Если честно, предложенный план действий самый оптимальный. Моя идея высадить по полсотни патронов из каждого пулемета проистекает из собственного малодушия. Одно дело тридцать секунд остервенело лупить по толпе из пулемета и совсем другое отстреливать каждого супостата по отдельности.
Негров и негритят (после того, что они проделали с рабыней) мне не жалко — мишени. Они свое заслужили.
Но ведь негритянок тоже валить придется, хотя бы некоторых. А у одной из них был грудной ребенок к спине примотан.
Такие дела.
Первыми как всегда встают женщины. Молодая негритянка с рукой, перемотанной грязным бинтом, раздула почти истлевшие за ночь угли.
Дети природы, блин.
Ее товарка постарше подхватила закопчённый котел и оправилась за водой. Мыть котел после вчерашнего ужина в голову никому не пришло.
Справивший утреннюю нужду, негритенок забарабанил палкой по стенке контейнера, куда вечером загнали рабов.
Заспанный негр, вяло потягиваясь, добрел до топчана. Достал кисет и длинную трубку — все правильно, уважающий себя плантатор должен начинать утро с хорошей сигары.
От очага опять потянуло запахом еды.
Взглядом нахожу позицию Дензела. Сейчас парня не видно. Восходящее солнце может высветить его силуэт на фоне скал, поэтому парень пока заныкался в неглубокой расщелине. Позицию он займет непосредственно перед открытием огня.
У девушки позиция выбрана намного лучше, огромный скальный выступ прикрывает ее от солнца. В то же время ей прекрасно все видно. А что не видно ей, то видно мне.
— Тц-тц, — дважды щелкнула рация. Сигнал выдвигаться на позиции.
Подтверждения сигнала не требуется, друг для друга наши позиции как на ладони.
Аккуратно протискиваю между камнями свернутую куртку. Вслед за курткой между камней вползает ствол СВД. Солидные каменки прикроют в случае ответного огня и своей тенью не дадут бликовать оптике прицела.
Блин, колену больно, надо бы наколенники завести, да и налокотники не помешают. Стрелять приходится с колена, и острые неровности скалы впиваются в кожу.
Брат и сестра в этом вопросе оказались экипированы не в пример лучше меня. В багги нашлись два комплекта наколенников, налокотников и даже наручей.
— Тц-тц... Тц, — снимаю с оптики пластик защитной крышки. Щека и бровь касаются резины окуляра.
Все, команд по рации больше не будет. Дальше каждый действует по обстановке.
Большой палец первой руки сдвигает предохранитель.
Меня охватывает легкое чувство дежавю.
Двести метров до ничего не подозревающего лагеря. Десяти посланникам смерти калибра 7,62 тесно в магазине. Одиннадцатый — самый нетерпеливый, плотно прижатый затвором, уже смотрит в канал ствола.
Давно ли я вот так расстреливал лагерь цыган?
И месяца еще не прошло.
За исключением бородатого негра с налысо обритой черепушкой, жадно тискающего свою низкорослою подругу чуть в стороне от остальных, все латифундисты в сборе. Скучковались с мисками вокруг помоста.
Беру в прицел правое плечо любвеобильного негра. В качестве языка он самый годный вариант, а с простреленным плечом много не навоюешь.
Да и нечем им воевать.
За исключением прислонённого к помосту "Бура", больше стволов не видно.
Чернокожий бородач упоенно тискает подругу. Во, уже юбку задрал, что же ты ночью делал?
Негритянка запрыгнула на бородача и обвила его ногами.
Надо же, сама как антрацит черная, а стопы белые.
На бритой башке выступили бусинки пота, любовные игры в самом разгаре.
Бах! Бах!
Бах!
Началось.
Мне некогда смотреть, что творится у помоста.
БАХ!
СВД толкает плечо.
Вот так и становятся импотентами. Бородатого негра швыряет на свою подругу.
Я попал точно куда хотел, на камуфлированной ткани расползается темно-красное пятно.
БАХ!
Это тебе контрольный в ляжку. Известное дело, что в ляжку (ну, вы поняли) раненый джигит далеко не убежит. Вот и не бегай пока.
Бах!
Бах! Бах!
Бах!
Бах!
Во лупят! Еще по выстрелу и ребятам на перезарядку пора.
Шарю прицелом по центру лагеря.
А собственно, стрелять больше не в кого. Два негра и негритянка — та самая, что ходила за водой, уже мертвее мертвого. Все трое убиты выстрелами в голову.
С двух сотен метров, по не самым стоячим мишеням — мысленно аплодирую малолетним стрелкам.
Последний оставшийся в живых негр, оставляя кровавый след, медленно ползет к краю помоста. Малолетние снайпера ему ноги прострелили. Выполнили задачу — оставить языка, да он от потери крови загнется через пару минут.
Тощая рука высунулась из-под помоста и тянется к прислонённому "Буру".
БАХ!
От помоста отлетают щепки.
БАХ!
Руки загребущие от винтовки убрали.
Стреляю без мысли кого-либо убить. Однако, судя по надрывному вою из-под помоста, кому-то крепко прилетело. Причем за винтовкой тянулся негритенок, а вой явно женский.
Бах-Бах-Бах-Бах-Бах.
Стоя у входа в шатер, полуголая болезненного вида негритянка от бедра поливает склоны из АК.
Причем истерично шмаляет туда, где даже близко нет никого из нападающих.
Бах!-Бах!
Сдвоенный выстрел закидывает чернокожую автоматчицу обратно в шатер. Видно только как дёргаются в конвульсиях торчащие из палатки ноги.
И тишина. Даже природа замерла.
Только шумит ветер, и где-то в лагере зашелся истеричным плачем младенец.
Первая, самая сокрушительная часть блицкрига ударно выполнена.
Сейчас малолетние снайпера перезарядятся, и предстоит самая опасная часть плана — зачистка.
— Я пошел, прикройте, — закинув винтовку за спину, Дензел ловко спускается по крутому склону.
В лагере латифундистов без изменений, все живое забилось под помост. И только негр с простреленными ногами пытается ползти на месте.
— Русский, прикрывай, я пошла. Брат, осторожней, в кунге кто-то есть, туда несли миску с едой, — стройный силуэт на мгновение мелькнул на верхушке гряды.
— Видел, — подтвердил информацию Дензел.
Через минуту девушка занимает позицию за контейнером с рабами.
Мой выход.
СВД за спину, куртку обмотать вокруг пояса, перепрыгнуть через прикрывавшие меня камни. Теперь спрыгнуть на широкий каменный уступ двумя метрами ниже. Ноги пружинисто принимают вес тела. Перевалиться через край уступа, повиснуть на руках. По ногам опять бьёт камень. Хватаю под корень проросшую на склоне толстую лозу и восстанавливаю равновесие. Придерживаясь за лозу, как за веревку, сбегаю вниз по не очень крутому участку склона.
Мысленно отмечаю собственную отличную спортивную форму, набранную за последнее время. Вместе с намечающимся животиком ушло семь-восемь лишних килограммов, а вот мясо наоборот наросло. На качка я ни в коем разе не похож, скорее на гимнаста.
В лагере кто-то уже перетянул раненую ногу подстреленному мною негру и, перевернув его на брюхо, проигнорировав раненое плечо, туго связал локти за спиной.
А вот его подруге фатально не повезло — пробив негру плечо, выпущенная мной пуля попала негритянке точно в горло, и сейчас ее труп пялится на меня остекленевшими глазами.
Убил и убил, не до рефлексий.
Подхватив по пути "Бур", сменяю Грету на посту у помоста.
Брат и сестра слажено зачищают шатры.
Один кидает камень в полотнище шатра, второй одновременно заглядывает в него с другой стороны.
— Пусто.
— Пусто.
Следующий шатер.
— Пусто.
Стоящая за шатрами техника.
— Пусто.
— Пусто.
— Пусто.
— Руский, здесь человек закрыт в яме.
— Пусть сидит пока.
— Пусто.
Все, лагерь осмотрен. Остался только кунг на спущенных колесах.
— Дай твой тесак, — девушка извлекает из кармана куртки круглое зеркальце в кожаном чехольчике и требовательно протягивает руку.
— Зачем?
Грета смотрит на меня как на умственно неполноценного. — Не башку же под пули подставлять. Зеркальце на штык насажу и гляну, есть ли кто в кунге.
— Хорошая мысль. А он даст очередь сквозь борт, и мне тебя будет очень не хватать.
Девушка вопросительно смотрит на меня.
— Помни мою доброту, может я тебе жизнь спас, — протягиваю девушке патрон сигнального дыма. Я загодя прикидывал примерно такой расклад на зачистке и прихватил пару лежавших под сиденьем "Татры" сигнальных дымов.
На ходу откручивая алюминиевый колпачок сигнального патрона, девушка подкрадывается к приоткрытой двери кунга.
Пшшшш...
Факел желтого дымы улетает вглубь бывшего армейского фургона. Через пять секунд из дверного проема как из паровозной трубы начинают валить клубы желтого дыма.
Взяв в прицел дверь кунга, жду появления его обитателей. Сколько в таком дыму можно продержаться? Секунд тридцать, край минуту.
БАБАХ!
Дверь кунга срывает с петель и отбрасывает в сторону, стены и крышу вспучивает. Через многочисленные пробоины продолжает весело валить смесь черного и желтого дыма.
М-да. Сколько хабара попортил, гад. Да и еще одна граната бы мне пригодилась. Но, ушел красиво.
— Грета, ты как? — девушка ошалело мотает головой.
— В порядке. Что дальше делаем?
— Ну как что? Сперва вяжем черномазых. Потом шерстим лагерь на предмет ништяков. А потом. Потом зададим нашим пленным ряд очень интересных для нас вопросов.
— А с этими что делать? — Дензел кивает на контейнер с бывшими рабами.
— А что с ними делать? Они тут столько сидели, что еще пару часов вполне посидят. Как с трофеями закончим, вот тогда их и выпустим. Может быть.
Мои подельники со мной согласны. Право победителя никто не отменял, в особенности сами победители.
Закинув СВД за спину, вскарабкиваюсь на стенку кратера. Пока Дензел и Грета наводят порядок в лагере, мне нужно перегнать в него "Татру".
С верхушки гряды осматриваю в оптику горизонт с южной стороны.
Вроде незваные гости не пылят в нашу сторону. А через час мы выставим часового.
Внизу дымит вспученный кунг, лежат в неестественных позах черные тела, а между полями и поселком все также висит вниз головой густо облепленное насекомыми тело.
Забег до "Татры" и перегонка грузовика в лагерь занимают у меня почти полтора часа. Прорва времени, которое мои подельники используют с максимальной пользой и мизерным результатом.
К моему прибытию все оставшиеся в живых чернокожие крепко и в лучших традициях работорговли привязаны за шею к длинной прочной жерди.
Что там у нас?
Подстреленный мною негр — одна штука.
Злобный негритенок — одна штука.
Негритянки в ассортименте — пять штук.
Младенец — один.
Негр с простреленными ногами истек кровью раньше, чем его перевязали. Из-под помоста торчит пара женских ног — это я постарался, когда негритенка от "Бура" отгонял.
Плюс две женских могилы на моем персональном кладбище.
На помосте, в стороне от лужи подсыхающей крови, разложено трофейное оружие.
Четыре АК-47 с клеймом — оперенной стрелой в треугольнике, и годом выпуска — за четырнадцать лет до моего рождения. Почетный возраст, но АК, это АК.
Даже не так — АК, это АК!
Причем, на первый взгляд, автоматы хоть и ржавые, но в деле почти не были, почистим — увидим.
На четыре автомата пять магазинов и банка барабанного магазина.
— Патронов сколько к "Калашниковым"?
— Не считали, но немного. У них магазины были только наполовину снаряжены.
Н-дэ, воины джунглей.
Что там дальше у нас?
Дальше, "Ли-энфильд" он же "Бур". И тяжеленький патронташ в придачу.
Два десятка патронов оставляю с винтовкой. Остальное забираю себе, у меня "Брен", мне нужнее.
— Это что за аппарат?
— М14 — американская винтовка, но к ней патронов три дюжины всего.
Ладно, смотрим дальше.
Охотничья вертикалка шестнадцатого калибра, горизонталка двенадцатого. Обе с весьма приличным и разнообразным боезапасом.
Еще лежат два коротеньких обреза, их даже смотреть не буду — пустое.
По оружию все.
Не густо в целом, но лично я на большее и не рассчитывал.
— Еще что интересное нашли?
— Вообще по нолям, — сокрушается Дензел. — Все перерыли, ни денег, ни золота, ни инструментов толком. Пол бочки бензина и пара канистр керосина, два телевизора, музыкальный центр, микроволновка, стиральная машина, тряпки всякие — многие со следами крови. И мешков тридцать зерна и бобов. Тебе не надо?
Отрицательно качаю головой — такого счастья мне даром не нужно.
Кто бы мне объяснил, зачем здесь нужен телевизор или микроволновка. Похоже, негры тащили все самое красивое и блестящее, но никак не практичное.
— У них второй контейнер под склад оборудован, там за мешками с зерном какие-то коробки стоят, но до них не добраться, нужно мешки выгружать.
Нужно выгружать — выгрузим, рабочих рук у нас сегодня валом.
— Ай-Ди нашли? — киваю сперва на негров, потом на контейнер с рабами.
Теперь отрицательно качает головой Дензел.
— Ну что же, давай тогда спросим адрес пещеры Али Бабы.
— Кого?
— Да так, один шустрый арабский лесоруб, обнесший тамошнюю братву на общак.
Натянув на лицо самую добродушную из улыбок, присаживаюсь около раненого негра и по-братски хлопаю его по плечу.
Простреленному плечу.
Клиент судорожно дергается и мгновенно выражает готовность к сотрудничеству. Но вот беда, кроме своей африканской мовы других языков он не знает.
— Дензел, будь ласков, выясни, тут кто-нибудь человеческий язык понимает?
Губастая, широконосая негритянка, с глазами навыкат владела английским, в степени достаточной для выяснения интересующих меня деталей.
Заехавшая под местное небо, банда поначалу насчитывала почти тридцать буйных голов обоего пола при двух, угнанных еще на старой Земле, грузовиках.
Серьезная сила, если ей с умом распорядиться.
Где негры обитали на старой Земле, я так и не понял. То ли это одно племя. То ли банда. А может, у них банда и племя — синонимы.
Хотя, если честно, мне такие детали не очень интересны.
Покинув Базу Ордена, чернокожая братва сходу взялась за окучивание знакомых нив — грабеж на дорогах. По первости удача им улыбалась в тридцать три зуба — банда ограбила два конвойчика и несколько одиночных машин, практически не понеся потерь.
Потом, как водится, берега были потеряны, и большой конвой в сопровождении легкой брони и очень злой охраны выбил половину банды за раз.
Дальше — больше, внутри банды возникли неразрешимые противоречия, по традиции разрешенные путем тотальной ликвидации одной из сторон конфликта.
Как там товарищ Сталин говорил: — Нет человека — нет проблемы.
Данная истина вполне работает и под этим небом.
Пережившие внутренние разборки, негры форсировали Рейн и окопались в этом замечательном месте.
Откуда узнали про это место, внятного ответа получить не удалось. Вождь узнал от кого-то из пленных.
На новом месте неграм тоже не сиделось, и часть банды — шестеро мужчин и три женщины, два месяца назад отправились в набег за зипунами.
А теперь самый главный вопрос — где награбленное добро?
Где хабар, негритянка не знала, но сам факт того, что он был, более того, его было много, подтвердила.
