Нашей маленькой компании такое "средневековье" одновременно играло на руку и создавало проблемы. С одной стороны, минимизация технологического уровня понижала риск нашего обнаружения Чужими. С другой — уровень информационной насыщенности в Кобэ-тё являлся крайне низким, и у аборигенов оставалось много возможностей обращать внимание на местные события. И избежать повышенного внимания с их стороны казалось крайне проблематичным.
Однако Морихэи Макото-сан тоже был не дураком.
Основным элементом его плана являлась школа-интернат "Солнечный луч". Как уже описывал ранее Алекс, школа на Терре, хотя и устарела морально как концепция, все еще широко применяется для обучения. Напомню, суть в том, что большое количество детей и подростков собирают в одном помещении, после чего с ними работает один учитель на всех. Разумеется, технологии индивидуального обучения позволяют добиться куда лучшего результата. Например, у внезов средний индекс Копполы десятивлетнего подростка колеблется около ста семнадцати, в то время как на Терре — от восьмидесяти трех до девяносто шести в зависимости от территории и социальной группы. Однако на Терре до сих пор широко распространено мнение (не основанное на реальных исследованиях), что обучение в больших группах позволяет ребенку лучше адаптироваться в обществе. Также оно позволяет контролировать, чем занимается ребенок, в течение значительной части суток.
Школа-интернат является логическим следствием структуры семьи на Терре. В подавляющем большинстве терранских социумов законодательно закреплена семья из двух родителей и их нескольких биологических детей. Родители, как правило, разного пола, а групповые семьи без привязки к гендерной биологии, типичные для внезов, находятся вне закона. И, самое главное, этти на Терре любят не меньше, чем Вовне, несмотря на показное отвращение. Однако там нет вызванных безвесом физиологических изменений, препятствующих "натуральной" беременности. Ее прерывание в некоторых местах запрещено законодательно, а в некоторых — общественными стереотипами и прочими артефактами личного и группового сознания. Так что, несмотря на все ухищрения, на Терре достаточно часто появляются незапланированные и "нежелательные" дети.
Как результат, нередки ситуации, когда родители перестают заботиться о детях из-за своей смерти, утраты интереса, ухода из семьи и так далее. Популярным способом избавления от таких детей является их передача в так называемые "школы-интернаты". Последние сосредоточены на небольших территориях с компактным проживанием учащихся и сочетают в себе отели и школу. Интересующихся состоянием дел в данной области отсылаю к приложениям, где приведены ссылки на популярные и продвинутые работы терранских социологов.
В Кобэ-тё находился один из наиболее известных в Ниппоне интернатов для молодежи разного возраста. Разумеется, У Алекса и Лены при близком общении не оставалось ни одного шанса выдать себя за местных. Однако нам на руку играли дополнительные факторы. Главное — Ниппон вошел в состав Северо-Американского Договора всего около тридцати влет назад, примерно десять влет спустя после начала новой эры в 2038 году старого стиля. С того момента выросло два поколения, родившихся в САД, однако Ниппон по-прежнему оставался весьма изолированной его частью. Взрослые мигранты из других частей САД здесь попадались довольно редко, в основном концентрировались в крупных промышленных и научных локациях, и в Кобэ-тё и окрестностях они отсутствовали. Так что о реальном положении дел на североамериканском континенте местные не имели, черпая сведения из новостных и приватных каналов Сети и тому подобных источников. Опираясь на те же новости и творчески домысливая, мы имели неплохие шансы сойти за приезжих.
Дополнительно нам помогало то, что и английский язык, вообще-то государственный и обязательный к использованию в САД, местные знали плохо. Изучали они его в школах и мотивацию к использованию имели крайне скверную. Большинство по-английски объяснялось с грехом пополам, активно пользуясь услугами встроенных в наглазники переводчиков и сплошь и рядом допуская грубые ошибки. Хотя далее по тексту для удобства восприятия речь аборигенов передается нормативным языком, на самом деле она случалась гораздо более грубой и примитивной. Конечно, носитель языка немедленно распознал бы или хотя бы заметил наш характерный для внезов акцент, но таковых поблизости не наблюдалось.
Кроме того, в Ниппоне традиция отправлять детей в интернаты или к родственникам имела давние корни — еще с тех времен, когда от наемных работников требовалось отдавать все силы и время родной фирме. Часто им приходилось переезжать из города в город, снимая жилье, куда не поместились бы дети. Ситуация, в которой оба родителя переезжали в другой город по указанию нанимателя, оставляя детей в одиночестве (в том числе в интернатах), в те времена была, скорее типовой. Работать в таком режиме террикам уже давно не требуется, но дети, отправленные в интернат командированными родителями, по-прежнему не вызывали в Ниппоне даже и тени недоумения.
Макото не стал ничего радикально менять и выдумывать. Пока Алекс с Леной в компании с ним и Хиро тряслись в на скверных рессорах бензинового транспорта (обязательное требование для всех гидов в Хиросиме — для создания исторического антуража, как считалось), он быстро выспросил о деталях изначального плана, скептически хмыкнул и тут же по-быстрому переиначил его под новые обстоятельства. Итак, нам предстояло оказаться в интернате "Солнечный луч" для детей и подростков в возрасте от двенадцати до двадцати терранских лет. Сильно менять старую легенду Макото не стал, скорректировав лишь детали. В соответствии с ними, Алекс с Леной остались детьми североамериканской четы, отправившейся в космос в командировку. Они долго прожили в безвесе, но он плохо повлиял на здоровье, и родителям пришлось отправить детей обратно на Терру, попросив Макото, давнего знакомого, за ними присмотреть. Разумеется, любой, кто хоть немного знал уровень нашей медицины, в такую сказку не поверил бы. Но благодаря торговому эмбарго и прочим ограничениям терране о внезах знали мало, так что сомневаться у них поводов не имелось.
Закончив с модификацией легенды, мэр заявил, что благотворительностью не занимается и что содержание в интернате придется оплачивать.
— Не то чтобы я не мог себе позволить поддержать двоих людей в трудную минуту. Тем более — в таких интересных обстоятельствах, как ваши, — пояснил он. — Просто полученное даром развращает и впрок не идет. Так что моя помощь далеко не бесплатна.
— У нас с деньгами туго, — напомнил Алекс. Я показала ему нетронутый долларовый баланс, сохраненных в наглазниках, но он совет проигнорировал. Только позже я поняла, что он предпочитал придерживать козыри до последнего.
— Я уже понял, — весело ответил Макото. — И я уже знаю, где именно и какую найду вам подработку.
...а тем временем среди Стремительных стоял тихий переполох, неизвестный широкой публике, но привлекший внимание многих и многих влиятельных лиц, официальных и неофициальных. Все прайды Стремительных сконцентрировали внимание на крохотном Ниппоне. Находясь под патронажем Бернардо, мы считались его неприкосновенной территорией. Однако наше исчезновение разрушило статус-кво и лишило его прайд всяких прав на нас. И все, от твердолобых консерваторов до безбашенных Еретиков, решили, что мы можем стать довольно интересным призом в ведущейся политической игре. Или, наоборот, нас надо выключить из игры как можно быстрее, чтобы сохранить пусть неустойчивую, но стабильность. И пока мы безмятежно, никем не замеченные и отрезанные от всякой связи, тряслись в древней колесной повозке, как тряслись, наверное, пра-предки нынешних внезов, в Ниппон перемещались поисковые дроны или активировались те, что бездействовали с прежних времен.
И, разумеется, никто из них не мог забыть о моем существовании.
332-334.038 / 25-27.04.2098. Остров Хонсю, префектура Хиросима, город Кобэ-тё. Лена
А я неожиданно вошла во вкус терранской жизни.
Вы можете себе представить дом, сделанный из одного только дерева? Ну, терранские дома вы, вероятно, себе представляете. Не могли же вы дочитать до этого места, не посмотрев хоть какие-то картинки из Ниппона? Но вы вряд ли видели то, из чего Кобэ-тё состоит процентов на девяносто — кубы и параллелепипеды со скошенными верхними гранями, состоящими из одной только обработанной древесины — ну, и стекол в окнах. Всю жизнь (кроме разве что первых влет) проведя в Поясе, я видела настоящее дерево считанное количество раз, в основном в виде дорогущих безделушек, проходивших по разряду высокого искусства. Ну, вот как статуэтки Мелы. Но ни шкатулки, ни статуэтки, ни даже заросли растительности на открытой терранской поверхности не подготовили меня морально к идее огромных сооружений, на каждое из которых пошло несколько тонн древесины. Конечно, идея строительства домов из мелко перемолотого и плавленого камня тоже весьма странна, но, в конце концов, из него состоят не только астероиды, но и Терра целиком (что-то порядка десяти в двадцать первой тонн). А вот редкое и дефицитное дерево выглядело потрясающей роскошью за пределами воображения.
Я уже видела дом из чистого дерева и бумаги (которую тоже делают из дерева) в Миядзаки, где с нами встречался Бернардо. Однако в тот момент первые впечатления от Терры и встреч с Чужими вытесняли все остальные эмоции, от строительных материалов в том числе. Но когда мы приехали в Кобэ-тё, чувства уже немного улеглись. И когда нас провезли в трясучем тарантасе по улице, с обеих сторон которой располагались бесконечные ряды двухэтажных деревянных домов, отделенных от дороги рядами деревянных же пластин, я снова ошалела. Я даже рассмотрела поверхность нескольких домов на максимальном увеличении и убедилась, что перед нами не имитация древесной фактуры, а настоящее дерево. Видимо, чувства настолько явно светились на моем лице, что Макото, оглянувшись с переднего сиденья, вдруг с гордостью начал вещать с интонациями профессионального гида — о типовых, но комфортных проектах старого доброго двадцатого века, об уюте и здоровой обстановке в традиционных домах, о пользе "дышащих" стен (я не поняла, но переспрашивать не стала) и так далее. Алекс слушал внимательно, но спокойно, без тени эмоций, почти скучающе оглядываясь по сторонам.
Потом тарантас свернул с главной дороги на небольшое пустое пространство перед еще одним двухэтажным домом, имеющим десять иллюминаторов — ну, окон — в длину и покатую крышу из двух смыкающихся граней, направленных к небу под углом градусов тридцать.
— Приехали, — сообщил Хиро, выбираясь из автомобиля. — Дормиторий номер двенадцать.
Мы с Алексом переглянулись и последовали за ним. Мэр тоже выбрался, но тут же забрался в другую машину, на сей раз нормальную, с тихим жужжанием подкатившую из-за угла. Через лобовое стекло я разглядела человека-водителя за пультом управления.
— Мне пора на работу, Арэкс-кун, Рэна-сан. Хиро-кун вас устроит. До встречи, — мэр коротко кивнул на прощание, и машина укатила.
А мы остались посреди звенящей тишины.
Буквально звенящей. На Терре мы в первый раз оказались в месте, где почти полностью отсутствовали звуки, связанные с человеком. Где-то далеко играла неторопливая музыка, где-то кричали дети, на пару секунд включилась и тут же смолкла сирена — но все это никак не нарушало общее впечатление безмолвия. Но не того безмолвия, вынуждающее некоторых включать звуковой фон в отсеках, а... какого-то странно естественного и успокаивающего. Под легким сквозняком шелестели листья деревьев, тот же сквозняк (или ветер? никак не могу запомнить разницу) тащил по каменной плитке шуршащий комочек бумаги. Легкий звон, как я сообразила, вспомнив синтезаторы фонового звука, генерировался какими-то мелкими местными насекомыми. С неба светило слепяще-яркое солнце, но его тепло на открытой коже лица и ног тоже казалось странно приятным и не пугающим. По крайней мере, хоть какая-то компенсация морозящего воздуха.
— Нам туда... — Хиро указал в сторону дома, но Алекс остановил его поднятой ладонью.
— Вот, значит, какое оно — естественное окружение для вида хомо сапиенс, -задумчиво произнес он, медленно озираясь. — Ну, теперь я, по крайней мере, понимаю, как террики... извини, Хиро, как земляне способны существовать в открытой среде. Осталось только окончательно принюхаться, и жить можно. Здесь всегда такой климат?
— Нет, конечно, — тот пожал одним плечом. — Сейчас конец апреля. Середина весны и середина осени — два лучших сезона. Летом жара несусветная, тайфу приходят с ливнями и грозами, зимой холодно и промозгло. Хорошо, что вы к нам сейчас попали, есть время постепенно привыкнуть. Какую температуру вы, говорите, держите у себя в комнатах?
— По-разному. Кому-то двадцати пяти достаточно. Я предпочитаю двадцать шесть или двадцать семь.
— Хм. А не дорого отапливать? У нас на климатизации разориться можно. Электричество жутко дорогое, и пособие его не компенсирует.
— Отапливать? — удивился Алекс. — А, подогревать воздух. Хиро, у нас обычно другие проблемы — куда лишнее тепло девать.
— Не понял. У вас же космос. Там холодно, абсолютный ноль или около того. И отапливать не надо?
— Холодно? Понятие температуры применимо только к веществу. К воздуху, к металлам и так далее. Это мера броуновского движения частиц. А бездых — просто пустота. Там нет почти никаких частиц, так что у него нет температуры, ну, в бытовом смысле слова.
— А... теплоизоляция? Я же читал, для платформ нужна теплоизоляция.
— Э-э... существуют два типа теплопереноса — конвекционное, за счет передачи энергии другому телу, например воздуху, и излучением. В бездыхе конвекции нет, лишнее тепло можно только излучить в пространство. А генерируется оно постоянно и в больших количествах — людьми, агрегатами, химическими реакциями... Мы его, конечно, стараемся собирать и повторно использовать, но просто по законам физики часть приходится выбрасывать. Теплоизоляция корпусов нужна лишь для контроля процесса и для остановки дополнительного тепла, приходящего снаружи — от солнечного нагрева, например, если вблизи Солнца, как у вас. В любом случае, высокую температуру в отсеке поддерживать легче, чем низкую. Но я понимаю, почему у вас наоборот — конвекция на Терре... Земле просто жуткая. Тепло с внешней поверхности модулей... домов должно просто со скоростью света улетать. А что вы используете для изоляции? Синтеро? Силикар? Кварро?
— Что?
— А... ладно, проехали. У вас наверняка другие стройматериалы. И названия могут отличаться. Ну, веди нас дальше. Куда...
Он осекся и уставился куда-то поверх моего плеча. Я обернулась. Из дверей дома выходила, видимо, чика. "Видимо" — потому что многие типы лица у местных казались одинаковыми и для мано, и для чик, а одежду новое существо носило странную и невиданную мной ранее. От шеи до пят его охватывала плотно обмотанная вокруг тела цветастая ткань. Раструбы неимоверно широких рукавов спускались почти до колен. Талию туго обматывала еще одна широкая полоса ткани, на спине как-то хитро завязанная широким бантом. Длинные черные волосы существо собрало на затылке в пук, проколотый длинной серебристой шпилькой. В руках оно несло небольшую сумочку, а походка выглядела странно скованной, с короткими шажками и почти не сгибаемыми коленями. Во время шагов по ступенькам доносился отчетливый стук дерева по дереву. На биологический пол указывала только увеличенная грудь — но, с другой стороны, такой эффект мог создавать и просто тугой пояс. Плюс яркая голубая помада на губах. Впрочем, у нас я не раз видела мано, красивших губы (и прочее лицо) в невероятные вырвиглазные цвета, особенно когда клинья чикам подбивали, так что и помада однозначным признаком не являлась. Выглядел террик (чика?) настолько странно, что я вперилась так же невежливо, как и Алекс, не в силах оторвать взгляд.
