В ходе анализа образца, извлеченного из жала "Заразителя-Alpha" (инв. No E-7742), выявлен уникальный вариант патогена PD-5X, демонстрирующий принципиально новые свойства биологической активности. Главная особенность данного штамма заключается в его абсолютной зависимости от сигнала Маркера — без внешнего воздействия в определенном частотном диапазоне (27,6Ђ0,2 ГГц) патоген остается в полностью инертном состоянии, не проявляя никаких признаков активности даже при непосредственном контакте с живыми тканями. Однако при активации соответствующим сигналом PD-5X переходит в агрессивное состояние за 2,7Ђ0,3 секунды, что является беспрецедентно коротким временем реакции для биологических агентов.

Механизм активации представляет собой сложный каскад биологических процессов: при воздействии резонансного сигнала происходит мгновенная реконфигурация металлоорганических кластеров в структуре патогена, что влечет за собой фазовый переход всей молекулярной структуры. В активном состоянии PD-5X приобретает способность к сверхбыстрой репликации, используя любые доступные органические молекулы в качестве строительного материала. При этом процесс трансформации биоматериала происходит с выделением значительного количества энергии (до 0,7 кДж/г), что объясняет наблюдаемое тепловое свечение в зонах активного заражения.

Особую опасность представляет механизм распространения: активированный патоген формирует автономные центры кристаллизации, каждый из которых становится вторичным источником инфекции, создавая экспоненциально растущую сеть заражения. При этом скорость распространения напрямую зависит от интенсивности сигнала Маркера — в наших экспериментах наблюдались значения от 3 см/с (при минимальной мощности сигнала) до 12 м/с (при пиковых значениях).

Рекомендую немедленно пересмотреть протоколы работы с любыми биологическими образцами, потенциально содержащими PD-5X, с обязательным экранированием от возможного воздействия сигналов в критическом частотном диапазоне. Особое внимание следует уделить разработке систем раннего обнаружения активации патогена — в настоящее время наиболее перспективным представляется метод детекции характерного теплового градиента с помощью сверхчувствительных болометров.

Примечание: В ходе испытаний зафиксирован любопытный побочный эффект — при определенных условиях (частота 37,8 ГГц, мощность свыше 1,5 кВт/м²) наблюдается временная деактивация уже перешедшего в агрессивное состояние патогена. Этот феномен требует дополнительного изучения, но может стать основой для разработки средств экстренного подавления инфекции.

Приложения:

Графики зависимости скорости активации от параметров сигнала

Термограммы процесса заражения

Данные спектроскопического анализа

* * *

Лаборатория биогенетического сектора была закрыта для доступа с момента неудачного инцидента на прошлой неделе с дефектным заразителем, которого считали окончательно мертвым. Теперь здесь работали под абсолютным контролем — двойной допуск, пять уровней стерилизации, постоянная связь с командным центром. Здесь не просто расшифровывали геном и клонировали, здесь пытались переписать законы взаимодействия жизни с Обелиском.

Образец ткани, извлечённой из головы Максима, был заморожен, расщеплён и распределён по двенадцать герметичных культуральных капсул, смешан с образцами модифицированных клеток представителей местного человечества. Каждая капсула представляла собой автономную среду со своим химическим составом, уровнем кислорода, электрической стимуляцией и даже градиентом пси-воздействия.

-Пробирка 4-Delta стабилизирована, — отчитался техник. — Клетки жизнеспособны, экспрессия генов стабильна. Стимуляция по схеме Фишера: 0.3 Гц, микропульс.

Доктор Анисса Рашид стояла за прозрачной мембраной и наблюдала за процессом. Рядом с ней пара лаборантов и угрюмый Максим с зажившим разрезом на голове.

-Всё ещё уверены, что это сработает? — хрипло спросил он.

-Пока уверены, — ответила она. — Твоя ткань уникальна. Нейроглия, связанная с псигенными каналами. Иммунные фрагменты, встроенные в структуру. Это шанс.

-Шанс на что?

-На инструмент. Передатчик. Мост между человеком и Маркером, без риска трансформации.

Максим скептически хмыкнул.

-Вы же знаете, что звучит это как начало очередного ужастика?

Рашид проигнорировала замечание.

-Мы дополнительно внедрили два контрольных фрагмента: твой иммунный код и версию нулевого генома Евгении. Она глуха, ты слышишь. Если между вами есть какая-то точка равновесия, мы хотим её найти.

-А если не найдёте?

-Тогда эта капсула взорвётся под ультрафиолетом, а её содержимое сгорит в ноль.

Он усмехнулся.

-По крайней мере, хоть в этот раз вы предусмотрели финал.

В капсуле за их спинами мелькнуло движение. В геле всплыли первые нейроноподобные отростки — тонкие нити, похожие на корни, начали переплетаться.

-Началась организация первичного слоя, — доложил техник. — Показатели активности — в норме. Пси-градиент ниже порога.

Рашид кивнула. Холодно, сдержанно. Но в её глазах вспыхнула надежда.

-Продолжайте. Через два часа запустим фазу пси-стимуляции.

Максим посмотрел на капсулу, где плавала часть его мозга, усиленная чужой тишиной.

-Знаешь, — тихо произнёс он. -Иногда мне кажется, что если я ещё немного посижу рядом с этими банками... я сам начну глючить.

Рашид не ответила. Она смотрела на культуру и, кажется, впервые за месяц искренне надеялась на успех.

Она не знала, что это — лишь иллюзия.

Через два часа лаборатория перешла в режим жёлтой изоляции. Вокруг капсулы 4-Delta, признанной наиболее стабильной, задействовали весь спектр наблюдения: от спектроскопии электромагнитных колебаний до нанотермометрии. Комната стала похожа на операционную, где вскрывают не тело, а вселенную.

-Начинаем фазу два, — отчиталась лаборантка. — Частота 4.58 терагерц. Амплитуда повышается до экспериментальной границы.

-Внимательно следим за структурной организацией, — напомнила Рашид. — Даже мельчайшее отклонение — повод для немедленного прекращения. У нас нет права на повтор заражения.

Максим молча наблюдал. Скрестив руки, он стоял у стенда со вторичными образцами. На экране перед ним инфракрасная визуализация живой культуры.

Первые секунд тридцать идеальные.

Нейроподобные клетки не только выдерживали стимуляцию — они начинали светиться. Не метафорически, а буквально. Флуоресцентные маркеры, введённые в цитоплазму, вспыхивали в такт импульсам.

-Это невозможно, — пробормотал Хойл. — Они резонируют. Как... орган.

-Они повторяют частоту, но не теряют стабильность, — добавил генетик. — Это... может быть интерфейс.

Максим нахмурился.

-Он... отвечает?

-Возможно. Или имитирует. Нейронная активность самоподдерживается, — Рашид нахмурилась. — Но...

На экране внезапно вспыхнула аномалия: одна из клеток начала резко удлиняться, формируя неправильный отросток. Следом — вторая. Затем третья.

-Появляется росток морфологической девиации, — встревоженно сказал техник. — Клетки теряют симметрию. Процессы неестественны.

-Остановить стимуляцию! — приказала Рашид.

Но было поздно.

Внутри геля резко возросло давление. Капсула запотела. Клетки в десяти образцах из двенадцати начали неконтролируемо. Из нейроподобной массы выросли первичные спайки как щупальца. Внутри образца появился ядрообразный сгусток, окружённый агрессивной соединительной тканью.

-Это мутация, — произнёс кто-то. — Он превращается. Уже не в культуру. Во что-то другое.

Максим сделал шаг вперёд. Его лицо стало серым.

-Он повторяет путь заражения. Даже без тела. Даже без носителя.

Рашид резко нажала тревожную кнопку.

-Запустить контур дезинтеграции. Немедленно!

Вспышка.

Капсула 4-Delta вспыхнула изнутри, как лампочка под током. Свет сменился дымом. Гель превратился в застывший пепел. Всё за сорок две секунды.

-Остальные культуры? — спросил Хойл, перебирая данные.

-6 из 11 показывают ту же тенденцию. Остаточные признаки ранней трансформации. Попытка воспроизвести некроморфический геном без носителя. Только 8-Beta и 9-Beta с контрольными образцами остаются пассивны, без признаков активности.

Тишина.

-Значит, всё зря, — тихо сказал Максим. — Вы не можете воспроизвести то, что случилось во мне. Потому что оно случилось случайно. Между жизнью и смертью.

Рашид смотрела на пепел в капсуле. Впервые почти с отчаянием.

-Это... не технология. Это аномалия.

-То есть, я — ошибка? — спокойно уточнил Максим.

-Или... уникальный конфликт, — вмешался Наир.

Максим кивнул. Медленно. Вышел из лаборатории.

Он шёл по коридору, и впервые чувствовал: его не просто исследуют. Его хотят воспроизвести. Но ни одна пробирка не может повторить то, что родилось из случайности.

* * *

Он стоял у окна в офисе Равель.

-Ты выглядишь так, будто тебе сообщили, что ты единственный выживший на затонувшем корабле, — сказала куратор от АСИ, подходя сзади.

-Не. Тогда я бы только обрадовался, — отозвался он. — А здесь я просто единственный, кто не развалился, но развалиться мог бы, если бы чихнул не той стороной.

Она встала рядом.

-Ты был прав, — сказала она наконец. — Синтез провалился. Химерные культуры либо мертвы, либо мутирует в некроморфа. Никакой устойчивой копии создать не удаётся.

-Значит, всё, что вы хотели скопировать, — это бессознательный испорченный баг, — хмыкнул он. — Рад, что моя анатомия вдохновляет научный прогресс.

-Не вдохновляет, — сухо поправила Равель. — Но открывает другие варианты.

-Простите, вы сейчас скажете что-то страшное?

Она повернулась к нему.

-Клонирование. Полное. Не тканей. Тебя.

Максим замолчал. Повернулся к ней очень медленно.

-То есть... мне стоит готовиться к встрече с младшими братьями? Или вы скажете, что мы остановимся на пробной партии?

-Репликация через ускоренный эмбриогенез, инкубация на искусственной матрице. Не твоё сознание. Только тело и генетика. Пустая оболочка, — пояснила Мари. — Если не удаётся копировать по частям, будем копировать всё целиком.

Максим выдохнул и с сарказмом изрёк:

-Ну наконец-то. Всю жизнь мечтал стать папочкой. А теперь, похоже, заведу двадцать братцев. Надеюсь, у них будет лучшее чувство юмора.

Равель не улыбнулась.

-Мы не знаем, будет ли оно работать. Может, именно твоё сознание стабилизирует процесс. Может, связь с сигналом сформировалась в момент личного шока и боли.

-А может, я просто родился неудачно, — фыркнул он. — Кто скажет — счастливый случай или проклятие?

Она замолчала, будто обдумывая следующее.

-Кстати, — заговорил он спустя паузу. — Помните мою старую идею? Найти на Земле настоящих экстрасенсов, магов, прорицателей?

-Ты был пьян, когда её озвучил, — ровно ответила она. -Еле на ногах стоял.

-Идеи, озвученные под спиртным — самые честные. Тогда я всерьёз верил, что среди миллиарда людей должны были родиться те, кто не по схеме. Кому не нужен Маркер, чтобы "чувствовать".

Равель опёрлась на подоконник

-Мы проверили эту теорию.

-Что?

-После событий на "Омеге" Глобальный Совет дал нам доступ к базе "аномальных когнитивных коррелянтов". Мы идентифицировали несколько десятков индивидов с отклонениями, не попадающими под определение психически больных. Среди них медиумы, "яснослышащие", "чувствительные". Несколько уже работают в других центрах. С Красными Маркерами.

Максим повернулся к ней с явным интересом.

-И?.. Что получилось?

-Я не могу сказать. Данные засекречены. Результаты... неоднозначны.

-Прекрасно, — процедил он. — То есть вы там, возможно, запустили новую "Омегу", но теперь молчите, чтобы никто не паниковал?

-Пока никто не умер, — ответила она. — Официально.

Максим посмотрел в окно. В его глазах плескалась усталость — древняя, как сам Маркер.

-А неофициально?

-Неофициально, Максим, мы в аду. Только у нас протоколы.

Он тихо рассмеялся.

-И нет дьявола. Только сигнал.

Равель бросила на него долгий взгляд.

-Хочешь, я вычеркну тебя из проекта? Пока не поздно. Скажем, что выжали из тебя максимум. А дальше летите с Евгенией подальше, на какую-нибудь тихую колонию и живите счастливо, ни в чем не нуждаясь.

Он медленно покачал головой.

-Поздно, Мари. Мы зашли слишком далеко, я не из тех, кто отступает. Если Обелиски и юнитологи победят, никто не уцелеет.

И они снова замолчали. Максим не знал наверняка, в курсе ли Равель про план "Фудзи" и существование закрытой колонии. Лучше пока не говорить лишнего

* * *

Сначала исчезла связь.

Потом телеметрия.

И лишь спустя девятнадцать часов на внутренние каналы начали поступать фоновые радиопомехи, насыщенные паттернами вирусного сигнала настолько, что анализаторы сочли её "голосом артефакта".

Промышленная станция Гершель, одна из крупнейших на Энцеладе, официально ушла в режим тишины в 08:13 по станции "Гиперборея", то есть в момент, когда система радиационного подавления резко отключилась. По данным АСИ, это произошло через три минуты после прохождения микрометеоритного потока.

Неофициально — всё произошло раньше. Гораздо раньше.

Гершель обслуживал весь Сатурнианский и Нептунский пояса, особенно внешние форпосты на Рее, Мимасе, Гиперионе. Лёд, добываемый и перерабатываемый там, шёл на все станции, в том числе и военные. Когда решили внедрить Маркер как источник энергетического излучения, это подавали как победу — "контролируемая сингулярная ячейка". На практике всё обернулось катастрофой.

Последние видеозаписи с внутренней камеры жилого отсека C-3 были короткими и размытыми. Люди кричали. В стенах появлялись трещины. Половина снимков была испорчена яркими всплесками сигнала, как будто сама матрица камеры сгорала от частот.

Уцелевший дрон-разведчик передал чёткое изображение центрального коридора главного энергоотсека. Тела. Не расчленённые — переформированные. Стены обрастали мясом. Пол светился.

Титан, повторение. Только масштабы чуть поменьше. Девяносто две тысячи погибших, почти девяносто девять процентов населения.

Хуже всего было то, что Гершель не был просто колонией. Он был узлом.

Когда станция вышла из строя, почти весь водный поток к внешним базам был разорван. Станции остались без топлива, без воды, без хладагента и, как вскоре выяснится, без иллюзий о безопасности.

Паника началась не в момент вспышки. А когда отключились холодильные контуры на Юноне, когда прекратилась подача жидкости на Талассу, когда резервуары на Алетее начали испаряться от элементарной нехватки льда.

Спустя сутки после исчезновения Гершеля, в "Локусе" собрали брифинг.

Это уже не была учёная встреча.

Это был разбор катастрофы из тех, что делаются либо перед судом, либо перед новым адом.

Зал совещаний научно-оперативного сектора "Локус" был заполнен до предела. По обеим сторонам представители отделов аналитики, пси-защиты, ксенобиологии, военного департамента АСИ и группа тактической координации колониального флота. В центре — главный проектор, мерцающий алыми схемами станции Гершель. На экранах мозаика из ужаса: горящие отсеки, заполненные разорванными телами коридоры.