Роммель с любопытством рассматривал своих гостей. Он сразу узнал командира разведки своего корпуса. Подполковник, получивший это звание по приказу самого Роммеля всего три дня назад за успешную подготовку операции "Случайный гость", так и не научился скрывать свою выправку. Узнал он и араба, когда тот подошёл достаточно близко, всё-таки он занимал слишком значительный пост в формально "независимом" Египте, но решил пока не показывать своей осведомленности. И только личность англичанина оставалась для генерала пока неизвестной. Оставалось надеяться, что его гостем будет человек, имеющий право принимать решения, не тратя время на многочисленные согласования всяких мелочей.
Наконец они подошли вплотную, Роммель отдал честь. Подполковник вытянулся в струнку, пытаясь щёлкнуть каблуками, что на рыхлом песке было явно неуместным. Араб продемонстрировал лёгкий поклон, вслед за ним повторил этот жест англичанин.
— Командующий Африканским экспедиционным корпусом генерал Роммель. — Представил своего командира подполковник. — А это...
— Не надо имён, подполковник, — остановил его англичанин, говорящий по-немецки всего лишь с лёгким акцентом, — они могут вызвать неуместное любопытство.
Роммель согласно кивнул. Получив согласие генерала, англичанин продолжил:
— Я думаю, что меня можно называть сэр Джон, а нашего арабского друга господин Абдула.
Роммель усмехнулся, иметь такие имена — значило не иметь вообще никаких. Что же его это устраивало как нельзя лучше. Генерал повернулся к своей охране и подал её командиру знак. Тотчас из-за дальнего транспортёра показался штабной автобус и, натужно гудя двигателем по песку, поехал вперёд, пока не остановился неподалёку от них. Выполняя полученный заранее приказ, шофёр покинул кабину и вернулся назад. Роммель открыл дверь, расценив это как приглашение, гости двинулись внутрь фургона.
Расположившись вокруг столика генерал и его гости внимательно изучали друг друга, потягивая из стаканов холодную минеральную воду, самолично разлитую Роммелем. Обменявшись с англичанином несколькими ничего не значащими фразами о погоде, генерал торопливо оценивал сложившуюся ситуацию. То, что британец говорил по-немецки, было просто великолепно. Нет необходимости посвящать в тонкости дела переводчика. Знает ли немецкий язык араб, никакой роли не играло. Марионетка, даже коронованная, будет делать только то, что прикажут те, кто дёргает за верёвочки, а уж тем более представитель менее знатного рода, пусть и занимающий довольно значительный пост. Намного больше его интересовал статус англичанина. Имеет ли он право принимать решения, если имеет, то до каких пределов распространяется это право? Молчание затягивалось, понимая это, англичанин решился первый начать трудный разговор.
— Господин генерал, может быть вы объясните нам — зачем вам понадобилось брать Каир?
— Вы знаете, сэр Джон, всегда хотелось побывать в этом славном городе. Вот и решил осуществить свою мечту. — С едким сарказмом ответил ему Роммель.
— Так ли необходимо для этого брать в сопровождение пять дивизий? — С ироничной улыбкой вернул Роммелю его колкость британец.
— Вы знаете, сэр Джон, на дороге стояли какие-то странные люди с пушками, и почему-то не хотели меня пускать.
Араб улыбался, начавшийся спор его забавлял. Знал ли он язык, или догадывался о сути разговора, но ему явно нравилось что переговоры начались с взаимных обвинений. Он, наверняка, следуя давней восточной традиции собирался получить свою долю бакшиша с обеих сторон.
— А вы не пробовали договориться с этими людьми? — Продолжал иронизировать британец.
— А вы уверены, что они стали бы со мной разговаривать? — Ответил Роммель с не меньшей иронией.
Англичанин замолчал, отпил из своего стакана, окинул взглядом внутренности автобуса. С его лица сошла улыбка, время иронии закончилось. Сэр Джон вынужден был признать, что немец прав. Если бы не удачный демарш Роммеля, никто в Британии не сел бы с ним за стол переговоров. Благодушие, царившее в штабах всех уровней, поражало его, единственного, по его мнению, здравомыслящего человека в округе. Все остальные вели себя как полные идиоты. Дошло даже до тотализатора, главной ставкой в котором было время начала отступления немцев. Стремительное крушение восточного фронта, как казалось, не оставляло африканскому корпусу никаких других путей решения проблемы — кроме отступления и эвакуации. Даже он ожидал, что в конце концов так и произойдёт. Конечно, Роммель известный сорвиголова, но любому безумию сопутствуют определённые границы. Наносить удар по противнику, который превосходит тебя в несколько раз просто самоубийственно. Так думали все, кроме самого сэра Джона, который, как ему казалось, сумел понять командира Африканского корпуса немцев. Нет, такой человек, как генерал Роммель, не мог уйти просто так, не напомнив противнику о своем существовании. Сэр Джон ожидал очередного безумства "швабского задиры" с нетерпением, предполагая возможный удар по Александрии. И когда панцеры Африканского корпуса вышли на её окраины, он с удовлетворением поставил галочку напротив одного из пунктов своего плана, который в конце концов должен был заставить немцев служить на благо Британии. Но дерзкий бросок германских танковых дивизий на Каир не входил в его планы и доставил ему несколько неприятных часов, когда казалось, что все намеченные им планы рушатся.
Визит немецкого подполковника всё поставил на свои места. Сэр Джон почувствовал себя в роли незадачливого любовника, который мучительно ищет способы овладения предметом своей страсти, не замечая того, что и сам предмет предпринимает такие же шаги. Но теперь все намерения выяснены, обе стороны сидят напротив друг и друга и предстоит долгий и нудный торг. Сэр Джон ни минуты не сомневался, что потомок торговцев, а он хотя и числился природным аристократом среди людей своего круга, прекрасно помнил, что его прадед какую-то сотню лет назад торговал солониной в Шотландии, легко сумеет обмануть тупого швабского солдафона.
В свою очередь Роммель, разглядывая партнёра по переговорам, составлял план действий. Неплохо зная англичан как солдат, он впервые сталкивался с торгашом, в душе появился лёгкая брезгливость, но генерал постарался перебороть себя. Германии нужна эта жертва и он её принесёт. К тому же имея дело с беспринципной личностью, можно и самому освободится от мешающих принципов.
— Я должен признать что вы абсолютно правы. — Решился продолжить прерванный разговор англичанин. — Желающих с вами разговаривать немного. Большинство наших генералов предпочли бы утопить вас в море. Мне и моим соратникам с трудом удаётся удерживать их от опрометчивых шагов, которые, по моему мнению, больше навредят Британии, чем помогут. Я считаю, что мы можем и должны договориться, что две культурные европейские державы просто обязаны найти общие интересы перед страшной угрозой европейской культуре, которая накатывается с востока...
Роммель внимательно слушал англичанина, который выплетал словесные кружева, старательно обходя главный вопрос. Да, лицемерие демократических политиков не знает границ. Они будут потчевать вас дерьмом, не забывая при этом твердить о полезности данного продукта именно для вашего организма. С радостью вложат вам в руки нож для убийства, не забывая при этом стенать на весь мир о своём человеколюбии и миролюбии. Не моргнув глазом, отправят "ближнего своего" на смерть, лицемерно твердя, что этого требовали высшие интересы. Вот и сейчас британец юлит, давая возможность немцу первому сказать грубую правду сегодняшней встречи. Вообще-то Роммель собирался сделать это с самого начала, но, наблюдая за своим партнёром, пришёл к решению немного понервировать его. Он старательно кивал в тех местах, где красноречие его собеседника требовало этого, делал озабоченное лицо, разводил руками, но... молчал.
Британец начал нервничать, стал повторяться, но "тупой солдафон" продолжал молчать. Сэр Джон уже перешёл на примеры из истории, старательно цитировал, столь любимого этим "идиотом Гитлером", Фридриха Великого, но немец не делал никаких попыток сделать правильный вывод из его речей. Наконец, исчерпав все заготовленные заранее доводы, англичанин замолчал, возникло ощущение, что он просчитался и вместо прибыльного контракта заключил заведомо проигрышную сделку.
Убедившись, что британец умолк окончательно, Роммель налил себе очередной стакан минеральной воды, неторопливо выпил его и, наконец-таки, начал говорить.
— Сэр Джон, я благодарен вам за великолепный спич, который вы подготовили для меня, но должен вам напомнить, что мы не в парламенте, а я не ваш потенциальный избиратель. — Генерал позволил себе жесткую усмешку, которая должна была показать партнёру, что здесь придётся играть по его, Роммеля, правилам и продолжил. — Мне, кажется, что вы не совсем правильно поняли — зачем мы здесь собрались? Речь идёт не о генерале Роммеле и даже не о его солдатах. Как вы заметили, я сумею позаботиться о них без вашего вмешательства. И не нужно меня пугать воинственностью ваших генералов. Если они обещают сбросить меня в море, то я, в свою очередь, обещаю устроить им заплыв в Суэцком канале, до которого моим дивизиям намного ближе, чем вашим доблестным генералам до Александрии. Речь идёт о существовании Британии как империи. Как вы думаете, что сделают русские после уничтожения рейха?
— Я должен так понимать, что вы не исключаете такого варианта событий? — Решился прервать молчание англичанин.
— Мой дорогой друг! — Роммель откинулся на спинку сиденья, разглядывая через стакан далёкий противоположный берег реки. — Я не исключаю ничего! Особенно если вы, англичане, по своей давней привычке попытаетесь отсидеться в стороне, ожидая чем эта драка закончится. — Сэр Джон попытался возмутиться, но Роммель прервал его властным жестом, в корне пресекая попытку англичанина изобразить обиду и возмущение, и продолжил. — Я понимаю желание вашего правительства воевать чужими руками. Но вам не кажется, что эта ваша доктрина слишком часто стала давать сбои?
— Поясните? — возразил ему удивлённый англичанин.
— Могу вам привести два примера из недавнего прошлого. — Роммель перешёл на академический тон, старательно пародируя спич, который ему только что пришлось выслушать. — Во-первых, ваше поведение в Польской войне. Ваше правительство надеялось, что вермахт надолго увязнет в Польше, но мы решили эту проблему практически за неполный месяц. В результате Англии пришлось впрягаться в войну самой, а не воевать руками поляков.
— Мы и не надеялись, что Польша сумеет долго продержаться. — Лениво и высокомерно просветил англичанин швабского солдафона.
— Правильно! Вы её сдали нам с самого начала, на блюдечке преподнесли. — Поддержал его командующий Африканским корпусом. — Надеялись, что война сразу в Россию перекинется. И просчитались! Не учли, что ни Гитлер, ни Сталин в тот момент воевать друг с дружкой не хотели.
— Хотелось бы мне знать из каких предпосылок вы сделали такие выводы? — Сэр Джон начал проявлять эмоции.
— Не нужно считать окружающих полными идиотами! — Роммель устало рассмеялся. — Ваше поведение в "странной войне" ничем другим, кроме желания подтолкнуть нас на восток объяснить невозможно!
Британец поднял бокал с минералкой, объявляя вынужденный тайм-аут. Нужно было признать, что генерал оказался более сложным противником, чем хотелось бы. Ну что же, придётся просто перейти ко второму варианту действий, но для начала всё-таки нужно выслушать немца, давая тому возможность выболтать как можно больше.
— И какое завершение этой, по вашему мнению, ошибки?
— Вам пришлось самим выступить против нас, хотя и не по своей воле, а желая остановить наше наступление в Бельгии. — Пояснил Роммель, уточняя. — Впрочем безуспешно.
— Но нам удалось эвакуировать большую часть своих войск! — Возразил ему британец.
— Вам позволили это сделать. — Роммель вдруг почувствовал себя смертельно уставшим человеком. Кажется он прогадал. Вместо делового партнёра ему достался самовлюблённый идиот, который может слышать только самого себя. Оставалось надеяться, что за его спиной скрываются действительно серьёзные люди. — Это был очередной каприз Гитлера. Он посчитал, что это наилучший способ подтолкнуть ваше правительство к переговорам. Но в этом случае он просчитался.
— А какова вторая ошибка? — Продолжал упорствовать британец.
— А вторая ошибка случилась не так давно. — Роммель немного помолчал, старательно подбирая слова, и продолжил. — Второй ошибкой было нападение Германии на Россию.
— Но при чём тут Британия? — Удивился сэр Джон.
— Вы можете дать клятву, что ваше правительство не проложило руку к этому событию? — Деланно удивился Роммель.
— Генерал, ваши предположения оскорбляют не только правительство Британской империи, но и меня лично. Предположить что мы могли ... — Англичан завёлся всерьёз и надолго, приводя в подтверждение своего мнения выдержки из газет, на память он, судя по всему, пожаловаться не мог, так как цитировал чуть ли не целые страницы.
Роммель заскучал окончательно. Этот идиот столь старательно излагал передовицы "Таймс", что складывалось впечатление, будто все свои познания о политике родной империи он черпал только оттуда. Генерал отвлёкся на красоты великого Нила, оценил работу своей охраны, провёл взглядом по салону и наткнулся на насмешливый взгляд араба. Скользнул дальше, но вернулся и уже внимательно оглядел "господина Абдулу". Заметив заинтересованный взгляд, араб едва заметно кивнул. Генерал несколько раз перевёл взгляд с араба на англичанина, пока окончательно не убедился, что "дрессированной обезьяной" в этом дуэте является именно представитель метрополии Великой Британской империи, а не один из министров её доминиона.
Игра прояснилась окончательно, все козыри брошены на стол. Тузы и шестёрки заняли подобающие им места. Англичане, как всегда, трижды перестраховались, боясь уронить свою великодержавность ниже, только им одним известного уровня. Можно, конечно, обидеться, что к нему прислали пешек вместо ферзя, только какой в этом смысл. Главное, что он ждал от этой встречи, а именно, чтобы его предложения ушли дальше вверх, к людям, которые действительно могут принимать решения, свершилось. Независимо от реакции "сэра Джона", который, надо признать, свою роль самодостаточного идиота исполнил очень хорошо. "Господин Абдула" недаром обозначил своё согласие. Нужно теперь сформулировать предварительные тезисы соглашения, а уж потом приступать к поиску компромисса с людьми, которые стоят за спиной этой делегации.
— Сэр Джон, я думаю, что достаточно излагать парадную витрину политики вашего кабинета. — Роммель прервал словоизлияния возмущенного англичанина. — Если вы, по прежнему, считаете, что я оскорбил ваше правительство, то советую вам обратиться за разъяснениями к господину Черчиллю. А я слишком занятый человек, и не могу тратить своё время на бессмысленные споры.
Араб вновь едва заметно кивнул. Англичанин замолчал. Роммель достал свою записную книжку, где он конспективно записал предложения Паулюса и свои выводы, и ознакомил собеседников со своим видением проблем Африканской компании.
