Стоя в дверях каюты, я бросил последний взгляд в зеркало и... остановился. Чего-то не хватало. Какого-то завершающего штриха. Чуть прищурившись, я окинул себя взглядом еще раз. В прошлой жизни я бы, не раздумывая, нарисовал черные стрелки... Было ли это уместно здесь?.. В памяти вновь всплыл уничижительный смешок, и я шагнул обратно. Достав свою дивную китайскую сумку, я зарылся в нее с головой, где-то был... Да, вот он. Маленький огрызок черного карандаша, которым я рисовал глаза целую вечность назад, собираясь танцевать для Мэля, теперь главное не переусердствовать, четкие линии уверенно ложились на верхнее веко, и, глянув в зеркало, я удовлетворенно хмыкнул, самое оно. Не вызывающе агрессивно, но лицо уже не было похоже на посмертную маску, и в нем появилось что-то хищное. Восхитительно.
Уверенно захлопнув за собой дверь, я направился в столовую, уже совершенно опаздывая. Тем лучше, значит, все зрители будут в сборе. Еще бы узнать тех красавцев, что так душевно беседовали за стеной, было бы совсем отлично. Нежной щекоткой Мыша ткнулся мне в ладонь, ехидно дергая усами. Да? Ну и славно, мы им покажем и бледную мелочь, и болезненный вид, и тощее пугало тоже найдем куда забить. Правда, Мыша? Согласное сопение было мне ответом, похоже, малыш тоже оскорбился за меня. Вот и хорошо, глубокий вздох и, уверенно толкнув створку двери, я зашел в столовую.
Ну что ж, надо сказать, мое появление обедающие пережили весьма стоически . Никто не умер от сердечного приступа, не подавился до судорожного кашля, и не оплевал соседа, но... Мои дивные кожаные брюки они оценили! Видели когда-нибудь длинношерстного пса, пробирающегося через бурьян? Вот так и я, пока добрался до офицерского стола, как тот пес — в колючках, был по самые уши во взглядах. Ну, не совсем по уши, точнее сказать, взгляды обедающих плотными рядами ложились чуть пониже моей талии. Мэль, хищно сузив глаза и так и не опустив поднятую ложку, наблюдал за моим продвижением. И чем ближе я подходил, тем четче понимал, за эту провокацию мне придется расплачиваться долго и со вкусом. Да разве ж я против?
— Восхитительные... штанишки.
Окинув меня обжигающим взглядом, Мэль жестко глянул по сторонам, отчего стук столовых приборов резко возобновился. Правильно прочитав мой ответ в скромной ухмылке, он, как истинный джентльмен, отодвинул мне стул. Хотя почему как, судя по тому, что он рассказывал, его бывшая семья была весьма и весьма родовита. Так что и воспитание у него вполне себе благородное. И вот теперь я чинно сидел рядом с ним, по тихой сканируя помещение, в надежде отыскать хитрожо... умных болтунов. Фыркнувший Мыш обратил мое внимание на парочку за соседним столом. Уверен? Получив в ответ ехидное попискивание и уморительно состроенные глазки, я присмотрелся внимательнее. Парни как парни, ничего такого особенно выдающегося, кроме роста. Блин, и когда я привыкну?.. Короткие каштановые волосы, руки, ноги... Незаметно разглядывая парочку, я выделил того, кто сидел левее, вот нутром чую, именно его Мэль брал к себе в постель, уж больно он старается выделиться. Деликатно прихлебывая зелененькую баланду, надо все-таки поговорить с Уго о меню, я изредка кидал в сторону парня оценивающие взгляды из-под ресниц. Тот, чувствуя внимание, но, не понимая откуда радость, периодически оглядывался, пытаясь обнаружить тайного поклонника и незаметно прихорашивался. А я мысленно злобно усмехался, смотри, смотри, дорогой, капитан-то тебе уж точно не обломится.
— Алис.
Вот, блин, с этими шпионскими страстями, я как-то совсем упустил из виду Мэля. Обернувшись, я чуть не подавился. На его потемневшем лице адским пламенем горели глаза и хищно вздрагивающие ноздри намекали, что пора искать укрытие. И, похоже, не я один это заметил, краем глаза я видел робкий ручеек народа на выход. Пока я соображал, что сказать, Мэль перевел взгляд на того самого болтуна, и, кажется, оскалился, по крайней мере, мне так показалось. Тот сравнялся цветом со стеной и сделал было попытку слинять, но видимо ноги его не держали, поэтому он сидел, прибитый взглядом Мэля и тоскливо ожидая своей участи.
— Могу я узнать, причину твоего... интереса?
Мэль напряженно всматривался в мои глаза, а я, невозмутимо поведя бровью, вернулся к своей баланде. Нет, надо все-таки поговорить с Уго.
— Не каждый день так везет, чтобы воочию оценить вкус будущего супруга.
Недоуменно глянув на болтуна, Мэль вновь перевел взгляд на меня. Я тоже решил почтить парня вниманием, и уже открыто оглядывал его 'достоинства'. К тому времени, в столовой остались лишь мы с Мэлем, жертва и недоеденная баланда. Блин, ну есть же невозможно!
— Алис, мне попросить его подойти ближе, чтобы тебе было удобнее? — Ледяной голос Мэля промораживал до костей.
— Было бы любопытно, интересно посмотреть, что ты в нем ценил. Будем с ним разговаривать или сразу пусть раздевается? — Поставив локти на стол, и переплетя пальцы, я с удобством оперся о них подбородком, спокойно глядя на Мэля. Внутренне содрогаясь от ужаса, но уже будучи не в состоянии остановиться. — Хочу понять, что у него есть такого, чего нет у 'бледного болезненного пугала'.
Что-то мелькнуло у него в глазах, губы сжались в тонкую линию, и, по-прежнему не отрывая от меня взгляда, он резким взмахом руки подозвал болтуна. Тот шел как на эшафот, медленно переставляя ноги, и возможно мне было бы его жаль, если бы я почему-то не был так зол, хотя и сам уже не представлял, куда именно меня несет. Подойдя, он растерянно встал, глядя на Исмаэля и при всем при этом, пытаясь строить ему глазки. Сссука! Впервые я понял, что значит 'побелело в глазах от бешенства'.
— Раздевайся.
Тот потерял челюсть.
— Ээ... Капитан... Это как бы...
Мэль поднял на него взгляд и тот, путаясь в пуговицах, начал торопливо расстегивать рубашку. Мэль же вновь смотрел мне в глаза, и я видел там бушующий шторм и что-то еще, от чего сладко ёкало в позвоночнике, что-то тягучее, жаркое...
— Капитан, низ тоже снимать?
Глянув на него, Исмаэль опять повернулся ко мне.
— Хочешь увидеть его без штанов?
Мимолетно взглянув на замершего парня, я вновь вернулся к Мэлю, чувствуя, как уголки губ слегка приподнимаются в усмешке.
— Его — нет.
Мэль поманил болтуна, и когда тот чуть наклонился, резко схватил его за горло.
— Еще раз вякнешь подобное, и тебя никогда не найдут. Космос бесконечен. Ты понял?
Парень судорожно кивнул.
— Иди.
Его буквально сдуло. Мэль твердо смотрел на меня.
— Больше никто не посмеет открыть рот.
Хмыкнув, я скользнул ему на колени, с наслаждением запуская пальцы в гриву его волос.
— У нас говорят: на чужой роток не накинешь платок. Не стоит, Мэль, что было, то было.
— На 'Зулиссе' будет так, как скажу я. Но я согласен оставить прошлое в прошлом.
— Очень разумное решение, но мне нужно знать, кого еще здесь ты осчастливил.
— Это так важно для тебя?
Его ладони уже скользили по коже брюк, губы нежно касались шеи и отвлекали несказанно, но точку в разговоре следовало поставить.
— Мне не нужен еще один Дису, который жаждет вернуть прошедшую любовь. Не хочу чувствовать себя уязвимым.
Мэль замер, чуть отстраняясь и пристально вглядываясь мне в глаза.
— Не понял?
Накатившие воспоминания ледяным душем погасили огненные лепестки возбуждения, я попытался подняться, но Мэль плотно держал меня за талию и вовсе не собирался отпускать.
— Дису сказал мне, вас связывала такая сильная любовь, что ты несколько раз звал его в Храм, а он, бедняжка наивная, был слишком увлечен желанием стать кем-то большим, чем брат капитана Ино, и прохлопал такого замечательного парня. Но теперь он поумнел и, поскольку чувствует, что ты к нему все еще неравнодушен, то обязательно вернет то, что было.
— Ты сам-то понял, что сказал, Алис? Он же тогда совсем ребенком был.
Брови Мэля потерялись в волосах, но руки держали меня по-прежнему твердо и на мой новый рывок плевать хотели.
— А ты думаешь, почему я сорвался и сбежал тогда? После нашего с ним дивного разговора, я услышал вашу познавательную беседу в коридоре. 'Конечно, малыш, я все также люблю тебя, и все теперь будет как раньше'. В контексте недавней речи Дису, эта по сути своей безобидная фраза выглядела несколько своеобразно.
— Алис, посмотри на меня. — Он поймал мой подбородок и, удерживая взглядом, скользнул ладонью по щеке, зарываясь в волосы. — Алис, я уже говорил тебе, но скажу еще раз. Я никогда и никого не приглашал в Храм, кроме тебя. Я никому и никогда не говорил о любви, только тебе. Я не знаю, зачем Дису солгал, но между нами никогда не было ничего большего, чем дружба. Ты — моя половина, ты — лучшая часть моей души. В моих глазах нет никого краше тебя, лучше тебя. В моих глазах ты — совершенство. И это неизменно.
Всхлипнув, я уткнулся ему в плечо, обвивая руками за шею и пытаясь сдержать глупые слезы. Слегка касаясь губами его кожи и давя судорожные вздохи, я сумел прошептать:
— Я люблю тебя, Мэль.
Он крепко обнимал меня, слегка укачивая в объятьях, и, касаясь губами виска, что-то нежно шептал.
— Ну все понятно. А я-то думал, почему никто за добавкой не идет... Капитан, экипаж из-за ваших разборок, похоже, нежрамши остался.
Уго, улыбаясь, стоял в дверях, во всей красе демонстрируя шедевр производства Конструктора. Темно синие джинсы с низкой посадкой восхитительно облегали его бедра, белая футболка оттеняла его загорелую кожу и сияющие глаза.
— Ничего, им для профилактики полезно. Неслабо вы с Конструктором порезвились, я смотрю.
— Ну да, Алис такого напрограммировал, мм... — Уго довольно усмехнулся и в преувеличенном блаженстве закатил глаза.
— Кстати, Уго, а такое маленькое, кружавчатое тебе не попадалось?
Скулы друга окрасились розовым.
— Алис, я очень извиняюсь, но я сразу не сообразил для чего это и на себя не сделал, а когда стал эти твои джинсы одевать, понял, зачем нужны такие крохотульки. Так что я у тебя пока позаимствовал. Не сердись, ладно?
— Да не сержусь я, только из-за тебя мне штаны пришлось на голое тело натягивать... Ау! Мэль, ты офигел что ли?
— Это была последняя капля, Уго приятно было увидеться.
Перекинув меня через плечо, Мэль быстро шел к выходу. Вися кверху пятой точкой, не больно-то повозмущаешься, но смолчать я физически не мог.
— Уго, ну ты видишь, что творится?
Он ухмыльнулся, и прежде чем мы вышли, успел сказать:
— Ничего, заходи потом на камбуз, жертва моды, я тебе расскажу, как Ниро отреагировал.
Дверь захлопнулась, и я дернул ногой, за что впрочем тут же получил шлепок.
— Мэль, ну отпусти меня, в самом деле, я вполне могу идти сам. Блин, ну Мэль, ну я же и сам не против... Ну, ё-моё...
— Алис, поверь мне, так мы быстрее до каюты доберемся. Если я тебя отпущу, нас будут тормозить все кому не лень. А промедления я не выдержу, или ты хочешь прямо тут у стенки?
У стенки я не хотел, поэтому пришлось смириться с транспортировкой и надеяться, что по пути нам не встретится много народу. Звонок комма заставил меня вздрогнуть.
— Да? Аа, Тирсу, рад Вас слышать... Сали очнулся? Здорово! Спасибо, что позвонили, как он?.. Через сколько можно зайти?.. Через полчаса? Ну и отлично, я как раз тут немного занят, значит, если я через полчасика подойду...
— Через час.
— Аа, вот мне подсказывают, через час, нормально будет?.. Как раз в себя придет? Ну и превосходно, спасибо еще раз... И Вам всего хорошего, Тирсу, увидимся.
Бросок на кровать вышиб из меня дух, заставив на мгновение прикрыть глаза.
— Алис, я тебя очень прошу, прежде чем одевать свои новинки в общество, похвастайся ими сначала мне. Наедине. Во избежание подобных эксцессов в будущем, хорошо?
— Хорошо.
Я уже прикидывал его реакцию на 'Ласковую госпожу' и заранее улыбался, не думаю, что ее мне разрешат одевать куда-то кроме спальни. Внутри уже огненным цветком разгоралось знакомое возбуждение, жаркими лепестками щекоча кожу.
— Алис, а про что ты Уго спрашивал? Что это за маленькое и кружавчатое?
Пряча лукавую усмешку, я, с придыханием, прошептал ему в ухо:
— Доверься мне, муж мой, тебе понравится.
* * *
Естественно, я опоздал.
И естественно Тирсу послал меня искать Салеба уже к нему в каюту. Шагая по коридору, я почти пританцовывал, остатки удовольствия пузырьками шампанского гуляли в крови, беспричинная лыба прочно обосновалась на лице... Короче, я был счастлив. Наконец-то, мы разобрались в этой истории с Дису.
Дису... Ё-моё, счастье в мгновение ока лопнуло мыльным пузырем. Дису... Почему я ни разу не задумался о нем? Почему? Да, я не любил его, да, я чувствовал угрозу с его стороны... Но Сали, Сали его любил, и как, спрашивается, я ему сейчас скажу, что его обожаемый братик, теряя тапки и повизгивая от счастья вернулся к амину? Как?!
Дойдя до его каюты и упершись лбом в дверь, я вздохнул. Да что ж это такое-то... Дверь скрипнула, открываясь, и я увидел Сали. Тот стоял у стола, спиной ко мне, и от вида его поникших плеч хотелось плакать. Уже рассказали?
— Сали?
Брат повернулся, я медленно шел к нему, почему-то не хватало воздуха и, наверное, что-то попало в глаза... Сали грустно улыбнулся и, влетев в его объятья, я крепко сжал руки, уткнувшись ему в грудь и вдыхая родной запах. Сали... Прижавшись к нему, я сбивчиво шептал, давясь эмоциями.
— Я так рад, что ты жив, соро. Я так скучал без тебя, так боялся, что ты не поправишься. Ты не представляешь, что я пережил, пока мы тебя нашли.
— Алис, аинэ, я так рад видеть тебя.
Ощущая его руки на своих плечах, чувствуя, как он знакомо уткнулся носом в мои волосы, я был счастлив. Восторг затопил меня по макушку, мой брат жив и он рядом. Мы сели на кушетку, и я плотно прижался к нему, будучи совершенно не в состоянии отлепиться даже на миг.
— Как ты себя чувствуешь, соро? Болит что-нибудь, как твои ноги?
— Все хорошо, аинэ, и с ногами тоже. Расскажи лучше, как ты сам, как Мэль. Судя по твоему ожерелью, планы у вас замечательные. Я прекрасно помню, как Мэль весь Сорос на уши поставил, чтобы заполучить эти камни. — Сали усмехнулся, взъерошив мои волосы. — У меня столько вопросов. Тирсу сказал, мы на подлете к Гархару. Это хорошо, мне надо будет идти к Трибуну заявлять о гибели корабля, и на прием к Императору, свидетельствовать против амина... А где Дису? Я спрашивал Тирсу, но он ничего не сказал.
Брат спокойно смотрел на меня, улыбался, но на дне его зрачков стыла боль, и я не понимал, если он не знает про Дису, то откуда она? Я вздохнул и крепче прижался к брату.
— Сали, по поводу Дису... Мне очень жаль... Сали, он... Он вернулся к амину.
Брат словно окаменел, недоверчиво глядя мне в глаза. Я вновь вздохнул.
— Давай я расскажу все по порядку. Мы были на Соросе, сидели в баре вместе с Уго, когда Мэлю позвонили...
* * *
Лиюнэ была счастлива, скоро, совсем скоро она обнимет сына. Но тревога подспудно сжимала ее сердце, голос Сарунива, несмотря на всю браваду, был печален. Что-то случилось, а она так далеко и совсем не может ему помочь. Ну ничего, вот он прилетит и все образуется, нет такой беды, с которой нельзя было бы справиться, уж что-что, а это Лиюнэ выучила накрепко. Когда-то ей самой казалось, что жизнь кончена и выхода нет, ни для нее, ни для сына, но Айюма в который раз доказала, чуду есть место в жизни, и за это она не уставала благодарить Госпожу.
