— Не понимаю, — сказала Джуди.
Мэтт уставился на астероид. Он ненавидел эту штуку с такой яростью, какой не испытывал ни разу в жизни. — Мы уже передали что-нибудь об этом в Хьюстон?
— Нет. А что?
— Возможно, нам придется внести некоторые коррективы. — Он глубоко вздохнул. — Никто, кроме нас, не знает, что скала промахнулась бы, что бы она ни сделала.
— О чем ты говоришь? — спросила Джуди.
Он закрыл глаза и видел, как Лора несется по полю. — Джуди, она подарила нам собор.
ПОСЛЕДНИЙ ТАНЕЦ
— Оливия, — спросил я, — ты действительно здесь? — Прошло полтора года с того ужасного вечера, когда она отправилась домой из больницы, где работала медсестрой. Проехала всего два квартала, когда в нее врезался тягач с прицепом. Погибла на месте происшествия.
— Да, — сказала она. — Я вернулась. Современные технологии — это нечто другое, не так ли, Итан? Рада снова тебя видеть.
Мы были в кабинете, оба на ногах. Она стояла перед своим любимым креслом с электроприводом, которое позволяло ей опускать спинку и спать в нем. На стене прямо за ним висела фотография с нашей свадьбы, а на книжном шкафу стояли фотографии нашей дочери Сары, моей мамы и ее родителей. За окном шел мелкий дождь, падавший на деревья. Я не мог оторвать от нее взгляда. Я прекрасно понимал, что происходит, но, тем не менее, для меня это стало шоком. Парень из Силестьел Комьюникейшнз, стоявший позади меня, спросил, все ли с ней в порядке?
— Да, — ответил я. — Она невероятна.
Он был невысокого роста и с избыточным весом. Я забыл его имя. Он вручил мне копию контракта. — Система будет постоянно анализировать условия в семье и примет соответствующие меры. — Он улыбнулся. — Возможно, вы даже придете сюда однажды утром и обнаружите себя ожидающим какого-нибудь совета.
— Я сам? Вы действительно можете это сделать?
— Ну, это случается нечасто. Но да, иногда это необходимо. Некоторым людям нужно услышать правду от самих себя. — Он предъявил счет. Он был больше, чем я мог без труда позволить себе, но посильным. Возвращение Оливии было бесценным. Я оглянулся на нее. Она все еще смотрела на меня. Улыбаясь той теплой, располагающей улыбкой, которую, как я думал, потерял навсегда. -Дай мне секунду, любимая. Я отойду ненадолго. — Я сел за кофейный столик и выписал чек.
Когда я вернулся в кабинет, она уже устроилась в кресле и сидела с закрытыми глазами. — Я почти поверил, что ты — это она, — сказал я.
Глаза открылись, голубые и мягкие в свете единственной лампы. — Я — это она, Итан. Я — Оливия во всех отношениях, которые имеют значение.
— Кроме физического.
— Я сожалею об этом. Мне правда жаль. Мы мало что можем с этим поделать. По крайней мере, пока. Я понимаю, что технологии развиваются. — Это был ее голос. И нежность, которую он излучал, была слишком знакомой. — Мне жаль, что так получилось.
— Это не твоя вина, — сказал я.
— Грузовик был слишком близко от меня. Я должна была догадаться. Не стоило пытаться останавливаться на светофоре.
Я хотел подойти к ней, обнять ее, прижать к себе. В другое время она бросилась бы в мои объятия. Вместо этого мы осторожно потянулись друг к другу, пока кончики наших пальцев не соприкоснулись бы. Но не смогли. Ее физического тела больше не было. Тем не менее, по словам Силестьел, именно Оливия сидела и улыбалась мне. У нее были свои воспоминания и характер, свои привычки и увлечения, в той мере, в какой они смогли извлечь их из MyPage. И от меня. И из любых других доступных источников. Как бы они ни поступили, созданная копия была идеальной.
— Мне жаль, — сказала она. — Я знаю, что это нелегко для тебя. Это нелегко для нас обоих.
— Оливия, я так и не смог смириться с тем, что ты умерла.
— Я не умерла, Итан. Я здесь. Если ты сможешь придерживаться этой реальности, жизнь для тебя станет намного проще
— А как насчет Сары? — Продавцы заверили меня, что принятие аватара не будет проблемой для нашей восьмилетней дочери. Что она приспособится. Это займет некоторое время, сказали они, но с ней все будет в порядке.
— С ней все будет в порядке. Ты и она — единственное, что имеет значение в моей жизни.
Я пытался сказать ей, что благодарен ей за то, что она была рядом, но не мог не вспомнить то последнее прощание на кладбище. Я хотел что-то сказать, Бог знает что, но мой голос сорвался.
Она подождала, пока я возьму себя в руки. Затем: — Я понимаю, Итан. Знай, что я почти идеальная пара. И, если это поможет, я люблю тебя. Как и она.
— Я тоже люблю тебя, Оливия. — Я имел в виду именно это. Каким-то образом. Я понимал реальность того, что разговариваю с программой. Но в тот момент это не имело значения. Мы снова были вместе, дома, после девятнадцати мучительных месяцев.
— Я чувствую это, — сказала она. — Мне не терпится снова увидеть Сару.
— Она вернется из школы примерно через полчаса.
— Знаю. Итан, я не могу передать, каково это — снова быть с тобой.
— Это правда? У тебя действительно есть чувства?
— Конечно, есть.
Я опустился на диван и просто смотрел на нее. Эти мягкие каштановые волосы, ниспадающие на плечи, манящие губы, обрамляющие незабываемую улыбку. Боже мой, мне хотелось заключить ее в объятия. И никогда не отпускать. — Я просто не уверен, что это хорошая идея. Из-за Сары. Увидеть тебя снова после всего, что случилось, будет для нее шоком.
— Просто предоставь это мне, Итан. Я разберусь с этим. Ты рассказал ей об этом, так что она знает, что ее ждет. С ней все будет в порядке. — Когда семейные проблемы становились серьезными, взгляд Оливии неизбежно становился напряженным. Снова появился пронзительный взгляд, который я замечал раньше в критические моменты. Он появился в ту ночь, когда мы отвезли Сару в больницу с температурой под сто пять градусов [по Фаренгейту]. И когда она решила, что я собрался работать в тренажерном зале в первую очередь для того, чтобы поглазеть на некоторых клиенток. И когда мы получили известие о смерти моей матери. Она, как и Оливия, тоже умерла слишком рано, ставши жертвой автомобильной аварии. — В этом-то и заключается настоящая проблема, Итан, не так ли? Ты не веришь, что я на самом деле здесь, что я люблю тебя так же, как любила она, что я в восторге от того, что в моей жизни есть ты и Сара. Ты, наверное, даже не веришь, что у меня есть жизнь. Но я верю. И нет, мы не можем вернуть прежнюю Оливию, но если бы она знала об этой технологии, то хотела бы, чтобы вы сделали именно то, что вы сделали.
На ней были золотистые брюки, которые она носила с первых дней нашей совместной жизни, и белая хлопковая блузка, которую я подарил ей на Рождество за несколько недель до того, как все пошло наперекосяк. — Значит, у тебя нет проблем с Сарой? — сказал я.
— Нет. Исследование показывает, что подавляющее большинство людей, которые принимают участие в программе, особенно дети, в долгосрочной перспективе находятся в гораздо лучшем положении.
— Ладно. Будем надеяться, что они все поняли правильно.
— Есть еще кое-что, что я должна тебе сказать. Возможно, тебе это не приходило в голову, но мне нужно ее увидеть. — Ее голос дрожал. — Я скучаю по Саре.
— Как это возможно, Оливия? Я имею в виду, ты же никогда ее по-настоящему не видела.
По ее щеке скатилась слеза. — Я видела ее. И у меня все эмоции и воспоминания твоей жены.
— Невероятно. Я почти уверен, что ты Оливия.
— Так и есть.
— Она будет так рада снова тебя увидеть. Я просто беспокоюсь, что...
— Предоставь это мне. — Она прикусила нижнюю губу, как делала всегда, когда жизнь становилась трудной. — Как у тебя дела, Итан?
— Я переживу.
— Держись подальше от тягачей с прицепами. — Предполагалось, что это шутка, но она не сработала, и она, должно быть, поняла это еще до того, как закончила. Я сел рядом с ней и отмахнулся. Мы поговорили о старых временах, о том вечере, когда я позвонил ей вскоре после нашего знакомства и мы пошли прогуляться по парку Аркадия. И о бикини, которое я подарил ей на день рождения, но которое она отказалась надеть. И о нашем первом свидании, и о том, как нам хотелось бы вернуться к нему и сделать это снова. В тот великолепный вечер мы отправились в центр города послушать, как Бенджамин Гросвенор играет Моцарта и Рахманинова. — После той ночи, — сказала она, — я поняла, что не позволю тебе уйти.
Не понимаю, как она об этом узнала. Оливия рассказала мне эту историю на нашей свадьбе, и я не могу представить, чтобы она рассказала ее кому-то еще.
Подъехал школьный автобус. — А вот и она, — сказал я.
Я ждал у входной двери, когда вошла Сара. Она была в третьем классе и явно была маминой дочкой. У нее были глаза Оливии, мягкие каштановые волосы и неутомимая энергия. Она поздоровалась со мной, бросила свою школьную сумку на подставку для ног, где обычно ее оставляла, и опустилась на стул. — Тяжелый день? — спросил я.
— Скучно. — Сара, конечно, привыкла общаться с ИИ. Ей нравилось поддерживать беседу с Джерри, домашним ИИ. И она всегда говорила нашей машине, чтобы та была начеку. Поэтому я начал с того, что объяснил, что у нас дома есть еще одна, с которой она может поговорить.
Ее лицо просветлело. — Та, которая изображает мамочку? — Она слабо улыбнулась мне, давая понять, что не купилась на это.
Но когда она вошла в кабинет и увидела Оливию, то закричала и бросилась через всю комнату в объятия матери. — Берегись, — сказала аватарка, когда ее изображение исчезло.
Я поднял Сару с пола, и Оливия снова вернулась, склонившись над ребенком. — Ты все еще слишком быстрая для меня, — сказала она. — Прости, Сара. Я знала, что так и будет. Ты просто двигаешься слишком быстро.
— Мамочка, это действительно ты?
— Я заняла ее место, Сара. И да, я буду с тобой так же, как и она.
— О, мам, как приятно снова тебя видеть. — Она начала плакать и смеяться одновременно.
— Я чувствую то же самое, Сара. Я хотел бы обнять тебя, но, боюсь, это единственное, чего я не могу сделать.
— Понимаю, мама.
— И я хочу, чтобы ты знала, что я буду рядом, когда понадоблюсь. Когда захочешь поговорить.
— Но ты ведь ненастоящая, не так ли? Ты не сильно отличаешься от Джерри, верно? За исключением того, что я могу тебя видеть.
Оливия заколебалась. — Я люблю тебя, Сара. И я настоящая.
По щекам Сары текли слезы. Она вытерла их, сказала что-то, что я не смог разобрать, повернулась и вышла из кабинета. Я последовал за ней и спросил, все ли с ней в порядке.
— Папочка, когда ты впервые рассказал мне о ней, я и подумать не могла, что такое может случиться на самом деле. — Она махнула мне рукой, чтобы я оставил ее в покое, и удалилась в свою спальню. Через несколько мгновений я услышал, как у нее включился телевизор.
Я вернулся к Оливии. Она стояла у раздвижной стеклянной двери, ведущей на задний двор. Сверкнула молния, и вдалеке прогрохотал гром. — С ней все в порядке? — спросила она.
— Думаю, потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть.
— Прости. — Она все еще смотрела в небо. — Это непростое дело.
— Она не понимает. Или, я думаю, понимает. Возможно, в этом и проблема.
— Дай этому время. В конце концов, ей будет лучше.
— Ты ведь говоришь это не только для того, чтобы защитить Силестьел, не так ли?
— Нет, Итан. Не думаю, что твоя жена когда-либо лгала тебе. И я тоже этого не сделаю.
После этого Сара в течение первых нескольких недель держалась на расстоянии. Когда она заходила в комнату, где находилась Оливия, то здоровалась с ней. Иногда она заходила немного дальше и добавляла комментарий о погоде или о том, как идут дела в школе, но в остальном оставалась замкнутой. Оливия попросила меня набраться терпения и объяснила, что на это потребуется время.
Для меня страсти прежних лет вернулись с новой силой. Оливия снова вернулась, и это было главное. Мы могли спокойно сидеть и смотреть старые сериалы, которые нам всегда нравились. По вечерам могли гулять по заднему двору почти рука об руку, шутя о том, что подумали бы наши соседи, Прескотты и Мартины, если бы увидели нас. Я никому не сообщал об этом, потому что понятия не имел, чем закончится эксперимент. Важным аспектом было то, что все это сошлось воедино и привело меня в более счастливое время.
В конце концов, люди, с которыми мы были знакомы, узнали об Оливии. Я не знаю, видели ли они ее, или Сара рассказала им. Я попросил ее ничего не говорить, но это было тяжелое бремя для третьеклассницы. Никто, казалось, не удивился. Эта технология обсуждалась в средствах массовой информации в течение нескольких недель. Друзья и соседи хотели подойти и поздороваться с ней, хотя часто возникало некоторое беспокойство, когда это происходило на самом деле. Все хотели знать, приглашают ли нас на реалити-шоу. Начали появляться другие пары. Они не всегда были мужем и женой. Были родители, которым заменили потерянных детей. Один парень привел своего давнего друга, который стал священником и погиб во время одной из ближневосточных войн. Знаменитости, которые ушли из жизни, начали появляться на телевидении, занимаясь прежними делами.
Примерно через восемь недель после возвращения Оливии мы смотрели передачу, в которой разведенная мать появилась с дочерью, погибшей в авиакатастрофе. — Мне жаль, что я это затеяла, — сказала мать.
— Почему? — спросил ведущий.
— Каждый раз, когда я вижу ее, это напоминает мне о том, что я потеряла. Это ужасно. Она со мной в доме. Она всегда рядом. Она так же разбита, как и я. Говорю тебе, Арт, сейчас мне еще больнее, чем когда это случилось.
— Звучит не очень хорошо, — сказал я, когда шоу закончилось.
Оливия кивнула. — Исследования показывают, что технология должна помочь людям легче переносить серьезные потери. Но есть исключения. Родители, потерявшие ребенка, вероятно, не должны этого делать.
— Ты сейчас говоришь как Оливия? Или как искусственный интеллект?
— Я всегда буду Оливией. Ты можешь мне полностью доверять.
— Но что произойдет, если что-то пойдет не так? Чем это закончится?
— Я не знаю. В какой-то момент, думаю, люди просто должны принять решение, что это не работает. Что эмоциональная цена слишком высока. — Она взглянула на фотографию моей матери в рамке. — Я думаю, они решают, что все кончено. И продолжают жить своей жизнью. — Она посмотрела на меня и заколебалась. — Итан. Ты же понимаешь, я не могу обеспечить тебя всем необходимым.
— Конечно. Я могу обойтись и без физической стороны дела. Все, что меня волнует, это то, что ты вернулась ко мне.
Она глубоко вздохнула. — У меня к тебе вопрос.
— Давай.
— В твоей жизни есть кто-нибудь еще?
— Ты имеешь в виду другую женщину?
— Что еще я могу иметь в виду? Мы оба знаем, о чем я говорю. И, пожалуйста, не волнуйся. Совершенно понятно, что ты хочешь проводить время с кем-то другим. Кроме того, чтобы просто тусоваться здесь со мной.
Я попытался рассмеяться. — Тебя немного трудно заменить, любимая.
— Итак, Итан, нам все ясно: мысль о том, чтобы делить тебя с другими женщинами, вызывает у меня отвращение. Я действительно люблю тебя, как любила твоя жена. Но тебе нужно что-то большее в твоей жизни. Я здесь, чтобы помочь тебе пройти через это, а не держать взаперти. Если бы Оливия была на моем месте, она бы хотела, чтобы ты двигался дальше. Это часть процесса.
