Там, где мы находились, на западном побережье самого большого континента на планете, было раннее утро, но для меня это был полдень. Я только что поджег склад с топливом, что стало особенно тяжелым ударом для мира с серьезными энергетическими проблемами. — Пять лет, — сказал я.
— Но вы были бы в хорошей компании.
— Думаете, я получил бы максимум?
— Не знаю. Прецедентов не было. Но, учитывая тот факт, что вы убили несколько этих существ и были не слишком вежливы с директором, подозреваю, что они могут даже выдвинуть другие обвинения.
— Да. Полагаю, могли бы.
— Я не юрист, как вы понимаете.
Через полчаса после этого разговора я сорвал запланированную высадку на южном побережье Палави, острова-континента, имеющего форму огромной подковы, открытый конец которой обращен на запад.
Войска двигались к берегу на пяти небольших лодках, таких же, как те, что я видел во время своей первой операции. (К тому времени я уже начал использовать военную терминологию. Это было приятное ощущение.) Примерно в четырех милях от предполагаемой точки высадки был город, и это было сразу после рассвета. Береговая линия была скрыта туманом.
Джордж провел посадочный модуль над лодками, и, когда они были примерно на полпути к берегу, мы сделали круг, отключили светомаскировочное поле, чтобы они могли нас видеть, дали полный газ и помчались прямо на них. Ну, не совсем прямо. Мы находились достаточно высоко, чтобы избежать столкновения, но я сомневаюсь, что это выглядело так с воды. Мне хотелось, чтобы посадочный модуль мог производить какой-нибудь шум, но аппарат был бесшумен, и с этим ничего нельзя было поделать. Тем не менее, его внезапного появления было достаточно. Ноки закричали. Некоторые схватились за оружие, другие прыгнули в океан. Даже Джордж был удивлен.
Мы предприняли вторую попытку, после которой все пять лодок дрейфовали, и почти вся команда оказалась в воде.
Некоторые из них успели выстрелить. — Задействуйте светомаскировщик, Джордж, — сказал я. — Поднимите нас.
ИИ выполнил приказ и вывел нас за пределы досягаемости. — Мы получили попадание в обзорный фонарь левого борта, — доложил он. — Он отключился.
— Ладно.
— Похоже, внизу царит большая неразбериха.
— Рейд отменен.
— У нас радиопереговоры, Арт. Они сообщают об инциденте.
— Включите громкую связь.
Мы дослушали отчет до конца. — В воздухе парил неизвестный аппарат. Это не дирижабль. Повторяю: не дирижабль. Никаких видимых средств поддержки.
— Он напал на вас?
— Да.
— Каким оружием?
— Он пытался протаранить нас.
— Вы уверены, что он летал?
— Капитан, все присутствующие это видели.
— Очень хорошо. Продолжайте выполнение задания.
Не похоже, чтобы капитан им поверил. У ноков из десантной группы начались галлюцинации. — Давайте поговорим с капитаном, — предложил я.
Джордж заколебался. — Имейте в виду, Арт, у них тяжелое вооружение. Нас могут сбить с неба.
Признаюсь, если бы я был один, я бы, наверное, отступил. Но Джордж наблюдал за мной. И да, я знаю, что ИИ — это всего лишь машины и ничего больше. Что они не умнее камней. Но это не имело значения. — Все равно сделайте это. Им потребуется время, чтобы напасть на наш след.
На этот раз были только два военных корабля. Они были серыми и темными, цвета океана, с торчащими во все стороны пушками. Машины для убийства. Если бы у нас была хоть капля порядочности, мы бы с самого начала установили контакт и запретили военным кораблям выходить в открытое море. Заставили их заключить мир. Нравилось им это или нет.
— Какой корабль?
Я не смог определить, который из них был командным. Оба были направлены на юг, в море, готовые в случае необходимости быстро убраться. Они находились в нескольких сотнях метров друг от друга. — Тот, что слева, — сказал я.
Джордж провел нас на нос. Мы прижались к мостику, нос к носу. Внутри я насчитал пять ноков. Было довольно легко узнать командира корабля по шляпе, которая смутила бы Наполеона. — Хорошо, — сказал я. — Давайте снимем невидимость.
И вдруг мы оказались прямо перед ними. Достаточно близко, чтобы пожать друг другу руки. Командир подпрыгнул на целый фут. Остальные бросились на палубу, как будто на них напали.
Я пожалел, что у меня не было громкоговорителя. Но я этого не сделал, поэтому переключился на радио. — Я посланник Всевышнего, — сказал я. — Прекратите убивать.
Зазвучали сирены. Откуда ни возьмись, появились двое моряков, увидели нас и бросились в укрытие. Третий, находившийся на орудийной палубе, упал в воду. На мостике все еще прятались.
— Вас предупредили, — сказал я.
Джордж засигналил и закричал. — Нам пора уходить, — сказал он.
— Пока нет. — Я воспользовался лазером, чтобы вывести из строя переднюю пушку и повалить обе мачты корабля. Появилась пара ноков и выстрелила в нас.
— Ладно, — сказал я, — пошли. И давайте включим невидимость.
Мы исчезли, оставив их стоять и таращить глаза. Одна из больших пушек начала стрелять, но будь я проклят, если смог понять, почему. Она даже не была направлена в нашу сторону.
Мы отключили второй корабль почти таким же образом и летали по кругу над головами, восхищаясь нашей работой, когда Джордж сделал электронный эквивалент прочищения горла.
— Что? — спросил я.
— Не думаю, что эта рутина с "Посланником Всевышнего" работает.
— Почему нет?
— Трудно удержаться от смеха.
— Вы не нок.
— Если бы это возымело действие, они бы в нас не стреляли.
Я родился в Торонто. Мой отец владел компанией по развитию недвижимости. Моя мать получила степень магистра литературы в одной из школ Лиги Плюща и преподавала в университете Торонто. Они были англиканами, мой отец был довольно небрежен в соблюдении религиозных обрядов, моя мать была набожной. — Где-то там должен быть Бог, — любила повторять она мне. — Я не думаю, что он имеет много общего с библейским Богом, но должен быть там. Я не могу поверить, что этот мир — это все, что существует.
Я хотел верить. Может быть, чтобы она была счастлива. Может быть, мне нравилась мысль о том, что кто-то, обладающий большим влиянием, действительно заботится обо мне. Поэтому я попытался. Иногда притворялся, когда землетрясения уносили жизни нескольких тысяч человек, или ребенок где-то падал с моста, а проповедник признавался, что не понимает Божьих путей.
Оглядываясь сейчас на свой опыт, связанный с войнами ноков, я задаюсь вопросом, был ли я менее великодушен, чем мне хотелось бы думать, не увидел ли я возможности поиграть в Бога и не попытался ли воспользоваться ею.
Посланник Всевышнего. Если бы это было так.
Ноки тоже были верующими. По крайней мере, теоретически. У них была такая же общая религиозная история, как и у нас. В древние времена люди верили во множество божеств, одно из которых управляло приливами, другое управляло движением солнца и лун по небу, третье следило за сменой времен года. Со временем они обнаружили, что природа — это взаимосвязанное целое, и с этим открытием пришли монотеизм и нетерпимость. Тот же процесс происходил и у ноков.
У них было несколько основных религий, и они были неотъемлемой частью продолжающихся конфликтов. В некоторые эпохи убийство неверующих считалось нормальным и даже иногда необходимым для спасения.
Я не мог не задаться вопросом, как так получилось, что монотеистические религии на планете Нок и у нас на родине вращались вокруг концепции суда и спасения. Физический мир был несовершенным местом, полным горя и, в конечном счете, потерь. Должно было быть что-то лучшее. Я слышал отголоски маминой жизни. У нас тяжелая жизнь. И мы жили в Торонто. На берегу озера. По вторникам и четвергам ходили под парусом.
Однажды я спросил ее, считает ли она, что это действительно было осуждение.
— Да. — Она улыбнулась в ответ на мой вопрос, вероятно, обрадовавшись, что я действительно думаю об этих вещах. — Но я думаю, что это будет отличаться от того, что ожидает большинство людей. Сомневаюсь, что нас привлекут к ответственности за то, что мы недостаточно часто посещаем церковь или за то, что мы предаемся запретным удовольствиям.
— Что тогда? — спросил я. Я готовился к отъезду в летний лагерь, впервые покидая дом на длительный срок. — Как считаешь, каким будет суд?
— Думаю, он коснется людей, которые никогда не находят времени, чтобы полюбоваться величием вещей. "Я дал тебе звезды, а ты никогда не поднимал глаз выше крыш". Или, может быть, "Я дал тебе мозги. Почему ты ими не воспользовался?" — рассмеялась она. — Это не значит, что запретные удовольствия — это нормально, Артур.
— Я хочу сказать, — сказал Джордж, — что это проигранная битва. У вас почти не осталось еды. И ладно, вы отбили несколько атак. Кое-кому из этих парней пришлось дорого заплатить. Но что изменилось в процессе? Как вы думаете, на следующей неделе сюда не прибудет еще один десант? Или в следующем месяце? Итак, чего вы добились?
Я думал об этом, когда на связь вышла Кэти. — Я просмотрела несколько фотографий, которые ты прислал. У тебя есть еще?
— Я могу выслать больше.
— Сделай это.
— Зачем?
— Отправь их. Столько, сколько сможешь. Хорошо?
— Конечно. Если ты хочешь. Что ты собираешься делать с ними?
— Попытаюсь как-нибудь помочь тебе.
Она не стала объяснять. Возможно, кто-то вошел в центр связи. Но, похоже, Маккарвер начинал понимать, что на самом деле происходит на местах.
Два часа спустя я беспомощно наблюдал, как две армии столкнулись посреди равнины. По самым приблизительным подсчетам Джорджа, с каждой стороны участвовало более ста тысяч человек. Там была примитивная бронетехника, не танки, а грузовики, которые использовались для перевозки войск, выполнения маневров "удар-бегство" и перевозки грузов. Роботов, конечно, не было. Было много артиллерии. Обе стороны просто сидели сложа руки и обстреливали друг друга. Наземные войска периодически совершали вылазки. Автоматического оружия не было, поэтому самоубийственный аспект сосредоточения подразделений для лобовой атаки отсутствовал. Или, по крайней мере, был облегчен. Но они платили высокую цену.
Несмотря на протесты Джорджа, мы подошли поближе и сделали еще несколько снимков. Искалеченные тела на поле боя. Медицинское подразделение, оказывающее помощь тяжело раненым солдатам. Толпы беженцев, пытающихся спастись от опасности. И в тот вечер, когда по обоюдному согласию стрельба прекратилась, отряды солдат рассредоточились по территории, чтобы забрать тела.
Я знал, что утром все начнется сначала.
Это было единственное организованное сражение, которое я видел за все время моего пребывания на Ноке. Но этого было достаточно.
— Даже если бы Кэти смогла оказать вам какую-то помощь, — сказал Джордж, — что хорошего это могло бы принести? По последним подсчетам, в войне участвовали семнадцать национальных образований того или иного рода. Это даже не одна война. Одновременно идет целая куча войн, и даже эксперты на орбите не могут разобраться во всем этом. Итак, предположим, они пошлют еще пару таких парней, как вы, предположим, они пошлют тысячу, какая разница?
Я разговаривал с Маккарвером, который хотел знать, по крайней мере, о моих планах. Как долго это будет продолжаться? У меня не было ощущения, что он вообще смотрел эти клипы, не говоря уже о том, что они произвели на него впечатление. — Удачи тебе, — сказал он, когда я сказал ему, что мне нужно еще пару дней. — Уверен, что осознание того, что ты вмешался, будет утешением, когда будешь сидеть где-нибудь в федеральной тюрьме.
Мы находились на ночной стороне, на высоте около четырех тысяч метров. Я смотрел в небо из посадочного модуля. "Шелдрейк" и сопровождающие его суда затерялись где-то там, наверху. Внизу от горизонта до горизонта бушевали пожары. Нападениям подвергались города и поселки. Портовые сооружения. Я видел, как выполняется воздушная атака. Флот из примерно дюжины дирижаблей сбрасывал бомбы и зажигательные вещества Бог знает на кого.
— Знаете, Джордж, — сказал я, — может, вы и правы.
Вспыхнули и замигали яркие лампы. — Хорошо, — сказал он. — Наконец-то. Мы должны признать, что ситуация безнадежна.
— Так оно и есть.
— Я рад, что вы, наконец, образумились.
— Преследование местных командиров ничего не даст. Я должен был понять это с самого начала.
— Не думаю, что мне понравилось, как это прозвучало. Что вы имеете в виду, говоря о местных командирах?
6.
У Нока был длинный список диктаторов на выбор. Согласно исследованию, одним из самых злобных был персонаж по имени Пайрик Акатими. Пайрик Возлюбленный. Я почти ничего о нем не знал. Диктаторы были не совсем моей специальностью. Что выделяло Пайрика, так это его любовь к простым удовольствиям: ведению войны, аресту своих граждан и астрономии. Еще он любил секс. И перья.
Джордж сообщил адрес диктатора, который находился в Роке, столице континентальной державы, возможно, самой сильной из воюющих сторон. Его штаб-квартира была соответствующим образом названа "Сансет-хаус".
Мы обследовали это место с воздуха. Сансет-хаус представлял собой изысканное шестиэтажное здание овальной формы из кирпича и стали с множеством окон и портиков и небольшой обсерваторией на крыше. Через дорогу был парк, с одной стороны — здание суда, а с другой — музей.
— Мы приземлимся в парке, — сказал я. — Как только я выйду, спрячьтесь в лесу, пока я вас не позову.
Военные и политики имели обширные сведения о Пайрике. Как я уже говорил, он любил перья. Он носил их в шарфе, на шляпах и пиджаках. Больше ни у кого их не было. Ходили слухи, что ношение перьев другими в его стране каралось смертной казнью. На самом деле, при Пайрике многие правонарушения карались смертной казнью, и он не особо беспокоился о тюрьмах. Он, конечно, не одобрял критику. Ему также не очень нравилось, когда граждане развлекались. Вечеринки были запрещены, если только они не проводились по определенным поводам. Нокский эквивалент танцев влек за собой быстрое возмездие для всех участников, партнеров и тех, кто стоял рядом и не вызвал полицию. Религиозные убеждения были ограничены. Все принадлежали к одной вере, и Пайрик был ее благословенным представителем. Сообщалось, что диктатор был суеверным и, казалось, горячо придерживался официальной доктрины.
Несмотря на все это, старший исследователь пришел к выводу, что Пайрик не был худшим из диктаторов. Но мне показалось, что на него, скорее всего, повлиял голос невидимого существа.
— Есть персонаж популярной литературы двадцатого века, — сказал Джордж, — роль которого, похоже, играете вы.
— И кто бы это мог быть? — Мы расположились в незанятой части парка, и я пристегнул ремень с пряжкой, активирующей светомаскировочное поле.
— Тень.
— Никогда о нем не слышал. — Я повернулся к воздушному шлюзу.
Джордж открыл люк и пожелал мне удачи. — Будьте осторожны, — сказал он. — Его будут хорошо охранять. И не забывайте, что они могут видеть ваши глаза.
Столица Пайрика, возможно, была построена в конце девятнадцатого века. Более крупные здания возводились из камня и кирпича с особым вниманием к эстетике. Множество арок, внутренних двориков, фонтанов, шпилей, витражей. Здесь не было высоких сооружений, но город был математически точен, разбит на квадраты и треугольники, с парками, театрами и библиотеками. Самые высокие сооружения выполняли как религиозные, так и политические функции. Религия и политика в той или иной степени сочетались во всех странах Нока. Если они и предвидели последствия таких сочетаний, то не нашли решения.
