Короче, мои безумные глаза впервые увидели живого, злобного, эльфоподобного воина Дроу. Или как там у них называются чуваки, которые бегают в полном обмундировании, с мечами наперевес? А вспомнила — маракулы! Передо мной стоял вот такой вот дроу-маракул. Короче, любите и пресмыкайтесь, грязные людишки.
— Здрасти. — прохрипела я, едва двигая языком. — Как ваши дела? Ревматизм не нападает? Подагра не мучает? — светским тоном поинтересовалось мое величество ровно, так, как учила меня бабушка Алисия. Вежливость — залог успеха! Но..., похоже, что не в моем случае. Этот чувак явно не собирался устанавливать здесь светский диалог. Он лишь зло окинул меня пристальным взглядом, а затем, презрительно сплюнув мне в ноги, кивнул кому-то стоявшему за мной и отошел.
— Класс... Вот и пообщались... — пробухтело мое величество, окончательно придя в себя и вспомнив наконец, что я в плену, а не на светском рауте.
В этот момент передо мной предстал тот, кто минутой раньше стоял у меня за спиной.
— Ммм... — раздосадовано провыла я, разглядывая моего очередного собеседника. — Тосик, ты что, меня преследуешь что ли? — возмущенно спросила я у него. — И только не говори мне, что это наверно судьба, мать ее так, нас сводит, дескать, это намек, что нам пора быть вместе. Нарожать кучу детишек, жить счастливо и умереть в один день. Не-по-ве-рю! У тебя же на морде написана жажда вселенской власти! Ооо... Я великий, всесильный и всемогущий... муда... гавнюк! — исправилась, видя звереющие очи моего врага.
— Все сказала? — хищно поинтересовался этот муда..., очень нехороший человек,.. то есть феникс.
— Ну, вообще-то нет... — пробормотала я, обводя взглядом пыточную камеру и размышляя над тем, как бы мне побыстрее сделать отсюда ноги.
— Молчать! — рявкнуло стоящее передо мной чудовище в облике моего "доброго" и "жутко понимающего" Тосика, а потом тот страшный дроу, что стоял передо мной до него, передал ему очень тяжелый кожаный кнут.
— О-хох-хох! Ты что это затеял Тосяндр! Я в ролевые игры эротического содержания играть категорически отказываюсь! Особенно с тобой. — Начала выкручивать руки, лишь бы быть подальше от этого "шибздика". Потому что он мало того что шизанутый, так еще и "бзикнутый" на всю голову.
— А что так? — мерзко заулыбался этот недоумок, расправляя хлыст. — Для меня таким приятным сюрпризом было увидеть тебя среди этих "мозговитых" деток, которые угодили прямиком в мою ловушку.
Упоминание им моих друзей выбило из меня весь страх и браваду.
— Что ты с ними сделал, бабуин недоделанный? — зло прошипела я.
— О, пока ничего. Они сейчас на допросе у дроу, — отмахнулась эта мерзко— пакостная сволочь. — А тобой... Тобой, я займусь лично. — И он заржал как конь на погосте, видать пытался изобразить "страшный" смех, но ему это явно не удалось. Скорее он стал похож на бьющуюся в истеричном припадке кобылу. Точнее коня. Вот не зря говорят — не умеешь, не берись! Я от его смеха чуть сама не захохотала в голос. Я даже икнула, в недоумении взирая на этого психа, и не понимая, с чего это он так "котяшится"..., ну то есть ржет. Видать ему уже от самого себя смешно стало.
— Очень рада! — не выдержав, рявкнула я, прекращая его нескончаемый смех. — Но прежде просветли меня маленько. Каким это образом ты тут оказался?
Хотела я, не хотела, а мне нужно было как-то его отвлечь, чтоб потянуть время и придумать, как бы отсюда смыться, да и друзей хорошо бы прихватить. Дроу, кстати, давно уже плюнул на нас шизиков и умотал по своим эльфячьим делам, так что в пыточной мы остались одни.
— Очень просто, — хмыкнула главная на данный момент заноза в моей заднице. — Я тот, кто спланировал, как нам украсть главную реликвию рода Асгейр. А потом мы с Кратусом — владыкой дроу воплотили мой хитроумный план в жизнь. Как видишь, все вышло преотлично! Я даже получил тебя и твоих друзей в качестве бонуса.
— Зачем тебе копье, о глупейший из глупейших!? — простонала, покатывая глаза к потолку. — Только не говори мне, что решил с его помощью мир покорять. Это всего лишь волшебная палка с острым наконечником.
Танатос состроил звериную ухмылку на своем змееподобном лице.
— Ты глупа, но это даже мне на руку. — Он тихо рассмеялся, больше не пытаясь подражать смеху вселенского зла. — Так вот, мой глупый малыш, — он поднял руку с острозаточеными длинными ногтями и провел всей пятерней, намеренно оставляя кровавые борозды. Я дергалась и извивалась, но он оказался сильнее. — Это копье — не просто обычный артефакт... — от боли я почти его не слышала, раны от его когтей горели и щипались. — Эта палка, как ты изволила выразиться, имеет одно неоспоримое достоинство. Наконечник из адаманта, способный проткнуть божественную сущность! — яростно закончил этот проклятый садист.
Превозмогая боль, на гране нервного срыва из меня вырвался насмешливый возглас.
— И кто же из богов тебе так не угодил, что ты готов настроить против себя целый пантеон и Единого создателя?
— Ооо... Ничего личного, малыш. Мне всего лишь нужно уничтожить одну задерживающую печать. — Он самым садистским образом облизал свои когти с моей кровью на них, а до меня вдруг дошло.
— Печать, защищающая наш мир от демонов!
— В самую точку, мой дерзкий щенок, — захлопал он в ладоши, словно аплодируя.
Я даже про боль на мгновение забыла.
— Печать была наложена Советом девяти древних рас... — возразила я.
— Да, — кивнул стоящий передо мной и сверкающий желтыми змеиными глазами монстр. — Но без помощи бога, охраняющего переходы между мирами, у них бы ничего не вышло. Видишь ли, малышшшь. — зашипел он как кобра, — запечатать мир не так просто. Нужна огромная, божественная мощь. И девять субъектов разной расы никак не могли стать этой силой.
— И кто этот бог? — сердце зашлось в безудержном крике, предчувствуя очередную пакость судьбы.
Он снова зловеще ухмыльнулся и посмотрел мне точно в глаза.
— При всей твоей глупости ты давно уже догадалась,... не так ли?
Нет! — зарычал внутренний голос. — Только не он.
— Ты никогда его не найдешь, — рыкнула я, не сумев сдержать эмоций. — Он ушел. Потерян. Никто не знает, где находится Хэйрон! Как ты его найдешь? — самозабвенно врала я, чем и прокололась.
— Я почти уверен, что ты знаешь, где его найти! — прищурился этот садист, взглядом обещая мне все муки хаоса. — А потому, — он повел хлыстом из стороны в сторону, — мы проведем маленькую воспитательную беседу!
И зайдя мне за спину размахнувшись, вложил всю силу в удар и опустил кнут на мою спину.
В одно мгновение у меня перехватило дыхание. Удар, еще один... Он выбил весь воздух из легких. Ощущение такое, будто по спине из стороны в сторону прошлись плохо заточенным кривым кинжалом, разрезая плоть до самых костей.
Первые десять жестоких ударов я молчала, из упрямства не давая этому выродку насладиться моими криками и мольбой о пощаде. Где-то между тринадцатым и четырнадцатым я просто потерялась от боли, и стены моей камеры сотряс чей-то дикий, полный агонии и муки крик.
Словно крик мифической башни, — отстраненно заметил мозг. Я даже не поняла, что это я кричала. Лишь когда горло сорвалось на сиплый хрип, а я не смогла даже произнести ни одного слова, лишь тогда пол покачнулся под ногами, стремительно пытаясь поменяться местами с потолком, а сознание медленно уплыло куда-то в сторону спасительного холодного забвения.
Сколько так продолжалось, я не помню. Просто в одно мгновение все рецепторы словно отключились. А тело омертвело. Я совсем его не чувствовала. Что это — защитный режим организма? Или я медленно но верно приближаюсь к своему концу? Лишь на языке основательно обосновался тошнотворный привкус собственной крови.
Не добившись от меня больше никаких эмоции (на его вопросы, я уже давно не реагировала), Танатос ударил меня наотмашь по лицу.
Мои глаза запылали зеленым. Не от боли и страха, их я давно не чувствовала. От дикой всепоглощающей ненависти. Но тело само остановило поток последней капли энергетического резерва, и я поняла, что если воспользуюсь своей силой, то... просто умру от истощения.
Какая разница, я и так смертница уже!
— Папа...— беззвучно прошептали губы, когда мой палач вышел из пыточной. — Дедушка... — залилась я вновь горькими слезами. — Хэйрон... — сильная боль в груди не давала сделать вдоха. — Ну, хоть кто-нибудь... — шептали разбитые и опухшие губы. — Помогите... пожалуйста.
Я повторяла эту строчку как молитву, тысячи раз на протяжении... недели?... месяца? Разум отказывался определять, сколько прошло времени во внешнем мире. И в один из таких адских дней, я просто замкнулась. Ушла внутрь себя во тьму. Ничего не чувствуя и не осознавая.
Но один раз мне показалось, что я слышу чей-то шепот.
— Лучик... Мой маленький лучик... очнись... Не смей сдаваться!
— Не хочу,... кем бы ты ни была. Этот мир больше не мой. Я хочу уйти,... просто уйти.
— Не смей! — зарычал совсем другой голос. Глубокий, яростный, с едва заметной хрипотцой. — Умрешь, клянусь Кровавым богом, обращусь к некромантам, оживлю и стану твоим личным палачом-садистом на всю оставшуюся вечность! А это, поверь мне, немало!
В это мгновение я почувствовала, как мое тело падает вниз... в буквальном смысле. Но распластаться на прохладном каменном полу мне так и не дали.
Чьи-то жесткие сильные руки подхватили меня под спину и колени. Я зашипела раненой кошкой, выгибая спину, и сквозь зубы простонала всего одно слово.
— Больно!
Руку на мгновение убрали, а меня заставили наклониться чуть вперед.
— Хм... Хорошенько тебя отделали, а, Лэйк, аж кости видны. Сразу видна рука недоумка. Я бы на его месте сделал все более аккуратно, растягивая наслаждение от пыток и агонию жертвы.
И тут мои глаза удивленно распахнулись сами собой. И вдруг пришло осознание, что это не очередной кошмар, а до боли знакомая реальность. Голова закружилась, и я привалилась к каменному мужскому плечу.
— Магистр Фалькер... это вы? — слабо прокаркала пересохшим горлом, желая пошевелить руками, но они отказывались двигаться.
— Нет, смерть твоя! Лэйк, если ты мне в конце года демонологию не сдашь на отлично, я тебя лично прикопаю где-нибудь во дворе академии! Поняла?! — сварливо заметил вампир, закидывая мою руку себе на шею, и поднимая меня с пола.
Мы вышли в освещенный длинный каменный коридор, и магистр скользнув по мне взглядом с силой сжал свои клыки и скривился.
— Фу, Лэйк... — угрюмо заметил профессор. — При хорошем свете ты выглядишь еще хуже. — И войдя в какую-то камеру или комнату, он стянул с окровавленного трупа коричневый балахон, который потом натянул на меня и даже капюшоном прикрыл. Я не сопротивлялась, просто смиренно прижалась к его груди, свернувшись калачиком и уткнувшись в нее лицом.
У меня были другие проблемы. Мои конечности начинали медленно возвращаться к жизни, принося невыносимую боль. Но мне оставалось лишь стиснуть зубы и молча корчиться от режущей боли на груди у мужчины, потому что сил на что-то другое уже не осталось.
Раздался звучный топот по холодному камню.
— Профессор! — отрапортовал смутно знакомый голос Орина. — Мы готовы.
— Вы чего топочете как стадо одноклеточных баранов! — зашипел разозленный магистр. — Я вам что сказал, деградирующее поколение тугодумных свиноподобных приматов!? Я сказал, работаем в режиме маскировки! Цитирую для самых " одуренных!": "Работаем тихо, ненужное внимание НЕ ПРИВЛЕКАЕМ!" А вы че скачите как махуганская выхухоль в период брачного сезона?! Вы что, хотите, чтоб сюда сбежались все эти тушканчики длинноухие, с завышенной самооценкой и повышенной жаждой справедливости?
— Нет, — промямлил уже более тихий голос моего друга.
— Ох, выберемся, я на вас Зардену такую петицию накатаю! Я вам такие на хрен учения устрою, что будете у меня каждый день по окопам тыриться, а по двору короткими перебежками передвигаться! Чтоб больше не лезли, мать вашу волшебницу, туда куды не надо! — рычал доведенный до бешенства кровосос, ведя нас запутанными переходами и коридорами.
Когда мы, наконец, вышли в просторную плохо освещенную залу, он, наконец, остановился.
— Все, "плесень анобиозная" расчехляйтесь! — вякнул профессор и обратился к кому-то уже более спокойным тоном. — Лемийра, сможешь нас отсюда вытащить, а то я сюда через одноразовый портал пришел?
— Да, — раздался совершенно не узнаваемый сиплый голос Албраха. — но не далеко... Нас слишком много, а сил у меня в обрез осталось.
— Пофиг! Лишь бы выбраться из этих катакомб. А дальше как-нибудь справимся. А то, если нас тут застукают, петицию Зардену уже будут писать на меня, потому что из-за вашего деградирующего поколения я успокоил, "читайте, упокоил!", и "приласкал" около шестидесяти маракулов, трех эйтин и одного вираха! А это уже попахивает политическим скандалом! А там и до войны не далеко. Я, конечно, люблю в кишках врагов маленько покопаться, но боюсь, наш главный архимаг нам за это спасибо не скажет! — проворчал вампир.
— Эээ... Профессор, а кто такие эйтины и вирахи? — заинтересованно влезла Сиггрид.
— Асгейр, пойди убейся о стенку, пока мои корявые лапки не добрались до твоего тонкого лебяжьего горлышка. А то боюсь, не сдержусь от сладкой муки и желания убить одного из вас и облегчить себе жизнь на одного тупоголового недоумка! — взбрыкнул этот неврастеник и уже потом раздраженно пояснил. — Эйтин — дроу, маг крови! Вирах — маг бесконечного Хаоса! А остальное, если надо, сами найдете, я вообще не обязан вам это пояснять! Все валим отсюда!
Глава двадцатая.
Пустыня Кепи.
По спине пробежался холодок, а потом из-под глубоко надвинутого на лицо капюшона я заметила золотистый песок и воздух как-то резко потеплел.
— Отлично! — раздраженно заметил вечно недовольный всем вампир. — Бескрайние пески Кепи! Осталось только лечь на песок и дождаться, пока нас сожрет пробегающая мимо начисть!
— Я же предупреждал, что далеко перенести нас не смогу, — отозвался усталый Ал.
— Магистр Фалькер, — опять влез Орин, словно только что о чем-то вспомнив. — А вы ведь тоже владеете телепортацией. Перенесите нас в академию.
— Не могу, — фыркнул вампир. — Моя телепортация действует только на короткие расстояния. — И учитель, сверившись с заклинанием компаса, отправился на запад.
Шли мы долго, за это время я успела задремать на руках у магистра, когда меня разбудили тихие голоса моих спутников.
— Профессор, а куда мы направляемся? — осторожно поинтересовалась шедшая рядом с учителем Вилма.
Вампир угрюмо передернул плечами, потом устало посмотрел на ученицу и впервые ответил спокойным тоном.
— Вон за теми барханами по моим подсчетам должен располагаться маленький, зеленый оазис, там можно будет заночевать. В пустыне темнеет рано, а ходить ночью среди песков верное самоубийство.
— Почему? — по правую сторону к нам пристроился Стивен со здоровенным фингалом под правым глазом, держащий за руку свою потрепанную и взъерошенную девушку.
