Что, черт возьми?
Он быстро и кратко проанализировал свои действия. Потребовалось всего наносекунды, чтобы понять, что было не так.
Пара струнных дуг оказалась ближе, чем он думал сначала. Его процедуры оценки расстояния были сбиты взаимодействием двух струн, тем, как пара совместно искажала изображения звезд.
Таким образом, струны были ближе, чем сообщили ему его системы мониторинга. Проблема была в том, что он не мог сказать, насколько близко; возможно, они были намного ближе.
Черт, черт. Я должен был предвидеть это. Он лихорадочно запустил процедуру перепрограммирования, гарантируя, что в будущем его не введут в заблуждение многочисленные изображения от пар струн подобной длины — или, на самом деле, от любой комбинации.
Но сейчас это не помогло бы.
Он быстро выполнил обходную процедуру, пытаясь получить первоначальную оценку истинного расстояния между струнами...
Он не поверил ответу. Он модифицировал процедуру и запустил ее снова.
Ответ не изменился.
Что ж, вот и вся моя зона безопасности в два световых года.
Пара струн находилась всего в десяти миллионах миль от "Северянина" — меньше световой минуты.
Одна из пары струн удалялась, но другая направлялась прямо к кораблю.
Он провел дополнительные проверки. Ошибки не было.
Через пятьдесят секунд эта наступающая струна ударит по "Северянину".
Он вырвался из машины и вернулся в мир людей. С нетерпением он ждал, когда пиксели застынут в воздухе, когда его лицо соберется воедино; он чувствовал, что его сознание замедляется до человеческого.
29
Через пять миллионов лет после первого конфликта между людьми и кваксами обломки военного корабля-сплайна появились, кувыркаясь, из устья червоточины, которая пылала гравитационным излучением. Червоточина закрылась, сверкая.
Обломки — темные, почти лишенные энергии — медленно поворачивались в тишине. В них не было жизни.
Почти.
Я до сих пор не уверен, как выжил. Но помню - я помню, как на меня нахлынули квантовые функции. Они были похожи на капли дождя; я как будто мог видеть их, Прядильщица веревок. Это было больно. Но это было все равно, что родиться заново. Я вернулся во времени.
Пулу не потребовалось много времени, чтобы проверить статус заброшенного судна, в которое превратился его корабль. Во внутренних ячейках жилого купола было достаточно энергии, возможно, на несколько часов. Но у него не было энергии для движения — даже функционирующего канала передачи данных из жилого купола к остальной части его корабля.
Помню, какой мертвой выглядела Вселенная. Я не мог понять, как звезды так быстро состарились; я знал, что не мог падать больше нескольких миллионов лет.
Но я знал, что был один. Чувствовал это.
Я приготовил себе поесть. Выпил стакан чистой воды... Его лицо, мягко просвечивающее, было задумчивым. Знаешь, я даже сейчас помню вкус этой воды. Принял душ... Думал почитать книгу.
Но свет погас.
Я ощупью добрался до своего дивана. Лежал там. Становилось холоднее.
Я не боялся смерти, Прядильщица веревок. Как ни странно, я чувствовал себя обновленным.
— Но ты не умер, — сказала она. — Это так, Майкл?
Да. Да, я не умер, сказал Пул.
А потом прилетел корабль.
Пул, умирая, удивленно смотрел вверх.
Это было что-то вроде семени платана, выкрашенного в угольно-черный цвет. Темные, как ночь, крылья, простиравшиеся на сотни миль, нависали над обломками корабля Пула, мягко колыхаясь.
— Корабль ксили, — выдохнула Прядильщица.
Да. Мне стало еще холоднее. Я не мог дышать. Но сейчас я не хотел умирать. Хотел пожить еще немного - чтобы понять, что это значит.
И затем...
— Да?
А потом что-то вытащило Пула из-под обломков. Это было так, как если бы гигантская рука обхватила его сознание, как будто взяла пламя из оплывающей свечи.
А потом меня вывернуло наизнанку...
Пул стал бестелесным. У него больше не было даже сердцебиения.
Он чувствовал себя так, как будто его освободили из костяной пещеры, которая была его головой.
Верю, что я стал конструкцией квантовых функций, сказал он. Гобеленом акаузальных и нелокальных эффектов... Я не претендую на то, что понимаю это. И мой спутник все еще был там. Это было похоже на огромный потолок надо мной.
— Что это было?
Возможно, это был ксили. А возможно, и нет. Казалось, это было за пределами возможностей даже ксили, возможно, их конструкт, но не они сами...
Прядильщица веревок, ксили были - и остаются — хозяевами пространства и времени. Я верю, что они даже путешествовали назад во времени - изменили свою собственную эволюционную историю - для достижения своих огромных целей. Думаю, что мой спутник был как-то связан с этой программой: возможно, анти-ксили, как античастица, движущаяся назад во времени.
Я почувствовал веселье, медленно произнес Пул. Его позабавили мой страх, мое удивление, мое стремление выжить. Она услышала слабый оттенок горечи в его голосе.
Через некоторое время он растворился. Я остался один. И, Прядильщица, я обнаружил, что не могу умереть.
Сначала я разозлился. Я был в отчаянии. Он поднял свою светящуюся руку и задумчиво осмотрел ее, поворачивая перед своим лицом. Я не мог понять, почему это было сделано со мной - почему я был сохранен таким гротескным образом.
Но - со временем - это прошло. И у меня было время: его было предостаточно...
Он замолчал, и она наблюдала за его лицом. Оно было пустым, невыразительным; она почувствовала укол страха и задалась вопросом, какие переживания он пережил, один среди умирающих звезд.
— Майкл, — мягко сказала она. — Почему ты заговорил со мной?
Мрачное выражение его лица исчезло, и он улыбнулся ей. Я увидел человеческое существо, сказал он. Человек, одетый в шкуры, обмороженный, на хрупком маленьком корабле... Он неконтролируемо нырнул через интерфейс червоточины во враждебное будущее.
Это было экстраординарное событие... Итак, я - вернулся. Мне было любопытно. Я исследовал связи червоточины - и нашел тебя, Прядильщица веревок.
Прядильщица кивнула. — Это был Мастер стрел. Он был моим отцом, — сказала она.
Майкл Пул закрыл глаза.
— ...Прядильщица веревок, — сказала Луиза Армонк. Ее голос звучал настойчиво, обеспокоенно.
— Да, Луиза.
— Не знаю, что, черт возьми, происходит в твоей голове, но тебе лучше прояснить это побыстрее. — Прядильщица услышала, как Луиза отдает команды через плечо. — ...У нас проблема.
— Что за проблема?
— Послушай меня, Прядильщица. Вот что ты должна...
Голос Луизы внезапно оборвался.
— Луиза? Луиза?
Воцарилась тишина.
Прядильщица заерзала на своем диване. Позади нее громада обитаемого купола возвышалась над четкими линиями НИКа стеной из стекла и ровного света.
Но теперь на верхние уровни купола легла мягкая паутина, сетка из едва видимых нитей.
— Лета, — прошипела Прядильщица. — Это струна.
Впервые за несколько лет палубы наполнились воем клаксона.
Морроу, парящий в зеленоватом воздухе недалеко от второй палубы, оторвался от своей работы. Его спина приятно ныла, а на руках были теплая грязь и вода; он почувствовал, как на лбу выступили капельки пота.
Он рассеянно огляделся, высматривая источник тревоги.
Милпитас, с закатанными рукавами и глубокими шрамами на лице, по которым струился пот, изучал его. Планировщик потрогал пальцами пучок тростника, торчавший из сферического пруда. — Морроу? Что-то не так? Почему клаксон?
— Не знаю, планировщик.
Звук клаксона был оглушительным — одновременно знакомым и резковатым, мешающим думать. Морроу оглядел палубы, наблюдая за спокойным трехмерным движением людей и роботов, занимающихся своими делами; вдалеке над покрытыми травой поверхностями вырисовывались выступы храмов. Все выглядело обычным, безмятежным; он чувствовал себя расслабленным и в безопасности.
Морроу работал с Милпитасом на территории, которая когда-то была парком Пула. Они все еще пытались создать свой водный объект с нулевой гравитацией. Милпитас и Морроу насадили шар из земли на тонкий шест, прикрепили его к поверхности палубы и окружили водяным шаром диаметром пять футов, ограниченным тонкой оболочкой из пористого пластика. Тростник и лилии были посажены в комок земли и уже росли из поверхности воды. Их видение состояло в том, что тростника и лилий — возможно, сплетенных каким-то образом — вместе с естественным поверхностным натяжением воды в конечном итоге будет достаточно, чтобы удерживать пруд вместе, и они смогут отказаться от пластиковой мембраны.
Тогда, наконец, они смогут заселить пруд рыбами и лягушками.
Это был небольшой, почти тривиальный проект. Но на самом деле это была идея Милпитаса, и Морроу был рад предложить поработать над ней вместе с ним, как часть того, что он считал реабилитацией Милпитаса к условиям невесомости. По мнению Морроу, все, что заставляло планировщика — и тех, на кого он влиял, — думать и работать в условиях нулевой гравитации, было хорошо.
— Морроу. — Голос Луизы Армонк раздался откуда-то в воздухе. Он звучал громко и настойчиво в его ухе. — Морроу, ты меня слышишь?
Морроу посмотрел вниз, на покрытый травой пол палубы; он знал, что Луиза находится где-то под его полом на своем старом пароходе, изучая систему нейтронной звезды. — В чем дело, Луиза?
— Морроу, тебе нужно убираться оттуда.
— Но, Луиза...
— Двигайся, черт возьми. Куда угодно.
Милпитас изучал его. — Ну? Есть проблема?
— Милпитас. Пойдем.
Морроу схватил планировщика за плечи. Он согнул колени, уперся ступнями прямо в поверхность палубы и оттолкнулся в воздух, увлекая за собой Милпитаса. Посмотрев вниз, он увидел, что сферический пруд уходит под ними.
Сопротивление воздуха заставило их остановиться в воздухе, в пяти ярдах над поверхностью палубы.
Морроу выпустил планировщика. Руки Милпитаса все еще были мокрыми по локоть, а его костлявые ноги торчали из-под халата.
— Луиза? Ладно, мы двинулись. А теперь, может быть, ты скажешь мне, что случилось?
— У нас проблемы. — Морроу услышал панические крики на фоне голоса Луизы и ровные команды, отдаваемые Марком. — Мы на пути участка струны... Если наши прогнозы верны, она пройдет прямо через Пул-парк.
Морроу обвел взглядом палубы. Внезапно металлические стены этого места, покрытые растениями и людьми, показались невероятно хрупкими. — Но как такое может быть? Я думал, что петля находится за много световых лет отсюда.
— Мы тоже так думали, Морроу. Мы пытаемся подтвердить траекторию струны, чтобы мы могли запрограммировать уолдо разрывного привода, и...
Тут голос Луизы пропал.
Лизерль и Марк стояли на поверхности планеты нейтронной звезды в виртуальных макетах защитных скафандров. Они неуверенно посмотрели друг на друга.
— Что-то не так, — сказала Лизерль.
— Знаю. — За наброском лицевой панели выражение лица Марка было безжизненным, холодным; Лизерль знала, что это означает переключение им вычислительных мощностей на более высокие приоритеты.
Поверхность под ногами Лизерль была серой, как пемза, и выглядела рыхлой. Рядом с ними, терпеливо ожидая, стоял робот — тележка на толстых колесах, оснащенная несколькими шарнирными рычагами и датчиками. Лизерль увидела, что пыль планеты окрасила колеса робота в серый цвет.
В нескольких ярдах от них находился толстый блестящий цилиндр капсулы; внутри прозрачных стен Лизерль могла видеть Уварова, завернутого в одеяло.
Небо было фантастическим. Газовое кольцо представляло собой пояс дыма, который охватывал весь мир до самого горизонта. Дальняя сторона кольца представляла собой бледную белую полосу, рассекающую небо пополам. Она едва могла разглядеть саму нейтронную звезду, крошечную зловещую кроваво-жемчужину, нанизанную на линию дыма; а ее огромный спутник был разреженным шаром желто-серого тумана, выпускающим газ на своего злобного близнеца.
Звездный лук был трещиной в пустоте вдали от плоскости кольца; высоко над своей головой Лизерль могла видеть мерцающие огни жилой зоны "Северянина" на удаленной орбите корабля вокруг планеты.
Здание, которое они обнаружили с орбиты, представляло собой тетраэдр высотой двадцать футов, бесстрастно стоящий на поверхности.
Лизерль почувствовала разочарование. Неужели они зашли так далеко, подошли к этой удивительной тайне так близко только для того, чтобы их каналы связи вышли из строя?
Она постучала по своему шлему. — У меня такое чувство, будто я оглохла, — сказала она.
— Я тоже. — Марк тонко улыбнулся, часть выражения вернулась к восковому изображению его лица. — Ну, мы определенно потеряли голосовую связь с "Северянином". — Он с беспокойством поднял голову. — Интересно, что, черт возьми, там происходит.
— Может быть, они пытаются вызывать нас.
Марк пожал плечами. — А может, и нет. — Он посмотрел на нее. — Лизерль, ты чувствуешь какие-то изменения? Насколько я могу судить, ссылки на центральные процессоры на "Северянине" все еще функционируют, хотя в данный момент я работаю только на чтение.
Она закрыла глаза и заглянула внутрь себя. — Да. У меня то же самое. — Доступ только для чтения означал, что она не могла передать свои впечатления и новые воспоминания, которые она записывала, обратно процессорам на "Северянине", которые теперь были ядром ее сознания. Она посмотрела на ровный желтый свет "Северянина". — Как думаешь, нам стоит возвращаться?
Марк заколебался, оглядываясь на капсулу.
Уваров зашевелился, как насекомое в стеклянном коконе, подумала Лизерль. — Я единственный из нас, кто находится здесь в настоящей опасности, — прохрипел он. — Вы двое — всего лишь проекции. Виртуальные фантомы. Вы носите эти чертовы скафандры только как костыли для своей психики, во имя Леты. Даже если эта планета взорвется сейчас, все, что вы потеряете, — это несколько часов ввода данных. — Последние слова он прорычал как оскорбление.
— К чему вы клоните, Уваров? — спросил Марк.
— Продолжайте свои поиски, — отрезал Уваров. — Хватит тратить время впустую. Вы ничего не можете поделать с проблемами, возникающими на "Северянине". Ради жизни, взгляните на картину в целом. Барионная Вселенная подходит к концу. Что может случиться, чтобы все стало еще хуже?
