В октябре большая сборная команда проектантов из Болгарии, Италии и СССР собралась знакомиться с конкретными условиями в городах России.
— Скажите, а правда, что в октябре в Сибири уже выпадает снег? — Франчини беспокоила поездка в эту далёкую и непонятную страну. Снег он видел только в Париже и то мельком. Тогда они как раз заканчивали корректировку проекта по последним замечаниям подрядной фирмы. Ему не понравилось. Ни промозглая Парижская слякоть, ни поведение подрядчика, ни глупые розыгрыши Ричарда Роджерса.
— Не бойтесь, сеньор Франчини, — Игорь Гунст тоже любил дружеские розыгрыши. — В Сибири главное не морозы, замёрзнуть вам не позволят горячие сибирские девки. Главное не отравиться.
В семье Гунстов хорошо говорили по-немецки. Итальянец тоже владел этим языком в совершенстве, как большинство жителей Северной Италии, поэтому беседе их ничего не мешало.
— А у вас принято травить гостей? — попытался поддержать шутку итальянец.
— Как можно? Просто у русских, а особенно в Сибири принято греться водкой, а европейцы почему-то такого гостеприимства не выдерживают. Поэтому хочу вас, дорогой сеньор Франчини предупредить, что необходимо соблюдать осторожность и употреблять горячительные напитки умеренно. Греться лучше в помещении, в бане, или под боком у какой-нибудь дамы. И не забывайте про презервативы, а то случайная любовь — дело такое. Французский насморк163 подхватить можно на раз.
После подмосковного Зеленограда, выбранного болгарами для строительства в Подмосковье, команда проектировщиков отправилась в Сибирь, потом запланировали посетить площадку на Байкале. Там участок местная администрация выделила прямо в Листвянке. Первый секретарь Иркутского обкома в приветственном слове на банкете так и заявил: — Мы ждём инвестиций в культурное развитие нашей области. Нам не жалко места даже на «Байкальской Ривьере».
Место на Байкале оказалось очень красивым. Джанфранко решил отказаться от хай-тека. Не поднималась рука портить стеклом и сталью красивейшую сибирскую природу. Франчини захотелось сделать здесь что-то в духе родного Лигурийского взморья, только с инженерным оборудованием на уровне двадцать первого века.
С Владивостоком вышла заминка. Город — одновременно военно-морская база и центром Приморского края. Иностранцам туда попасть очень трудно. Администрация Приморского края одновременно страстно желала получить болгарский центр, понимая, что это даст выход для многих, не только в Болгарию, но и вообще за границу, а с другой стороны, воевать с контрразведкой — себе дороже.
Согласились на компромиссный вариант. Краевые власти выделили участок неподалёку от пассажирского аэропорта в посёлке Прохладный. По участку протекал красивый ручей с романтичным названием Изумрудный. В целом же местность была совершенно унылой, и технологичный объект не мог её разрушить. Наоборот, здесь его расположение было наиболее уместно, олицетворяя «окультуривание» окружающей среды. Посёлок Прохладный имел только один недостаток. Из-за низкого расположения относительно уровня моря, окрестности подтапливались во время муссонов, частых в здешних краях.
Франчини наоборот обрадовался. Он посчитал, что как раз для большей выразительности идея сопротивления силам природы хорошо подходит. Он пока не знал, как именно выразит эту идею в материале, но предвкушал интересное решение.
Середина октября в Сибири оказалась не такой уж холодной, хотя по утрам изморозь покрывала всё вокруг и температура опускалась местами до -10 Цельсия. Зато «в багрец и золото одетые леса» вернее городские парки доставляли истинное наслаждение для глаз.
Последним пунктом была солнечная и яркая Алма-Ата. Столица Казахсстана оказалась украшена заметными зданиями, вполне мирового уровня архитектуры. Гостиница «Казахстан» в золотой короне вполне могла принадлежать руке Оскара Нимейера, а стадион «Медео» — брутальному японцу Кензо Танге.
Результатом десятидневного путешествия, кроме постоянного похмелья, стала большая тетрадь, исчерканная вдоль и поперёк цветными фломастерами. На основании его почеркушек уже к Рождеству Франчини удалось набросать первые идеи, которые он и отправил с подвернувшейся оказией в Софию.
Ответ его просто поразил. Такого с ним не случалось ни разу за долгие годы архитектурной практики. 30 декабря в его офис на Пьяцца ди Марини принесли телеграмму: — «TUTTO BENE ESC SEI UN VERO MAESTRO VIR CI FIDIAMO DI TE VIR QUINDI FAI COME MEGLIO CREDI PUNTO»164 Оставалось только подписать развёрнутый договор на выполнение архитектурных и инженерных решений. Это могло говорить как о крайней степени доверия к маэстро со стороны болгарского руководства, так и о полном равнодушии. Почему-то ему хотелось верить в первое. Тем более что аванс на счету его фирмы появился ещё до Нового года.
Звонок телефона вернул Джанфранко к серой декабрьской действительности.
— Бон джорно, дружище! — послышался в трубке знакомый голос Ренцо Пиано. — Как движется болгарско-русский проект? Помощники не требуются?
— Всё в порядке, милый Ренцо! Спасибо тебе огромное за такую интересную работу. Когда бы я ещё увидел Россию? — Он по привычке всплеснул руками, чуть не выронив трубку. — Да, работы предстоит много. Помощники мне не помешают, вот только с деньгами… Ты же не согласишься работать за гонорар, который ниже твоего достоинства? И правильно сделаешь!
— Ты подумал, что я сам собираюсь с тобой работать? — на другом конце провода слышен хриплый смешок. — Нет, дорогой Джанфранко, я тебе говорил, у меня работы на весь следующий год под завязку. Я тебе хотел посоветовать нашего земляка Грасси. Знаком с ним?
— Видел пару раз на выставках, а так нет. А что, у него с работой плохо?
— Что-то у него в семье случилось, деньги нужны, а он последние годы работал в подрядной фирме, что на муниципальных заказах сидит, сам понимаешь, работая на дядю, много не заработаешь.
— Так он будет работать на меня, то есть на другого дядю, в чём разница?
— Всё-таки ты архитектор, а не строитель… Кроме того, ты только что был в его шкуре, и понимаешь какого это.
— Пусть позвонит, договоримся, тем более что мне и в самом деле нужны архитекторы. Всё-таки пять разных объектов, в совершенно разных условиях… Три проектных конторы из разных стран. Ужас! Ты мне лучше посоветуй инженеров, которые могут справиться с таким заказом.
* * *
По условиям договора первым должен был быть выдан Новосибирский центр, поэтому после напряжённой работы, в апреле месяце были готовы пять экземпляров документации и большой ящик с макетом. Макет делали знакомые рекламщики, поэтому он получился ярким, блестящим и вообще фееричным.
— Такой точно понравится Живкову, — говорил Франчини сэру Роджерсу, когда отсылал ему фотографии макета. — Всем руководителям далёким от архитектуры и дизайна нравятся аляповатые решения.
— Где ты нашёл аляповатость? Всё очень хорошо попадает под признаки стиля высоких технологий. Если понравиться заказчику, то и прекрасно. Когда строить начинаете? Надеюсь, уже летом?
— По плану муниципалитета, сразу после майских праздников начинают копать котлован, чтобы пустить отопление к началу зимы, то есть к середине октября. Если финансирование болгарской стороной будет идти так, как обещано, то к следующему лету вполне возможно окончание отделочных работ. Но это если всё будет идти по плану, а в этом есть огромные сомнения.
Франчини сделал глоток кофе.
— Если бы ты знал, Ренцо, сколько в российской провинции незавершённых объектов! Такие деньги в землю закопаны. Какой-то прямо парадокс неразрешимый. Они мне все уши прожужжали о преимуществах планового хозяйства, но ответить вразумительно, почему у них столько омертвлённого капитала в виде незаконченных зданий, не смогли.
ГЛАВА 28. СТАРТ ГОНКИ НА ЛАФЕТАХ ДАН
Год 1982. 7942 от сотворения мира. 1402 хиджры. Год синей Собаки, стихия года Вода.
События первой половины 1982 года
4 января — Вступил в действие «Договор о дружбе Балканских республик», ликвидированы границы между Сербией, Македонией, Боснией, Черногорией, Болгарией, Румынией и Албание*.
6 января — в Лиссабоне состоялась 200-тысячная демонстрация против войны и размещения в Португалии ЯО и ОМП
19 января — смерть Семёна Цвигуна, первого зампреда КГБ. По официальной версии — самоубийство
25 января — смерть Михаила Суслова, главного идеолога СССР
16 февраля — начало боевых действий международной коалиции против Сирии, Ирана и Ирака*
1 марта — советский спускаемый аппарат «Венера-13» совершает посадку на планете Венера
2 апреля — Аргентинские войска захватили Фолкленды.
23 апреля Английская компания «Синклер Рисёрч» представила 8-разрядный домашний компьютер «ZX Spectrum»
30 апреля — торжественное открытие Дворца Науки и Культуры в Софии
3 мая — начало строительства Болгарского культурного центра в Новосибирске*
26 января 1982 г. Москва, Кремль. Кабинет генерального секретаря КПСС. Брежнев, Кириленко, Черненко, Громыко и Устинов
— Кыстя, ты у ныс… кажтса… кх-м-м, в отделе прыпаганды и агитации начинал? — Голос Брежнева скрипит сильнее обыкновенного. Ему недавно заменили протез, и рот пока не привык к новому инородному телу. От этого речь слышится окружающим более невнятной. — Тебе придётся место Суслова занять. М-да… Ты, не беспокойся, много работать не придётся. Мы тебе скоро сменщика подберём… А этот год, твой, не обессудь…
Генсек с трудом оторвался от кресла и грузно переместился к окну. Он задумчиво уставился на заснеженное здание Арсенала, перевёл взгляд куда-то вверх в затянутое серыми облаками московское небо. Всем присутствующим показалось, что Брежнев забыл о них, но никто не осмеливался привлечь внимание. Оказалось, нет. Генсек вернулся к действительности, хриплый причмокивающий голос снова зазвучал невнятно, но достаточно громко.
Последнее время Генсек частенько застывал в неподвижности, словно засыпая на ходу с открытыми глазами.
— Жалко… жалко Михал Андреича, — Брежнев пожевал губами, словно приноравливаясь к мешавшему протезу. — Сильный был человек… Мне вот тоже скоро… на кого страну оставить?
Никто не ожидал от генсека такого оборота. Все старики, собравшиеся на сегодняшнюю встречу недружным хором стали уверять своего бессменного босса, что он ещё выглядит о-го-го, что время терпит, что всё прекрасно и не стоит переживать по пустякам.
— Андрей, ты не мог бы рассказать, что там, в мире на сегодня твориться. — Брежнев по-свойски обратился к министру иностранных дел. — Как-то уже прореагировали наши друзья и партнёры? Нам же надо внеочередной пленум ЦК готовить…
— Пока ничего определённого никто не пишет. Все ждут нашего решения. Не раньше, чем завтра в утренних газетах. — Громыко докладывал напряжённым голосом. Он пока и сам не понимал, как относиться к новому назначению. Суслов был человеком чудовищной работоспособности. Он умудрялся курировать почти десяток институтов историко-философского направления. Кто будет теперь вести это дело, он не представлял.
«Леонида Ильича надо менять» — в который уже раз, пронеслась в голове Громыко мысль. — «Только на кого? Жаль, что Юрку Андропова взорвали, умнейший был человек».
Внезапно с места что-то совершенно непонятное забухтел Кириленко. Никто не мог понять ни слова из его бурного потока звуков.
«Да что ж такое! Зачем пригласили даже в узкий круг этого конченого маразматика?» — подумал Андрей Андреевич, но вслух ничего не сказал. — «Он же ничего путного не только сказать, он и думать-то уже не может. Не его ли Леонид задумал на идеолога?».
Словно в подтверждение его мыслей, Кириленко перестал издавать звуки, но начал что-то быстро писать. Однако каракуль, что выводили его исковерканные артритом пальцы, тоже прочитать никто не мог.
— Положение вокруг нас в мире не очень хорошее, — Громыко заметил, что Брежнев не отрывает от него взгляд, словно чего-то ждёт. — Рейган ведёт себя как какой-то маньяк! Грозится Ирак стереть в порошок. Вот послушайте, что он сказал в октябре прошлого года. Я не мог не выписать — «…стратегия Холодной Войны: мы выигрываем, они проигрывают…». Ярый антикоммунист и даже не скрывает этого. Мракобес и фанатик. Че Гевара империализма. Пробил через конгресс программу увеличения военных расходов такое, что только Рузвельт в войну сумел пробить.
После авантюры Саддама Хусейна и исчезновения с карты мира сразу двух американских союзников еврейского и саудовского, весь запад считает, что это наша идея, только воплотил её «Багдадский вор». Так сказать, «рука Москвы» в действии.
— А это не так?
— Даже близко ничего подобного мы не планировали. Наоборот, мы советовали Саддаму атаковать Иран. Хотя и то, что он сделал, играет нам на руку. А что империалисты злятся, так и хорошо, значит правильно действуем...
— Хорошо, кх-м, садись Андрюша, не надо так тянуться, — Брежнев перебил главу МИДа. — Чем нас порадует наша армия?
— Армия, как обычно, на боевом посту! — Устинов по-военному бодр, не смотря на 73 года. — У нас всё в полном порядке, и я рад доложить…
— Митя, ну что ты, в самом деле… — Брежнев обрывает словоблудие маршала. — Нахватался у своих генералов показухи. Мы же тут собрались узким кругом, почти по-семейному. Давай, вот, без ... — Он вяло помахал рукой перед носом.
— Леонид Ильич, если у нас и в самом деле всё нормально, то почему я должен что-то выдумывать?
В результате довольно долгих славословий первое заседание сокращённого состава Политбюро ни к чему не пришло. Больше всех был доволен Константин Черненко, не рвавшийся к вершинам власти. Должность личного помощника Генерального его вполне устраивала. Брать на себя дополнительную нагрузку ему совсем не хотелось.
Вечер того же дня. Резиденция Брежнева в Заречье. Брежнев и Капитонов, заведующий организационной работой ЦК
— Я что тебя сегодня позвал-то, Иван Василич… — Брежнев прихлёбывает чай из фарфоровой чашки, — ты чай-то пей, не стесняйся… Надо мне с тобой посоветоваться, ты же у нас в Центральном Комитете кадрами заведуешь.
— Так сложилось, Леонид Ильич, даже я не знаю как, но… — Капитонов пытается уловить малейшие оттенки настроении Генерального. — Готов хоть сейчас, но лучше я бы письменно подготовил денька через два.
— Вот, что ты за человек-то такой! — Даже терпеливый Брежнев раздражается от блеянья амёбоподобного существа. — Соберись, Василич, не мальчик уже… Надо сейчас!
Место Суслова освободилось, кого на идеологию можно было бы поставить? Что-то я сам сходу определиться не могу. Все либо заняты под завязку, как Устинов или Громыко, либо в маразме, как тот же Кириленко. Я бы Романова поставил, но про него такие слухи ходят в народе… Хоть и говорили мне, что всё кэгэбэшники сочинили. Но слух такой в народе есть. Андропов умер, но слухи им распущенные живут и побеждают.
