Нару разводит ладони. — Прямо сейчас составь прошение в Высокий суд и заверь печатью клана, я им займусь. Потом — жди. Если прежде, чем ты получишь согласие на переход дела в руки Небесных, объявится полиция, не противодействуй ей открыто. Попытайся решить проблему деньгами, это может помочь.
— Милорд Нару, я... любые слова благодарности прозвучат слишком бледно, — склоняет голову Иллуми с искренней признательностью.
— Я пока что ничем не помог тебе, мальчик, — улыбается Нару.
Четвертью часа спустя патрон уже откланивается со свежесоставленным свитком в руках и обещанием доставить его по назначению как можно скорее и держать Иллуми в курсе дела.Проводив гостя, Иллуми возвращается почти бегом.
— Я же говорил! — бросает он досадливым, но одновременно гораздо более оживленным тоном, чем я слышал от него до сих пор. — Только что из уст милорда прозвучала одна оч-чень хорошо знакомая мне фамилия. Теппины. Выходит, они в родстве с одним из вчерашних задир. Как раз с тем, кстати, из-за которого ты понадобился в оружейной. А у юного Теппина школьное соперничество с моим Лероем, это я давно знаю. Совпадение?
По-моему, это уже сверхподозрительность. — Ну и что? — удивляюсь. — Мало кто с кем дерется из-за девочек на школьном дворе?
Иллуми смотрит на меня с короткой жалостью, как на человека, только что употребившего выражение "этот ножик" в отношении императорского меча. — При чем тут драки и женщины? Речь идет о будущей карьере наследника клана. Награда за первое место в школе высока, и... впрочем, извини, я опущу детали, тебе они мало что скажут. И в школе ведь знали... Лерой сам говорил, что приятели попрекали его новой родней. — Иллуми виновато разводит ладони. — Неужели охота шла за ним? А тебя просто использовали?
Беспомощно пожимаю плечами — сей мимический этюд должен означать очевидное для Иллуми "а мне откуда знать?". Хитросплетения здешних отношений и правил для меня пока темный лес.
— Я немного знаю Рау, — говорит Иллуми задумчиво. — У него неплохая репутация в обществе — молодой бонвиван, хорош собой, безобиден, болтлив и не слишком честолюбив. И то, как он вчера давал показания на следствии, прекрасно уложилось в эту же картину. Немного недогадлив, весьма обаятелен... Мне определенно стоит его расспросить. А заодно и поблагодарить за беспристрастные показания. Черт возьми, — в голосе вдруг прорезается горечь, — он повел себя лучше, чем моя собственная семья.
— Ты поедешь к нему? — вздыхаю, мысленно распрощавшись с надеждой на вечер вместе.
— Не знаю. — Иллуми смотрит на меня вопросительно. — Я бы предложил потерпеть его общество за ужином, но ты, похоже, уже по горло сыт гостями?
Неуместная деликатность. Спасая мою же шкуру, интересоваться, как я отношусь к сопутствующим спасению мелким неудобствам?Подхожу ближе, решительно приобнимаю за плечи.— Давай, звони своему Рау. По крайней мере, мы будем знать, сколько у нас осталось времени наедине.
— Что меня в тебе всегда восхищало, так это твоя барраярская практичность, — смеется Иллуми наконец-то и идет звонить.
Увы, практичному барраярцу и деловому гем-лорду пообниматься времени не остается. Рау оказывается неподалеку в городе, и в ответ на настоятельное приглашение появляется достаточно скоро.
Вид у майора слегка утомленный после вчерашнего (или дело в фиолетовых полосах под глазами, на непросвещенный взгляд больше похожих на синяки?), но его любопытству усталость явно не помеха. Однако инициатива на стороне хозяев дома. За приветствиями следуют приглашение за стол, "как здоровье вашей тетушки" и прочие ритуальные пляски — а гость все с большим трудом скрывает нетерпение.— Для меня честь, что в разгар ваших дел вы нашли время оказать мне гостеприимство, милорд Эйри.Если это не прозрачный намек переходить ближе к делу, то что же?
— Как и честь для меня то, что вы так быстро откликнулись, — подхватывает подачу Иллуми. — Видите ли, я пытаюсь разобраться в обстоятельствах случившегося вчера... Не поможете ли мне в этом? Я обратил внимание, что следователю вы охарактеризовали моего родича довольно благосклонно. Однако я знаю, что ваше с Эриком знакомство началось с взаимных колкостей. Не развеете ли мое удивление?
— Так и было, — подтверждает Рау с легким смущением. Понятно, что у моего Старшего есть формальное право взять сейчас майора в оборот, как тот вчера с компанией — меня, и припомнить все остроты до единой. — Разумеется, доводить до настоящей ссоры никто не собирался, — оправдывается он, — мы просто хотели проверить вашего дебютанта на прочность.
— И оружие было заранее определенным предлогом для этой проверки? — холодно интересуется Иллуми. — Или даже способом?
Рау улыбается и машет рукой. — Я же говорю, мы не собирались затронуть вашего родича ничем острее слов. Это было бы дурным тоном. Эрик, подтвердите?...
Иллуми быстрым взглядом предостерегает меня от ответа и продолжает:— Я не утверждаю, что вы намеревались устроить поединок. Но полагаете, моему Младшему было приятно смотреть в трофейном зале на плененное оружие своей бывшей родины? Это тоже... проверка?
— Эрик не похож на нервное впечатлительное создание, — чуть язвительно замечает майор, даже вилку отложив в сторону. — И никто не мешал ему ответить на мое приглашение отказом.
— Ваше? — переспрашивает Иллуми.
— Ну, конечно, — удивленно подтверждает Рау. — Это я понимал, что можно попросить вашего Форберга по-хорошему и рассчитывать на исполнение просьбы, а для моих парней эта идея оказалась полным сюрпризом. Вот задирать его — на это все охотники. Сетти, когда узнал, что на приеме настоящий барраярец, оживился, словно стимулятора принял...
— Хм, — комментирует Иллуми, явно расслышав интересующую его фамилию, но не акцентируя на ней внимание. — Сетти — это не тот ваш приятель, с которым вы поспорили из-за клинка?
— И который мне с треском проиграл, — довольно усмехается Рау, подцепляя очередной деликатес с тарелки. — Поделом.
— Вы, похоже, собрали вокруг себя любителей экзотического оружия, — говорит Иллуми то ли одобрительно, то ли насмешливо, не угадаешь.
— Обычное хобби для экспедиционного корпуса. То, что кажется экзотикой на Ро Кита, — мягкий смешок и замысловатый жест вилкой в воздухе, — на диких планетах вещь привычная. Многие пополнили свои коллекции за эту войну. Но куда интереснее барраярских клинков Табора мне показался ваш барраярский родич. — Рау посылает мне персональную улыбку, я с трудом удерживаюсь от фырканья.
— Вы выбрали довольно экзотический способ проявить интерес к моей семье, — сухо хмыкает Иллуми. — Могу я надеяться на то, что в следующий раз ни вы, ни возглавляемая вами компания достойных офицеров не примется дразнить моего родича, как лисицу в клетке?
— Ну что вы, — по здешним меркам очаровательно улыбнувшись (а по моим — хаотично сместив пурпурные пятна и рыжие завитки раскраски на физиономии), открещивается Рау, — раз он показал себя таким очаровательным и воспитанным молодым человеком...
Не перегибает ли майор палку с любезностями? Кажется, Иллуми приходит в голову то же самое, но он не успевает одарить гостя колкостью. Звонит комм и, проверив номер, Иллуми хмурится и быстрым шагом исчезает в кабинете со словами "Прошу меня простить, дела".
Майор, проводив взглядом напряженную спину, поворачивается ко мне.— Обвинение, возложенное на вас, изрядно накалило атмосферу в доме?
— Это ложное обвинение, — бросаю коротко. — И, разумеется, мой Старший ему не верит. К сожалению, его и моего слова недостаточно, чтобы доказать это людям посторонним.
Рау широко улыбается. — Я бы вам поверил. Ваши уверения не обязательно голословны только потому, что вы — барраярец.
Поворачиваюсь с интересом, близким к изумлению.— Вот как? Даже если вы говорите это из чистой любезности к хозяину дома, майор, все равно спасибо.Кажется странно трогательным, что посторонний, задиристый, не демонстрирующий чудес интеллекта цет вдруг оказал мне подобный кредит доверия. Старею, должно быть.
— Не за что, — любезно ухмыляется Рау. — Я имел возможность убедиться в том, что ваши умеют держать слово так же, как и наши.
— Где? — невольно интересуюсь.
— В плену, где ж еще, — удивляется майор. — Весьма болезненный, но полезный опыт.И почему-то мечтательно улыбается в свою чашку.
Хмыкаю скептически. — Даже спрашивать не стану, каким чудом вам удалось, гм, сохранить прическу в целости.
— Меня обменяли, — поясняет беспечно Рау. — Повезло. И, вопреки моим опасениям, барраярцы — по крайней мере, тот, с которым я... общался, — оказались более гостеприимны, чем свирепы.
— Гостеприимны? С вами? — Смешно. — Вы забавно подобрали слова, Рау. Как правило, мы не устраиваем пленным приятный вечерок за чашкой чая.
— Но вечер и вправду был приятный, — вздыхает тот. — И полный сюрпризов. Я и не подозревал, что носителям диких генотипов свойственна такая... энергия. Надеюсь, та ночь не аукнулась ему проблемами на службе.
Я с трудом могу представить, чем таким запрещенным уставом можно заниматься ночью. То есть да, представить могу. Но наверняка этот тип Рау говорит о чем-то ином, а у меня просто испорченное воображение. И вообще, что это он ухмыляется? А почему меня не передергивает от вида этой раскрашенной улыбки? Видно, я глубоко завяз на Цетаганде, если начинаю ценить дружелюбное отношение от малознакомого гем-офицера.
Может, именно это осознание провоцирует меня на резкость:— Не меньший сюрприз, чем ваше умение выглядеть нормальным человеком, а не бесцеремонным снобом, как вчера на приеме?
— Что было — забудьте. Я не хочу с вами ссориться, — беззаботно разводит руками Рау. — Вы мне интересны. Знаете, у вас глаза точь-в-точь такие, как у офицера, которому я попал в руки. Как полированная сталь.
— Сходство с человеком, который держал вас в плену, не лучшая рекомендация. Впрочем, на Барраяре серые глаза не редкость, — сообщаю очевидный факт.
— Рекомендации лучше не придумаешь, Эрик. А еще вы столь же прямолинейны и недогадливы, как и он.И пристальный, мягкий, улыбчивый взгляд — осторожное прикосновение, будто кошка трогает лапой, втянув коготки. Очень уж откровенно на меня пялится майор. И невинное создание на моем месте насторожилось бы. Нет, зря я грешил на испорченное воображение.
— Боюсь, у вас с догадливостью не лучше, — пожимаю плечами. — Вы зря тратите усилия, Рау. Я, э-э... занят.
Рау только смеется.— А я понял. Человек столь неординарного характера и внешности может быть свободен лишь чудом, — беззастенчиво комплиментствует он. — Но, знаете ли, интереснее всего осаждать занятые крепости.
От такой наглости я просто теряю дар речи. И не успеваю выдать в ответ, что барраярские крепости обычно держатся до смерти (желательно — смерти осаждающих), как дверь открывается и появляется Иллуми.
Судя по лицу, ничего экстраординарного он по комму не узнал, и слава богу. — Надеюсь, вы не скучали? — уточняет он, меряя взглядом обоих и придвигая себе стул.
— Нет, мы превосходно пообщались, — заверяет Рау. — Поделились воспоминаниями.
— Плодотворно? — усмехается Иллуми. — Лорд Рау, я рад, что недоразумение между нами прояснилось и ваши отношения с моим младшим улажены. Благодарю вас.
— Не стоит благодарности, — отмахивается Рау. — Визит к вам доставил мне истинное удовольствие. — Он встает. — Милорд Эйри, господин Форберг, желаю вам благополучия и буду рад увидеть вас еще раз; вы всегда можете рассчитывать на мое гостеприимство.
Прощальная улыбка предназначается персонально мне.Надо понимать, я должен быть в восторге.Ну каков нахал, а?
— Что это ты улыбаешься, младший? — с притворной хмуростью спрашивает меня Иллуми, когда мы остаемся одни.
— Этот Рау, — признаюсь честно. — Знаешь, он забавный. Болтун, и приврать, по-моему, не прочь. Он действительно был в плену или сочинил для красного словца?
— Был, — припоминает Иллуми, расслабляясь в кресле с очередной чашечкой чая. — Недолго, впрочем, но воспоминания живы до сих пор, раз он решил с тобою ими поделиться.
Хмыкаю. — По его словам, ему фантастически повезло. Не только скальп сохранил, но и приятные воспоминания привез. Не верится что-то. Наверняка выдумал в попытке произвести на меня впечатление своим интересом к моим соотечественникам.
— Попытка оказалась успешной? — с отчетливым оттенком ревности интересуется мой Иллуми. — Он тебе что, делал авансы?
— Он намекал, что у него-то есть опыт в соблазнении барраярцев, — сообщаю со смешком. — И что я чересчур недогадлив, чем разительно ему напоминаю его прежнего знакомца. Я не знаю, либо это те самые авансы, либо я — идиот...
Иллуми чуть чашечку из рук не роняет. — Я ему покажу соблазнение барраярцев, черт возьми!
Я присаживаюсь на подлокотник кресла и обнимаю моего ревнивого гем-лорда.— Мне лучше покажи, — говорю решительно.И мне показывают.Глава 25. Иллуми.
Миледи приезжает без помпы. Леди Эйри не считает шум достойным поведением; она множество вещей не считает таковым. Я не услышал бы ее, если бы не краткий всплеск голосов в холле и чуть слышная суета слуг.
Эрик приподнимает бровь, видя, как я прислушиваюсь, отставив чашку. Вчерашняя тревога немного разжала когти после разговора с милордом, и наш вечер оказался почти смешливым, а ночь — бурной. Наутро мой любовник выглядит сонным и взлохмаченным, угловатым, как голые ветки за окном: серое утро, на которое зябко смотреть и от которого не отведешь взгляда.
— Дражайшая, — объясняю я. Странное ощущение воцарившегося безвременья под хрупкой защитой домашних стен рывком исчезает. — Посиди здесь.
Строгое черно-белое платье облегает фигурку жены, делая ее похожей на воина древних времен; чемоданы и кофры, толпящиеся в холле — как весомая точка после несказанных слов. Она подгоняет служанок, распоряжаясь резко и решительно, и, увидев меня, на мгновение замирает. Что-то такое есть в ее взгляде, словно она уже взяла оружие и сейчас оценивает, стоит ли задерживаться ради мелкой стычки или же есть дела поважней.
— Иллуми? — констатирует она и тут же обрисовывает ситуацию. — Я ненадолго.
— Уезжаешь? — автоматически спрашиваю я. Конечно, она уезжает. Одежда, милые женские мелочи, люди так быстро обрастают ими в благие времена. Сколько времени ей потребуется, чтобы собраться? Или она приказала сложить вещи еще утром, из больницы?
— Да, разумеется. Ни мне, ни детям не стоит сейчас находиться здесь, — говорит без агрессии, но сухо. Я киваю. Им действительно не стоит. В доме у Кинти гораздо спокойнее.
— Лероя ты заберешь к себе? — чувствуя себя актером на подмостках, играющим странную пьесу абсурда, спрашиваю я.
— Не тревожься, муж, — коротко и любезно отрезает Кинти, — я позабочусь о его безопасности."Раз уж ты не смог", — читаю я в недосказанном.— К нему не посмеет приблизиться никто, — заканчивает она.
— Переезд ему не повредит? — интересуюсь я. — К чему такая спешка?
— Я ценю твое доверие к лорду Табору, но он не из нашего клана, — поясняет Кинти аккуратно. — И буду меньше бояться происходящего, когда мой сын окажется в моем же доме. Разве в этом есть что-то странное?
