— Да уж, — вздохнул Самост. — "Исполнитель-Один", мы подтверждаем плохие погодные условия. Поторопитесь. Конец связи.
Где-то к середине полета в себя пришел Корнев. Он застонал, попытался подняться, но мешали наручники.
— О! Сука! — раздалась его ругань.
— Не стоит стараться. Лучше поберегите силы для суда, господин Корнев, — он резко повернул голову, услышав эти слова. Он смог рассмотреть над собой очень хмурого турецкого солдата.
— Какого черта! — простонал бывший полевой командир. — Где я?
— Вы на борту вертолета вооруженных сил Донецкой Республики. Меня зовут Сулейман Озтурк, я капитан армии Турции. Около трех часов назад мы задержали вас при попытке к бегству с территории Донецкой Республики. — Озтурк наклонился вперед. — Теперь вспоминаете?
— Да, — тихо ответил Корнев.
— При вашем задержании погибло девять человек. К сожалению, то, что вы регулярно преступали, а именно закон, не дает мне права наказать вас по совести, — турок наклонился поближе к лицу Корнева, — как вы того заслуживаете. И вы это знаете.
— Бросьте, капитан, — ответил Корнев, еще раз лязгнув наручниками. — Вас в эти края привел не закон и не совесть, а приказ ваших командиров, которые, в свою очередь, повинуются инстинкту стервятников. И едва прознав, что где-то кто-то из соседей ослабел, тут же спешат воспользоваться его немощью, отрывая от него, еще живого, куски. Не рассказывайте мне о справедливости. Вы ее первый же и нарушили, ступая на эту землю.
— По-вашему, вмешательство в террор и прочие преступления, царившие в ваших владениях, с целью их пресечения, — это неправедный поступок?
— Люди здесь привыкли так жить, это их уклад, — Корнев приподнял голову. — Как будто вы ничего с этих преступлений не поимели!
— К чему такое красноречие перед простым оккупантом? — брови Озтурка изогнулись от удивления таким воззванием бывшего полевого командира.
— Я почти уверен, вы — последний человек, видевший меня живым, и последний, кого вижу я, — теперь Корнев превратился в старика, достойного жалости.
— Думаю, вы преувеличиваете, господин Корнев, — Озтурк, разочарованный тем, что он на самом деле такой доверчивый, снова откинулся назад. — Единственное, что вас ждет, — это справедливый международный суд.
— К сожалению, я знаю слишком много о схемах обогащения Николюка и его семьи, его турецких и западноевропейских партнеров. Я ведь могу рассказать и об этом.
— Борьба с коррупцией — один из приоритетов политики Республики Турция, мне кажется, ваши показания будут только приветствоваться.
— А мне кажется, нет. Причем довольно многие захотят этому помешать. Но я ни о чем не жалею. Я прожил жизнь, как смог, делая то, что считал правильным.
— Это единственные слова, произнесенные вами, достойные настоящего мужчины, — равнодушно отметил Озтурк. — Скоро вы предстанете перед судом, и он решит вашу участь.
— Не сомневаюсь, — умиротворенно ответил Корнев, закрывая глаза.
Спустя час под охраной уцелевшей части отряда Озтурка вертолет доставил Корнева в аэропорт Донецка, откуда его под усиленным конвоем перевезли в специально оборудованную камеру Донецкого СИЗО. Тела погибших турецких солдат тем же вечером перегрузили в самолет, направляющийся на военную базу в Стамбул. Озтурк, собрав свои вещи и быстро попрощавшись с Самостом, тоже улетел этим рейсом.
Первым делом по прибытии в Стамбул он разыскал адрес, где жила подруга Давутоглу. Он привез ей официальное известие о его гибели. Она долго плакала, закрыв лицо ладонями. Озтурк не знал, как ей помочь, скомкано попрощавшись, посоветовал ей не раскисать, оставил ей номер своего мобильного и телефона регионального отделения ассоциации вдов и матерей турецких солдат, погибших при исполнении долга.
Потом он долго сидел на лавочке на набережной, вглядываясь в морскую даль и размышляя над своим будущим, где главным местом для реализации своих талантов для него, как, впрочем, и для многих других молодых турков, выступало северо-восточное направление.
Впереди была еще масса работы. Задачи, поставленные высшим руководством Генштаба и правительством Турции, четко указывали на необходимость формирования в первую очередь сферы безопасности в Донецкой Республике, а также подавления очагов распространения насилия в регионе. Главной силой для осуществления этой миссии на данный момент являлась армия Республики Турция.Глава 24
Обычный рабочий день его смены перевалил за половину, и как будто уже ничего не могло возмутить спокойное течение мутного размеренного потока обычной рутины. Даже драмы на верхних этажах власти, связанные с побегом Корнева, пока никак не сказались на работе структур КОСТ. Он даже позволил себе немного расслабиться, за что был тут же наказан звонком "Меридиана". На узком дисплее телефона высветилось слово латинскими буквами: "KOROBOV". Сотрудник резко выпрямился, на секунду замерев, потом взял трубку.
— Алло, — услышал он в трубке. — Тут мне Бодров звонил, просил дать кандидатуру парня потолковее для написания какой-то статьи. Я назвал твою фамилию, ты вроде раньше журналистом работал. Так что будь готов, тебе скоро позвонит он сам или из его приемной.
— Да, я понял, — ответом ему были лишь короткие гудки в трубке.
Выругавшись, он положил трубку на место. Такое неожиданное напряжение не сулило ничего хорошего. Из этих размышлений его вырвал новый телефонный звонок, на дисплее светилось слово: "BODROV".
— Да, — проговорил он как можно более вежливо.
— Алло, — голос заместителя председателя, ответственного за деятельность аппарата КОСТ, был тихим и едва различимым. — Добрый день. Зайдите ко мне сейчас, есть дело.
— Да, — коротко ответил сотрудник управления информационного обеспечения.
Через несколько минут он уже осторожно открывал огромную обшарпанную двойную дверь, ведущую в кабинет к Бодрову. Тот, несмотря на ноябрьский сырой холод, стоял возле широко открытого окна и курил, глядя на суету во дворе. После отъезда Корнева с кортежем во дворе появилось значительно больше места, которое тут же заняли бронетранспортером и целой кучей ящиков.
На секунду Бодров повернулся к двери.
— Проходи, присаживайся, — он небрежно махнул рукой в сторону стульев, стоящих в заметном беспорядке возле стола для совещаний. Сотрудник прошел вперед, занял ближайший к столу.
Докурив, Бодров выбросил окурок в окно. Немного подумав, поставил окно на проветривание и пошел к своему широкому креслу.
— Как тебя зовут? — спросил он, усаживаясь в кресло. — Ладно, не важно. Слушай, какое здесь дело. Для тебя как для человека, регулярно просматривающего новости в сети, наверное, не составляет секрета тот факт, что председателя КОСТ вчера задержали на границе республики. Также ты знаешь и про резолюцию ООН, и про расследование, связанное... хм...с более ранней деятельностью Корнева. Короче, ты в курсе всей этой ерунды.
— Да, в курсе, — коротко кивнул приглашенный, — это часть моей работы.
— Вот, приятно иметь дело с профессионалом, — слегка улыбнулся Бодров. — Сейчас с профессионалами у нас туговато.
Заместитель председателя КОСТ извлек из тумбочки стола массивную пепельницу, полную окурков.
— Сука, сигареты закончились, — объяснил он свои действия. Порывшись немного, он нашел окурок поприличнее и, зажав его в зубах, щелкнул дорогой зажигалкой. — Тут у нас только что было совещание. Корнев уехал, а никаких инструкций, как быть нам, не оставил. Хотя, учитывая его нынешний статус, не знаю, стали бы мы прислушиваться к его приказам.
Зборщенко погиб во время взрыва в Лисичанске, Василенко — в Кременной. Из руководителей остались мы со Скорым. Ну, у меня вроде опыта побольше, так что пока все стрелы переводят на меня.
Короче, как быть — никто не знает, все прячутся, слухи ходят, будто Донецк нашу лавку, созданную Корневым, разгонит, а мы все под суд пойдем как пособники мирового терроризма. Как тебе перспективка? — он подмигнул сотруднику.
— Честно говоря, не очень бы хотелось, — сотрудник ссутулился, опустив глаза.
— Мне тоже. Нам надо как-то дистанцироваться от Корнева, показать, что Комитет — это не Корнев, у нас совсем другие задачи, и создавал нас не только Корнев, но и вся местная громада, — Бодров замолчал. Потом добавил. — Мы хорошие, Корнев — плохой. Ясно?
— Да, вполне, — кивнул сотрудник.
— Западные новости говорят о том, что здесь разгромлена целая банда. Те, кто был причастен, уже сбежали, если было куда бежать. Остальные хотят показать, что мы не банда, а миролюбивые граждане Донецкой Республики, уважающие закон, ну и прочие права человека, — Бодров посмотрел на будущего писателя. — Справишься? — Спросил он серьезно. Приглашенный кивнул. — Пока начнем с малого — повесим на своем сайте обращение к населению региона с посланием дружелюбия и пошлем такие же заверения в вечной преданности в Донецк Николюку за подписями всех наших первых лиц, какие остались.
— Я понял общую концепцию, — ответил сотрудник КОСТ. — Мне нужно какое-то время, чтобы написать нечто подобное. Хотя бы до вечера.
— Давай, до пяти часов принеси мне черновик. Я сейчас скажу об этом Коробову. Надо разгребать это болото, которое Корнев после себя оставил, иначе оно нас всех засосет. Все, иди, работай.
Сотрудник вышел из кабинета Бодрова и спешно отправился на свое место. Следующие несколько часов были заняты лихорадочной деятельностью, направленной на составление воображаемого меморандума, утверждающего приверженность Комитета обеспечения стабильности территории бывшей Луганской области идеалам свободы и независимости, вечного стремления жителей Донбасса жить свободными.
К шести часам вечера черновик был готов. Для этого пришлось двадцать минут объяснять по телефону Бодрову, что времени на составление такого важного, внутренне непротиворечивого, документа слишком мало.
— На юристов времени нет, — сказал Бодров, возвращая черновик. Прочитав, его он сделал несколько правок, после чего с гримасой сомнения отдал его обратно. На этот раз в кабинете были уже двое — Коробов и его непосредственный подчиненный. — Ладно, поправьте и вешайте на официальный сайт КОСТ и несите вариант для подписи. Я совместно со Скорым завтра отвезу его в канцелярию Николюка — надо доказывать свою лояльность.
Работа над документами кипела до самой глубокой ночи. Наконец, ближе к рассвету на сайте КОСТ появилось "Обращение Комитета обеспечения стабильности территории бывшей Луганской области (далее — Комитет) к населению", содержавший следующее обращение: "Все мы стали свидетелями драматических событий, имевших место в недавнем прошлом. Они заставили серьезно пересмотреть все ключевые позиции, на которых строилась работа Комитета. Не подлежит сомнению положение, что на сегодня в организации работы органов местной власти на территории Донецкой Республики есть недочеты и недоработки местных руководителей, способные привести к опасным последствиям. Но благодаря спланированной деятельности руководства Республики, направленной на восстановление законных прав и свобод граждан, удалось преодолеть этот назревающий кризис.
Комитет обеспечения стабильности территории придерживается той точки зрения, что перед законом равны все граждане республики, и никакой высокий пост не должен становиться препятствием для свершения правосудия. Также он намерен в дальнейшем поддерживать все усилия правительства, направленные на укрепление суверенитета и независимости Донецкой Республики, становление ее на мировой арене как равноправного члена всех международных отношений. Комитет, как и прежде, является верным союзником и горячим сторонником правительства Донецкой Республики во всех реформах и начинаниях".
Письмо такого же содержания утром следующего дня Бодров и Скорый, вызвав вертолет, повезли в Донецк в надежде склонить чашу весов судьбы в свою пользу и побыть на вершине своей небольшой пирамиды еще немного. Помимо верительных писем, посланцы КОСТ везли планы по перераспределению доходов от предпринимательской деятельности в бывшей Луганской области. Бодров укрепился в мысли о необходимости "слить" контракт с "Укрзализныцей" на поставку угля, договоренности с контрабандистами Краснодона и Свердловска, все каналы в Кременной. Большую часть, если не все, придется отдать Донецку в обмен на жизнь или остаток былых привилегий. КОСТ потерпел поражение, и заместители Корнева теперь ехали подтвердить свой статус поверженных.
— Что теперь будет с нами? — спросил подчиненный у Коробова, когда они возвращались в здание КОСТ после церемонии проводов начальства.
— Не знаю, Бодров говорил, что Николюк рассматривает вопрос о расформировании Комитета, — Коробов шел осторожно, опустив глаза вниз. Ветер шевелил ворсинки на его старомодной меховой шапке. — Дескать, убийство этой турчанки в Кременной, потом взрыв в Лисичанске, разгул преступности и работорговля в лагере беженцев, неспособность навести там минимальный порядок. Все эти резолюции ООН нам популярности не добавят. Донецк припомнит Комитету все. Короче, ничего хорошего, я думаю, для нашего руководства не будет, если начистоту. Хорошо, если просто оттуда вернутся. Бодров говорил про какой-то список подозреваемых вместе с Корневым в преступлениях. Но что это за список и кто в него входит — я не знаю. Не исключено, что наши вожди смогут с ним ознакомиться в Донецке и найдут там свои фамилии. — Коробов вздохнул. — Но, думаю, для тебя лично ничего такого эта возня не предвещает плохого. Максимум — выгонят с работы, как и еще две сотни бедолаг. В наше время просто быть уволенным и не подозреваться ни в каких преступлениях — уже немало.
Подчиненный решил больше не донимать своего начальника разными глупыми вопросами и пошел дальше молча, размышляя на ходу о своей дальнейшей судьбе. Потому как размышлять о судьбе его места работы — Комитета обеспечения стабильности территории — уже не приходилось, она была определена.Эпилог
Начинался первый громкий процесс в Донецкой Республике. Многие ее жители, несмотря на неприкрытую неприязнь в отношениях между Корневым как негласным правителем севера республики и президентом Николюком, связывали их, полагая, что Корнев без ведома президента ничего делать не мог. Но, устроив процесс над Корневым, Николюк планировал канализировать ненависть у становящейся все более агрессивной оппозиции в безопасное для себя русло.
Спустя две недели после начала суда над Корневым и дачи показаний, у него неожиданно появились проблемы со здоровьем, в частности с сердцем. Еще через два дня он был госпитализирован в областную больницу с обширным инфарктом, где, не приходя в сознание, умер спустя сутки.
Совет национальной безопасности Республики Турция на этот раз заседал в Стамбуле в штабе Первой полевой армии вооруженных сил Турции. Его открывал и вел президент Республики Турция. До начала заседания СНБ у него состоялась встреча с Барышем Ышыком, директором Национальной разведывательной организации, который подтвердил, что ни одна из иностранных сейсмических станций наблюдения не зафиксировала факт подрыва боеприпаса. Он остался рядовым шумом на общем фоне землетрясения, не выдав своих истинных создателей.
