Демон любезно почесал общий затылок своим хвостом и предложил:
— Надо бы для начала регулярно летать. Какое-никакое, а занятие. Демоническая разминка.
— И вампирическая, — поддержал Бутончик.
— Невысоко, недалеко, так чтобы эльф привык к летающему ...нам, — вставил Витас.
— Да, тренировка взлёта-посадки не повредит, — согласился Бормотун.
— А я посплю. Уработался, — нахально заявил Горгуль и напрочь перестал ощущаться как сущность.
— Наль! — Писатель Золотов окликнул остроухого. — Я, пожалуй, разомну крылья.
Нальдо натянул поводья. Золотов как всегда встрял не вовремя. Свойство у него такое, что ли? Только было уговорил Сильмэ поделиться закрытой информацией, а попадану полетать приспичило. Ну и пусть летает. Лес здесь вокруг густой и продолжается ещё на пару дней пути во все стороны. Разве что посёлок Крылатый недалеко. Кроме как на дорогу приземляться некуда. Да и не дурак же писатель, чтобы попытаться сбежать.
— Ладно, разминайся, — разрешил Нальдо.
Сильмэ всё-таки сочла нужным напомнить:
— Сделай ему привязку по высоте вдвое, а то все ёлки пересчитает. Но и слишком высоко не отпускай, а то мало ли что...
Ну, надо же! А то он сам не сообразил бы, что надо отпускать попадана выше ёлок. Нальдо списал напоминание Сильмэ на начальственный инстинкт. Но вдвое... Не слишком ли? Не возомнит ли демонический писатель, что у него в контролируемой реальности Мутного Места имеются возможности как в небе обычного мира?
Эту мысль Нальдо и озвучил. Но прекрасное начальство не усмотрело ничего опасного в будущих попаданских восторгах.
— Пусть радуется. И отпускай его чем выше, тем лучше. А то он постоянно пытается подслушать, о чём мы говорим.
Золотов-Зольников уже не подслушивал. Он удалился в подлесок рядом с дорогой и переодевался. Вполне разумный подход для того, кто считает, что лишний вес в полёте — помеха. Но рассказывать попадану, что его полёт — реализация желания, которая не имеет отношения ни к весу, ни к аэродинамике его бычьих рогов, Нальдо не собирался. Хочет летать полуголым — на здоровье.
Попадан появился из леса в шортах, бывших когда-то штанами, и в сапогах. Голый торс писателя украшал только нелепый сверкающий ошейник. И зачем ему ошейник-ожерелье против блох на груди, если шерсть в основном — на ногах?
— Надеюсь, я никого не смутил? — Поинтересовался явно довольный своим видом Золотов.
Попадан складывал-расправлял крылья, напрягал мускулы, поворачиваясь и в фас, и в профиль. Заинтересовались им только хоббиты. Баська клевал носом и не собирался отвлекаться от приятной дрёмы, раз уж случилась остановка.
— А должен был смутить? — Нальдо передалось приятно-расслабленное состояние Сильмэ и частично — дремота Баськи. Но упустить возможность и не пройтись по дикой внешности попадана он всё-таки не смог, раз уж подопечный сам напрашивался на комплимент. — Полу-волк, полу-минотавр. Египетский, судя по украшению, румынский, судя по крыльям Дракулы. Исходя из цвета-света глаз — радиоактивный. Но мы уже привыкли, красавец ты наш. Лети! А приземляться лучше впереди на дороге, чтобы я тебя видел, сокол мохнатый.
Ценный писатель нисколько не обиделся. Ничего его не берет. Вроде бы не совсем уж пропащий попадан, но совершенно не понятно, чем ему нормальная человеческая внешность не угодила?
Пока Нальдо размышлял над загадочной попаданской натурой, Золотов взгромоздился на своего мерина как на стартовую площадку, растопырил ноги, чтобы не зацепиться когтями за стремена, и захлопал крыльями. Взлёт получился вполне быстрый и вертикальный. В три взмаха писатель ввинтился в синее осеннее небо. Снизу он смотрелся ещё нелепее, чем на земле. Мохноногий мужик в сапогах плавно как листок кружил на фоне редких облаков и радостно ухал.
— Нет, не сокол. Филин, — исправил прежнее определение Нальдо. — Силь, так, что там за идея была такая с жеребцами и драконами, — вернулся он к прерванному разговору и тронул коня.
Ползун Золотова покорно плёлся следом, но Баська как назло сократил расстояние. Ещё один любопытный. Нарушать инструкции при Баське Сильмэ не станет. Нальдо дал знак напарнику задержаться. Баська обиженно засопел, но лошадь придержал.
— Я же сказала, ан-Амирон, — Силь не сдавалась, — это закрытая информация.
— Как она может быть закрытой, если касается попаданов?
— Конкретно в том произведении, где фигурируют одраконенные единороги-жеребцы, никаких попаданов нет. Значит, по данному слепку личности никто не реализуется.
— А в других романах того же автора попаданы, значит, есть?
— Есть. — Сильмэ нахмурилась. — Я же называла имя. Ещё не ознакомился?
— Частично, времени не было изучить подробно, — честно сознался Нальдо, но продолжил гнуть свою линию: — Типичное попаданство с явно выраженным уклоном в любовный роман. Присутствует зацикливание на особенностях женской физиологии. Я бы даже сказал, что имеется проекция комплекса автора на героиню романа. Вполне типично. Но без коней. И всё-таки я настаиваю... Зная, как далеко заходит в своих фантазиях автор, можно оценить силу воздействия на читателей и её направленность в будущем. — Как Охотник Нальдо знал, на что давить. Наверняка СовБезникам именно по этой причине и пришлось читать то, что не относилось непосредственно к попаданству. Читатели-то если возьмутся за любимого автора, могут и совместить кое-какие образы из прочих произведений, пусть и не о попаданах. — Я же не прошу пересказывать всё в подробностях!
— Всё? Гм. — Сильмэ даже вздрогнула. — Нас по прочтении этого... этого опуса отправили в отпуск на двадцать дней с посещением психокорректоров раз в три дня.
Нальдо даже присвистнул. Разве можно так разжигать любопытство? Это что же такое могла понаписать дама с Изнанки, если после её романов СовБезники залечивают душевные травмы?
— Силь, ну, хотя бы в общем?! Как забеременели жеребцы?
— Единороги! Внутриутробно. То есть, врождённо. Родились беременными. — Информация пусть по капле, но начала просачиваться. Дело сдвинулось.
Единорога было заранее жаль. Двух единорогов. Родиться с таким грузом...
— Бедные животные.
— Оборотни, — добавила Силь ещё одну подробность.
Оборотни в корне меняли дело.
— Тогда в чём проблема, и почему они беременные, раз они оборотни? — Нальдо пока не понимал, как при таком положении дел кого-то могли по прочтении отправить во внеплановый отпуск. Оборотни драконо-люди, на его взгляд, были куда как менее приемлемы, чем оборотни-животные. Одно мифическое существо превращается в другое существо не менее мифическое. — Главное, чтобы коню не пришлось дракона физически рожать. Так, почему они беременные, если — оборотни?
— Потому что драконы у них внутри растут. — Сильтаирэ окончательно сдалась. — Ладно. Излагаю кратко. Условие роста дракона — никаких интимных отношений между героями.
— А кони, то есть, единороги-жеребцы хотят интимных отношений? Между собой? — Дело попахивало вывихом мозга.
Сильмэ вздохнула и выдала очередное пояснение:
— Один из героев — женского пола. А герои мужского пола очень даже хотят. И героиня тоже хочет. Но нельзя. А то дракон умрёт. И у неё умрёт, и у него умрёт. Почему умрёт — не понятно. Так автор решил. Нам предложили единственное разумное объяснение: возможно повреждение зародыша, если состояние "дракон внутри" сродни беременности. Ан-Амирон, я же предупреждала. — Сильмэ перешла на шёпот, несмотря на то, что Баська с хоббитами приотстал и слышать уже ничего не мог. — Эти... жеребцы... в общем, они эльфы. А уже потом единороги. А когда драконы у них внутри вырастут, то — ещё и драконы. Вот такие эльфы-оборотни. Попробуй отнестись к фантазиям автора... философски.
Нальдо почувствовал, что философия погибла в зародыше, а у него зарождается жгучее желание, которое вряд ли когда реализуется — побеседовать с автором. Эльфа! В лошадь! Рогатую!
— Внутри эльфа... — попытка представить внутри себя целого жеребца или превращение в жеребца потерпела крах, — единорог. Ещё глубже — дракон, который заведомо больше и единорога, и эльфа. Ну, ладно, — Нальдо старался понять логику совмещения и продолжил размышлять вслух: — в России всегда любили запихнуть что-нибудь во что-нибудь и спрятать поглубже. Ещё один укоренившийся образ. "Матрёшка". Но эльфы-матрёшки, да ещё и в порядке обратного размера... Умопомрачительно. А девушка-кобыла, она тоже эльф?
— Смешанного происхождения. И она любит этих эльфов-оборотней-единорогов-драконов.
— Любовный треугольник?
Нашлось хоть что-то типичное. Героиня, которая мечется между двумя влюблёнными в неё героями и не знает, кого предпочесть — очень даже популярный сюжет. Сплошная романтика. По крайней мере, пока героиня мечется в образе девушки. Хотя от изнаночников можно чего угодно ожидать. Может, их и разумная кобыла устроит вместо девушки? Во всех их сказках животные умны и разговорчивы, как таракан Чуковского. Или недавно помянутый Сивка-Бурка. Не говоря уже о поцелованной лягушке-царевне-оборотне. Тысячу раз прав Баська — сплошные образы из детства и неизжитый инфантилизм.
Нальдо вполне мог понять наличие любовного треугольника, но никак не мог уразуметь, зачем превращать представителя его народа в рогатую лошадь или большую крылатую ящерицу. Прочих писателей и читателей раньше и однокомпонентные эльфы устраивали. Так и до волко-эльфов недалеко, а там и эльфо-рыбы подтянутся. Вот, кстати...
— А как этот зверинец вообще попал в эльфа? В двух. И в девушку. Заразились, что ли?
— Наследственное, — скупо пояснила Силь.
— Ага... Наследственное. — Ан-Амирон не счёл возможным спрашивать у прилично воспитанной Сильтаирэ, как в эльфийскому роду мог появиться рогатый конь. Ящер — тем более. — Значит, любовный треугольник. Как я понимаю, это и есть основная линия повествования?
— Не треугольник... — Сильмэ замялась, — а любовная пирамида.
— Это как? — После всего услышанного уже не хотелось строить собственные предположения.
— Кхм. Эхм, — Силь запнулась, подбирая слова, — пирамида, это когда героиня, так и не выбрав одного, выходит замуж за двоих. Никакого треугольного конфликта. Официальный тройственный союз. Все счастливы. И чтобы больше вопросов не было, Нальдо, я уж сразу поясню... Как бы это объяснить... В общем, объяснить это невозможно, но героиня всё-таки пережила к финалу повествования эксперимент по лишению её девственности двумя мужчинами... синхронно.
— О! — Нальдо почувствовал, что словарный запас у него стал как у Баськи, но всё-таки отыскал ещё пару слов. — Как? Зачем?
— Чтобы никому из двух мужей не было обидно, — вполне буднично пояснило прекрасное начальство. — А как... Да вот как-то так... Эм-м... В тесноте, да не в обиде, в общем. — На этом выводе Сильмэ изрядно смутилась, и больше никаких подробностей не последовало. — Так у меня и родилась идея напугать попаданку единорогом. Беременным. Разумным. Наверное, надо будет ещё раз сходить к корректорам, раз уж это было первое, что пришло мне в голову как самое страшное. Кажется, травмирующий эффект не полностью ликвидирован.
Уточнять, каков был объём любовного романа, и что ещё творили странно-беременные существа, Нальдо не рискнул. Наверняка СовБезники знатно отравились подробностями, если эффект до сих пор "не ликвидирован". Не стоит его усугублять ради праздного любопытства. Хотя, жаль, что не удалось узнать обо всех приключениях эльфов-матрёшек. Если уж после длительного знакомства со всеми сторонами попаданской жизни и личины кавайно-яойного существа, Сильмэ кхекает, хмыкает и подбирает слова, значит, изобретательница эльфов-едино...драков и впрямь превзошла всех прочих авторов.
Жуть-то какая — единодраки! Упаси Творец, от встречи с такой реализацией. Совсем недавно еле от "тёмного жреца" избавились. Этот полоумный мечтал полностью реализоваться. Не хватало ему, как он полагал, самой малости: затащить кого-нибудь на алтарь и там обесчестить. Хорошо, что никто не написал о попадании-себя-после-смерти в бога-вуайериста, а то попадану удалось бы задуманное. А теперь того и гляди, глубоко законспирированные кони нагрянут.
Задаваться риторическими вопросами типа: "Как такое можно сочинять?", Охотник Ан-Амирон уже давно перестал.
Писатели Изнанки излагали те любовные приключения своих героев, которые сами хотели бы попробовать, да желающих реализовать их фантазии не нашлось. Или же были настолько не способны интересно писать об обычных чувствах, что завлекали читателей полной необычностью "героических" отношений. И то, и другое следовало бы отправлять в специальный раздел литературы с пометкой "для настоящих извращенцев". Но... Чудна и удивительна жизнь Изнанки! Интимные отношения с носорогом у них — зоофилия, порно-чтиво и садизм. А с единорогом — фэнтези. Причём, у некоторых авторов пострадавшей стороной может стать и единорог, совсем как та слониха, уколотая ежом. Вот, и пойми изнаночников после этого.
Нальдо достал коммуникатор, открыл личный раздел и следом — подраздел "Способы убийства живых существ реальных и мифических". Помимо оригинальных методов и приспособлений вроде замаскированных самострелов Агаты Кристи, пёстрой змеи Конан Дойла и прочих хитрых штук от мастеров детектива, охотник ан-Амирон фиксировал все варианты смертей и оружие, упомянутые в литературе. Какая бы эта литература ни была. Такая вот коллекция. Каждый имеет право на невинное увлечение. Поэтому в списках, соответственно различным существам, числились и осиновые колья для вампиров, и серебряные пули для оборотней, и холодное железо для эльфов и даже любимый Баськой топор Раскольникова для человеческих старушек. Всё по-честному.
Драконы были "убиты" изнаночниками уже трижды: "Можно убить стрелой — Дж. Р. Р. Толкин"; "Можно убить мечом — тот же автор"; "Георгий Победоносец (религиозное, подвид дракона — змей) — можно убить копьём".
— Я посмотрю, ты не против? — деликатно поинтересовалась Сильмэ, заглядывая в список.
— Конечно, не против. У меня здесь собрание убийственных фантазий Изнанки. Вот, думаю, как обозначить новый способ изничтожения дракона?
— М-да... "можно убить копьём", — прочитала Силь. — "А можно убить..." Знаешь, ты лучше или ничего не пиши, или сформулируй обтекаемо. "Можно задавить в зародыше", например.
Пришлось воспользоваться советом. Оружие так и осталось неуказанным.
— Значит, скоро у нас появятся попаданки нового типа. Ох, кому-то не повезёт их фиксировать, если я верно понял принцип фиксации. — Нальдо убрал коммуникатор и вернулся к профессиональной теме. — Не представляю, как возможно зафиксировать такой... объект.
— Уже появились, ан-Амирон! Четверо. Даже находясь в Мутном Месте, Вы обязаны следить за последними изменениями и дополнениями в проявлении попаданства, — Сильмэ вернулась к роли строго начальства, не иначе в качестве компенсации за нарушение инструкций. — Четверо. В классификацию введен новый основной тип "весталка". Я просто потрясена! Откуда, по-Вашему, в архиве взялся тот самый роман, с которым Вы частично ознакомились?! С неба свалился? Ладно, в Мутном Месте на несоблюдение некоторых правил закрывают глаза, но не разум же отключают!
