— Поль, — сказала она, нарушив тишину. — Что нас ждёт, если мы сможем договориться о мире?
— Кто знает, — ответил Поль, казалось, даже не нарушив ход своих размышлений. — Не думаю, что это возможно.
— Но ведь зачем-то мы здесь. По каким-то причинам судьба привела нас сюда.
— Судьба..., — задумчиво произнёс Поль. — Или тот, кто знает нас лучше неё.
— О ком ты?
— Не знаю... и кто может знать? Какого жить, осознавая, что ты всего лишь марионетка в чужих руках. И что бы ты ни делал, изменить это не в твоих силах.
— Разве так плохо доверять кому-либо так же, как себе? Поль, это совсем не страшно.
— Только не для меня. Я всю свою жизнь служил кому-то ещё, был частью чужой жизни. Я не хочу погибнуть ради чьих-то интересов и амбиций.
— Но, исполняя их, чужие амбиции становятся нашими. Так мы и живём.
— А если нет? Если всё это время прошло зря, как бы не продолжалась война, для меня впереди ничего нет... но остановиться уже невозможно.
— Всегда можно вернуться на Землю. Спарк смог отказаться...
Самолет резко сбросил скорость и, обогнув могучий торс Фурана, приземлился у его ног. Шасси коснулись твёрдой земли, а зелёные огни внутри салона сообщили о возможности высадки.
— Я не Спарк, — ответил Поль, встав с кресла. — Я буду продолжать делать то, что должен. Останься здесь, я пойду один.
Холодный ветер встретил Поля уже на трапе самолёта. Одетый в лёгкий офицерский плащ, он слегка вздрогнул, но твёрдости в ногах не потерял. Аккуратная стрижка, гладковыбритое лицо и размеренная походка молодого генерала бросались в глаза, однако тревога в его мыслях отражалась в его глазах.
— Генерал Поль Рено, — вдруг произнёс Фуран, но взгляды переговорщиков уже встретились. — Ассимилированный ментор Алар, бывший солдат Олег Бардин.
Донид и Фураны упоминали о новом командире ривалов и менторов, о сильном и амбициозном человеке, перешедшем на сторону врага, но сейчас он узнал о своём противнике больше, чем кто-либо мог рассказать. Поль не мог скрыть своего удивления, он сошёл с трапа и, прикованный взглядом Алара, остановился. Тот же уверенный, непоколебимый и неповторимый взор его бывшего командира давил на него и сейчас, но внешне лейтенант Бардин изменился до неузнаваемости.
— Я удивлён, — с иронией в голосе встретил его Алар и шагнул навстречу. Весь его вид: мощная стать, ветеранская щетина, большие сильные руки и боевая раскраска в виде синей полосы от переносицы до висков, перед Полем был кто-то совсем другой, но в то же время им мог быть только один. — Впрочем, мне следовало догадаться, что такие надоедливые люди, как ты, просто так не пропадают — они возвращаются в самый неподходящий момент... Однако я рад, — продолжил он после маленькой паузы. — Не часто встретишь знакомое лицо. Капитан... Поль Рено, — медленно проговорил Алар. — Ты сильно изменился. Подтянулся, привёл себя в порядок, надел генеральский мундир... молодец, солдат. Что ты здесь делаешь? — спросил он с ухмылкой.
— Думаю, мы с тобой здесь по одной и той же причине, — Поль сделал шаг вперёд, хотя это стоило больших усилий.
— Ты ошибаешься, капитан, — Алар остановился в нескольких шагах, так, чтобы не приходилось опускать голову. — У нас нет ничего общего, не может быть у нас и общих причин.
— Откуда такая уверенность, Олег? Я вижу, ты смог отказаться от всего, во что верил, но не потерял ни капли самоуверенности.
— Знаешь, я просто пытаюсь смотреть на вещи человеческими глазами. Но не теми, которыми смотришь ты, непонимающими и теряющимися в сложности мира. А теми, которыми я в первый раз увидел врага. Тогда я испытал уважение к силе каждого риваловского солдата, они сражались неистово, с полной самоотдачей, но без капли ненависти к врагу. Злоба только мешает, она бросает на необдуманные действия, тогда как расчёт и хладнокровие позволяют уверенно ходить по гораздо более тонкой грани. Тогда я понял, кем хочу стать, и я стал им. Я мог уйти служить в штаб. Я мог, как и полагается солдату, отдать жизнь за свою страну, но с каждой следующей неудачной попыткой отказаться от своей судьбы, я понимал, что это невозможно. Что легче всего быть тем, кто ты есть на самом деле. Всё остальное обман, повергающий разум в сомнения. Я вижу перед собой всего лишь человека со своими вечными планами, сомнениями, даже надеждами. И стоит этот человек перед воином, который точно знает, чего хочет и зачем он сюда пришёл.
— А в чём же цель жизни воина, в уничтожении других?
— Нет, у каждого из нас может быть множество причин для войны, но ни одна из них — власть, свобода, общее благо не стоят пролитой крови, это грязные войны. Лишь противостояние равных по одной единственной причине — той, что они достойны друг друга, является истинной войной, только здесь выясняются пределы того, на что мы действительно способны.
— И ради этого ты живёшь, ради войны без причин?
— Ты не знаешь, ради чего живёшь ты сам, как ты можешь что-то знать о других... Даже робот, который стоит у тебя за спиной, знает больше. Он готов к бою и, как любой воин, уже чувствует его неизбежность. Он готов умереть, если потребуется, а готов ли ты, капитан Рено?
— Думаю нет, Олег. Я не смогу отказаться от жизни так легко, как уже сделал это ты. Ты так уверен в себе, потому что тебя уже нет. Я не удивлюсь, если ты даже не заметишь своей смерти.
— Смело, капитан Рено, — Алар достал из-за спины меч. — Но ты слишком усложняешь свою роль, — Фуран над его головой вдруг уменьшился до размеров, когда рукой мог защитить Поля. — Попробуй сыграть её, и я даже пожелаю тебе удачи, — Алара совсем не смутил робот. — Мой флот сильнее вашего. Уже не важно, кто начал эту войну, но пусть её исход решится здесь, на Аскарде. Мы установим на планете трое врат, и на седьмой день, когда солнце достигнет зенита над границей наших армий, мы начнём бой, — Алар мечом провёл на земле линию между собой и Полем. — У вас есть свои врата, у вас есть огромная армия на Земле. Мы собрали свою армию, мы сами выберем место для лагеря. Победитель получит Аскард и Русан, война закончится, и будущее будет в руках следующих поколений. Докажите, что способны на честную войну, правила остаются прежними, отсчёт начинается с этой минуты, — Алар развернулся и направился прочь.
— И это всё? — прокричал Поль вслед.
— Но ведь ты согласен, Рено? Зачем терять время, которое лучше потратить на подготовку? — Алар скрылся в самолёте.
— Он прав, — ответил Фуран и исчез на глазах.
Скоро Поль остался один посреди ледяной пустыни. Лиза следила за разговором, и, как только риваловский транспортный самолет скрылся из вида, вышла к Полю.
— Ну что? — робко спросила она, дрожа то ли от холода, то ли от волнения.
— Фуран уже докладывает о нашем разговоре в штабе, — безразлично ответил Поль. — Будет война, на которую люди обязательно согласятся, будто бы получают подарок...
— Ривалы не строят таких больших планов, если не уверены в победе, — высказал своё мнение генерал Крапивин, и вдруг в памяти эхом отозвался голос генерала Морозова. Его прежний генерал повторил за ним слово в слово, только не встревоженным, а обречённым голосом.
— Но для нас нет лучшего варианта, — возразил ему маршал Джонсон, явно приободрённый известиями с переговоров. — Мы без труда одолеем их на своей территории.
— Согласно прежним правилам войны, мы сможем использовать все свои истребители, — добавил генерал Митин. — Мы сметём их одним ударом авиации.
— Тем не менее они уже победили нас несколько раз, — в свою очередь возразил Лаконте. — Мы не можем позволить себе расслабиться ни на минуту. И где гарантия, что после поражения они уведут свой флот?
— Они уведут его, — заверил их Фуран. — Поражение приведёт к гибели их командира и всех его судей... без них они пойдут на мир. Кроме того, Фураны сами примут участие в битве.
— Это не запрещено? — усомнился Лаконте.
— Нет, противник не возражает... а, значит, мы вступим в бой с первых минут.
— Тогда тем более надо основательно всё взвесить...
— ...Они сколько-то проспорят, может, несколько часов или даже день, но исход очевиден и приказы о мобилизации уже разосланы во все штабы. И снова прольётся кровь, и снова земля будет дрожать под тяжестью колёс и гусениц тысяч смертельных машин. Но что самое обидное, противник так же жаждет войны, как и мы...
— Всё прошло так, как вы и хотели, ментор Алар? — спросил Мирал на полпути к флагману. Навстречу им уже летели транспортные корабли менторов с элементами межзвёздных врат.
— Не совсем, — задумчиво ответил Алар. — Всё случилось так, как и должно было быть, но исход не ясен.
— Но, насколько я могу вас понять, тем интереснее, — предположил Мирал.
— Ты был бы прав, — улыбнулся Алар. — Если бы только мог меня понять...
— ...Война уничтожит не только нас самих, но и другие культуры. И почему... потому что во главе врага стоит такой же человек, как и мы. Может, он изменился, но человек в нём не умер, я видел это в его глазах. Но гораздо больше всего остального, Лиза, меня угнетает то, что никто не хочет это остановить. Ни совет, ни ривалы, ни люди, ни донид, никто, в чьих силах менять ход истории. Или они все свои силы тратят на войну, на самосовершенствование, высокие технологии и познание мира, что уже ни у кого не остаётся сил на простые отношения, на дружбу и мир? Быть может, властью что-то изменить обладает лишь Архон.
— Огромный прилив энергии, хозяин... разобрать все элементы всплеска достаточно сложно... если не знать, что искать.
— Я чувствую это, Грон. Продолжай исследование и поиск, обнаруживать себя ещё рано. Ошибки быть не может.
— Так, значит, мы здесь лишние?
— Нет, Лиза, — Поль отвёл взгляд с горизонта и посмотрел ей в глаза. — Наша роль может быть предопределена другими, но то, как мы её сыграем, зависит уже только от нас. Нам тоже есть к чему стремиться и за что сражаться. Этой войне ещё предстоит её главная битва, так пусть хотя бы часть жертв станет не напрасной.
— Но разве это нам под силу?
— Скорее всего нет, но разве мы не должны попытаться...
Первый день из семи. Группа аэродромов по соседству с вратами, до того битком заставленные истребителями Su-89, резко опустели. Лишь один космический истребитель стоял особняком посреди взлетавших и садившихся огромных транспортников, чем регулярно вызывал вспышки ярости у пилотов этих самых самолётов. Гиганты неуклюже объезжали это маленькое препятствие и даже толпились друг за другом, постоянно засоряя радиоэфир ненормативной лексикой.
Лео оставил телеком в истребителе и за обедом не заметил, как большинство пилотов разошлись кто куда. Ещё на Русане он потерял своё звено, и с того момента перешёл в разряд вольных стрелков, так сами пилоты называли коллег-одиночек. Вольные стрелки были нужны командованию для выполнения особых заданий, будь-то уничтожение удалённых объектов или прикрытие эвакуации. Лео в этом отношении был самым универсальным пилотом среди всех и самым опытным среди универсалов. Он отлично управлял всеми модификациями Su-89, отличался надёжностью и пользовался хорошей репутацией среди командования. Небольшая небрежность и необязательность в действиях этого пилота с лихвой окупалась одной успешной миссией за другой. Нравился он и прессе, особенно после истории, приключившейся с ним в джунглях Русана. Возвращение Поля прибавило истории веса, но о побитых бравым пилотом Леонардом Клеманом страннике и двух ривалах пришлось забыть.
— Клеман, какого чёрта ты ещё здесь? — с криком ворвался в столовую один из пилотов большегрузных самолётов.
— А что такое? — немного испугался Лео, чуть не подавившись косточкой.
— Сбор ваших начался полчаса назад, а твоё мусорное ведро стоит посреди нашей взлётной полосы.
Лео повернул голову и через окно увидел столпотворение самолётов вокруг его истребителя. "Чёрт!" — подумал Лео и сорвался с места. Он проскочил мимо отвлекшего его пилота и исчез на лестничной площадке. Обедавший персонал и пилоты ещё долго наблюдали, как одинокий силуэт бежал по аэродрому, на полпути пилот выдохся и сбавил ход, пару раз он пропускал взлетавшие самолёты, а ещё один раз споткнулся и упал на бетонную площадку. Уже добравшись до истребителя, Лео успел перекинуться парой неласковых слов с одним из пилотов транспортника, после чего всё-таки забрался в своё кресло. Через несколько секунд истребитель взмыл в небо, где Лео чувствовал себя гораздо уверенней. Он нашёл телеком и узнал место встречи. Пилоты его корпуса собрались на крейсере генерала Митина, вся эскадра перестраивалась, отдаляясь от флота противника, и лететь пришлось почти к самой Димерии.
Выбравшись из атмосферы, вдалеке Лео увидел эскадру менторов и ривалов. Ему уже приходилось сталкиваться с вражеским флотом на Русане, но ничто не могло сравниться с этой армадой. Флот величественно замер в лучах Димерии, многие десятки кораблей вереницей уходили в тень планеты и лишь транспортные корабли, сопровождаемые группами ястребов создавали какое-то движение на краю этой картины.
— Согласно выработанной стратегии, — медленно, выговаривая каждое слово, произносил свою речь генерал Митин. — Наши истребители будут находиться в резерве до тех пор, пока наземные войска будут справляться с поставленной перед ними задачей. Несколько групп будут осуществлять поддержку ракетно-танковых частей, но основные силы вступят в бой, лишь когда ривалы воспользуются ястребами. Мы сохраним ударную силу нашего флота, тем не менее это не означает, что кто-то из вас может на минуту покинуть кресла своих истребителей. В сложной тактической операции наземного боя многим из вас будет определён участок поддержки, по мере необходимости каждый должен быть готов придти на помощь вашим сухопутным братьям. Вопросы...
— Кто будет сражаться с чёрными ястребами? — спросил Лео, ещё не успев найти себе место.
— Вольные стрелки, пилот Клеман, — ответил ему генерал, указав рукой в его сторону. — Чёрные ястребы хорошо знают тактику нашего боя, поэтому пилоты должны действовать нестандартно, порой даже абсурдно.
— И как мы должны с ними справляться? — спросил другой пилот.
— Удивите меня. Среди вас есть опытные и мастеровитые пилоты, вы должны уметь действовать по обстановке.
— Вольные стрелки давно не те, что раньше, — возразил Лео. — Сейчас это те же молодые пилоты, только не отобравшиеся в звенья. Какие у них шансы?
— Но и чёрных ястребов мы видели всего двоих. Закроем эту тему, другие вопросы.
Тем для разговора было много, но опытные пилоты и старые генералы уже видели это прежде, поменялось лишь место и время действия. Тот же задор молодых пилотов, те же речи ещё непобеждённых генералов, но надежда, что на этот раз удача не повернётся к ним спиной, продолжала жить в сердцах Лео, генерала Митина и всех остальных, кто уже терял друзей на этой войне.
Второй день из семи. Восточное полушарие Аскарда. Группы ястребов бороздили воздушные просторы над свободной от людей частью планеты, внимательно изучая каждый участок незнакомого рельефа. Каменные пустыни, тянувшиеся от скалистых гор на западе, неспешно переходили к травянистым равнинам на юге и востоке и ледяным пустошам на севере. Ещё дальше на востоке возвышался большой горный хребет, самый высокий на Аскарде, за которым уже начинались города и шахты первых колонизаторов. Условная линия раздела определяла местом первых сражений восток и запад ледяных пустынь и все равнины на юге и востоке от врат, напряжённые бои могли вспыхнуть и на обоих склонах западных скалистых гор.
