— Да выходить отказывались! — с искренним возмущением возопил коммандер. — Я им кричу, что мы их освобождать пришли, а они как жуки древесные — забились в камеры и ни в какую выходить не хотят, а когда я их на подсрачниках вынес — начали вопить и удирать, мол, мы их похищаем. Представляешь?
— Может, это и не рабы вовсе? — предположил сержант, поневоле заинтересовавшись необычным феноменом.
— Не, рабы, — отмёл эту версию Блиц. — Они за решёткой сидели и тоже в ошейниках. Вот, как на ваших милашках... — он кивнул на Лорэй. — Тоже под бижутерию. В общем, сидели в стойлах, еле выпинал.
— А ты у Лорэй спроси, — предложил Чимбик. — Может, они знают?
— О, а это идея, — Блиц активировал вокодер и спросил:
— Слышь, вы, однообразные. Мы там ваших собратьев освободили, так они наотрез освобождаться отказывались. Почему, вы не в курсе?
— Спроси у своих приятелей, — посоветовала ему Свитари, на мгновение перестав сверлить Блайза презрительным взглядом. — Им, вон, вообще и оружие выдают, и звездолёты, и ошейники не навешивают, а они почему-то служат своим хозяевам. Тоже никак не разберусь, почему.
— Мне нравятся эти девочки, — рассмеялся Блиц. — Слышь, садж, подари, а?
— Снимите с них ошейники, — Чимбик отлип от переборки.
— А ты? — Блиц вынул мультитул, но приступать к работе не торопился.
— Уши допрошу, — сообщил сержант. — Один фиг руки ещё трясутся после полёта, боюсь наворотить.
Блиц кивнул и, отодвинув в сторону превратившегося в соляной столп Блайза, присел возле умолкших сестёр.
Зайгерия. База клонов. Хаусбот Лиреса Тормуса
Пришедший в себя зайгеррианец отличался удивительным самообладанием. Он спокойно выслушал краткую вводную о расстановке сил не в свою пользу и сходу предложил просто выкупить свою жизнь, не обременяя ни одну из сторон лишними сложностями.
— И где ты деньги возьмешь? — даже заинтересовался такой постановкой вопроса Чимбик. Шлема он не снимал, чтобы Блайз имел возможность видеть и слышать всю беседу.
— Их доставят мои слуги, как только мы обговорим условия обмена, — терпеливо пояснил остроухий. — Я очень состоятельный и уважаемый зайгеррианец, кроме того, я совершенно далёк от войны и политики, так что будет разумно разрешить эту ситуацию к взаимной выгоде.
— Я всё равно не умею деньгами распоряжаться, — признался сержант. — Так что подобное решение вопроса автоматически отпадает.
Его слова заинтересовали Тормуса и тот даже подался вперёд, насколько позволяли наручники.
— А вы действительно один из клонов, которые служат Республике? Поразительно тонкая работа. Полная свобода передвижения, оружие, подготовка, возможность получить колоссальную сумму и вы всё равно выполняете приказы. Я готов заплатить целое состояние за то, чтобы вы рассказали о методиках вашего обучения.
В этот момент глаза пожилого зайгеррианца буквально светились молодостью и энергией, сержант без всякой эмпатии ощущал азарт и научный интерес, сродный тому, что испытывали каминоанцы, столкнувшиеся с интересной генетической аномалией.
— Есть такое понятие — 'чувство долга', — ответил Чимбик. — Вряд ли оно тебе знакомо. Но, если будет время — слетай на Камино, может, лучше меня объяснят. А теперь к делу: что тебе известно про сестёр Лорэй?
Чувствовалось, что Тормусу хотелось продолжить расспросы, но он благоразумно оставил в стороне профессиональное любопытство и ответил:
— Многое. Что именно вас интересует? Физические характеристики, программа дрессировки, навыки, история продаж?
Это звучало так обыденно, будто зайгеррианец обсуждал вторичный рынок продажи недвижимости. Даже Чимбику, с детства привыкшему к тому, что к ему относятся как к продукту, а не как к человеку, было странно слышать подобное. Его, во всяком случае, специально создавали для войны, для достижения важной цели, а не как товар для извращённых покупателей.
— Начни с начала. С того, как они к тебе попали, — справившись с желанием врезать по этой паскудной морде так, чтобы зубы брызнули, процедил сержант. — Физические характеристики пропусти только. Начинай.
— Их поймали в возрасте, если мне не изменяет память, одиннадцати-двенадцати лет, — Тормус нахмурил лоб, припоминая. — Точнее я без своих записей не скажу. Я запомнил их, потому что задачка была любопытная. Мать этих особей была зелтронкой, а отец человеком, и они унаследовали лишь часть зелтронских талантов. Одной досталась эмпатия, а второй — феромоны. Честно говоря, сперва я думал сразу перепродать эмпата, товар это бросовый, быстро погибает в неволе, но дети были очень привязаны друг к другу. Настолько, что, в отличие от прочих эмпатов, эта полукровка не потеряла интереса к жизни, не отказывалась от еды и делала всё, чтобы не разлучаться с сестрой. Когда я заметил это, проблем с дрессировкой уже не было. За проступок одной я наказывал вторую и уже через полгода они научились беспрекословно выполнять любые приказы и отличались образцовым поведением.
Ещё около полугода они обучались основам работы наложниц, чему немало способствовало полученное ими домашнее воспитание. Зелтроны, знаете ли, считают необходимым обучать своих детей танцам, музыке и прочим искусствам, которые ценятся на этом рынке...
Слушая это повествование, Чимбик чувствовал, как его глаза непроизвольно расширяются, а волосы начинают шевелиться. Он никак не мог взять в толк, как можно подвергать живых существ подобным истязаниям, только ради того, чтобы кто-то мог получить удовольствие. Клоны росли в суровых условиях, подвергались нечеловеческим испытаниям, но того требовал тот страшный мир войны, для которого они были созданы. Но вот так, просто чтобы какой-то богатей, вроде виденных им на лайнере, мог просто отдохнуть... Бред, дикость! Интересно, хоть кто-то из тех, кто использовал сестёр, догадывался, какой ценой куплено его удовольствие? Вряд ли, скорее всего даже не интересовался...
Чем больше говорил Тормус, тем больше сержант понимал действия сестёр — все эти их попытки сбежать, смену поведения, ложь. У всего этого была одна цель — выжить и уйти от очередного кошмара. То, что было очевидно для клонов, для Лорэй было всего лишь очередным издевательством. И нет ничего удивительного в том, что они никому не доверяли в этом мире.
В какой-то момент Чимбик понял, что даже его сверх-устойчивая психика уже не может выдержать все эти подробности, которыми охотно сыпал собеседник, и пристукнул ладонью по столу, рыкнув:
— Довольно! Я понял!
Он выдержал паузу, радуясь, что вокодер шлема исказил его голос, превратив в механическую речь дроида, а затем вернулся к допросу.
— Контрразведчики сепов. Те, что были у тебя. Они допрашивали Лорэй? Ты при этом присутствовал?
— Только на первом допросе. И я бы не отказался попить, в горле совершенно пересохло.
Сержант молча отцепил фляжку, поднёс к губам зайгеррианца и принялся поить. Когда тот удалил жажду, Чимбик вернул флягу на место, удивляясь молчанию брата — обычно у Блайза рот не закрывался, а тут он ни звука не издал за всё время допроса.
— Напился? Продолжай, — приказал сержант. Заблокировав на секунду шлем, он услышал частое дыхание Блайза, и понял, что тот тоже находится в шоке от услышанного.
Тормус порекомендовал открыть бар и достать бутылку алдераанского вина, но не найдя понимания в собеседнике, вздохнул и неторопливо начал рассказывать о недавнем допросе. Когда речь дошла до истории о клоне, которого одна из Лорэй уговорила дезертировать, зайгеррианец предположил, что тут не обошлось без зелтронских феромонов — поразительного естественного афродизиака, сводящего с ума представителей всех разумных видов.
Эта новость насторожила обоих клонов, заставив Блайза заново перебирать все моменты его совместного с Свитари путешествия. Но, хоть умом он и верил в подобную хитрость с её стороны, сердце всё равно говорило обратное. А вот Чимбик, поразмыслив, пришёл к выводу, что если феромоны и были, то вряд ли постоянно — будь Блайз одурманен, то никто бы не полез вытаскивать сержанта из плена. Получается, что сёстры всё же были с ними относительно честны, и, как ни горько это признавать, с точки зрения Лорэй именно клоны поступили как предатели, бросив полукровок в трудную минуту. Им ведь невдомёк, какую ценность представляет информация, скрытая в обычных солдатских шлемах. И уже поздно им что-то объяснять — потерянного не вернёшь.
Тормус между тем продолжал заливаться, пересказывая допрос полукровок. Зайгеррианец поведал, что сёстры всего лишь год, как сами оказались на свободе, сбежав со станции, на которую он их продал. Рассказал про информацию, которую некий джедай якобы вложил в их головы, и как сестёр пытали нейроошейником, выбивая её. Тут Тормус позволил себе выразить сомнение в наличии этой самой информации — существуй она на самом деле, Лорэй, будучи продуктом его, Тормуса, обучения, непременно бы всё рассказали. Затем зайгеррианец рассказал про клиента станции, так заинтересовавшего контрразведчика, что тот потратил время, старясь выяснить подробности.
Чимбик некоторое время сидел молча, переваривая услышанное, а потом так же молча встал и вышел, отключив канал прямой связи с Блайзом.
Выйдя в коридор, он долго тупо таращился в переборку, справляясь с хаосом, царящим в его голове. По всему выходило, что никакой информации на самом деле нет. Ложь, пустышка, которой напугали сестёр, чтобы увезти на Корусант, а реальная цель — тот самый клиент. Кто он? Сенатор, военный, промышленник? Кто бы ни был — это явно то, чем заинтересовались сепы и, вероятней всего, джедаи. А информация... Такая же ложь, как и идеалы Республики, которыми их пичкали на Камино.
В этот момент сержант почувствовал, что устал. Устал от постоянного напряжения последних двух недель, от груза лежавшей на нём ответственности, от окружавших его лжи и масок, под которыми внешне нормальные люди прячут свое внутренне уродство, устал от беспросветности своего существования... Просто устал. Чимбику захотелось заползти в какую-нибудь щель и просто сдохнуть. Это не было похоже на обычный 'отходняк' после боя, это была именно усталость. Но... Сначала нужно доделать все дела.
Тут до сержанта дошло, что с ним уже несколько секунд пытается связаться Блиц. Встряхнувшись, Чимбик включил комлинк.
— Ну хвала Силе, отозвался, — услышал он голос коммандера. — Слушай, пехота, колымагу мы, конечно, урвали знатную, да только найдут её в момент. Отогнать бы её надо.
— Отгоню. С Блайзом на пару. А ты ушастого и Лорэй прими пока, ага?
— А справитесь с управлением? — засомневался Блиц.
— Поверь, вполне, — уверил его сержант.
Сдав сестёр и Тормуса Блицу и загнав в грузовой отсек спидер тойдарианца, разведчики уселись в рубке хаусбота.
— Ну и что делать будем? — поинтересовался Блайз, глядя в боковое окно.
Чимбик, занятый управлением, вздохнул, а потом сказал:
— Пусть уходят. Хватит с них. А ты... Если хочешь, тоже можешь уходить. Я доложу, что ты погиб на задании.
Вопреки его ожиданиям, обрадованным Блайз не выглядел. Он тяжело вздохнул, оторвался от любования пейзажем и посмотрел на брата.
— Я уже не знаю, чего хочу. Ри не желает меня видеть, а что мне делать одному я не представляю.
— Она ещё может передумать, — без особой уверенности проговорил сержант.
— Ага, — кисло согласился Блайз. — Передумает сейчас, а потом ещё раз передумает. И чем я буду заниматься в мире, который едва знаю?
— Жить, — просто ответил Чимбик. — Ты разве не этого хотел?
— Хотел... — эхом повторил Блайз и продолжил уже совсем тихо. — Только всё в итоге не слишком похоже на то, что я себе представлял.
Второй клон молча кивнул. Он понимал, о чём говорил брат. Какими бы обрывочными и общими не были его представления о мире, он оказался совершенно другим. Джедаи совершали ошибки, клоны имели до обидного много общего с рабами, а вот Республика, наоборот, была почти неотличима от Конфедерации, и обе стороны равно страдали даже не от войн, а от беззакония и эгоизма своих граждан. Ни в ком и ни в чём не было уверенности и под ногами Чимбика вместо привычного несокрушимого основания оказался зыбучий песок заблуждений.
В одном сержант был уверен так же, как и прежде: он не хочет бросать своих братьев. И это единственно правильное и непогрешимое знание сейчас было единственной опорой, осью его мира.
— Думаешь вернуться? — после продолжительного молчания спросил он.
— Думаю, — признался Блайз. — Но только служба в ВАР это тоже не то, чего я хочу от жизни.
— У тебя ещё есть время подумать.
Блайз снова кивнул и разговор затих сам собой.
Отогнав хаусбот на полсотни километров, клоны заминировали его двигатели, выставили таймер, и отправились в обратный путь.
Зайгеррия. База клонов
— Где Лорэй? — первым делом спросил Чимбик, едва разведчики переступили порог рубки.
Блиц, оживлённо переругивавшийся с пип-дроидом по поводу какой-то неполадки, на секунду оторвался от спора, почесал затылок, буркнул 'в капитанской каюте' и вновь напустился на оппонента.
— Не будем им мешать, — хмыкнул Блайз. — Пошли.
Каюта была предусмотрительно заперта — кто знает, что придёт в голову Лорэй и не сбегут ли они опять, не разобравшись в ситуации. Но когда дверь в каюту открылась, клоны в первую секунду решили, что барабел всё же добрался до ненавистного ему зайгеррианца. Из бесчисленных ран на теле Тормуса всё ещё сочилась кровь, но уже едва заметно. Объяснялось это тем, что большая её часть растеклась по палубе неаккуратной лужей, растасканной по всей каюте двумя парами ног. Остальное, очевидно, пропитало лохмотья, оставшиеся от вицмундира зайгеррианца, и одежду близнецов. Последние были измазаны в крови настолько, что создавалось впечатление, будто они купались в ней, на манер дикарей-каннибалов Внешнего кольца. Даже их весёленькие браслеты с бубенцами молчали — забитые кровью и грязью они больше не издавали мелодичного позвякивания, ограничиваясь траурным глухим стуком металла о металл.
На теле остроухого работорговца не было живого места — всё оно было изрезано и исколото, будто кто-то поставил себе задачей выяснить, сколько ранений может поместиться на столь ограниченной площади. Отделённые от трупа фрагменты валялись на палубе и в один из них как раз вляпался вошедший первым Чимбик.
— Что за... — начал он, и осёкся, увидев сестёр.
Они сидели рядом, забравшись босыми ногами на койку и безнадёжно перемазав ту кровью. Эйнджела дрожала и обнимала руками свои колени, а Свитари медленно вертела в руке обыкновенный кухонный нож, добросовестно заточенный кем-то из предыдущих обитателей корабля. Вид у них был усталый и опустошённый, но при появлении клонов эмпатка подняла обезображенное потёками крови лицо и заглянула в визор шлема сержанта.
— Всё ещё считаешь, что уродство — это отметины на лице?
Сержант медленно, стараясь не делать резких движений, перекинул карабин за спину, заблокировал шлем и приказал:
— Блайз, если попробуют себя резать — глуши.
— Садж, — откликнулся тот, опуская ладонь на рукоять бластера и щелкнув переключателем.
