— Ещё час назад, ваша светлость, и воздуховоды с помпой уже должны были приладить.
— Хорошо. Тогда пока можете быть свободны.
— Как пожелаете, ваша светлость!
Старший алхимик Последнего предела отвесил поклон своему руководителю, потом верховному магу — и, путаясь в балахоне, исчез за дверью. Герцог эль Хаарт с некоторым усилием оторвал алчущий взгляд от стола.
— Еще раз прошу простить меня, мэтр, — проговорил он. — Мне, вероятно, стоило предупредить...
— Бросьте! — коротко взмахнул рукой эль Гроув и без всяких переходов отрывисто уточнил: — Дымка?..
— Да. Похоже, недостающее мы всё же отыскали. Но это еще, разумеется, предстоит проверить.
— Само собой, и как можно скорее, поэтому я не стану больше отнимать у вас времени. О семье не беспокойтесь, я сообщу ее светлости, что с вами всё в порядке... Удачи, магистр. И будьте осторожны.
— Благодарю, постараюсь, — склонил голову тот. Вниманием его уже вновь завладели книги. Мэтр эль Гроув, отступив на шаг, взмахнул руками, вывел ладонями в воздухе сложную змеящуюся фигуру и растворился в окутавшем его сизом мареве. Герцог эль Хаарт навряд ли это заметил.
Королевский дворец медленно погружался в сон. Затворялись до утра двери личных покоев, гасли последние лампы и свечи, смыкались над подушками отяжелевшие веки — только бойцы ночного караула, не знающие усталости, несли свою службу.
Данстен эль Гроув, склонившись над разложенной на низком столике доской для игры в нарр, подпер голову рукой. Золотой венец на одинокой фигуре Правителя, поймав блик от свечи, на мгновение вспыхнул тусклой желтой искоркой. Восемь светлых и шесть темных, три коридора из четырех взяты, но что с того пользы, если на следующем ходу Правителя неминуемо прижмут к трону? Ещё бы хоть один шаг форы!
— По горизонтали... — пробормотал герцог, протягивая руку к одной из светлых фишек, ближе всех к Правителю. — Нет, тогда обоих зажмут. Углом нельзя... А если?..
Он занес руку над другим светлым кругляшом. Нет, так ещё хуже, они заблокируют друг друга, и партия уйдет в бесконечность! Герцог, сокрушенно вздохнув и оставив фигуры нетронутыми, покачал головой. Тупик, выход из которого только один — начать новую партию. Но для этого следовало сначала проиграть, пускай и самому себе, а проигрывать Данстен эль Гроув не любил.
На столе тихонько звякнул сигнальный колокольчик. Верховный маг, встрепенувшись, легко высвободился из уютных объятий кресла и заспешил к двери. 'Пришел! — подумал он, торопливо отжимая рычаг и надавливая на ручку. — Неужели победа?..' Дверь беззвучно отворилась, из коридора, что соединял покои верховного мага с южным крылом дворца, послышались шаги. Эль Гроув настороженно прислушался: шаги были медленные, но уверенные. Проигравшие ходят иначе, значит, всё-таки... Продолжить мысль мэтр поостерегся, боясь сглазить, — вместо этого он шире распахнул дверь и с улыбкой проговорил:
— Рад снова видеть вас, герцог. Входите!
Первый алхимик Геона сдержанно улыбнулся в ответ.
— Благодарю, ваша светлость, — шагнув через порог, отозвался он. — Наверное, стоило оставить это до завтра, но полночь вроде бы еще не пробило?
— Пустое! Для таких новостей не бывает слишком позднего часа — если, конечно, я вас правильно понял.
Он вопросительно взглянул в бледное от недосыпа лицо гостя, и тот ответил коротким кивком.
— Этот бой мы выиграли, ваша светлость. Недостающий компонент найден, в том нет никаких сомнений. Относительно противоядия, к сожалению, мне пока нечем вас порадовать, но...
— Вы и так сделали больше, чем кто-либо мог надеяться, — мягко перебил эль Гроув. — Дойдет черед и до этого. Прошу, присаживайтесь! Понимаю, как вы устали, и обещаю, что не стану долго вас мучить. Кофе?
— Нет, благодарю, — отозвался магистр, с видимым удовольствием опускаясь в одно из мягких кресел у камина. — Во мне и так уже полпинты, не представляю, как я вообще сегодня усну.
Верховный маг кивнул — сочувственно, понимающе. Потом уселся в кресло напротив и положил руки на обитые бархатом подлокотники.
— Вы едва держитесь, герцог, — по-отечески заметил он, глядя на соратника, — от вас осталась одна тень, и я настоятельно рекомендую вам с завтрашнего дня взять недельный отпуск. Ее величество, уверен, меня в этом только поддержит, так что не спорьте — в конечном итоге, навряд ли поиски противоядия потребуют меньших сил... Но прежде чем я передам вас на попечение герцогини эль Хаарт, всё-таки скажите: что же такое наконец это проклятая Дымка? Яд, оружие, дурман?
Магистр тяжело качнул головой.
— Всё вместе, ваша светлость. Хотя в основном, конечно, второе, как мы и предполагали с самого начала. Оружие, притом управляемое, пусть я пока затрудняюсь сказать, хорошо это или плохо... Принцип действия Дымки, насколько я понимаю, вам известен?
— Лишь в общих чертах. Мои знания в подобных вопросах, увы, всегда оставляли желать лучшего.
Кендал улыбнулся про себя. Достопочтенный мэтр алхимиком был не из последних, но достижения свои как обычно преуменьшал — не столько из природной скромности, сколько для придания большей уверенности собеседнику. Поднявшиеся в собственных глазах как правило расслаблялись и становились весьма словоохотливы, благодаря чему поймать их на горячем не составляло труда. Герцога эль Хаарта 'ловить' было не на чем, да и уверенности в себе ему тоже было не занимать, но от многолетней привычки так просто не избавишься. Ох уж эта тайная канцелярия!
— Подробный отчет я составил, и завтра утром он будет у вас, — ничем не выдав своих мыслей, сказал первый алхимик. — Но если вкратце... Дымка есть опасный симбиоз, работающий по принципу 'рука руку моет'. Её дурманная составляющая отвечает не только за привыкание: благодаря сложносоставной композиции из смолы хашша, пьяного меда болотного хвоща и кровяной росы алгара пурпурного она тормозит действие яда. Правда, из организма все же выводится — тогда как отравляющая часть Дымки в нем, наоборот, накапливается. Собственно, этим и обусловлено сокращение длительности эйфории от дозы к дозе, а также то, что с каждым последующим приемом Дымки организм разрушается всё больше. Дурман здесь своего рода обезболивающе-тонизирующий блокатор, и только — вряд ли мы сможем использовать его при создании противоядия.
— Значит, вы полагаете, — встрепенулся мэтр, — что противоядие всё-таки можно создать?
Кендал эль Хаарт задумчиво сдвинул брови.
— Можно или нет — не знаю, — после паузы проговорил он. — Пока что, к большому моему сожалению, я даже не представляю, с какой стороны за это взяться, однако... Дымка — вещество рукотворное, опасней которого на данный момент не существует ничего на двух континентах. Сомневаюсь, что её создатели, учитывая стремительность её действия и ту легкость, с которой она проникает в организм, не подумали о собственной безопасности. Я бы подумал. И алхимики Мэйнарда Второго навряд ли глупее меня.
— Данзар? — скорее утвердительно, чем вопросительно протянул верховный маг. Магистр кивнул:
— Доказать ничем не могу, ваша светлость, но если я в чем и уверен, так в этом. Я говорил вам об Уэйне Теллере, помните?
— Помню. Да, странно, что, имея на руках такой козырь, как Дымка, он не стал использовать его против Алмары, и тем не менее...
— Это еще не всё, — перебил алхимик. — Тот самый последний ингредиент, что мы искали и нашли — фосса небула, редкий грибок, паразитирующий летучими спорами, не переносящий жары, холода и солнечного света. Он живет в зараженной почве предгорий и поражает мелких теплокровных животных, вроде кротов и землероек, а также падальщиков из числа хищников, что ими питаются...
— И те не травятся?
— Гибнут следом — споры сохраняют жизнеспособность около пяти суток даже в мертвой ткани. Но так как без сторонних блокаторов отравление развивается стремительно, зараженные не успевают покинуть ареал обитания фосса небула. К тому же, его выделения обладают инсектицидным действием, что исключает передачу заражения посредством насекомых, иначе давно бы дошло до пандемии.
— Хоть тут повезло... Вы говорили о жизнестойкости паразита, магистр — и она велика. Получается, грибок неприхотлив?
— Слава богам, как раз напротив. Необходимые условия для вызревания грибницы весьма ограничены: густая тень, питательная среда, обилие влаги и ровное тепло без резких перепадов температуры. Фосса небула не выживет ни в наших Северных горах, ни в скальных пещерах Алмары, Бар-Шаббы и Эйсера. Вывезти что-то с Запретного острова, даже если оно там и есть, тоже возможным не представляется. Берс горами не богат, да и климат его схож с алмарским. Зато Туманный хребет, граница между севером и югом, подходит грибку как нельзя лучше — и половина этого хребта принадлежит Данзару.
Верховный маг медленно склонил голову.
— Да, — помолчав, лишенным выражения голосом откликнулся он. — А вторая половина — Геону. И если вы не ошиблись, то Дымка, боюсь, ещё не самое страшное, что нам уготовано...
Глава XXIV
На Бар-Шаббу стремительно надвигалось лето. Оно всегда приходило сюда позже, чем на континент, не торопилось и сейчас, но отзвуки его победного марша уже с каждым днем становились всё ближе: у берегов, окрашенных во все оттенки зеленого, оранжевого и розовато-пурпурного, вольно плескалось ожившее море, солнце сияло в ярко-голубом небе, а его теплые, ласковые лучи скользили по синей черепице крыш, играли в оконных стеклах и растекались масляными бликами по камням булыжных мостовых. Долгая зима была забыта. Всё вокруг, еще недавно скованное холодом, вдруг словно пробудилось от тяжелого сна. На улицах до позднего вечера не смолкал гомон голосов, плясала под шаловливым майским ветром молодая, ещё клейкая наощупь листва тополей, распахивались окна, гоня из домов прочно обосновавшийся там за зиму дух затхлости и наполняя комнаты свежим, острым, столь долгожданным ароматом весны...
Одна из оконных створок в спальне адепта эль Хаарта тоже была распахнута, и натянутый в проеме кусок мелкой сетки подрагивал от сквозняка из щели под дверью. Сетка уже основательно забилась серым от пыли тополиным пухом, и её давно следовало почистить, но хозяин комнаты, всякий раз затемно возвращаясь домой, лишь бросал в сторону окна утомленный взгляд, обещая себе заняться этим, после чего ронял голову на подушку и засыпал — а утром благополучно забывал все обещания. Приближалась пора экзаменов. Школа, как всегда в это время, гудела, со стороны напоминая растревоженное осиное гнездо: преподаватели составляли планы, списки и графики, стараясь увязать их оставшимися до конца года лекциями, отличники самозабвенно предавались зубрежке, отстающие что было сил пытались наверстать упущенное. Нейлар эль Хаарт был отличником, к тому же достаточно уверенным в твердости своих знаний, чтоб не хвататься каждую минуту за учебник, и тем не менее ему всё равно приходилось солоно, ибо он, по словам Райана Рексфорда, вознамерился 'сесть одним задом на два стула', а это даже и у куда более ловких людей редко получалось как следует. Третий курс высшей школы Бар-Шаббы был последним из общеобразовательных. Далее шло распределение. И многие из тех, кто знал адепта эль Хаарта, были поражены его внезапным решением пойти по боевой стезе.
Положа руку на сердце, это и для самого Нейла было в какой-то мере неожиданностью. Он восхищался отцом и с самого детства желал во всем походить на него, к тому же алхимия давалась Нейлу легко, она была ему понятна, и все, включая его самого, полагали естественным, что именно её он выберет при распределении. Однако его девятнадцатый день рождения перечеркнул все планы, в одну ночь сбросив туманный покров с окружающей Нейла действительности и изменив его больше, чем кто-либо — даже он сам — мог представить. В ту ночь, растерянный, ничего не понимающий, он вернулся в школу вместе с Райаном и Зигги, по пути не проронив ни слова и даже толком не заметив, каким образом снова очутился в своей спальне. Райан, пряча тревожно-задумчивый взгляд, похлопал друга по плечу и сказал, что заглянет к нему завтра утром, перед занятиями. 'А теперь ложись, старина, — добавил он, уже стоя на пороге. — И постарайся как следует отдохнуть. Я понимаю, на тебя многовато свалилось, но мы с этим справимся' Нейл отстраненно кивнул, и адепт Рексфорд, ещё раз с сомнением взглянув на него, покинул комнату. Нейл тогда не знал ещё, что остатки ночи Райан провел далеко за стенами школы, в порту, вместе с Фаизом и другими, которых он называл 'буревестниками', заметая следы и стирая с лица земли всё, что должно было быть стерто. Райан рассказал ему об этом только утром, когда вернулся, как и обещал: о том, что безымянный притон на северной оконечности острова сожжен дотла, о том, что предатель понес заслуженную кару, и о том, кто он, Райан Рексфорд, есть на самом деле. Вновь прозвучало слово 'буревестники', и слегка отупевший от бессонной ночи Нейл, который до утра так и не смог сомкнуть глаз, посмотрел на товарища. О буревестниках говорил и Фаиз, там, в заброшенном доме, когда они оба стояли у смертного одра женщины, которой не суждено было дотянуть до рассвета. Она и не дотянула, надо думать, пусть Нейл так никогда и не спросил об этом ни Зигги, ни самого Райана. Но о буревестниках он спросил.
— Это была идея номера Первого — так нас назвать, — помолчав, ответил Рексфорд. — Кто уж его знает, почему? Буревестники ведь предупреждают о скором шторме, а мы только ищем, где он может зародиться. У нас нет крыльев. Зато есть глаза и уши — и мы, как охотничьи псы, бежим вперед, уткнув носы в землю. По большей части в чужую, но это не имеет значения. Земля и люди, по сути, везде одинаковы.
Нейл нахмурился.
— То есть, — помолчав, неловко пробормотал он, избегая смотреть на друга, — вы занимаетесь тем же, чем занимался Азат?
— Можно сказать и так. Я знаю, тебе неприятно это слышать, дружище, но разведка мало чем отличается от политики, а последняя — дело грязное. Но не беспокойся. Я всё же не эта крыса, и ни одну из тех, кто может проскользнуть сюда вслед за ней, я больше к тебе не подпущу.
Нейл внутри болезненно сжался. Он понимал, что товарищ озабочен лишь его безопасностью, но это покровительственное обещание защиты вдруг остро, холодно укололо его в самое сердце.
— А кто такой номер Первый? — спросил он без всякого интереса, лишь бы увести разговор в сторону от своей очевидной слабости.
— Этого, уж прости, я тебе не скажу, — Райан добродушно улыбнулся и протянул руку, чтобы хлопнуть друга по плечу, но тот отодвинулся в сторону. — Ну, брось, Нейл, дружище! Это не моя тайна, да и что бы ты стал с ней делать? Мы ведь оба знаем — ты не умеешь кривить душой, и если кто-то...
— Я не умею врать, но молчать я умею, — глядя мимо него, обронил Нейл. — Впрочем, не важно. Надеюсь хотя бы, что этот 'номер' служит Геону, а не кому-то еще.
— Само собой, — посерьезнев, кивнул Райан. — Мы все, разумеется, кроме Фаиза, служим Геону, как может быть иначе! Только — еще раз прости меня, Нейл, старина, — я не хочу, чтобы нашего полку прибыло. Да, теперь ты знаешь. Не всё, но достаточно, чтобы я попросил тебя об этом забыть — ради тебя самого. Ты создан для мира, а не для бури, и ты не должен был увидеть того, что видел, — в этом, наверное, есть и моя вина, я недооценил Азата и слишком понадеялся на себя. Впредь такого не повторится. Только пообещай мне...
