— А вот не подам! Сами седлайте, коль дела вам до себя никакого нет!
— Ну всё,— просвистел Астор, метнувшись рукой к канделябру,— кончилось моё терпение...
Денщик, взвизгнув не хуже своей госпожи, бросился наутек. Маркиз опустил руку. И встретившись взглядом с женой, почувствовал короткий укол совести: вид у Лавинии был порядком напуганный.
— В-ваше с-сиятельство,— с трудом обретя дар речи, выдохнула она.— Что с-случилось?.. З-зачем в-вы...
Маркиз, смутившись, торопливо выдернул свой снаряд из стены и спрятал его за спину.
— Простите,— повторил он.— Видят боги, это вышло случайно. С вами все в порядке?
— Д-да...— не очень убедительно отозвалась жена. И заметив на муже мундир, чуть нахмурила брови.— В-вы куда-то собираетесь, ваше сиятельство?
— Да,— мрачно сказал он.— За заставу. И, очевидно, пешком.
— Н-но вам же... доктор сказал, в-ваша голова...
— Да всё в порядке с моей головой!— вспылил маркиз, которому этот робкий протест некстати напомнил упертого денщика.— Не отвалится! Мне надо ехать — и я поеду!
Лавиния, заморгав, уже подзабытым движением втянула голову в плечи, и Астор с трудом взял себя в руки. По совести, с головой его было вовсе не всё в порядке. Ныла она еще с ночи, а после ругани с Гаретом разболелась совсем, да еще эта проклятая слабость... 'Знал бы, что так повернется,— мрачно подумал он,— обет трезвости принял бы! Лет пять назад!' Маркиз почувствовал, как его локтя коснулась дрожащая ладошка, и непримиримо вздернул подбородок.
— Если н-надо,— услышал он тихий, отчаянно заикающийся голос,— т-то поезжайте, к-конечно... Только в-возьмите хоть д-дрожки, нельзя в-вам верхом... д-доктор сказал, покой н-нужен... П-пожалуйста!..
Астор передернул плечами, однако руки ее не сбросил. Хотя смотреть на жену поостерегся — из опаски дать слабину и все-таки остаться дома. Странное дело, но Лавиния беспокоилась о нем всерьез, первые дни после контузии она совсем не отходила от его постели, и эта забота против воли трогала его. Да и чувствовал себя маркиз паршиво. Но не сдаваться же теперь, сам себя уважать перестанешь!..
— Как угодно,— сухо сказал он.— Если вам так будет спокойнее — я велю заложить дрожки. Но передайте этому подлецу, чтоб на глаза мне не смел показываться!
— Я п-передам,— сказала Лавиния, выпуская из пальцев его рукав. И помолчав, спросила:— В-вы ведь вернетесь к ужину?
— Не знаю,— Астор, все так же не глядя на нее, поставил на комод уже оттянувший ему все руки канделябр.— Но на всякий случай не ждите.
Он деловито оправил мундир и зашагал по коридору в сторону лестницы, затылком ощущая печально-встревоженный взгляд жены. И что ей пришла за фантазия носиться с ним, как со вторым Алонсо? Ладно Гарет, его не переделаешь... Маркиз Д'Алваро спустился по лестнице, набросил на плечи плащ и вышел на крыльцо. Он не хотел себе в этом признаваться, но участие супруги в глубине души было ему приятно. А то, что она с ним не спорила — приятно вдвойне. Распорядившись насчет дрожек и краем глаза заметив мелькнувшую в окне передней физиономию денщика, маркиз с досадой поморщился. 'Кнут по нему плачет, мерзавцу,— подумал он.— Вернусь — точно выпорю, не сойти мне с этого места!.. Кто у кого служит, в конце концов?' Демонстративно отвернувшись к подъездной аллее, маркиз взглянул на серое небо и поднял воротник плаща. Снаружи было ветрено и холодно. Он сам уже был не рад, что настоял на своем — по большей части лишь в пику обнаглевшему денщику, мнение которого относительно заставы Астор на самом деле разделял. Южной границе теперь ничего не грозило, а западная была за много тысяч миль от Туманного хребта: даже случись окончательный прорыв, и отожми Данзар у Геона долину Клевера, никто из хранителей юга не смог бы это исправить. А уж полковник Д'Алваро с его во всех смыслах ушибленной головой так точно. 'Демон бы побрал Гарета!— внутренне плюясь, подумал маркиз.— Не пойди он голосить, я и мундир надевать бы не стал! Кому я на заставе нужен, когда есть Фабио? И что мне там сейчас делать? Ведь правда сообщат, случись что...' Подали дрожки. Заколебавшись, его сиятельство украдкой бросил взгляд на окна родного дома — тащиться по раскисшей проселочной дороге под ветром и накрапывающим дождем ему не хотелось до смерти. Однако в окошке передней вновь мелькнула скорбная усатая физиономия, и маркиз, воинственно фыркнув, упал на сиденье.
— Трогай!— сердито велел он кучеру.— Да шевелись, пока под дождь не попали! Сидит он, глазами хлопает!
— Виноват, ваше сиятельство...
Астор Д'Алваро, жертва родового проклятия, тоскливо вздохнул про себя и натянул на голову капюшон.
Капитан Гуэрра, которого всё пограничье, исключая разве что собственных солдат, привыкло называть по имени, прищурился и вздернул брови: в ворота второй заставы въезжали мокрые дрожки со знакомой нахохлившейся фигурой на сиденье позади кучера.
— Клянусь Антаром!— тоном мученика выдохнул Фабио.— Да он, верно, решил здесь и помереть!.. Ну ладно еще клятва верности — сейчас-то что?!
Капрал Хоук, занятый сменой дозорных, оглянулся через плечо:
— Хранитель пожаловал?
— Во плоти... Брент! Загони дрожки в сарай да сведи лошадь на конюшню, льет как из ведра!
— Так точно,— донеслось снизу. Командир гарнизона, хмурясь, заторопился к лестнице. Объективных причин для приезда полковника он не видел, а субъективную нашел только одну — дорогой друг и командир просто бесится с жиру. Фабио был из безземельных дворян Белфита, стертого Данзаром с лица земли еще в прошлую войну, дом его сгорел вместе с городом, а родных давно не осталось. И будь он на месте маркиза — боги уж с ним, с титулом! — он и носа не высунул бы на улицу в такую хлябь. Вот что неймется человеку? 'Верно говорят — не ценим мы, что имеем,— подумал он, сбегая вниз.— И здоровье своё — в первую очередь!'
Хранителя капитан нагнал уже возле караулки. Тот, услышав сквозь шум дождя знакомые шаги, обернулся и сдвинул со лба капюшон.
— А, Фабио!— хмыкнул он, оценив выражение его лица.— Погоди пыхтеть, давай хоть в тепло зайдем. Чуть не околел, пока ехал — в спешке не тот плащ схватил...
— А торопился куда?— без улыбки поинтересовался друг.— На тот свет?
— Хоть ты-то не начинай,— скривился Астор.— Что со мной сделается? Ну, дали по голове разок — так не отвалилась же!
— Экая радость,— проскрипел командир гарнизона. И, подумав, махнул рукой:— Пойдем ко мне. Караулка по самую крышу набита...
Маркиз благодарно кивнул. Голова его, пусть и не отвалившаяся, раскалывалась от боли, а тишины в караулке ждать было нечего — не выгонять же бойцов на улицу?.. Следом за другом Астор поднялся по лестнице на второй этаж бастиона, кивнул попавшемуся навстречу капралу Хоуку и перешагнул порог жарко натопленной комнатушки.
— Садись,— сказал Фабио, закрывая дверь и вешая рядом на крюк мокрый плащ. Хранитель, шевельнув плечами, протянул ему свой. И бросив взгляд на табурет у стола, сказал:
— Я бы лучше прилег, если позволишь.
Командир гарнизона окинул его пасмурным взглядом:
— И стоило ради этого десять миль под дождем тащиться? Ложись уж, демон с тобой, сапоги только снять не забудь. Ты что на заставе забыл, Астор?
Маркиз, с блаженным вздохом опустив гудящую голову на подушку, прикрыл глаза. И здраво рассудил, что озвучив другу реальную причину, имеет все шансы повторно получить по загривку.
— Запад,— сказал он.— Хотел быть поближе, когда... Ну, сам понимаешь. На заставы сообщат сразу, а до поместий пока дойдет!
Фабио закатил глаза.
— Это я скоро с тобой дойду,— сердито обронил он.— До ручки. Делать тебе нечего, Астор!— проверив дрова в печке, он подошел к столу и потянул на себя дверцу навесного шкафчика.— Есть хочешь?
— Нет, спасибо. Кофе бы!
— Сейчас сварю... А с западом пока всё то же, мог бы не дергаться. Данзарский флот стоит на приколе у берега, наши — вокруг поместий. На стены пока что никто не лезет.
— Странно. Я слышал, тысяча кораблей...
— Так крылья севера в аккурат к самой раздаче подойти успели,— пожал плечами Фабио.— Пехота и кавалерия запаздывают, но с тем, что есть, у нас уже две тысячи хвостов! И это еще без бомбардиров — а их почти три десятка пригнали,— он поставил кофейник на огонь и оседлал табурет.— Видно, Данзар с наскока запад хотел взять, по накатанной, да понял, что в этот раз мы его обскакали. А пока новую стратегию выстроишь...
Хранитель второй заставы, задумчиво морща брови, качнул головой — и скривился от боли. Друг, заметив это, сочувственно крякнул:
— Совсем беда? Хочешь, пошлю к штатному магу, пусть в эликсирах своих пороется — обезболивающее у него точно есть.
— Давай...
К магу было послано, эликсир доставлен и выпит, кофе сварен и разлит по кружкам, так что вскоре настроение у обоих товарищей заметно улучшилось.
— Как Саэта?— спросил Астор, с наслаждением прихлебывая кофе. Даже без сливок и сахара он сейчас казался ему напитком богов — так давно маркиз не пил ничего кроме желудевой бурды.— Летать будет?
— Лучше прежнего,— уверил Фабио.— Крыло заштопали, бока залатали... Правда, едва без фельдшера не остались в процессе — ну да ты эту фурию знаешь! Чуть стойло не разнесла, вдесятером держали.
— Пятеро Саэту, еще пятерка — фельдшера?..— хохотнул маркиз. Эликсир подействовал быстро, сверлящая боль в голове утихла и он вновь почувствовал себя человеком. Командир гарнизона фыркнул в ответ.
— Почти... Кстати, ты Рамоса еще не видел?
— Мельком, перед клятвой, но я там и короля плохо запомнил. А что с Рамосом?
— Как что? Теперь уж трижды капитан!— со значением произнес Фабио, и друзья, переглянувшись, захохотали. Капрал Рамос, первый разгильдяй на все пограничье, бойцом был от бога, но, что говорится, без руля и ветрил: не раз отличившись в сражениях прошлой войны, он дважды становился капитаном — и дважды понижался в чине за какой-нибудь очередной свой фортель. Что, правда, наотрез отказывался признавать. По его словам, капитанский чин на нем просто 'не держался' по причине невеликого веса, собственно, звания.
— Ходит весь в образе,— веселился Фабио,— и клянется, что уж в этот-то раз без двух крыльев на рукаве с войны не воротится. Вчера Кэйду нос расквасил — за недоверие... Одна радость — с начала января ни капли в рот не берет.
— Да у него без всякого вина дури немерено. Месяца не пройдет, как опять залетит! Может, и впрямь капитанство — не его, а?
Они дружно фыркнули в свои кружки. И снова переглянувшись, в два голоса выпалили любимую присказку бедового капрала:
— 'Вот если бы сразу полко-о-овника'!..
Отсмеявшись, хранитель второй заставы допил кофе и поставил кружку на пол.
— Я подремлю тут у тебя, ладно?— зевнув, спросил он.— Ночью толком не спал, голова трещала, да еще Гарет, зараза, до самых печенок допек, хоть выгоняй... Толкни меня часов в семь, как раз к ужину домой успею.
— Ладно. Дома-то как, Астор?
Маркиз, уже устроившись щекой на подушке, сонно улыбнулся, закрывая глаза.
— Дома хорошо...
Друг добродушно качнул головой, но ничего не сказал. Тоже допил свой кофе, убрал кружки и, взяв из шкафа сухой плащ, погасил свечи.
— Отдыхай, болезный,— напутствовал он, открывая дверь.— В семь разбужу!
Но пробуждение пришло раньше. Мирно спящего хранителя его командир гарнизона растолкал в начале седьмого. И по одному выражению его лица Астор, едва разлепив веки, понял — на заставу он ехал не зря.
— Началось?— коротко спросил он. Фабио кивнул:
— Только что первые сводки прислали...
Свою стратегию на западе Данзар выстроил заблаговременно, и менять старую на новую ему не понадобилось. Флот его стоял на приколе в сожжённой гавани не из опасений ввиду превосходства противника — он ждал, когда подтянутся все участники. Стоило пехоте и кавалерии севера миновать перевал и вступить в долину Клевера, как взвились на мачтах тысячи кораблей алые флаги с когтистым отпечатком драконьей лапы, а трюмы распахнулись, выпуская в небо трепещущий крыльями рой. Десять тысяч драконов, в противовес двум тысячам, что собрал Геон, облаком накрыли павшую границу. Пронесшись серым смерчем над изготовившейся к атаке пехотой, они обрушились на линию защитников, прикрывавших поместья — и если бы не бомбардиры, вовремя распахнувшие щит своих крыл, исход боя был бы решен в самом его начале. Наездники двух воздушных корпусов лагеря Динсмор приняли первый удар. Их штурмовики под прикрытием бомбардиров встретили врага грудью, а с земли в помощь им ударили всей свое мощью три сотни боевых магов королевского корпуса. Защитникам удалось замедлить и смять данзарский кулак — однако в ответ воспоследовало. Маги Данзара, те самые, которых не было на южной границе, — все они были здесь. Навстречу стянувшимся звеньям 'ловчей сети' покатилась 'песчаная буря'. Взметая снег, она накрыла холодной и плотной волной первую линию обороны, разбила строй по краям и схлынула, волоча за собой сбившихся с курса. А следом, не дав вздохнуть, ударил 'звездопад'. Огненный дождь пролился с небес, сея хаос и панику.
Запад сопротивлялся отчаянно. Перевес сил был на стороне противника, двух бомбардиров Геон потерял под огнем 'звездопада' — их наездники только чудом успели отвести зверей от поместий. Первый рухнул на оставленную деревню, второму, уже подыхающему, удалось на последнем рывке разбить строй данзарских драконов и похоронить под своим брюхом почти два десятка штурмовиков. Экипажи обоих не выжили. Защитники долины успели вовремя сомкнуть брешь, однако бой шел не только в воздухе: отдохнувшие и набравшиеся сил передовые пехотные части Данзара, что стояли на пограничной меже, перешли в наступление. А корабли под алыми флагами, ждущие своего часа у сожженных причалов, потянулись сходнями к земле, вслед за драконами выпуская из трюмов людей...
Собравшиеся у двери во вторую башню солдаты расступились, пропуская хранителя и командира гарнизона. Последний, уже переступая порог вслед за другом, хмуро оглянулся через плечо.
— Что столпились?— бросил он.— Или дел у вас других нет? Кэйд! Хватит почем зря мокнуть, разгони это собрание и марш на пост.
Капрал Кэйд опустил глаза.
— Так точно,— пробормотал он. Ему, как всем прочим, хотелось знать о ходе сражения, что разворачивалось сейчас на подступах к долине Клевера, но возразить он не осмелился. По себя завидуя командиру, Кэйд обвел недовольным взглядом бойцов:— Приказ слышали? Разойтись!..
Солдаты нехотя потянулись со стены. Капрал, удостоверившись, что на ней остались только дозорные, покосился на дверь башни, вздохнул про себя и тоже отправился восвояси...
— Сколько у них свежей пехоты?— спросил Астор, нависнув над разложенной на столе картой западного побережья. Штатный маг второй заставы воткнул в карту очередную булавку, сделал отметку на исчерканном листе бумаги по левую руку и заглянул в длинный свиток, лежащий по правую. Туда согласно протоколу вносились все поступающие сведения.
— Подсчет примерный,— сказал маг,— и высадка еще не окончена, но предположительно, если брать в расчет количество кораблей,— около ста тысяч.
