— Кажется, наш обмен ударами подходит к концу, — произнёс кровожадно оскалившийся Джонни, глядя прямо в глаза Куроби. — Зря вы так сильно разозлили моего друга. Когда он в таком состоянии, то даже я его немного побаиваюсь, а вас всех он просто разорвёт в клочья. Я уже не раз видел, как он это проделывает.
— У твоего друга сломан позвоночник, он уже ничего нам не сделает, — напряженно ответил Куроби, к этому моменту от его былой самоуверенности остались лишь жалкие ошмётки. Привыкнув за последние восемь лет сливать своих врагов с одного-двух ударов, ему было явно не по себе встретить равного по силам и умениям противника, да ещё противника не среди своих сородичей, а так ненавидимых и презираемых им людей.
— Если вы ребята приплыли с Гранд Лайна, то точно должны знать о дьявольских фруктах, — улыбка Джонни стала ещё чуточку более кровожадной. — Йосаку — неубиваем! Понимаешь, что это означает? Если нет, то позволь мне тебя просветить: твои друзья только что разозлили бессмертного!
Джонни честно мог признать — запугивание своего противника было чертовски приятным делом! И пусть правда о Йосаку была куда более прозаичной, чем он пытался её преподнести Куроби, по большей части, Джонни ни в чём не соврал. И его слова, в глазах Куроби, приобрели ещё больший вес, когда, буквально десятью секундами спустя, буквально пышущий яростью Йосаку поднялся на ноги. Куроби сразу же ощутимо заволновался, остальные рыболюди заметно удивились, а жители деревни, во главе с деревенским доктором, ещё парой минут ранее без труда подтвердивший и так очевидный всем перелом позвоночника у Йосаку, — Он больше никогда не сможет ходить! Чёрт! Да он вообще не должен быть жив! — и вовсе охренели.
Красные, налитые кровью глаза Йосаку безошибочно нашли своего главного обидчика , после чего лицо парня приобрело настолько жутковатое выражение, что не по себе стало даже высокомерным рыболюдям. Жители деревни и вовсе испуганно прыснули в разные стороны: в этот момент Йосаку куда больше походил на плохого парня, чем вся банда Арлонга вместе взятая.
Когда Джонни сказал, что рыболюди умудрились разозлить бессмертного, он, конечно, в кое-чём преувеличил, но ещё больше недосказал. Например, он не сказал о том, что по-настоящему взбешённый Йосаку становился как бы не на порядок сильнее себя прежнего, и мог оставаться в таком состоянии на протяжении достаточно долгого времени. Помимо всего прочего, Йосаку, привыкший терпеть самую разнообразную и чудовищную боль, становился полностью иммунным к этой самой боли. В подобном состоянии парню можно было согнуть локоть в обратную сторону, и он этого мог даже не заметить — проверено на деле! Почти бессмертный, нечувствительный к боли, чудовищно сильный, фактически сошедший с ума от боли и жажды крови — такого Йосаку гарантированно могло остановить только отрубание головы или, как минимум, её же разрубание. Потому как с уничтоженным сердцем он, порой, мог двигаться ещё достаточно долго, чтобы оно успело полностью зажить. Вполне понятно, что, когда Йосаку находился в подобном состоянии, и его регенерация работала не совсем обычно, ускоряясь в разы. И словно этого всего было мало, в таком состоянии у Йосаку появлялось ещё два дополнительных козыря.
Джонни отнюдь не шутил, когда говорил, что он побаивается своего друга, когда того доводили до подобного состояния. Это, конечно, всё ещё не уровень Зоро и тем более Луффи, но сам Джонни точно знал, что такому Йосаку он проиграет без всяких вопросов. Обычно они были с ним на равных, и даже если взбешенный Йосаку становился на порядок сильнее и полностью нечувствительным к боли, Джонни всё равно смог бы с ним потягаться. Всё-таки мифический зоан, да ещё такой какой у него, наделил Джонни немалым количеством занятных способностей. Однако два последних козыря, появляющиеся у Йосаку только тогда, когда ему начисто отрубало мозги, полностью перекрывали все возможные преимущества силы редкого фрукта.
В итоге, если Джонни подходил для сражения с массовкой , когда количество противников превосходило все разумные пределы, — вроде более десяти тысяч пиратов, состоящих в Армаде Крига, — то Йосаку идеально подходил для боев в формате один на один против сильных противников. Собственно, ничего удивительного: именно с таким учётом Луффи и Зоро тренировали двух друзей. Они всегда были вместе, поэтому идеально дополняли друг друга в случае каких-либо непредвиденных ситуациях... раньше. Теперь и одного из них было достаточно для того, чтобы справиться практически с любым дозорным Ист Блю. Про пиратов и речи нет: сильных пиратов в этой части света, за исключением присутствующих, не осталось. Все остальные слегка умерли по не совсем естественным причинам.
— У тебя остались считанные секунды, чтобы попрощаться со своими друзьями, советую воспользоваться ими, — довольным голосом произнёс Джонни, обратившись к застывшему напротив него Куроби, что не спускал немного обеспокоенного взгляда с поднявшегося на ноги Йосаку. Не будь все рыболюди такими высокомерными идиотами, Куроби сейчас волновался бы куда сильнее, а так, упорно продолжая игнорировать все тревожные звоночки, противники Джонни и Йосаку всё ещё продолжали их недооценивать.
— Чу! Похоже, нужно повторить, — проведя большим пальцем по своим вытянутым губам, Губошлёп снова сунул голову под воду.
— Ню! Это если успеешь, — произнёс недовольный Хачи. — Эй ты! Бери свои мечи, — осьминог двумя несильными пинками отправил валяющиеся мечи Йосаку в его сторону, — и сражайся! Я покажу тебе, насколько может быть ужасно моё Rokutoryu (Стиль Шести Мечей)! Ню!
— Серьёзно, ребята, вас что, где-то учат подобным фразам? — лицо Джонни скривилось так, словно он лимон проглотил. — Школа юных злодеев? Класс для особо отсталых?
Зато Йосаку так ничего и не ответил, ни на слова осьминога, ни на слова Джонни. Парень лишь посмотрел на свои мечи, после чего медленным, каким-то неестественно заторможенным движением, наклонился и взял мечи в руки. Любой, кто хоть раз испытывал чрезвычайно сильные эмоции, — отрицательные или положительные, тут разницы нет, — знает, что подобные эмоции начисто лишают способности адекватно воспринимать окружающий мир. Йосаку в этом плане не был исключением. Взгляд красных глаза парня, на несколько секунд сфокусировавшись на осьминоге, сместился за спину Хачи, прямо на раздувшегося от воды Чу. Трудно поверить, но в этот момент и без того жутковатое выражение лица Йосаку стало ещё более жутким. Будь здесь Луффи, и он сразу бы смог сказать, что взбешенному парню пришла в голову какая-то идея. И, принимая во внимание эмоциональное состояние Йосаку, можно было смело утверждать, что посетившая парня идея не сулила Чу ничего хорошего.
— Ню! Если ты не собираешься нападать, то тогда нападу я сам! — не дождавшись от Йосаку немедленных действий, быстро потерял терпение осьминог.
Воспользовавшись тем, что Куроби не стремиться продолжить их сражение, Джонни, так же как и противостоящий ему рыбочеловек, сосредоточил своё внимание на Йосаку. В отличие от своего противника парень примерно представлял, что сейчас должно произойти, и не хотел пропустить подобное представление.
— Takotsubo no... — начал было говорить осьминог, вновь принимая свою стойку, когда все его мечи вытянуты вперед и остриё каждого меча сведены в одну точку, но Йосаку не дал ему закончить.
Целью взбешённого парня изначально был Чу, — как раз вытащивший голову из воды, — поэтому осьминог оказался растоптан за одно биение сердца. Хачи не успел и глазом моргнуть, как Йосаку, вроде бы только что стоявший за добрый десяток метров, оказался прямо перед его вытянутыми мечами. Один взмах помеси меча с мясницким топором, зажатым в левой руке Йосаку, и все сверхтяжёлые мечи Хачи оказались разрублены словно спички, а живот осьминога прочертила глубокая кроваво-красная черта. Не останавливаясь на достигнутом, второй меч Йосаку прочертил ещё одну кроваво-красную черту на теле осьминога, только теперь от левого бедра до правого плеча. Использовав инерцию от второй атаки, Йосаку крутанулся на пятке, чтобы, мгновением спустя, сверху вниз, обрушить голень правой ноги прямо в основание шеи Хачи. Это был жёсткий удар, способный сходу сломать шею оппонента. Однако, для рыболюдей и жителей деревни оказалось полной неожиданностью, когда Хачи, вместо того, чтобы просто рухнуть на бетон, оказался впечатан в него с такой силой, что всё вокруг заходило ходуном, а в месте удара тела Хачи остался самый настоящий кратер.
Вернув себе равновесие после удара по осьминогу, Йосаку ударил Хачи ещё раз. От чудовищного по силе пинка тело осьминога, в вихре ало-красных капель, пролетев по воздуху метров двадцать, пробило окружающую Арлонг Парк стену и, пролетев ещё метров десять после этого, запрыгало по воде, словно пущенный камень, после чего, подняв тучи брызг, окончательно рухнуло в воды Ист Блю.
— Х-хачи! — привстал со своего кресла шокированный Арлонг, потрясённый до глубины души столь быстрой расправой над одним из лучших его людей. Тем не менее, всего секундой спустя, показав, что он все-таки не зря занимает должность капитана, Арлонг резко повернулся в сторону другого своего подчиненного: — Чу! — предупреждающе крикнул пират... не то чтобы это могло чем-нибудь помочь.
Йосаку забыл об осьминоге, — если заметил его вообще, — сразу после своего второго удара ногой — у его ярости была совсем другая цель. Чу, несмотря на неожиданность всего произошедшего, успел среагировать. Не столько понимая, сколько действуя на одних инстинктах, он резко запрокинул голову назад, нагнетая в теле нужное давление, а затем столь же резко опустил её вперед, разом выстреливая всю им набранную воду... и тут же умер, в буквальном смысле разорванный в клочья. Последним, что увидел Чу в своей жизни, это налитые кровью глаза Йосаку, смотрящие на него сверху вниз, садистскую улыбку на лице парня, и руку, странного матово-черного цвета, пальцы которой стальными тисками сжали его вытянутые губы, надежно перекрыв выход всей скопленной воде. Однако давление уже было нагнетено, заряд выпущен и этому заряду требовался выход — Чу разорвало на куски так, словно он проглотил полноценную бомбу. Целым от его тела остались только оторванные ноги и руки.
С довольной улыбкой на лице Йосаку бросил себе под ноги оставшиеся в его руке губы рыбочеловека. В отличие от всех остальных людей и рыболюдей, собравшихся в Арлонг Парк, он был единственным кто изначально планировал сделать с Чу именно то, что он сделал. Для всех остальных, включая Джонни, Зоро и Нами, его действия, а главное их результат, оказались полной неожиданностью. Надо признать, весьма забавной неожиданностью. Особенно для Зоро и Джонни: Нами всегда была самой наименее кровожадной в их семье, пусть даже теперь смерть пришла за ненавистными ей рыболюдьми... когда-то ненавистными.
Откровенно говоря, сейчас, Нами было практически всё равно, что произойдёт с Арлонгом и его бандой. Смерть Арлонга или смерть его подчинённых уже никогда не вернёт ей мать, или потерянное детство, а вся питаемая к ним ненависть и страх как-то незаметно успели превратиться в серый пепел равнодушия. Если бы Арлонг, по сути, не держал в рабстве её родную сестру и жителей её деревни, то, пожалуй, Нами вполне бы смогла просто махнуть на них рукой. Их смерть практически перестала для девушки что-нибудь значить. Арлонг перестал для неё что-нибудь значить. Серый пепел равнодушия. И не надо было гадать, что виноват во всём этом был не кто иной, как Луффи. Луффи всегда виноват.
После убийства Чу, эмоции Йосаку изрядно сбавили накал, но это вовсе не означало, что он вдруг резко стал сам собой. Скорее он стал чуть более адекватным, из-за чего тут же потерял возможность использовать два своих самых сильных козыря. К нему вернулась способность связно мыслить, — более-менее, — разум вновь потеснил инстинкты, но не так чтобы очень. Жертв Хачи и Чу оказалось недостаточно, чтобы унять овладевшую Йосаку жажду крови, поэтому, воспользовавшись удачным моментом, пока все рыболюди пребывали в ступоре от того, каким именно образом был убит Чу, Йосаку взялся за оставшихся противников. Срубить голову одному, разрубить на части другого, сломать ударом ноги хребет третьему, — чтоб, значит, хоть кто-нибудь прочувствовал, каково ему было! — вспороть живот и горло четвертому. Мясник начал собирать свою кровавую жатву.
Арлонг вмешался на шестом рыбочеловеке, умудрившись остановить один меч Йосаку рукой, а другой не чем иным, как своим длинным пилообразным носом... больше похожим на тонкую ёлочку. Кроваво-красные глаза уставились в кроваво-красные глаза, и ещё не ясно чей взгляд казался страшнее — взгляд жадного до крови рыболюдей Йосаку или взбешенного смертью своих подчинённых-сородичей Арлонга.
— Ублюдок, тебе всего лишь нужно было подождать, и тогда бы и до тебя дошла очередь! — лицо Йосаку исказила гримаса, лишь отдаленно напоминающая улыбку.
— За своих сородичей я разорву тебя на части! — буквально прорычал Арлонг.
— Идиот, ты уже давно мертвец, просто ты слишком туп, чтобы это осознать!
И без дальнейших предисловий, Йосаку и Арлонг принялись друг друга убивать.
— И вот после всего этого, вы все ещё имеете наглость говорить что-то про мою кровожадность? — недовольно пробурчал Зоро, наблюдая за всем происходящим.
Арлонг в полной мере оправдывая свой капитанский статус и славу сильнейшего пирата Ист Блю, на пару с Йосаку, методично разносил собственную базу. Сам Йосаку, сдерживая Арлонга, тем не менее, не забывал разрубать на части всех подвернувшихся ему под руку рыболюдей, как тех, что оставались в сознании, так и тех, что валялись в беспамятстве. И делал он это только ради того, чтобы ещё сильнее разозлить и без того уже исступленно ревущего от ярости Арлонга.
— Йосаку таким становится только иногда, а ты хладнокровный убийца всегда... к тому же Йосаку всего лишь кровожадный монстрик, а ты у нас просто Монстр, — Нами с улыбкой потрепала хмурого Зоро по щеке, от чего мечник насупился ещё сильнее. — К тому же, в отличие от Йосаку, ты так забавно злишься, — хихикнула девушка, когда Зоро бросил на неё обиженный взгляд... нет, конечно же, нет! Взгляд был вовсе не обиженный, а угрожающий! Определенно! Ну или самому мечнику искренне хотелось так думать. Смех Нами, правда, не слишком его обнадеживал по поводу реального положения дел.
Приблизительно в этот же самый момент Джонни надоело изображать из себя обычного зрителя:
— Ладно, пора с тобой заканчивать, а то так Йосаку себе всё самое интересное заберёт, — произнёс парень, для острастки слегка похрустев костяшками пальцев рук.
Во взгляде Куроби, впервые с момента появления парней в Арлонг Парке, появилось что-то очень сильно похожее на страх. И вполне понятно почему. Благодаря стараниям Йосаку, из всех рыболюдей, в живых осталось человек двадцать, включая Арлонга и Куроби. В сознании и вовсе оставались только два последних. Одному из которых суждено было умереть в следующие десять секунд.
