— Садись — в приказном тоне промолвил Герман, приглашая и меня присесть за плохо оформленный стол. — Хочу выпить за то, чтобы дружба наша никогда не кончалась, а город этот побыстрее избавился от собственных нечистот. Чтоб им гадам пусто было, а мы жили весело и богато.
Поднеся к губам водку, он одним махом опорожнил полностью заполненную, двухсот граммовую посудину. Затем, с чувством глубочайшего удовлетворения, вдохнул запах собственного кулака, через пару секунд мощно выдохнул его наружу и только после этого, вгрызся своими ровными зубами в толстенный кусок "Любительской" колбасы.
— Хорошо пошла. Зараза — засовывая в рот ещё и огромный кусок отломленного хлеба, поделился товарищ своими специфическими, внутренними ощущениями.
— А почему, зараза? — спросил я его, сделав пару глотков, из только что открытой бутылки пива.
— Потому что "Московская" — зло ответил он. — Теперь для меня всё, что связано с этим дерьмовым городом, имеет только такое название. За-ра-за!
— Не знаю, а мне тут нравится. Просторно, красиво и люди добрые — не согласился с ним я и тут же добавил, заметив, как округлились у Германа глаза. — Ну, может быть за редким исключением.
— Мне тоже нравилось — снова наполнив стакан, но на этот раз лишь наполовину, отозвался резко захмелевший анапчанин. — До сегодняшнего дня. А после того, как нас тут чуть не обокрали... Нет, ну это ж надо, как простого работягу из станицы развели. Суки! А главное, я ещё вчера чувствовал, что чего то с этой сволочью не чисто. Понимал же, что цен таких сейчас быть не может, а всё равно полез. Не зря видно говорят, что жадность фраера погубит. Слушай, а может эта падла загипнотизировала меня? Ну не дурак же я, на самом то деле, чтобы в пасть к удаву, словно тупой кролик лезть?
— Не знаю — с трудом сдержался я от смеха, понимая, кто в действительности был гипнотезёром. — Может и загипнотизировал. Хотя нет, не думаю. Если бы нас по настоящему обработали, то сейчас мы с тобой не здесь сидели, а до сих пор в лесу бы околачивались. Без денег и без верхней одежды.
— А почему без одежды? — спросил Герман, так и не решившись ещё раз опустошить свой стакан.
— А ты чего не заметил, с какой завистью таксист на твой тулуп поглядывал?
— Нет! Вот же сволочь! Денег ему было что ли мало? — ещё сильнее вспыхнул, нетрезвый товарищ. — Всё, надо завязывать с этой Москвой! Как подумаю, чтобы со мной было, если бы ты туда не поехал... Поверишь, волосы на голове шевелятся.
Я улыбнулся, на время прекратив отхлёбывать пенную жидкость, из обычной, зелёной бутылки.
— Зря смеёшься — не разделил товарищ моего веселья. — Я же мог все деньги разом потерять. Да ещё и тебе остался бы должен. Нет, хватит с меня экспериментов. Домой пора возвращаться. До-мой.
— И что, так и поедешь обратно, без товара? А, как же точка? Будешь закрывать?
— А что нам, впервой что ли, всё заново начинать? Так и поеду. До весны у тебя поработаю. Ну, а если не сложится, так просто дома посижу. А весной все карантины отменят, к бабке не ходи. Ну, не дураки же там, наверху у нас сидят. Им, знаешь ли, тоже надо налоги собирать, товарооборот увеличивать. Да, как минимум следить за тем, чтобы число тунеядцев не увеличивалось. Помяни мои слова, к весне всё встанет на место.
— Ну, дай то бог — вспомнил я всевышнего и немного помолчав спросил, вновь не на шутку разнервничавшегося друга: — А может не стоит горячку пороть? Не ты один сегодня испугался.
— Кто испугался, я? — словно вулкан, взорвался Герман. — Да чтоб ты знал, я вообще ничего и никого не боюсь, тем более у нас теперь оружие имеется. А ну ка, где тут наш, трофейный пистолет? Дай ка его сюда!
Герман решительно встал на ноги и всем телом навис над столом, требуя отдать ему, мою новую игрушку.
— Ну, вот ещё. Отдай — откинувшись назад, улыбнулся я в ответ. — Во-первых вещь моя и кому попало я давать её не буду, давалка сломается. А во-вторых, оружие и пьяный человек, несовместимы. Об этом даже я знаю.
— Кто пьяный? Я? Да я железку эту, разберу на раз, с закрытыми глазами. Где полотенце? Ложи пистолет на стол и глаза мне завязывай. Сейчас посмотрим, кто из нас пьяный.
— Не, так дело не пойдёт. Сейчас ты постреляешь всё вокруг, а мне потом разбирайся тут, с администрацией. Ты сначала сдай мне теоретический экзамен, а там я посмотрю, допускать тебя к практическим занятиям или нет. Название скажи, калибр оружия, ну и всё такое, что ещё пологается в таких случаях — предложил я товарищу, совместить приятное с полезным.
Желает он повеселиться, так что ж, я не против, только пускай и мне чего то с его веселья обломится. Если он действительно такой спец по пистолетам, пускай поделится и со мной, своей ценной информацией. На данный момент реквизированное оружие для меня, почти, как обычный кусок ненужного железа, не больше.
— Легко — с лёгкостью согласился Герман, вытерев мелкие крошки с раскрасневшихся губ. — Пистолет наш, называется ТТ и назван он так, в честь конструктора, сумевшего его изобрести. Калибр у него...
— Что значит — в честь конструктора? — решил я сразу разобраться, с непонравившимся мне высказыванием. — У него что, фамилия такая странная была — "ТТ"?
Х-х-х — задёргался приятель, в приступе пьяного смеха. — Ну сказанул, фамилия. Фамилия у него Токарев, а ТТ — расшифровывается, как "Тульский Токарев", потому что его в Туле делали. Понятно?
— Ну и, чего тут смешного? — отпив ещё несколько глотков, спросил я. — По твоему что, про эту хрень каждый знать должен?
— Ну, может и не каждый — прекратив посмеиваться над моими пробелами в образовании, ответил Герман. — Но если ты в нормальной школе учился, то тебе там про это должны были говорить. Ты же пацан, а не особа женского пола. Или у вас что, не было такого предмета, как НВП?
— НВП? А это что ещё такое? — поинтересовался я, даже близко не представляя, что могут означать только что озвученные, три буквы.
— НВП, да будет тебе известно, это начальная военная подготовка. Понятно? И хватит мне тут зубы заговаривать. Кидай пистолет на стол. Я сейчас его разбирать буду. На время. Вот этими самыми руками, без помощи глаз.
Я встал, подошёл к вешалке, где висело моё симпатичное, кожаное пальто, вынул из его кармана пистолет, вернулся обратно и положил, так называемый "ТТ" на стол, рядом с колбасой и бутылкой с пивом.
— Так, прежде, чем приступишь к поломке ценной вещи, про эту самую, свою НВП мне подробней расскажи. Что это за бяка такая и почему я про неё ничего не знаю?
— Говорю же, космонавт ты Антоха или... — Герман замялся, но быстро взял себя в руки и снова заговорил: — Ладно, про это ты мне позже расскажешь, где ты там болтался. Обещал. Помнишь?
— Помню. Но не очень понимаю, почему космонавт?
— Потому что не знаешь ничего про наше, про земное. А чего, действительно у вас в школе не было военной подготовки?
— Не было. Зуб даю — ответил я и зачем то провёл большим пальцем по собственному горлу.
— Повезло же людям. А нас ей в школе, в конец замордовали. Хотя, в армии я про нашего военрука часто вспоминал и заметь, не как про вашу, хитрую столицу, а только хорошими словами поминал этого душевного человека, матерившегося на уроках, похлеще, чем старшина в коптёрке. Кстати, вот за него я сейчас и выпью. Здоровья ему и успехов, в нелёгком труде на благо нашей Родины.
Герман лихо опрокинул стакан, пытаясь влить в себя всё сразу, но на пол пути, чуть было не подавился и половину выплюнул обратно.
— Не в то горло пошла, зараза московская — прошептал он, с трудом откашлявшись.
— Не хрен пихать в себя, если не лезет. И закусывать надо чаще, а не речи толкать про разную ерунду — посоветовал приятелю, с жалостью глядя на него.
— Да, после чего тут закусывать? — отказался он от предложения, кинув на стол бутерброд, надолго застрявший в его левой руке. — Пистолетик лучше, ко мне двигай. Хорош тут зубы заговаривать. Сейчас увидишь, как с ним обращается рядовой отдельной автороты, прославленного авиационного полка.
Делать было нечего, пододвинул, плюнув на собственное требование про НВП и забыв про обещание товарища, разобраться с игрушкой, с закрытыми глазами. Оружие в руки, Герман взял не сразу. Сначала он основательно вытер их о потёртые джинсы и только после этого прикоснулся к нему.
— Итак — "ТТ". Калибр пистолета семь и шестьдесят две сотых миллиметра — вдруг очень чётко отчеканил, в дымину пьяный друг и тут же дёрнул, чего то в самом низу.
Пистолет мгновенно расстался с одной из составных частей, а товарищ, презрительно посмотрев на меня, продолжил:
— Магазин на восемь патронов. Странно, а в наличии имеем только шесть. Стреляли что ли из него в кого то?
ТТ тут же оказалось на кровати, а часть, обозванная знатоком магазином, осталась в руках у Германа. Недолго думая он, один за одним, выщелкнул из него все патроны, затем выставил их в ряд на грязном столе, рядом с ними положил пустую железку, потом секунд тридцать над чем то размышлял, а закончив и с этим, снова взяв в руки пистолет, и быстро дёрнул верхнюю его крышку.
— Вообще то, надо было сразу проверить. Самопроизвольный выстрел у него — ахиллесова пята — многозначительно произнёс товарищ, заглянув в образовавшуюся внутри ТТ, крохотную щелку. — Будем считать, что тебе повезло. Пусто.
— А почему мне повезло? — не понял я своего счастья.
— Ну, не мог же я случайно выстрелить себе в голову? Я ещё не на столько пьяный, чтобы заглядывать пистолету в дуло — усмехнулся он. — А вот в рядом стоящего или сидящего, частенько постреливают. Ну это так, для общего понимания вопроса. А если по существу, то прицельная дальность у этого пистолета, примерно пятьдесят метров. Начальная скорость пули четыреста двадцать метров в секунду. Вес с полной обоймой девятьсот сорок грамм. Без патронов... А вот сколько без патронов, я не помню. Да и хрен с ним.
Герман, ещё раз крутанул оружие, похоже чего то выискивая у него, а не найдя ничего нового, ответственно заявил мне:
— Номерок то затёрли, сукины дети. Видать не раз ходили с ним на дело.
Мне было всё равно, есть номер у пистолета или нет его, это же не номер в гостинице, не заблудишься. Меня больше интересовало, что будет дальше с ним делать мой многогранный друг. А он, между тем, начал потихоньку ломать моё приобретение, без всяких комментариев и пояснений, и уже через минуту с небольшим, окончательно доломал железную игрушку, разложив все составные части пистолета, прямо на грязном столе.
— Вот и всё, разбирается легко, и просто, за это его и ценят.
— А чего, если оружие разбирается не просто, значит его можно считать за дерьмо?
— Ну, не будем так категоричны и не станем вешать, на чё не знаешь, ярлыки — походя произнёс Герман, мудрёную фразу. — Но хочу тебе напомнить, что для бойца самое главное, это... Что?
— Что? — переспросил я, не находя в своей памяти ни малейших признаков, даже самого захудалого бойца.
— Для солдата самое главное, чтобы обслуживаемое им оборудование и механизмы, не доставляли лишних хлопот и работали, как часы, все два года, не ломаясь — подняв кверху указательный палец, ответил мне друг. — Вот возьмём хотя бы мой "Урал". Я его принял у предыдущего владельца совсем не в идеальном состоянии, а работал он не хуже нового. Ты думаешь сколько у него на спидометре было, когда я сел на него?
— Э-эй — махнул я рукой перед глазами, подвыпившего анапчанина. — Мы тут, вроде, с пистолетом разбираемся? Так что ты давай, не отвлекайся на свой армейский "Урал".
— Прошу прощения, отклонился от темы — извинился Герман, выставив ладони вперёд. — Вернёмся к пистолету. Машинка ТТ, на самом деле и есть обычное дерьмо. Ломается быстро, самостоятельно стреляет, в самый неподходящий момент, да и тяжеловат он, но, не смотря на это, имеет всё же ряд преимуществ перед другими пистолетами.
— А ты что и про другие можешь, чего то рассказать? — спросил я товарища, поразившись его обширным познаниям.
— Про другие не могу — уверенно ответил он. — Не было их в нашей школе. Но за характеристики ТТ несу полную ответственность. Мне про него такой человек рассказывал, что ты ему в подмётки не годишься. Ветеран войны, кавалер медали "За боевые заслуги". Он, между прочим, войну в Берлине закончил, а в отставку майором ушёл. Понятно тебе!
— Да понятно, понятно — успокоил я, ни с того ни с сего, разошедшегося товарища. — Ты про пистолет то, чего ещё хотел рассказать. Какие у него приимущества?
— Убойная сила большая и целкость меткая — тут же отозвался Герман. — А это для оружия такого типа самое главное. Подумаешь, ломается быстро. Ты ещё попробуй сделай эти восемьсот выстрелов, через которые он откажется стрелять.
— Ну да — согласился с ним я. — Где столько патронов взять, на восемьсот то выстрелов?
— Точно — подтвердил Герман и тут же спросил: — Собирать сам будешь?
— Попробую — ответил я и передвинул к себе поближе всё, что раньше именовалось пистолетом.
— Пистолетик, если честно, так себе. Старенький, давно не чищенный и ржавчиной от него попахивает. Так что особо не постреляешь — глядя на меня мутными глазами, вынес свой вердикт друг, относительно конфискованного мной у бандитов оружия. — Ну чего сидишь? Давай. Собирай. Помнишь, как я делал? Вот точно так же, только в обратном порядке.
Легко сказать собирай. Если бы снова разбирать, тогда бы я точно, это не глядя сделал. А в обратном порядке, это надо ещё всё в мозгах прокрутить, словно кассету в видеомагнитофоне. Как там у него было? Это сюда, а это туда.
— Снять скобу, выдернуть рычаг — начал я мысленно повторять слова и движения Германа. — Потом затворную раму, пружину из неё. Так, дальше фиксатор, снова рычаг, за ним ствол наружу. Снимаем ударно спусковой механизм и всё, нет пистолета.
После сборки, я ещё раз десять раскидал и собрал доставшееся мне имущество, пока не достиг почти идеального автоматизма и получив, в качестве вознаграждения за это, из уст совсем окосевшего друга, достойную прилежного ученика, похвалу.
— Молоток. Легко справляешься. Я, помню, три занятия не мог его нормально собирать — запихивая в рот, одновременно, колбасу и конфету, не поскупился товарищ на комплимент.
Как то быстро его развезло. Дома сидим всего минут сорок, а он уже практически никакой. Сильно видать торкнул приятеля, наш неудачный поход с москвичом. И что прикажите мне делать? С ним здесь, остаться или попытаться, куда нибудь смотаться, предложив ему пару часиков самостоятельно поспать?
— Ты как, наелся? — спросил я друга, наблюдая за тем, как он кривится от того, что пытается съесть.
— Вроде да, а что такое? — кивнул он головой в ответ.
— Может давай завалимся на боковую, а вечером по городу прогуляемся?
— Не, я из гостиницы больше ни ногой. Ты, как хочешь, а я тут сидеть буду — отказался Герман от второй части моего предложения. — А поспать можно. Только я лягу на твою кровать. Хватит и того, что мне ночью приходится маяться на этой скрипучей раскладушке.
— Идёт, можно и на кровать. Ты ложись давай, а я попробую тут, кое до кого дозвониться — предложил я другу закончить с обедом, прямо сейчас.
