— Нет, — сказал Стёпка. — Не было такого.
— А-а-а, — обрадовался Дрызга. — А я знал. Ну и откедова же ты тогда?
— Да оттедова же. Из замка Летописного. Только я не пришкандыбал, а в гости приехал. Посмотреть, как вы здеся живёте.
— Мы тебя сюды гостевать не звали, — отрубил гоблин с таким видом, словно он, как минимум, местный староста. — Нам таковские гости не надобны. Так что метись к своённым чародеям, покудова жив.
— Ох, Дрызга, какой ты грозный, — засмеялся Стёпка. — Прямо жуть берёт. И почему это я тебе так не понравился?
— Мы здеся таковских не шибко жалуем. Отмытых да разодетых. Мы здеся таковских знаешь как учим?.. Во! — Дрызга сжал кулак и показал его Стёпке.
— А тебя тоже так учили? — спросил Стёпка. — Вон рожа-то вся побитая. Это кто тебя здесь так любит?
Физиономия у задиристого гоблина и в самом деле была вся в ссадинах и царапинах, словно после хорошей драки.
Пацаны засмеялись.
— Энто его Шмыня давеча отъелозил! Знатно выучил! Штаны ему надвое разодрал! Ухо по сю пору пельменем топырится!.. Вот он, Шмыня-то!
Шмыня, оказывается, стоял рядом с Дрызгой. Был он крепко сбит, имел широкие плечи и сильные ухватистые руки, накачанные нелёгкой деревенской работой. Он тоже смотрел на Стёпку без особой приязни.
— А ведь поколотим мы тебя, чародейчик, — сказал он серьёзно, без намёка на улыбку. И сразу стало ясно, что он всерьёз намерен побить Стёпку, просто так, ни за что, за то только, что он чужой и посмел без спроса ходить по их деревне.
— Я не чародейчик, — отрезал Стёпка. — Это раз! И вы меня не поколотите! Это два! Кишка у вас на такое тонка. Это три! И не такие пробовали. До сих пор жалеют.
— Энто каковские же пробовали? Не волкоплёсовские ли тайгари? Так они супротив наших пацанов — мозгляки ишшо!
Стёпка не выдержал и засмеялся.
— Знать не знаю никаких волкоплёсовских. Мне и своих врагов хватало.
— Энто он тоже про то сбрехнуть хочет, что они в тайге с немороками бились. Смакла давеча баял, — встрял юркий гоблин с потрясающе лохматой головой, по сравнению с которой Смаклины космы казались просто шикарной причёской. — Такого набрехал, даже его батя смеялся. Весичей они, будто, побили и даже... — гоблин хихикнул, — самого чёрного оркимага извели.
Пацаны дружно заржали.
— Вот за то мы тебя и побьём, — серьёзно и почти печально заключил Шмыня. — Брехунов бить надоть крепше, чтобы брехали меньше.
— А ведь Смакла правду говорил, — сказал Стёпка, которому стало обидно, что над младшим слугой, оказывается, даже отец смеялся. — И в оркимага он стрелял, и с немороками мы дрались.
Громкий смех был ему ответом. Он, впрочем, ничего другого и не ожидал. И доказывать не собирался.
— Ты ещё скажи, что вы на драконе летали! — чуть ли не падал в пыль Дрызга. — И что меч у тебя магический из руки выпрыгиват!
— Знатно Смакла брехать у чародеев научился!
— Покажи меч-то, богатырь-победитель!
— Щас он как разозлится, как даст нам всем зараз!
— А посля дракона свово призовёт, и он всю нашу деревню в пыль огнём развеет!
— Дракон у него шибко большой да грозный, на две головы выше нашего кочета!
— Как они его не раздавили, когда сюды летели?
— Да энто дракон на нём сидел, клювом его в темя подгонял!..
— Довольно, галдеть, пацаны, пора проучить гостя дорогого!
— Дай ему, Шмыня, чтобы брехал правдивее!
— Не, не трогайте ево, не трогайте: он мечом щас махать начнёт, куды бечь будем?
— В Оркланд нам одна путя...
Гоблинята раззадорились, распетушились, засверкали глазами, кулаки посжимали, Шмыня с Дрызгой уже подступали к Стёпке, тесня его к обрыву. Может быть, бить его они и не собирались, но уж с обрыва в реку спихнуть — это святое дело. Да, посочувствовал Стёпка младшему слуге, напрасно он про наши приключения рассказывал. Никто ему не поверил, зато сам заработал славу брехуна. Потому что доказать свою правоту нечем было. Ну, ничего, зато у меня доказательства найдутся.
Вытащив из кармана нож, он сдвинул рукоять на два тугих щелчка. Лезвие с торжествующим звоном вырвалось на свободу, под пальцами приятно взбугрилась шершавая рукоять. Сверкающая эклитана описала полукруг, остановилась у Шмыни под носом. У Стёпки, разумеется, и в мыслях не было всерьёз сражаться с гоблинами, тем более что его магический меч людей рубить отказывался (к счастью). Просто ему надоели насмешки, и он решил показать этим задиристым юным землякам Смаклы, что иногда некоторым рассказам своих сверстников неплохо было бы и верить.
Теперь они поверили. Они смотрели круглыми глазами на эклитану и очень-очень верили. Мелкие гоблинята, что толпились за спинами старших, даже попятились, решив с перепугу, что Стёпка сначала порубит Шмыню с Дрызгой, а потом и за них примется. Дрызга звучно сглотнул, и у него в горле что-то булькнуло. Шмыня, смешно скосив глаза, завороженно глядел на острие эклитаны и боялся сделать лишнее движение. Физиономия его сделалась такой глупой, что Стёпка не выдержал и засмеялся.
— Ты и вправду подумал, что я вас сейчас рубить начну? — спросил он, опуская эклитану.
— Да кто тебя знат, — пробормотал Шмыня, не отрываясь от бликующего на солнце лезвия.
— Смакла меня знат, — сказал Стёпка. — Очень хорошо знат. Я его у весичей отбил, когда они его в каменоломни хотели увезти. И ничего он не брехал. Оркимага, правда, мы не извели, он заколдоваться успел, но Смакла в него из самострела стрельнул — это точно. Прямо в грудь попал.
Притихшие гоблины стояли кучкой и, кажется, готовы были без промедления задать стрекача. Одно дело задирать безобидного на вид городского отрока, которого тот же Шмыня одной рукой в грязь макнёт, и совсем другое — стоять вот так перед волшебным мечом.
Стёпка убрал эклитану (пацаны тихонько ахнули, решили, что меч и в самом деле у него из руки выскакивает), потом протянул нож Шмыне.
— Попробуй.
Тот зыркнул на него, проверяя, нет ли здесь какого подвоха, затем решился, взял нож. Остальные столпились вокруг него, не дыша. После долгих безуспешных попыток извлечь лезвие, он уважительно сказал:
— Не слушается меня, меч-то. Не признаёт за хозяина.
— Знамо дело, — сказал Дрызга. — Таковские мечи не каждому даются. Слышь, чужак, а как тебя звать?
— Стеславом меня звать, — сказал Стёпка. Он взял нож у Шмыни и показал, каким образом извлекается лезвие. Он уже знал, что другим не удается даже сдвинуть рукоять, меч в самом деле слушался только своего хозяина.
— А хотите фо... Чудо, хотите, покажу? Смотрите.
Он размахнулся и рубанул себя по запястью левой руки. Пацанята взвизнули, Дрызга ойкнул, Шмыня отшатнулся. Потом они с недоверием разглядывали ничуть не пострадавшую руку, сквозь которую меч прошёл совершенно бесследно. Этот фокус Стёпка опробовал ещё вчера и, честно говоря, долго не мог решиться, а когда решился, не стал рубить с плеча, а тихонько так надавил и, только убедившись в том, что членовредительства не произойдёт, ударил смелее. Рука не ощущала ничего, кроме мимолётного укола холодом. Зато со стороны всё выглядело действительно эффектно. Можно даже харакири себе сделать. Ненастоящее.
— Знатный у тебя меч, Стеслав, — заключил уважительно Дрызга. — Токмо врагов рубит, а самого хозяина не трогат.
— Он ещё и друзей моих не рубит, — сказал Стёпка, умолчав о том, что меч вообще никого, кроме немороков, рубить не хочет. — Давай, я сейчас тебя по шее рубану. И ничего тебе не будет. Даже голова не отвалится. Правда-правда.
Дрызга испуганно шарахнулся в сторону. Гоблинята заулыбались, но тоже на всякий случай отступили на пару шагов.
— Да ладно, пошутил я. Не буду я никого рубить, — сказал Стёпка. — Какие вы... То всей толпой лупить меня хотели, то шарахаетесь, как от придурка.
— Слышь, Стеслав, поведай, как вы с оркимагом бились. Каковский он из себя? У нас их тута сроду не бывало.
...Пацаны сидели на неошкуренных брёвнах, сложенных у забора Шмыниного дома и яростно щелкали кедровые орешки, во все уши слушая рассказ Стёпки о битве на Бучиловом хуторе. Рассказывать было интересно, и Стёпка не на шутку увлёкся. Хвалиться своими подвигами ему не хотелось, поэтому в рассказе он больше напирал на то, что делали Смакла и тролль. А для пущей достоверности он в самые ответственные моменты врубался эклитаной в заросли крапивы. Он рассказал про растворение подлого оркимага, про нежданное явление подколодезного змея и оплёванного дружинного чародея Усмаря. Под конец, чтобы окончательно добить аудиторию, он поведал им "сказание о Людоеде", как они нашли его стоянку, как перепугались и удирали сломя голову (пацаны смеялись, но с пониманием, потому что сами бежали бы так же быстро и с такими же выпученными от ужаса глазами). Рассказал, как ходил к магам в тюрьму, чтобы посмотреть на душегуба и тут уж не пожалел красок, расписывая кошмарную морду изверга.
— А про дракона, слышь, Стеслав, вы всё же сбрехнули, — довольно прищурился Шмыня. — Не быват ведь у нас таковских драконов.
Стёпка вздохнул, присел на бревно.
— Не быват. Он один здесь такой. Вот вечером, может быть, я вам покажу, каким он быват. Он меня и Смаклу в воздух поднял и летел с нами. Мы на нём, как на коне. Даже ещё лучше, потому что он больше коня, и на нём сидеть удобнее.
Пацаны недоверчиво кривили губы, сплёвывали ореховые скорлупки, верить не торопились. Одно дело сражаться волшебным мечом с оркимагом или удирать от душегуба, другое — летать на драконе, которых все точно знают, что не быват. Брешет Стеслав, ой, брешет. Да и кто бы удержался, любой бы сбрехал, коли ума хватило бы, эвон, как складно выходит, заслушаешься.
— А где ваша деревня стоит? — спохватился Стёпка. — По какую сторону от Лишаихи? А то мы, когда сюда к вам летели (Шмыня опять поморщился на это "летели"), я не понял.
— А на что тебе энто знать? — тут же набычился Шмыня.
— А на то. Что вы меня будто подсыла вражьего разглядываете? Надо мне. Вы разве не слыхали ещё, что ваши воеводы с Весью и Оркландом сговорились Таёжные земли поделить. Левый берег Лишаихи под весского царя пойдёт, а правый — Оркланду договорились отдать.
— Брешешь, — недоверчиво протянул Шмыня. — Как энто могёт быть? Да кто ж им позволит земли наши ворогу отдавать?
— Да воеводы ваши и сговорились. Им весский царь за то кучу золота отвалил. А весичи с орклами воевать не хотят, вот и решили дело миром уладить. А у вас спросить забыли.
— Да не, не могёт такого быть, — Шмыня нахмурился. — Не могёт.
— Может, — сказал Стёпка. — Я ещё в Усть-Лишае об этом слышал. Говорят, что таёжное ополчение опять собирают, не хотят под Оркланд идти.
— Ежели такое дело, я тоже в ополчение пойду, — решительно заявил Дрызга. — Из дома утеку, стану с орклами воевать.
— И я утеку. А как же, — это Глукса встрял, тот самый лохматый гоблинёнок с проказливыми чертенятами в раскосых глазах. — Тебе без меня невмочно. Ты, Дрызга, без чародейной подмоги зараз пропадёшь. Изведут тебя орклы.
— Энто так, — загомонили мелкие пацаны. — Энто Глукса верно рассудил. Мы его силу знам.
Дрызга легонько шлёпнул Глуксу по затылку:
— Ты поперву выучись колдовать-то, а посля уже и поглядим, брать тебя в ополчение, али нет.
— Так вы что, на правом берегу, да? — спросил Стёпка. — На правом?
— Не, — мотнул головой Шмыня. — Лишаиха, она верстах в сорока на восход отсюдова. Так что, ежели ты не брешешь, мы под весичей пойдём. Но всё одно против орклов воевать убежим. На правом берегу гоблинских деревень тоже шибко много. А орклы с гоблинами никогда в мире не жили. Погонят их в кабалу, дороги да крепости строить. А ты, Стеслав, пойдёшь ли с нами? Тебе с этаким мечом, поди, никаковские оркимаги не страшны...
Стёпка ответить не успел. Распалённый и взъерошенный Смакла выскочил из-за плетня, увидел спокойно сидящих пацанов, мирно разговаривающих Стёпку и Шмыню, затормозил, стараясь отдышаться после заполошного бега.
— Вы... Здеся вы сидите... А я... А мне Млыква сбрехнула, что вы Стеслава всем гуртом бить сговорилися...
— Сговорилися, да посля передумали, — подтвердил Шмыня. — А ты чего такой взопрелый? На помощь никак прибёг?
— На помощь, — фыркнул Смакла. — Я Стеслава прибёг удержать, чтобы он вас шибко не мутузил.
Пацанята сдержанно заулыбались, понимали уже, что всё именно так и могло получиться.
— Ну и ещё... — Смакла отдышался, присел рядом с Глуксой. — Слышь, Стеслав, чего содеялося? Из Лосьвы тайгарь один прискакал... Мы с батей мешки во дворе сгружали... Побитый тайгарь, ему кнутом поперёк лица угодило, мало глаза не выщелкнуло. Он к бате зараз, ну и я чуток слышал. Недобрые вести, слышь? Весичи в Лосьву приперлися с дружиной, под себя деревню забирают, вроде бы даже побили кого-нито.
Пацаны испуганно притихли, помрачнели, Шмыня тяжело смотрел на Степана, перекатывал тугие желваки на широких скулах.
— Правду ты, баял, Стеслав. Вона как скоро они до нас добралися. Того гляди и сюды заявятся.
Стёпка вскочил, потом сообразил, что бежать некуда и незачем, снова сел.
— Ну и что? — спросил он, покосившись на Смаклу. — А вы что хотели? Я же говорил, что воеводы сговорились? А я что могу сделать? Дракона на них напустить? Эта Лосьва далеко от вашей Кечи?
— Вёрст десять, ежели напрямки через лес. А по реке чуток больше выйдет. Она нижее стоит, — пояснил Шмыня.
— Совсем рядом, — сказал Стёпка. — Ждите гостей.
Смакла помолчал, потом сказал с тревогой:
— Гриняда в Лосьву поутру уплыл. У него жёнка оттудова. Он с ней и уплыл, родню навестить захотела.
— Это твой брат? — спросил Стёпка.
Смакла кивнул:
— Там гоблины вперемех с тайгарями живут. Он и сам туды одно время переселиться хотел, да батя не позволил.
— Ну и чего ты переполошился? Вернутся они, ничего с ними весичи не сделают? Они же не грабят никого, не убивают. Мы же с ними сколько раз встречались... Они только меня всё время поймать хотели.
Смакла отчаянно замотал головой:
— Тайгарь баял, что весичи беглых вяжут и обратно в холопы увести хотят. Царь повелел будто бы, чтобы всех беглых обратно хозяевам возвернуть, а ежели заупрямятся, то кнутами пороть и всё одно возвертать.
— Да вы-то разве беглые?
— Не, мы тутошние. А жёнка Гринядина, она из беглых. Они всей семьёй из Веси сюда утекли, давно уж, ещё до того, как я народился. Там в Лосьве таких много.
— А разве в Веси гоблины живут?
— Нонеча мало осталось, все почти от царя сбежали, а прежде много жило, шибко много.
— Так, — протянул Стёпка. — Понятно. Да только как весичи узнают, кто беглый, а кто нет? У них что, на лбу написано?
— Любой маг зараз узнает, — пояснил Шмыня, сильно помрачневший после рассказа Смаклы. — Это у вас, поди, на лбу такое пишут, а в Веси кажный холоп в грамотке боярской помечен. Поглядит на тебя ихий маг и сразу скажет, беглый ты али нет. Мой батя эвон когда оттудова утёк, а всё одно в грамотке той записан... Неужто и отсюдова нам бежать придётся?
— Ну и куды ты убежишь? — сердито спросил Глукса. — К орклам захотел?
