— Могу сказать, — медленно произнёс он, — что подсудимый организовал заговор, сверг меня и обезглавил.
— Я прошу прощения, что вмешиваюсь, — быстро заговорил нос-крючком. — Не подумайте, будто я против того, чтобы устранить Вильфранда, но… Это же череп. Летающий, чёрт возьми, череп, утверждающий, что он-де король. Поправьте меня, если я неправ, но не должен ли сперва свидетель удостоверить свою личность? Это может быть чей угодно череп. Либо какой-нибудь из фокусов Ординари.
Вильфранд засмеялся.
— Да, действительно, — он скрестил руки на груди: та, что была оторвана Капканом, громко хрустнула. — Как ты докажешь, что ты — это ты? Я же говорил, у вас ничего нет.
— Неожиданно. Очень неожиданно, — заговорил череп. — Ты боишься?
— Боюсь?! — воскликнул Вильфранд. — Погодите-ка минутку, неужели это и правда не Тиссур? Что за глупые попытки спровоцировать меня? Я оскорблён. Неужели это со мной когда-то работало?
— Работало или нет — сейчас неважно. Ты только что рассказывал, как всё замечательно и как ты всех нас переиграешь, и что теперь?.. Дешёвые отговорки?
— Допустим, да, — кивнул Регент. — И вы, господин совершенно незнакомый череп, можете называть это как угодно, но я не вижу в вас ничего, что напомнило бы о древнем великом короле.
Это явно было оскорблением, но Тиссур стерпел. Вариус наблюдал за стычкой и не мог понять, чью сторону принять и что делать.
— Знаете, а я почему-то верю этому… черепу, — подал голос нос-крючком. — А вы?
С разных сторон послышались разные возгласы, смысл которых сходился к согласию. «Конечно, верите, — подумал Орди. — Это ваш единственный шанс осудить Вильфранда».
— Может, голосование? — предложил молодой человек.
— Почему бы и нет? — поддержал его Вариус.
— Пусть поднимут руки те, кто считает, что этот череп является тем, за кого себя выдаёт, — древним королём Брунгена, — произнёс Орди и начал считать:
«Раз, два… Десять… Сорок… Восемьдесят шесть».
— Итак, мы слушаем, — верховный судья воззрился на короля с нескрываемой надеждой. — Расскажите, что произошло пятьсот лет назад.
— А разве для таких преступлений нет срока давности? — уточнил Вильфранд.
— Мне про это неизвестно! — огрызнулся судья. — Свидетель, продолжайте!
— Собственно, всё уже было сказано, — Тиссуру определённо не хватало плеч, которыми можно было пожимать. — Я подобрал этого человека ещё подростком — нищим, грязным и безродным. Выучил, возвысил, воспитывал, как сына. А он меня сверг и убил.
— О, то есть ты это так видишь? — прошипел Регент.
— А разве всё было как-то иначе?
Орди с мстительным удовольствием отметил, что король перехватил инициативу и сам стал провоцировать обвиняемого.
— То есть, ты хочешь сказать, что я просто так взял и предал тебя? Ни с того ни с сего? Просто потому, что я плохой, да?
— Я этого не говорил, — заметил Тиссур.
— ...То есть, я не умолял тебя прекратить резню и перейти к дипломатии? Я не просил хоть немного смягчиться? Я не требовал умерить жестокость?!
— Умолял, просил, требовал, — согласился Тиссур. — Но разве это имеет отношение к тому, что сделал ты сам?
— Ты просто не оставил мне выбора! Либо так, либо ты выжег бы весь север!
— Ваша честь, это похоже на признание? — король повернулся к Вариусу, который вместе с остальными делегатами следил за перепалкой, как за театральным представлением.
— Ну… Вообще-то нет, — покачал головой судья. — Но близко, близко.
— Признание? Признание!? — Вильфранд не на шутку рассердился. — А почему бы тебе не сделать ответное признание? Почему бы тебе не рассказать, что привело к моим действиям?
— Да, я могу признаться, — спокойно ответил Тиссур. — Но что-то я до сих пор не могу понять, как это повлияет на то, что твой поступок противозаконен.
Регент фыркнул.
— Противозаконен… Да я спас сотни, если не тысячи человеческих жизней!
— И это твоё оправдание? — изумился король. — Серьёзно? Ты сам в него веришь?
— Ой, вот не надо демагогии! — отмахнулся Вильфранд. — Я не совершал преступление, я прекращал его.
— И стал преступником сам, — настаивал череп. — Пятьсот лет назад ты допустил ту же ошибку, на которую недавно спровоцировал Ординари. Поступил поспешно, не продумал последствия и пошёл по самому лёгкому пути. Не убеждать, не уговаривать, даже не пытаться вникнуть — нет. Просто устранить. А ведь ты не был королём, не знал и не мог понять логику правителя того времени. Да, ты спас сотни людей, ты — герой, но ты не думал о том, что обрёк на гибель ещё больше. Ты не думал, что бунт был развязан из-за твоей мягкости, которая выглядела моей слабостью. Не отрицай, что ты сам понял это позднее, потому что в итоге перестал гнушаться моими методами. Но было поздно: оказалось, что ты значительно слабее меня в вопросах управления. Брунген постепенно превратился в мерзкую грязную свалку, а твоя личная власть таяла с каждым днём, пока не ограничилась воротами Замка. И, возвращаясь к суду, то, что ты кого-то спас и что-то совершил, не отменяет того, что пятьсот лет назад ты совершил два тягчайших преступления: свержение монарха и его убийство.
Нос-крючком поднял руку:
— Но разве это может считаться убийством? Насколько я вижу, монарх вполне себе жив.
Вместо ответа Тиссур одарил делегата долгим взглядом.
— Впрочем, да. Это не совсем жизнь, — стушевался старик и опустил глаза.
Вильфранд молчал.
— Где-то в глубине души, я знаю, ты чувствуешь вину и невероятную усталость, — продолжил Тиссур. — Неудивительно: половину тысячелетия тащить на себе такой груз не каждый сдюжит. А тебя всё это время ещё и совесть грызла. За каждую несправедливость, за каждую смерть… Ты сам создал свой персональный ад. Не завидую тебе.
— Это всё полная чушь, — сказал Вильфранд, когда король замолк. — Оставь свои проповеди кому-нибудь другому. К делу, уважаемый суд, к делу! Всё случилось очень давно, и вам никак не удастся доказать, что я действительно кого-то сверг и кого-то убил.
— А мне почему-то показалось, что он только что признал свою вину! — заговорил «медведь в костюме».
— Каким же образом?.. — невинным тоном уточнил Вильфранд.
— Ну… Вы с ним так разговаривали, что… — смутился делегат. — Говорили, что спасли кого-то. И, опять-таки…
— Всё верно, — нос-крючком поддержал коллегу. — Напрямую он ничего, разумеется, не признавал, но из его разговора с этим… э-э, господином, можно было сделать вывод, что речь шла о реальных событиях, в которых обвиняемый принял участие.
— Я так и знал, что вы будете меня топить, — фальшиво хохотнул Вильфранд. — Вот и дождался.
— Вовсе нет, Вильфранд, — ответил Тиссур. — «Утопление» здесь видишь только ты. Как по мне, всё вполне справедливо.
— Ну естественно, — язвительно заметил Регент. — У тебя всегда были своеобразные понятия о справедливости.
— Итак, ваша честь?.. — подал голос Орди. — Я предъявил все обвинения, которые у меня были. Ваш вердикт?
Вариус медленно поднялся из-за стола.
— Полагаю, суду не потребуется удаляться на совещание… — пробормотал он. — Итак, по рассмотренным эпизодам! — судья заговорил громче. — Поджоги — полностью оправдан за неимением доказательств. Убийства — полностью оправдан за неимением доказательств. Некромантия — обвинение так и не было предъявлено в надлежащем виде и с соблюдением всех необходимых процедур, а значит — полностью оправдан. Свержение короля, его последующее убийство, узурпация власти… — Вариус сделал долгую паузу, наслаждаясь тем, как всё Генеральное Собрание задержало дыхание. — Вина доказана.
Ботинок ударил по столешнице, делегаты выдохнули и загомонили, послышались смешки. Только сейчас Ординари понял, что всё это время сжимал кулаки: костяшки побелели, суставы ломило от перенапряжения. Хотелось глупо улыбаться, танцевать странные танцы и показывать Вильфранду неприличные жесты.
— Я не в курсе, какое наказание положено за эти преступления, — дал пояснение Вариус, — но после того, как уточню…
— Я что-то слышал про казнь, — гнусно усмехнулся нос-крючком.
Вильфранд засмеялся.
— Вы так и не поняли? Меня невозможно убить. Я уже мёртв.
— Сжигание тоже не сработает? — деловито осведомился старик.
— А вы попробуйте. Без плоти мне будет куда проще. Полная независимость.
Тиссур откашлялся, и все взгляды скрестились на нём.
— Я неплохо разбираюсь в законах. И что-то мне подсказывает, что адекватным наказанием для Вильфранда станет заключение в тюрьме. Лет, скажем, на пятьсот.
Делегаты переглянулись и закивали, показывая всем видом, что пятьсот лет — именно тот срок, на который следовало бы запереть опасного противника.
— Вы смешны! — выплюнул Вильфранд. — Я выберусь оттуда. Хоть через пятьсот лет, хоть через тысячу, слышите?! Выберусь и вырежу всё ваше потомство. Все ваши дети умрут, все ваши дома сгорят! Даже землю под ними я засыплю солью, чтобы вовеки веков на ней ничего не росло! Вы поняли?! Поняли меня?!
— Поняли-поняли… — проворчал Капкан, появившийся за спиной Регента. — А теперь поехали-ка в Стражу. С Замком твоим разберёмся попозже.
Вильфранд зарычал и неуклюже попробовал заехать локтем по носу детектива, но тот перехватил руку и как следует врезал Регенту по лицу. Раздался хруст, мертвец отшатнулся, и с его головы на мгновение слетел капюшон. Молодому человеку хватило всего одного быстрого взгляда на то, что осталось от лица бывшего правителя города, чтобы позеленеть, понять, что некоторых вещей лучше не видеть, и быстро отвернуться. Собрание сидело в полном оцепенении: на лицах людей читался ужас, густо замешанный на отвращении.
— Ну и урод же ты, — процедил сквозь крепко сжатые зубы Капкан. Он поднимал Вильфранда, кривясь и стараясь не дышать носом. — Знал бы, надел бы перчатки…
Делегаты проводили глазами уходящего Регента, и Орди понял: они боятся. Даже несмотря на то, что Вильфранд только что был низвергнут и опозорен, даже несмотря на утрату всей власти и всего влияния, он всё ещё оставался главным страхом этих людей.
— Хорошо! — произнёс нос-крючком, когда двери за Регентом закрылись. — Господа! — обратился он к Орди, Тиссуру и Нильсу с Йоганном. — От лица всего Генерального Собрания выражаю огромную благодарность за избавление от тирании. Однако — и, я думаю, многие со мной согласятся, — вам придётся покинуть зал для того, чтобы мы могли завершить выборы нового регента в надлежащей обстановке.
— Что значит «завершить»? — изумился Вариус. — Мне казалось, что новым регентом стал я.
— О, Вариус, — голос носа-крючком звучал с издевательским сожалением. — Боюсь, мы все голосовали под давлением и никак не можем признать результаты выборов действительными. Мы проведём новое голосование, свободное и честное. Надеюсь, вы понимаете, как важно сейчас продолжать действовать в рамках законов. Иначе мы скатимся до очередной тирании.
Вариус побагровел:
— Да вы!..
И тут зал взорвался.
Люди заговорили, закричали и заорали все одновременно, словно дождались, когда с них спадёт обет молчания — и получившийся гомон оглушил всех присутствующих. Судья кричал на носа-крючком и стучал башмаком по столу, старик умудрялся отвечать ему и ещё нескольким оппонентам, кто-то залез на стол и призывал послушать его, кто-то схватил кого-то за грудки, «медведь в костюме» уже опрокинул на пол своего соседа слева и примеривался заехать тому по носу. Разбился стеклянный графин, по полу потекла вода, и в лужу сразу же упали какие-то бумаги…
А Орди глядел на это с широкой улыбкой. Он дал знак варвару и здоровяк, сложив ладони рупором, проревел, перекрикивая весь гвалт: «Тишина!»
И точно так же одновременно все стихли и замерли в том положении, в котором застал их оглушительный окрик, только на пол продолжали с шуршанием опадать бумаги.
— Господа, я искренне не понимаю, — Орди выступил вперёд. — Зачем нам нужен регент, когда есть законный король?
Со всех концов стола послышались снисходительные смешки.
Нос-крючком оторвал ладони Вариуса от лацканов своего пиджака:
— Это очень здорово, Ординари, но нам не до шуток.
— Какие шутки? — юноша изобразил самое достоверное удивление, которое только мог. — Его величество Тиссур — единственный законный правитель Брунегена.
— Ой, Ординари, идите уже отсюда вместе со своим черепом!.. — отмахнулся «медведь в костюме». — Не понимаю, о каком вообще короле идёт речь.
— О том, которого вы признали! — настаивал Орди.
Вариус встал из-за стола:
— Что-то я не припомню, чтобы мы… — после этих слов выражение лица судьи мгновенно поменялось. — Мы… Мы… — мгновение бесподобной тишины, заполненное замешательством. — Мы признали его! — произнёс толстяк и бессильно плюхнулся обратно в кресло.
— Когда? — нахмурился нос-крючком, оторвавшись от созерцания порванной одежды.
— Когда голосовали, идиот! Когда подтвердили, что считаем его настоящим древним королём! — побагровел верховный судья.
— И что с того?.. — фыркнул старик. — Как подтвердили, так и… Какое там слово означает обратное действие?
— О, тогда, боюсь, результаты суда над Вильфрандом необходимо будет аннулировать, — расстроился Ординари.
«Медведь» нахмурился:
— Это что же… Вы его выпустите?..
— К сожалению, нам придётся, — кивнул молодой человек. — Единственное обвинение, подкреплённое доказательствами, базируется на признании Тиссура королём Бруне… — юноша покосился на череп, — Брунгена. Надеюсь, вы понимаете, как важно сейчас продолжать действовать в рамках законов. Иначе мы скатимся до очередной тирании.
— Погодите-погодите! — нос-крючком ухмыльнулся. — Но ведь вы говорили, что он мёртв, так? А разве королевские обязанности не прекращаются после смерти?
Тиссур покачался в воздухе:
— Любопытное предположение. Но, насколько я знаю, нигде не указано, что мёртвый король больше не может быть королём. Наверное, просто никто не пытался.
Мужчина в помятом полковничьем мундире с оторванной эполетой посмотрел по сторонам:
— Так это что же, вы хотите сказать, что этот череп — король Брунегена со всеми правами?.. Но это же… Такого никогда не бывало!
— Не бывало, да, — Вариус обмяк в кресле и схватился за голову. — Но сегодня мы стали свидетелями очень интересного прецедента.
Эпилог.
Над Брунегеном клубилась пыль.
Моряки с кораблей, прибывавших в городские порты, спрашивали, что происходит, поскольку издалека всё это выглядело как огромный пожар. Ответ «уборка» не прибавлял понимания: во многом потому, что иностранные моряки никогда не слышали этого слова из уст жителей города.
— Уборка? — недоумевали они. — Это такой религиозный праздник?
Орди оказался одним из немногих, у кого осталась возможность дышать чистым воздухом: в распахнутое окно одной из самых высоких башен Замка врывался свежий ветер, от которого пахло солью и водорослями — морской бриз проделал путь в десятки лиг для того, чтобы угодить в мрачную каменную ловушку и заблудиться в бесконечных коридорах.
