— Ну, мы не планировали, но сейчас на этой земле наступят серьезные перемены, да и море, как я сказал — взгляни сама! Наш корабль разобьет о камни пристани!
— Да, ты прав — поспешим! Провизия, такелаж и прочая успели приобрести?
— Да, давно уже! Выручка была большая и мы хорошо закупились, так что тут волноваться не стоит, — усмехнулся он, позволяя мне выбраться из своей скорлупы. — Да и казначей наш разошелся не на шутку.
— А новенькие?
— Да, набрали достаточное количество народа, — он нетерпеливо махнул рукой, прыгая с камешка на камешек. — Быстрее — нам не стоит медлить!
Легко ему, а я пару раз чуть не упала в воду, которая быстро набегала на берег. Бегом преодолев расстояние, отделяющее нас от верфи, быстро вбежала по трапу, который тут же убрали, и, кивнув Шуре, выдохнувшему с облегчением, пулей понеслась к каютам, где на входе в коридор уже сигнализировал мне Дик.
— Что с ним? — я даже не удивилась тому, что Плотва мирно сидел на палубе корабля, поводя огромными ушами. Пипа, выскочив из капюшона, бросилась к нему, тут же принимаясь обнюхивать и ревностно фыркать.
— Я... не знаю! Он орал и вырывался, а после просто уткнулся взглядом в никуда и тут море начало себя так вести. Я просто железобетонно уверен в том, что это его рук дело — таких совпадений не бывает. Иди, ты нужна ему, — встревоженно отчитался парень. А после, ухватив меня за плечо, когда я пошла дальше, добавил. — И... Сонь — он не маленький. Даже если и выглядит так, даже если и его поведение напоминает детское.
— Знаю без тебя, — огрызнулась, сбрасывая руку и быстрым шагом устремляясь к своей двери.
Мальчик внутри сидел в кресле, прямо, не шевелясь и, кажется, не дыша. Присев напротив него, внимательно рассмотрела: вены выступили на, вдруг ставшей чуть прозрачнее, коже, вырисовываясь ужасным черным узором. Глаза, серые до этого, были бескрайне голубыми, практически в тон шляпе, если не ярче — зрачок был тонким, как у кошки, смотрящей на солнце в полдень.
— Рок... Посмотри на меня, Рок, — взяв его лицо в ладони, осторожно заглянула в глаза, ища хоть малейший намек на узнавание. — Рок, я жива, и я перед тобой, ты не так всё понял. Рок, я тут... — прижавшись лбом ко лбу мальчика, продолжала говорить я.
Я помню: когда-то, давным-давно, я, испугавшись, так же ушла в себя. Нас было много, мы были юны и неопытны и держались, только благодарю друг другу.
Он не боялся. Он жил ради того, чтобы просто быть и делать то, что велено. Но он сидел со мной в обнимку, потому что он сам так решил и сам так захотел, чем подкупал безгранично. Бормоча мне какую-то ерунду, в которой основой было моё имя, раскачиваясь из стороны в сторону...
То же самое я проделала и с малышом, взяв его на руки и с ногами забравшись в огромное кресло. Капитанские часы показывали три часа дня, после пять, после восемь — Рок, под конец, вздрогнув, неожиданно расслабился, и, уткнувшись носом мне куда-то шею, вцепившись в ткань куртки тихо засопел. Шторм же, утихать так просто не спешил.
17. Кристалл и пламя
Вероятно, я задремала, потому что следующим мгновением, что я помнила, была глубокая ночь и, неожиданный для меня, грохот грома где-то над ухом. Сонно поводив головой из стороны в сторону, наконец-таки сориентировалась в происходящем и, осторожно спустив ноги на пол, поднялась, бережно держа в руках расслабленное тело ребёнка. Переложить его на кровать ничего, в принципе, не стоило — проблемой была лишь неслабая такая качка, из-за которой мои вещи, из незапертого, по глупости, шифоньера, сейчас спокойно мигрировали по каюте. Чуть не запнувшись о длинный футляр, невесть откуда взявшийся в моих апартаментах, уложила Рока на кровать, и, разув и осторожно укрыв одеялом, присела на пол, шаря в поисках преграды. О, вспомнила! Это же та самая загадка, которую мы так и не смогли решить с командой "Парящего"! Увесистый, для одного меча большой, для двух наоборот, малый. И, кажется цельный... И, вот зачем было создавать огромный брусок чёрного цвета и прятать его на корабле? Грэг не был в курсе, остальные тоже не видели его до того момента, как я с ним на камбуз завалилась. Очередная загадка этого мира? Как бы она мне по носу не ударила, или ещё чего похлеще...
За окном опять громыхнуло так, что задрожали окна и корабль, на мгновение резко подавшись вперед, кажется, немного пролетел — тело почувствовало некоторую невесомость. После последовал удар о волны, из-за чего меня швырнуло вперед, протянув по ковру и впечатав макушкой в стену. Сзади звучно прилетел футляр, со всего маха ударяя по спине и, отскочил куда-то вбок, прогрохотав по полу. Что-то зазвенело. Сипло выдохнув в ответ на такой сговор стихии и этого грёбаного ящика, попыталась распутать конечности, тут же поскальзываясь на какой-то тряпке, на которую, не заметив, поставила руку, опираясь. В этот раз вставать я уже не спешила, переживая новое падение, взлет и приземление судна лежа. Стекло балконного окна, зазвенев, разбилось, влетая осколками внутрь и принося неожиданного попутчика — ошарашенную рыбу, приземлившуюся куда-то в складки ковра. В помещение тут же ворвался ледяной ветер пополам с сыростью и каплями воды — пришлось, как есть на четвереньках, быстро проползти в том направлении и, подхватив хватающую ртом попаданку, доползя до выбитого окна, замахнувшись, отправить её в полет в обратном направлении. Затянуть проём стеклянной пленкой ничего не стоило — порыв ветра тут же исчез, ощутимо ударяясь с той стороны. Быстро подумав, добавила ещё чуть слоя и на остальные стекла, во избежание новых подарков.
Сбор стёкол с ковра много времени не занял — была бы в каюте сама, не заморачивалась бы. А так, и Рок тут бегает — пораниться может, и Дик с Нилом заглядывают: на кровати поваляться и в креслах посидеть, строя из себя великих капитанов — порезать босые ступни ничего не стоит. А разуваться я всех заставляю — ковер же. Жалко.
Утомленно выдохнув, покосилась на кровать с Роком — малыш спал, совершенно не замечая того, что происходило вокруг него. Вот стоило мне просыпаться? Извернувшись, скрипя зубами, скосила глаза на расплывающийся на спине синяк, виднеющийся во вспышках молний, и, вскинув брови, принялась наблюдать интересную картину: сине-черное пятно медленно истончалось, уступая место обычного цвета коже. А ведь помнится, что порезы и раны на мне тоже заживали, пусть не все и сразу. Хотя та же конечность выросла на удивление быстро, не дав мне даже осознать того факта, что мне отрубили кисть. Выходит, я регенератор? Тогда почему это не всегда происходит?
Нет, я, конечно, могу попытаться найти трезвое объяснение этой ситуации: я просто не даю телу разрешения помыслить о том, что рана может сама затянуться. И, в принципе, это действительно логично — я <i>знаю</i>, что рана сама по себе сразу не заживет, как и синяк не рассосется. Отсюда и строю предположения. А вот в боевых ситуациях, когда я наоборот хочу, чтобы все мешающие мне дефекты пропадали, всё быстро залечивается. Хм, в принципе, я нашла ответ, который может уложиться в заданные рамки. Только вот, а те ли это рамки, если я до недавнего времени даже не предполагала того, что мои творения могут двигаться?
В углу опять что-то мелодично звякнуло, вырывая из сосредоточенных размышлений — сидеть по-турецки было оптимальным вариантом при такой погоде — я никуда не улетала. Однако любопытство было сильнее и, вновь приняв положение на четырёх опорах, я шустро скользнула вперед, пользуясь тем, что корабль как раз, по ощущениям, заходил на новую волну. Вот новичкам на судне испытание-то устроено стихией: кто выживет после сегодняшнего шторма, тот действительно достоин быть членом моей команды.
Вот блин, у меня уже команда... Не десять-пятнадцать человек, которых я знаю по именам, а целый штат незнакомых гавриков. Ввязалась в какое-то дерьмовое предприятие.
Звенел всё тот же ящик. Потянув его на себя, легонько потрясла, сжимая за бока. Ответом был звон и щелчок, после которого дно и содержимое упали мне на ногу, заставив взвыть сквозь зубы — да сколько можно меня калечить?! И, это же просто коробок мне такое испытание принёс — мне уже страшно узнавать, что мне там палец отбило!
Внутри было три длинных палки, вернее, это было не дерево, а что-то между костью и подобием железа — не знаю. Все в каких-то орнаментах, с вязью — красивой, даже очень — видно, что не за один день такую красоту сделали, с изображением каких-то птиц с огромным оперением, переходящим во все тот же орнамент. Части, были немного разные по объему, будто от расширения к сужению, но не сильно. У одной из них было навершие: что-то по типу змея, идущего полукругом — начало хвост, который кусала голова, с желтым камнем в глазу, и являющаяся завершением круга. По центу ещё одна птица, раскрывшая крылья и делившая его на две части, на которых болтались кольца, всё в виде тех же змей, кусающих себя за хвост.
— Уроборос, вот же, — усмехнулась, перебирая их в пальцах и ощупывая узор.
Странно, ну да ладно, кто знает, какие тут культуры и верования? Если судить по такому навершию, передо мной — бо, оружие монахов моего мира. По всей видимости, тоже не точное, а лишь подобие — по толщине с моё запястье, тогда как шесты монахов тоньше будут, насколько я помнила.
Новая волна, проверяющая наш несчастный корабль на прочность, чуть не заставила отправить меня одну из частей в полет по направлению к спящему ребёнку. Скрипнув зубами и удерживая беглянку кончиками пальцев, вернула её себе на колени и, быстро прикинув то, какая какой подходит, совместила их. Никаких защелок или закруток — прилипло, будто на магните, больше не желая разбираться. Пожав плечами и поморщившись в ответ на зазвеневшие колечки, осторожно поднялась на ноги и совместила последние части. Итогом было неожиданное синее свечение — почти как недавно светились глаза Рока, и перезвон колечек под легкую волну теплого воздуха. Свет, пробежав по всем узорам, ушел в птицу в кольце, а я, так и не выпустив из рук сие творение неизвестного мне мастера, вернула челюсть на место и, на всякий случай аккуратно потрясла бо, считай посохом, и, не добившись никакой реакции, погрузилась в думы.
И чё это за хрень такая? Ладно, удивляться смысла уже нет — устала. Реально устала за последние дни. Штукенция, если не задумываться о том, какого хрена она светится и почему была в столь странном ящичке, который открылся только после столкновения с моим копчиком, удобная — снаружи шторм, а я, опираясь на посох, стою уверенно и не летаю. Да и, кажется, я себе оружие искала — не всегда с винтовкой можно ходить. Будет у меня своя собственная злодейская вундервафля. Правда, размер его — с меня ростом. А я не маленькая. Хотя, если уже потом попытаться его обратно разобрать...
Мысль я уже додумывала в полете, группируясь и больно приземляясь на плечо, и катясь в уже знакомую мне стену. Столкновение пережила спокойно, мрачно раздумывая над тем, какой ещё финт выкинул этот... хренов стручок! Он исчез!
Искомое нигде не наблюдалось — проползя вперед, чисто наудачу начала водить руками по ковру, пытаясь найти хоть что-то. Результатом был болезненный укол в палец, и, отдернув руку и подползя вперед, удивленно уставилась на тускло поблескивающую иголку-булавку на полу.
Удивление, все же, накатило волной, заставляя глупо хлопать ресницами, и отупело крутить в руках мини версию недавнего посоха, ставшего каким-то подобием цыганской иглы с ушком-украшением навершием бо. Эм, а как так, а? Не, правда, как? А как же... закон сохранения массы?.. А?
Куда посох-то делся, в конце-то концов?! После этой мысли, с легким дуновением, игла исчезла, а появившееся искомое звучно ударило меня по носу, когда я не смогла удержать его.
— Твою мать, шелезяка! — зажимая занывший нос, простонала, мрачно глядя на лежащий на ковре посох. Эта штука хочет меня прибить!
Сузив глаза, ухватилась рукой за украшенную поверхность и упала на живот, таким образом, спасая себя от нового полета в стену и удара посохом по одной из частей тела. Корабль выдержал, посох же вновь стал иглой — похоже, он меняет размеры, ориентируясь по моим желаниям. Стиснув зубы, решила пока не экспериментировать и, заколов иглу на ткань рубашки, застегнула куртку и, осторожно скрипнув дверью, выскочила наружу, хватаясь за стены и канат, идущий вдоль одной из них — как бы сильно не хотелось оставаться в безопасности каюты, пробудившая ото сна нужда была сильнее. Хотя был высокий риск того, что я могла и не разрешить свою проблему — на выходе из коридора, только с третьей попытки чуть приоткрыв дверь, я смогла высунуть нос наружу, который тут же был обрызган морем и дождём, и вдут ветром обратно. Проблема была глобальная, потому как...
— Ты чего тут торчишь? — хмуро раздалось из-за спины. Обернувшись на голос и свет, обнаружила Дика, недовольно почёсывавшего затылок и держащего в руке лампадку.
— Да мне это, в домик одинокого архитектора бы, — пожала плечами, кивая на закрытую дверь. — А там дождь и все дела. Боюсь, у меня тут двойная проблема: не унесет дождём, так организую конфуз.
— Хорошо, сейчас провожу — подожди минуту, — со вздохом, кивнул он и зашел обратно в каюту помощника навигатора. Размеры корабля и не особо большой командующий состав позволяли нам держать свободными несколько кают, и Дику было разрешено взять себе одну из них, пользуясь некоторыми привилегиями.
Ветер снаружи был действительно зверский — к счастью, натянутые канаты-перила были по всему кораблю, за них-то мы и цеплялись, чуть ли не зубами. В искомую комнатку мы буквально ввалились и, проводив радостную меня взглядом, парень устало прислонился к стене, а я завалилась за дверцу с троном за ней.
— Нам сейчас ещё обратно идти, — грустно раздалось снаружи.
— Есть хочу, — отозвалась, рассматривая серую дверь. Рядом скрипнула ещё одна, после чего раздался глубокий вздох.
— Мы подохнем, пока дойдем, — обреченно отозвался парень.
— Жрать хочется сильнее, — закончив все дела, вышла наружу и подошла к умывальнику, над которым висело небольшое зеркало.
Установленный рядом с ним светильник, удивительным образом не загасший под буйством стихии, бросал мне на лицо пугающие тени, пляшущие и путающие черты. Но света оказалось достаточно, чтобы вновь и вновь вернуться к рассматриванию пугающего меня отражения: почти звериный жёлтый взгляд — белки глаз неожиданно потемнели, что в начале напугало, а потом заставило утомленно выдохнуть — опять обсидиан, вернее, всё тот же, что и закрасил мои волосы и ногти. Хорошо хоть, зубы нормального цвета остались. Выпирающие скулы, курносый нос, не острый, а самый обычный. Тонкие губы. Интересно хоть, а как я... она выглядела, когда ещё не было всех этих операций? Как её звали, чем она увлекалась, чего хотела? Кто был дорог и что же значат воспоминания, что ко мне вламываются в голову?
— Эй, самолюбование не самая хорошая черта, — Дик, отчаянно зевая, отпихнул меня, быстро вымывая руки. — Там вроде стихло немного, так что помчались, пока не поздно.
