Высшее посвящение — это магия. Высшее волшебство, враждебное законам мира.
Ведьма может проскользнуть между нитями волшебства.
Железо может противостоять магии.
Лонгин передал ей железный прут, побывавший у алтаря в лесу. В её лесу.
Это как рука помощи, протянутая из дома.
Виль принёс ей помощь.
Сможет ли она воспользоваться подсказкой?
Вампиры потянули за верёвки и платформа начала медленно подниматься. Где-то в стороне запели женские голоса.
— Я превращу тебя в жабу, Виль! — прокричала Магда, когда со своей высоты нашла глазами бредущего по склону батрака. Тот послал девушке воздушный поцелуй.
Согласитесь, по сравнению с червяком это очень благожелательное обещание...
Под мелодичное пение судьи покидали место судилища. За пределами матерчатой стенки невидимые Магде пели ведьмы. Вампиры натянули верёвки, заставив платформу повиснуть на одной высоте с верхушками столбов, закрепили и разлетелись в разные стороны.
Магда осталась одна.
Бороться с высшим посвящением.
Арне кубарем катился к подножью холма. Кто-то разбегался, по кому-то волк прокатился, кто-то посылал вслед ругательства и проклятья. Молодой оборотень едва всё это улавливал. От чар старой ведьмы помутилось в голове и он падал, падал и падал, пока не скатился к подножью. Там он лежал, задыхаясь, тяжело поводя тощими боками и с трудом приходя в себя.
Прийти в себя — такое привычное выражение, но недавно обращённому оборотню было непонятно — куда ему приходить? Разум словно пытался нащупать руки, пальцы, ладони... и как будто спотыкался, натыкаясь на волчьи лапы. Арне тихонько скулил, совершенно сбитый с толку. Ему хотелось, чтобы пришёл старший брат и всё снова стало понятно. Ему хотелось, чтобы пришла Магда и прикосновением своей мягкой руки сняла боль и путаницу. Ему хотелось выть.
— Арне! — раздался резкий мужской голос. Пахло человеком, тканью, мехом, металлом и незнакомыми снадобьями. Пахло невыносимо. Но этот человек звал его по имени. По настоящему имени. Волк насторожил уши. — Арне! Да очнись ты, щенок! Арне Вилтин!
Оборотень заскулил, но голос был неумолим.
— Да чтоб тебя! Очнись! Я хочу с тобой поговорить! Будь человеком ты, шавка несчастная!
Что-то шевельнулось в душе. Волк с трудом поднялся на ноги. Было больно. Пригнул голову к земле — мужчина рассмеялся — и неуклюже кувыркнулся через голову. Этот фокус пока ещё давался молодому оборотню с большим трудом, Виру приходилось всякий раз подталкивать его носом. На земле растянулся, тяжело дыша, худощавый юноша, одетый в одни только кожаные штаны — то немногое, что он успел сшить перед этой встречей. Вся остальная одежда разлетелась в клочья, ещё когда он сменил облик первый раз за ночь. Только те вещи, которые своими руками сшиты из кожи убитого самим же оборотнем животного, могли выдержать превращение в зверя и обратно.
Арне остался лежать, обессиленный, на примятой траве. Мужчина — его запах меньше бил по обострённому обонянию, но всё же казался неприятным, слишком уж... неправильным из-за незнакомых снадобий, — подошёл и ткнул носком сапога в бок.
— Встань, щенок, — потребовал мужчина. Арне, наконец, узнал его. Это был тот чёрный маг, который вдруг ворвался на сборище стаи и, ухватив молодого рыцаря за локоть, тихо и внятно прошипел ему в ухо: "Там твою даму приговаривают к смерти". Тогда Арне забыл обо всём, помчался на судилище и только краем глаза заметил, как Вир схватил рванувшуюся туда же Вейму и крепко обнял, не давая совершить смертельную глупость. Арне остановить было некому.
— Что вам нужно? — пробормотал рыцарь, стыдясь своей наготы и невольно опасаясь, что злой взгляд мага оставит на обнажённой коже какие-то отметины или даже раны.
Маг закатил глаза. Был он молод, чуть полноват и одет с головы до ног в чёрное. Выражение лица у него было почти брезгливое.
— Я мог бы сидеть дома, доказывать разложимость пространства по дюжине созвездий, — невесть кому пожаловался он, — а вместо этого бегаю, помогаю подруге жены, друзьям подруги жены и один Враг знает кому ещё! В чём я так провинился перед владыкой нашим Освободителем?
Арне неловко топтался на месте. Что-то в позе, в голосе, в запахе волшебника подсказывало, что его нужно выслушать. Жёсткая трава колола босые ноги.
— Слушай внимательно, щенок, — холодно произнёс маг. — Ты, небось, захочешь отыскать Магду... как её... Бертильду. Спасти её от высшего посвящения.
Под неодобрительным взглядом Арне выпрямился.
— Мой долг — спасти её! — взволнованно произнёс он. Лонгин скривился.
— Да-да, конечно. Так вот, слушай внимательно, я расскажу тебе как дожить до утра.
Арне хотел было возразить, что не нуждается ни в чьих советах, но промолчал, неожиданно для себя самого. Волшебник был взволнован, устал и зол и это странным образом убеждало его послушаться.
— Во-первых, ты оборотень, — начал инструктаж маг. — Помни — всё, что странно пахнет, странно звучит и странно движется — это обман. Не поддавайся на него. Что бы ни видели твои глаза — не верь. Если у чего-то нет запаха или оно пахнет не тем — не верь глазам. Этой ночью не верь глазам. Ульберга сказала, что преподаст тебе урок, а учитель она жестокий. Понял?
Арне оторопело кивнул.
— Хороший пёсик, — с кривой улыбкой похвалил маг. — Дальше. Магда тебя не любит.
— Да как вы...
— Не спорь, щенок. Не любит. Поэтому, если она упадёт тебе в объятья, не верь. Это морок. Если бросится на шею, примется целовать или о чём ты ещё мечтал, когда думал о ней — не верь. Это морок. Ты можешь тешить себя надеждами когда угодно, но если хочешь отыскать Магду — не верь. Понял?
Арне снова кивнул.
— И третье. Когда ты найдёшь Магду — она скажет что-то очень простое. Понимаешь меня, щенок? Не возвышенное, не то, о чём ты мечтал. Простое. Может быть, будет ругаться. Ты всё ещё готов её искать?
— Я готов на всё, — угрюмо ответил Арне. Под хмурым взглядом волшебника восторженность куда-то делась, а вот решимость осталась.
— Тогда иди, — неожиданно ободряюще улыбнулся маг и начертил в воздухе непонятный знак. Тот вспыхнул алым пламенем, почернел, как будто обуглился, и пеплом осыпался на молодого оборотня. — Не знаю, кто, но кто-то важный — пусть хранит тебя на твоём пути.
Магда беспомощно висела на связывающих её верёвках и ругалась сквозь зубы. Рядом женские голоса выводили литанию высшего посвящения и звук их пения проникал в самое существо девушки.
— Мир жесток. Мир безжалостен. Не своей волей мы рождаемся. Не по своей воле живём. Не по своей воле умираем. Мы — игрушки в руках Надзирателя. Мы — пленники Создателя. Поверь в спасение. Приблизь Освобождение. Откажись от оков. Откажись от оков. Откажись. Откажись. Откажись.
Голоса сплетались между собой в натянутые струны, струны проникали в разум, струны оплетали душу. Пение обещало спокойствие. Долгожданное спокойствие после всех бурь и битв.
— Не дождётесь, — прошипела Магда и рванулась сильнее. Виль хорошо её привязал. Дал надежду и тут же забрал её. — В червяка... ублюдок... проклятый... в клопа...
Кое-как удалось перехватить пальцами нож. За это пришлось заплатить несколькими царапинами и Магда чувствовала, как по пальцам течёт кровь. Её кровь. Кровь ведьмы. Колдуньи, недавно сумевшей провести один обряд в двух местах. За это похвалила даже Ульберга. Магду никогда раньше не хвалили наставники.
— Кто полюбит ведьму? — выводил женский хор. — Кто даст ей приют? Кому она нужна?
Перед глазами встала Рамона — какой она была когда-то давно, когда Магда встретила её у колодца с двумя коромыслами на плечах.
...ты осунулась. Ела сегодня? У меня с утра каша осталась, ещё не остыла.
...Магда... а почему?.. Ты молодая, красивая, работящая... любой бы в жёны взял. А людям помогать и так можно. Зачем?
...Сердцу своему верь. Если ищешь, если любишь — обязательно найдётся.
— А если не любишь? — пробормотала Магда, направляя лезвие на верёвку. Пальцам было горячо и больно.
— Что толку любить? — пели ведьмы. — Любовь — трепыхание в сетях мира. Любовь открывает дорогу предательству и боли... Тело дано нам для страданий. Уродливая вызовет страх и ненависть, красивая — пробудит вожделение и похоть. Что толку от жизни? Откажись. Откажись. Откажись.
— Вот ещё, — выдохнула Магда. Она сумела перерезать верёвки, связывающие запястья и теперь дело было за малым. — Пожалуйста... отказываюсь! Режу ваши верёвки. Режу ваши чары! Будьте вы прокляты... без меня...
Чары разрезать было сложнее, чем верёвки. Магда осторожно высвободилась, стараясь не уронить прут, и села на качающуюся платформу. Прислонилась к шесту. Высшее посвящение продолжалось. Борьба — это трепыхание, не более. Неодарённых посвящают иначе. Несколько слов, возможно, хорошее вино, смешанное с кровью. Ведьмы же вросли в ткань мира. Его любимые дочери. Чтобы разорвать эту связь, нужно не колдовство — нужна магия. Магия посвящения. Ведьмы вплетали свои голоса в начерченные на земле линии. Ведьмы сплетали песню в верёвку. Верёвка оплетала Магду. Бесполезно бороться. Освобождение близко.
— Не дождётесь, — устало выдохнула девушка и положила на колени железный прут.
Вилли-кузнец, она знала точно, покупал руду в Тамне. Но кое-что находил и в Фирмине. И всё, что делал из этого железа, продавал очень редко. Прут, который Лонгин выменял у знахаря, был как раз из такого железа. Магда ощупала его пальцами, пачкая кровью. Её кровь. Кровь ведьмы, колдуньи. Её железо. Железо её леса. Послание из дома. Из единственного настоящего дома.
— Железом и кровью, — прошептала ведьма. — Лесом, что принял меня. Алтарём, что пил мои жертвы.
Вокруг неё словно свивался кокон. Волшебная сила. Связь с лесом. Железом и кровью.
Арне, тяжело ступая, шёл по склону холма.
...тебе надо преподать урок и урок ты получишь...
...найди её до исхода ночи...
Казалось — чего проще. Вершина холма, у самого пролома крепостной стены, с западной стороны. Запах девушки был почти осязаемым. Зачем искать? Она здесь, она рядом. Надо только подняться. Мускулы, измученные несколькими превращениями подряд (ему пришлось оборачиваться перед стаей), протестующе ныли. Холм казался невозможно крутым и высоким. Но это не имело значения.
...найди её до исхода ночи...
Арне словно споткнулся. Запах пропал. Исчез, как будто его и не было. Он остановился. Принюхался.
...всё, что странно пахнет, странно звучит и странно движется — это обман...
А если не пахнет?
Юноша устало потёр лоб. Он не был дураком. Восторженным, наивным, импульсивным, но не дураком. В стане самозванца он остался, решив узнать о враге побольше... и чего греха таить, дождаться возвращения своей дамы. Его слова позже очень помогли союзу баронов, потому что юноша мог изобличить многие тайные планы и самозванца, и его "наставника в вере". Всё пошло не так, когда наёмники напали на Вира, а кинувшегося на помощь шателену рыцаря брат Флегонт приказал скрутить, чтобы не рисковать ценным заложников. После этого за ним непрерывно следили, пока не бросили на чердаке Ордулы, куда, к слову, не всякий раз приносили еду. Там он и познакомился с Норой. Девушка не пришлась ему по нраву — заносчивая, гордая и вспыльчивая, она разительно отличалась от Бертильды. Сейчас баронской дочери прочат в мужья Клоса, одного из младших братьев Арне, нескладного прыщавого подростка, моложе её двумя годами. Он не имеет прав на Вилтин, слишком много сыновей родилось у их отца между Клосом и Арне, но достаточно знатного происхождения. Мнения девушки Арне не знал, после спасения они не встречались. Зато он точно знал, что мальчика познакомят с невестой не раньше, чем тот возмужает, чтобы она не сбежала, если юный жених ей не угодит так же, как и старый.
Запах Бертильды исчез. Но даже если бы она вдруг умерла, была унесена вампирами, вознеслась на небеса или провалилась сквозь землю, остался бы след её присутствия. Значит, это морок. Обман.
Арне упрямо поднимался по западному склону холма, пока прямо перед ним не запахло соблазнительно и призывно. Он поднял взгляд и увидел девушку в тонкой, просвечивающей сорочкой. Она улыбалась ему. Она его вожделела. Она была живым соблазном. Юноша только моргнул.
...найди её до исхода ночи...
У оборотней очень сильно животное начало. Запахи, источаемые незнакомкой, требовали немедленно ответить на призыв. Девушка протянула руки — очень белые, мягкие, полные и необыкновенно красивые, — и заключила рыцаря в объятья. Её аромат ударил оборотню в голову и лишил воли.
...найди её до исхода ночи...
Всё стало неважно. Незнакомка ласкала его, усиливая охватившую юношу страсть, и оборотень сам не заметил, как его руки сорвали с неё сорочку. Он впился губами ей в губы — мягкие, зовущие, и вдруг в нос ударил новый запах.
Запах торжества.
Торжества хищника, настигшего добычу.
Объятье вдруг показалось Арне капканом. Он отшатнулся — не думая ни о чём, не помня даже о даме своего сердца, о том, зачем он здесь, не приводя ни одного резона, только вдруг почуяв волчьим чутьём ловушку и стремясь как можно быстрее вырваться на волю. Девушка держала его с неожиданной силой и уже не мягко увлекала на траву, а пыталась повалить. Арне рванулся сильнее, а потом, отчаявшись, ударил, отшвыривая от себя опасного врага.
И замер, почуяв её боль и ещё больше — досаду и ненависть. Он стоял над опрокинутой навзничь девушкой, голый по пояс, с распущенными завязками штанов и, не веря себе, смотрел на дело своих рук. На женщину, которую он ударил. Он, рыцарь, поднял руку на женщину. На слабое существо, которое клялся защищать именем Заступника. Её плечо было разбито в кровь. Лицо искажено злобой. Арне перехватил её взгляд, смутился и, попятившись, затянул завязки штанов. Он, оборотень, защитил себя от опасного врага. Девушка не казалась беспомощной, она зажимала руку и изрыгала чёрные ругательства. Вожделение исчезло.
Не слушая, он осторожно обошёл незнакомку и продолжил подниматься. Вслед ему неслись проклятия.
...найди её до исхода ночи...
Он ударил женщину. Он недостоин звания рыцаря.
...найди её до исхода ночи...
Хор пел и в такт этой песне покачивалась платформа. Магда чувствовала дурноту. У неё были свободны руки, но что толку?.. Она стояла слишком высоко от земли, не спрыгнуть. Сколько бы братья-заступники не твердили о ночных полётах ведьм, воздух — чуждая им стихия. Силу женщина получает от земли, земля — мать всех живущих. Можно призывать луну, но стоять надо ногами на земле, впитывая её поддержку босыми ногами. В воздухе была песня. И песня сковывала душу, отрезая от земли. Отрезая от мира.
— Забудь обо всём. Отринь горести. Освободитель примет тебя. Он ждёт твою душу, он проводит её — свободную — в настоящий дом. Там никто не причинит тебе вреда. Там будет покой. Покой. Покой. Только покой — и ничего больше. Забудь обо всём. Отринь узы плоти. Забудь. Забудь. Забудь.
