трём самым известным страдалицам, Марина остаётся довольна. Заготовленная версия о злобном шутнике, писавшем даже самой Херктерент, вполне срабатывает. Письма даже через лупу просмотрены.
Эрида их точно не писала, её-то руку Марина хорошо распознаёт. Но всё запутывается только больше, кто-то эти письма пишет.
Ладно, завтра остальных проверим и будем думать. В двух случаях из трёх несомненно, видна одна рука.
Плохо, завтра не учебный день, и всех известных сонь даже вышибленная в спальню дверь не разбудит. Лучший будильник — сирены воздушной тревоги, на них у всех уже выработан рефлекс 'бежать в бомбоубежище'.
Но фальшивую тревогу Марина устраивать не будет. За такую 'шутку' будут бить очень сильно, невзирая на старые заслуги. Сама Марина подобного весельчака лупила бы со всем возможным зверством.
Отношения Динки с Мариной совершенно не изменились. Первый в жизни друг такую же первую подругу не вытеснил. Занял строго ему определённое место и доволен. Даже сплетен больше почти не стало. Внешне Дина с Аркетом пара весьма мирная. Друг о друге не распространяются. Что вообще вместе — несколько дней можно было определить только по заплывшему глазу малознакомого парня Аркерт его этим 'украшением' наградил когда при нём Кошмар 'неряхой' назвали. Причём сказанул пострадавший явно по старой памяти, после Новогоднего Динка стала намного аккуратнее одеваться.
Марина подспудно ожидала, дома как-то отреагируют, что дочка настолько шустрой окажется, в отличии прежде всего от сестры родной. Кто другой, может, и сказал бы 'у них ещё всё несерьёзно'. Но не родители Кошмара, как раз в таком же возрасте и познакомившиеся.
Внешне успешные взаимоотношения продолжаются уже не первый десяток лет. Несмотря на многолетнюю связь, брак заключили, когда обоим было уже за тридцать. Все дети родились после.
Реакции не последовало от слова 'совсем'. Даже болезненно переносившая отсутствием дома внимания к себе Эор удивилась. Ничего не заметила только сама неугомонная Динка. О деталях своих взаимоотношений Кошмар никому не рассказывает. Сама Марина просто не спрашивает. С Эридой они по-прежнему общаются, но всем, кроме Марины и Софи свои секреты разноглазой разглашать опасно — вся школа вскоре знать будет. Впрочем, некоторые намеренно именно так и поступают.
Только Динка не из их числа. Мозгами не обделена и просто понимает, о некоторых вещах с Эридой лучше просто не говорить.
Рэдрия пребывает в состоянии глубокой задумчивости. В отличии от Динки, пребывает в состоянии выбора. Достаточно принципиальна, чтобы не развешивать лапшу на ушах сразу многим, а вот одного всё никак выбрать не может. После Новогоднего бала ей много кто предлагал встречаться. И как съязвила Софи, не только парни.
Проблема в том, граница когда дружба начинает переходить в отношения крайне размыта и у разных людей сильно отличается. Рэдрии не хочется ни славы разбивательницы сердец Софи, ни ледяной статуи Эорен. Моральные нормы в разных социальных слоях и регионах Империи различаются существенно. Тут люди с самыми разными представлениями в одном котле варятся. Что у одних допустимо, у других неприемлемо. Конечно, в школе все стараются подрожать нравам и поведению столичных. Столичные, в свою очередь стараются копировать титулованных. Сами титулованные — кто старинные порядки старается поддерживать, кто стремится нарушать все возможные и невозможные вещи, кто вообще Эрида. Имя в школе уже давно служит обозначением самой странной странности, притом ни в коей мере не ненормальности.
Советовалась Рэдрия и с Софи, и с Мариной, и даже с Эридой. Что там сестрёнка наговорила, Херктерент неизвестно, прекрасно известно другое — советуй, не советую, если что-то пойдёт не так, окажешься крайним, пусть и предлагал прямо противоположное. Своей головы всё равно не приставишь.
Вот и ходит Рэда надутая, мучительно кандидатов в друзья перебирая. Марина уже все шуточки про излишне разборчивых, оставшихся в итоге ни с чем уже пересказала — без особого толку.
Весна своё дело делает, лёгкие платья опять многих преобразили. Количество увивающихся вокруг Рэды резко сократилось. Остались самые стойкие или самые хитрые. Рэд относится к большинству, самая что ни на есть простая. При этом дружит с самыми непростыми в стране, почти с заоблачных вершин в наш мир заглянувшими. Это может стать очень полезным знакомством с прицелом на дальнее будущее.
Пусть продвижение по службе родственников или друзей на словах осуждается. На деле до осуждения доходит очень редко.
Война хорошую роль сыграла, как ни странно это звучит. Многих неподъёмных чинов как армейских, так и гражданских наконец-то смогли выпереть в отставку. Жестокий внешний фактор заставляет двигать наверх способных быстро давать ответы на внешние вызовы. Многие высокие должности заняты молодыми. Соответственно освободилось немало должностей и пониже. Медлительная и неповоротливая имперская машина наращивает обороты непрестанно обновляясь. Такая же машина Империи противостоит.
Все знают, если скорость вращения колёс и шестерён превысит определённый предел может начаться непроизвольное разрушение. Даже металл может устать. Всё это прекрасно в теории известно. Но на практике на подобное лучше смотреть со стороны. Особенно, когда точно известно — в государственном механизме что-то уже побрякивает.
