Пока сидел в порту, был еще один подрыв фугаса в пригородах. Днем османы явно встанут под стенами, и если подтянут артиллерию, могут и начать. Нет, скорее начнут завтра — штурмовые пушки за один день не установишь, даже если османы готовят блицкриг.
Весь день ходил как на иголках. Пять километров по стене в одну сторону, пять в другую. Рыцари и полковники накачивали солдатами вал, собираясь явно дать на нем серьезную битву. Два часа искал гроссмейстера, обрисовал ему, что если на валу будет серьезная битва, от вала ничего не останется, и он не выполнит своей основной функции. Одним словом — уводи людей, магистр. Тем более, страшно мне смотреть, как наши солдаты на бомбах сидят, пусть и на спящих.
К вечеру была первая стычка, которую не застал — отлеживался, ноги гудели, нервы звенели. Без меня прекрасно обошлись. Все же меня тут считали флотским, и к наземным операциям не привлекали. Не очень-то и хотелось. Вру, очень хотелось, бил себя по рукам — тут все же люди о войне больше меня знают.
Ночью крепость не спала полным составом. На севере грохотало. Похоже, османы серьезно взялись за Румельхисар. Обзывал себя идиотом, что не додумался минировать и там. Становилось понятно, почему османы на азиатском берегу концентрировались выше прогнозируемого мной места — они целились на другую крепость. Все же из меня не только адмирал поганый, а еще и стратег никакой.
Непонятно было, почему рыцари и полковники так спокойны. Одному мне, что ли, на себе волосенки драть? Поинтересовался, с чего вдруг все такие благодушные. Мне наперебой стали перечислять, из каких калибров и чем именно стреляют. Уважаю профессионалов. Стало понятно, это все игрушки — штурмовая артиллерия не стреляет, в основном палит крепостная артиллерия, и рвутся гранаты — значит, османы густо лезут на стены. Пояснили, примерно, и сколько надо осман, чтобы таким методом взять ту крепость. Мдя, столько осман не может быть по определению. Постарался расслабиться.
Как же. В далекую канонаду вплелась близкая залповая стрельба. Опять, как маленький мальчик за папой, бегал за рыцарями, дергал их за железки, за неимением рукавов и спрашивал, насколько все плохо. С моей точки зрения — османы перли, как на демонстрацию. Но рыцари и тут успокоили — ерунда, мол, вылазки ополчения. Ничего себе, у них тут вылазки. Стал прикидывать, может, надо было фугасы по тонне пороха закладывать? Все же, наземные сражения, это не мое.
Утром по крепости отстрелялась османская мелочь. Плясал на стенах и кричал "да" по-английски, делая характерный жест рукой. Дымы поднимались там, где и надо.
Подбадривал османских пушкарей, ставьте штурмовые орудия скорее, и завозите для них порох. Готов им был даже своих людей выделить в грузчики — а то, пока они там с большими дурами ковыряются — тут их мелочь облицовку стен портит.
Битва началась чуть за полдень 9 октября 1698 года, хотя, в учебниках, наверное, напишут на два дня раньше.
Сигналом к ней стал гигантский гриб, выросший в километре от крепости, закрывший собой высоко стоящее солнце, и выпавший на крепость пылевыми смерчиками. Через три секунды долетел грохот. Несмотря на то, что принял позу дебилоида, то есть, отвесив челюсть и прикрыв уши — бабахнуло знатно и раскатисто — все же две тонны пороха это очень серьезно. Надо будет провести с рыцарями беседу, о действиях при подрыве вала — тут этого добра в десяток раз больше и оно прямо под боком. А раньше, как-то не додумался это сделать. Побежал искать магистров.
Битва затихла не начавшись. Могу понять османского главкома. Если с артиллерией все так плохо, как мне кажется, то самое время отводить войска из-под стен. А ведь там, рядом с пушками, еще и элитные подразделения должны были стоять в охране, уж не говорю про мастеров-пушкарей, не мастерам такой калибр вряд ли доверят.
К вечеру стало понятно, что кроме здравого смысла есть еще и воля султана. Османы пошли на приступ. Пошли всей толпой и с дикой яростью. Такого никак не мог ожидать. Какое там — "Накопятся за валом". Людское море вытекало из всех щелей и в течение секунд перехлестнуло через вал, заполняя все пространство между ним и первой стеной. Никогда в жизни такого, даже представить себе не мог. Наша редкая цепочка дежурных выдернула чеки и стремительно бежали к калиткам в башнях. Но добежать успеют явно не все. Стиснул зубы — поставил людей на верную смерть, из-за своего незнания. Градус ненависти к самому себе приподнялся еще на несколько делений. Со стен стреляли картечью, но это человеческое море поглощало всплески, даже не замечая их, и накатывалось на стены. Стучал кулаком по зубцу, и кричал — Еще! Еще!
С пролива раздались, так знакомые, по морским боям, многопушечные бортовые залпы. Там тоже началось. Даже не стал поворачиваться. Море осман накатывало на стены, вала под ними не было видно, ударили по зубцам первые лестницы, и вдоль стен зажужжала картечь, из выступающих башен, кроша ближайшие лестницы, на которых уже висело по несколько осман, в щепки и кровавый дождь, взлетающий выше зубцов. На фоне чернеющего неба щепки сыпались белыми листьями, обещая совсем скорую не только осень, но и холодную, замогильную зиму.
Ждать больше нельзя, уже десятки, если не сотни лестниц, поднимали, казалось, тысячи осман. А море голов внизу превосходило только море людских криков, заглушающих даже непрерывную канонаду. Пули и шрапнель уже жужжали во всех направлениях, непрерывно щелкая по зубцам и высекая каменные фонтанчики.
Скажу честно — к Такому, был не готов. Сумасшествие какое-то. Тут же вся османская армия! Они же передавят друг друга больше, чем мы их перестреляем.
Взглянул еще раз между зубцов. Нос к носу столкнулся с османом. Пистолет намного быстрее ружья, и даже быстрее сабли.
Меня проклянут. Теперь только понял слова гроссмейстера. Он был прав. И все равно ...
— Огонь!!!
Приданные мне наряды пушек крупного калибра приложили огонь к запалам заряженных ядрами, крупнокалиберных пушек, пристрелянных по валу. Пушки выплюнули облака густого дыма, заволокшие наши зубцы. И мир накрыла чернота.
Черная стена выросла на месте вала, поднимаясь волной, когда ее вершина перед нашими позициями уже выросла до уровня зубцов, далеко по бокам волна только поднималась из вала. Потом волна растрескалась, как лопается черная корка на лаве, и выплеснула бордовые языки, осветившие замершую картину. Осветившие море людей, между валом и стеной, и скрывшие не меньшее море по ту сторону вала. А потом пришла смерть. На доли секунды опережающая трубный рев и могучий удар барабанов, который должен был оповестить о ее приходе.
Смерть приняла в себя осман, и прокатилась по нам, ломая зубцы и полосуя тех, кто стоял между ними, собирая на стенах богатую дань и от тех, кто ее призвал.
Смерть окинула незрячим взором, свою работу, и удовлетворенная ей, поспешила к проливам. Где грохотали цепи плотиков с бомбами. Запущенные в густые лодочные порядки переправляющихся на помощь своей, уже не существующей, армии, осман.
Сидел, облокотившись, спиной на зубец. То ли зубец качается, напоминая мне все мои зубы после такого удара, то ли это меня качает. С неба до сих пор шел дождь. Красный. И с не менее жутким градом. Каменные стены стали скользкими, как будто не камень, а раскисшая глина.
Меня точно проклянут. Все пушкари молча смотрели на меня, и не понять, с каким выражением. Хорошо, что молча. Все равно ничего не слышу.
Зарекаюсь участвовать в наземных баталиях.
Над проливом полыхало, и, наверное, гремело. Битва еще не закончилась. Отпущенную из натянутого лука стрелу, лучнику уже не перехватить.
Османы, даже если их там, в два раза меньше, чем было тут под стенами, наверняка прорвутся, с их то яростным напором — жуть какая. Значит, пойдут на штурм северной стены, считая, и небезосновательно, что все силы защитников на западной стене.
Начал себя накручивать, надо встать. Вот сижу тут, а они там, на стены уже лезут! Поднимайся! Недоумок! Будешь в следующий раз, представлять себе, что такое османский штурм крепости. А через год что будет? Мама дорогая! Да мне надо километр вокруг стен густо заминировать! И провода электрозапалов в крепость вывести.
Поднялся по стеночке. Что-то не задались у меня последние три недели. То на мне стрельбу отрабатывают, то сам себя подрываю. Хорошо, что Тая в госпитале.
Постоял над одним из моих двух охранников. Морпеха зацепило серьезно, но второй справлялся. Приказал нести морпеха, после перевязки, к Тае. Пока и без охраны переживу. Или не переживу. День сегодня такой. Но это моим орлам, конечно, говорить не стал.
Хромал по пристенной площадке, в сторону северной стены. Мне до нее еще четыре километра хромать. И, похоже, по дороге рукой на каждый зубец обопрусь. Все равно легче, чем оставаться на западной стене, напоминающей своим видом, и взглядами бойцов, о моем проклятии.
По стене бегали защитники, поодиночке и целыми толпами, сливаясь в черные тени в наступающей ночи. Суетились пушечные расчеты, и порой пушка дергалась перед самым носом, выплевывая беззвучно клубы дыма. Неужели, еще осталось, по кому стрелять? Да сколько же тогда османов пришло на штурм? Пережидал суету расчетов, проскакивал как только образовывалась свободная щель, и хромал дальше, к своим бомбометчикам, дежурившим на северной стене. Им необходимо спустить на веревках мои бомбы-ящики, строго в нужный момент, не раньше и не позже. Обязательно нужной стороной наружу и чтобы внутренняя сторона бомбы прижималась к стене. И, хотя, всем все подробно объяснял, но надежнее будет, если все проконтролирую сам. Торопился, как мог. Но опоздал. Северная стена подсветилась длинной чередой вспышек, озаривших гигантские клубы дыма, плывущие над крепостью.
Опустился на площадку, вновь оперившись спиной на зубец и подтянув ноги, мешающие бегающим защитникам. Похоже, князь спекся. Вытащил оба пистолета, один перезарядил, и положил их рядом с собой. Если османы залезут на стены, немного помогу. А пока меня не кантовать.
Вытащил трубку, начал ее набивать на полном автомате. Голову откинул на зубец, и пытался увидеть хоть одну звездочку. Почему-то тогда это было очень важно. Затянулся трубкой. Стошнило. Хотя форме уже хуже не будет, даже страшно представить, как ее теперь отстирывать. Отдышался. Выбил трубку за стену, может, попадет осману за шиворот, хоть чем-то еще защитникам помогу. И, похоже, заснул.
Очнулся дома. Хорошо бы, конечно, но дома в Константинополе. Долго смотрел в потолок, симпатичный орнамент, не замечал раньше. Слышу вялую стрельбу. И организм шевелится. Повезло. Надо идти узнавать, кому повезло меньше, и чем могу помочь. С османами — это теперь не ко мне, вчерашнего дождя мне надолго хватило. С трудом сел, хорошо, что ничего не ел — а то тут, оказывается, красиво. Ковры, мебель резная. Кстати, где мои пистолеты? Тая, наверняка в госпитале. Туда с километр хромать. Мысленно прикинул путь, в моей виртуальной прикидке свалился примерно на трети пути и теперь меня, под шумок, обчищали мародеры из местных, хорошо, что пистолетов не было. Не, не пойду. Уговорил сам себя, что еще несколько часов раненые без меня продержатся, и отключился.
Второй день осады, наверное. Как-то не додумался спросить, сколько тут бездельничаю. Информация, где мои пистолеты тогда показалась важнее. Тая забегала буквально на десяток минут. Обрисовала положение. Осада была теоретической. Сколько осталось осман — не совсем ясно, и рыцари готовят большую вылазку. Сгорели четыре наших торговца. Течение пролива до сих пор несет тела османов. Крюйс, блокирующий проливы с Черного моря не дает о себе знать, как и фрегат, дежуривший в Дарданеллах. Тройка фрегатов в Мраморном море целы, но у них осталось около трети фугасов. Если османы предпримут нечто похожее на прошлый штурм, нас просто сметут. Это надо же было так просчитаться. Какое там 30-40 тысяч! Тысяч 150 не меньше! Где они только людей набрали. Ведь не могли, ни по какой логике.
К вечеру зачастили визитеры, даже гроссмейстер почтил. Ситуация прояснялась. Второго штурма не будет. Рыцари организовали вылазку, проведя экспедицию, в восемь тысяч штыков и мечей вокруг крепости, и теперь зачищали дальние пригороды. Появлялись казаки, но быстро ускакали заниматься своим любимым делом — преследовать бегущих пеших. Еще три тысячи ушли в экспедицию к Румельхисару, там было еще ничего не понятно, и это у них такая незаметная разведка.
Потери у нас были бешеные, это от Таи знаю — но магистр посчитал их мизерными, хотя тоже победу бурно не праздновал. Безрадостная, какая-то эта победа.
Головин рассказывал, что уже занимается высокопоставленными пленными, всякими секбанбашами церибашами и прочими башами и беями. Что с ними делать мы уже оговаривали — нам нужны гонцы к султану, с последним предложением о мире, и если он и теперь откажет, даже не знаем, что с ним сделаем! Наверное, ничего не сделаем, хоть и попробуем, но ему знать об этом не положено. Попросил Головина собрать знамена легшие у стен, вымпелы, или как их тут называют. Собрать, побольше, и поважнее — для Петра. И, несколько, значительных — для меня — есть и на них планы. Надо скорее оклемываться. Приказал отправить один фрегат вверх, к Крюйсу, в Черное море, один вниз, к Дарданеллам. Пора вникать в обстановку и начинать ее полировать в свою пользу.
Валялся еще два дня, больше не мог себе позволить. Штормило меня еще знатно, а в настоящий шторм наверняка бы опозорился — но по городу уже мог ходить. Теперь ползал от госпиталя до штаба и обратно в постель. В госпитале было много тяжелых, и большинству мне уже было не помочь, если прямо сейчас не выращу пенициллин.
Город до сих пор не пришел в себя. Десятки тысяч трупов, не прекращающаяся джаназа. Белого полотна в городе не осталось совсем, теперь саваны делали из всего, что хоть как-то для этого подходит. Вереницы носилок-тобут, и просто носилок, неимоверно разросшееся кладбище — вот символы этих дней. Никакими силами не похоронить столько сразу, и нет сил, торопить горожан, в похоронах и так участвовали почти все.
Мы хоронили своих, и подводили итоги.
Крюйс продержался молодцом, израсходовав примерно половину снарядов. А вот фрегат в Дарданеллах мы потеряли. Его экипаж — истинные герои. Башни продолжали стрелять даже у полузатонувшего фрегата. Борьбе за живучесть экипаж предпочел выброску на мель, и до конца поддерживал крепость. Там османы тоже лезли очень густо, поднимая транспорты из Эгейского моря. Очередной мой промах, надо было посылать в Дарданеллы не менее двух, а может даже и три фрегата. Где же мне их столько набрать-то было! Но бой не знает сослагательного наклонения, и потери в Дарданеллах были очень большие. А если бы не вылазка рыцарей к османской батарее, которую янычары умудрились затащить на гору выше крепости, то крепость бы пала.
А из вылазки никто не вернулся.
Не нравится мне война. И если султан еще раз рыпнется, а он наверняка попробует — заберем еще и все восточное побережье Черного моря. Может и получиться тогда, провести отпуск в Сочи. Только, отдых мне теперь противопоказан, как только расслабляюсь — перед глазами идет дождь.
