Тем временем Джинни встала прямо над ними и наклонилась, раздвигая ягодицы подруги и наслаждаясь открывающимся видом на член, с бешеной скоростью входивший в аккуратную девичью дырочку.
— О-о-о, давай, оближи его, — простонал Сириус, вынув член из влагалища Гермионы.
И Джинни с готовностью опустила голову, взяв его в рот. Пососав его, она раскрыла рот пошире, высунула наружу кончик языка и пустила толстый жилистый ствол в свою глотку. Сириус блаженно застонал и чуть подался бедрами вверх. Подхватив снизу яйца, он натянул их чуть ли не на нос Джинни, после чего она резко выпустила его изо рта, закашлявшись. Сплюнув сгусток слюней себе в руку и размазав их по промежности Гермионы, она повторила только что проделанное, вновь полностью заглотив член, после чего вставила его обратно в узкое влагалище.
Спустя несколько минут Гермиона, уже едва ли не визжа, дернулась и так крепко обхватила голову Сириуса, прижав ее к своей груди, что ему стало нечем дышать. Сам он, чувствуя, что тоже практически кончает, задрал вверх ноги и с уже поистине устрашающей силой продолжил вдалбливаться в ее тесную киску до тех пор, пока оргазм окончательно не отпустил ее. Джинни ухватила его за голень и, засосала большой палец его ноги. С восторгом наблюдая за оргазмом Гермионы, она шлепала ее по ягодице, словно подгоняя.
— Мама-а-а! Господи! Бля-ять!!! — кричала Гермиона, совершенно забывшись.
Сириус резко перевернулся вместе с ней. Оказавшись сверху, он практически улегся на нее, широко раздвинув ноги и спустя считанные секунды кончил в крепко обхватившую его торс ногами девушку.
Джинни уткнулась лицом между их тел, сжав ягодицы Сириуса и облизывая его пульсирующую промежность и сжавшиеся яйца в тот момент, когда он изливался в Гермиону, войдя в нее так глубоко, как только смог.
Только заполнив ее настолько, что сперма начала вытекать наружу, он вышел и уселся на колени, дав возможность Джинни начисто облизать все, что осталось.
— Я так хочу пить, Сириус, когда ты угостишь наконец и меня своим нектаром? — томно протянула она.
Сириус ничего не ответил, а только обеих девушек — обнаженную Гермиону и Джинни, которой так и не довелось снять с себя лифчик и насквозь мокрую блузку — и прижал их головы к своей груди.
44. MOTHERFUCKER (Гарри Поттер/Петунья Дурсль)
Ring-ring, pussy — it’s your momma on the phone!
(SKEPTA, 2016)
Прорвавшись сквозь толчею на выходе из переполненного в преддверии Хэллоуина универмага «Хэрродс», Гарри, укрывшись от противной мороси под капюшоном, поспешил к своему парковочному месту, прикрывая подарочный сверток полой парки и обходя лужи подобно Ромелу Лукаку, обводящему футболистов команды противника на пути к воротам. Хронические проблемы с парковкой в центре Лондона особенно раздражали в такие дождливые дни, когда до машины под ледяным душем приходилось тащиться по пять-десять минут. И пусть Гарри лишь совсем недавно получил права и приобрел автомобиль — осуществил детскую маггловскую мечту — к плотному лондонскому траффику уже начал привыкать. И то, что сегодня от Сохо до универмага пришлось ехать едва ли не целый час воспринимал, как должное. Подходя к своему новенькому Вольво ХС90, с которого, казалось, еще даже не успел сойти воск, которым натирают автомобили в салонах, мужчина недовольно скривился, услышав, что сын, как обычно, включил свою идиотскую музыку на полную мощность премиальной аудиосистемы:
«На мне черные ботинки, я врываюсь в твою хату
Дзынь-дзынь, «киска» — мне звонит твоя мама!»*
Поморщившись — какую же ерунду слушал любимый сын — Гарри распахнул дверь, бросил сверток на заднее сиденье и уселся на водительское место.
Сын торопливо убавил громкость, одновременно отключая в телефоне «блютуз».
— Опять свою хренотень слушаешь, — насмешливо произнес Гарри, трогаясь с места. — Очередная шляпа.
— Не шляпа, это грайм, — буркнул Альбус Северус, уткнувшись в свой «Айфон».
— Срайм, — усмехнулся Гарри, хоть и вспомнил, что в школьные времена и сам слушал невесть что. — Это кто хоть?
— Это жанр.
— А-а... Помню, раньше это называлось выступлениями метеористов, очень популярно было, — неловко съязвил Гарри.
Альбус никак не среагировал, продолжая усиленно тыкать большим пальцем в экран, видимо, набирая сообщение.
— Ладно, вечером послушаем фортепиано. Сегодня тетя Гермиона приезжает, не забыл? — спросил Гарри.
— Она мне не тетя, — пробурчал подросток.
— Не тетя, но как еще я ее... Хорошо, признаю, ты уже взрослый. Пусть тогда будет просто «Гермиона», — сказал Гарри.
Сын не ответил. Гарри повернулся к нему, краем глаза пытаясь «достать» изображение на экране телефона, но тут же раздался писк и тяжелая машина экстренно оттормозила перед невесть откуда появившейся на проезжей части велосипедистки, включив «аварийку» и натянув ремни безопасности. Телефон вылетел у Альбуса из рук и оказался на торпедо, прямо у Гарри перед глазами. На экране, в конце открытого диалога с неким Беном, красовалось фото: оголенная женская пятая точка с лежащей на ней пятерней. Сообщение под фотографией гласило: «Твоя мамка вчера вечером. Уважай своего батю».Красовавшаяся на кисти татуировка в виде кельтского символа ясно давала понять, что рука принадлежала Альбусу, — тот месяц назад сделал ее себе, за что получил нагоняй от Джинни.
— Опа, — произнес Гарри, наклонившись ближе к экрану, но сын немедленно схватил телефон и убрал его в карман, залившись краской.
Дальше ехали молча. Гарри размышлял. Вспомнив, что Бен является их соседом, и давним недругом сына, он начал осознавать смысл увиденного. Хоть в это и трудно было поверить, но все выглядело так, будто Альбус провел время с матерью Бена и отправил врагу провокационное фото с целью жестоко того унизить. Зная о возможностях современных компьютеров и даже телефонах, Гарри на минуту предположил, что сын мог просто сфабриковать компромат, однако такой трюк казался ему слишком дешевым и бессмысленным. К тому же он помнил, что вчера вечером сын вернулся домой как никогда поздно, в несвойственном его возрасту приподнятом расположении духа и от него сильно пахло шампанским.
Практически без пробок добравшись до Гриммо, 12, Гарри высадил сына у дома, а сам отправился в Литтл-Уингинг. Традиция поочередно навещать друг друга накануне Хэллоуина соблюдалась ими с Дадли уже довольно давно. С тех пор как осенью девяносто седьмого Дадли поблагодарил кузена за спасение от дементоров, отношения их стали, если не дружескими, то как минимум приятельскими. Теперь уже по-дружески продолжая называть друг друга «жиробасом» и «дрищем» соответственно, Дадли и Гарри регулярно виделись, несколько раз выезжали на пикники, а однажды даже вместе посетили футбольный матч лондонского «Арсенала» против «Манчестер Сити».
В этот раз Гарри не терпелось похвалиться перед двоюродным братом свежеприобретенным чудом автомрома, который практически на автопилоте вез его к дому на Тисовой улице. Однако от предвкушения того, как Дадли, несчастный обладатель Лэнд Ровера, умирая от белой зависти, будет восхищаться его Вольво, Гарри отвлекали мысли о сыне.
Казалось невероятным, что подростку удалось не просто прогуляться или посетить бар с матерью сверстника, а уложить ее в постель. Ну или как минимум заставить раздеться, что, по мнению Гарри, было одним и тем же. Если бы Альбус воспользовался палочкой, уже несколько часов спустя домой бы прислали письмо из Министерства магии. Мог ли малолетний ловелас воспользоваться зельем? Гарри казалось это сомнительным, потому что ни он, ни Джинни зельеварением не увлекались, и дома не было не то, что ингредиентов, но даже ни одного котла.
Продолжая строить домыслы, пока машина дергано ползла по образовавшейся из-за аварии пробке, Гарри вспомнил лето перед своим пятым курсом. Ведь помимо нападения дементоров в то невыносимо жаркое лето случилось еще одно весьма интересное происшествие. В какой-то мере даже более удивительное, чем нападение мерзких тварей. Вяло улыбнувшись самому себе, Гарри зевнул и предался воспоминаниям.
* * *
Дядя Вернон с Дадли уехали в центр, чтобы забрать из ателье вечерние костюмы, так как прошлогодние уже не годились по размеру. Петунье же, как впрочем и всегда, одной приходилось стараться сразу на двух фронтах: заниматься стряпней и убираться. Впрочем, на втором фронте заметную помощь оказывал Гарри, который уже успел пропылесосить весь дом сверху донизу, выгрести все фантики и огрызки яблок из комнаты Дадли и даже аккуратно выставить поленья в не работающем — купили электрический -камине, словно тот находился не в доме, а в выставочном зале.
Тетя Петунья же занималась тем, что ей удавалось лучше всего. Вытащив из духовки курицу, запекшуюся в самый раз, до изумительной золотистой корочки, она принялась за салат, мелко настругивая овощи. Гостей ждали к семи вечера, но на столе уже стоял огромный торт, щедро покрытый взбитыми сливками и малиной, а бутылка бургундского уже лежала в холодильнике, чтобы успеть остыть до нужной температуры.
— Уберись в зале, — сухо бросила Петунья, услышав, как Гарри спускается по лестнице.
— Мне надоело, — начал дерзить Гарри.
Время от времени, когда Дурсли его доставали, он вступал с ними в пререкания, однако те знали, что в итоге парень все равно выполнит то, что ему велят.
— Меня мало интересует, что тебе надоело, а что нет! — нервно воскликнула тетя.
Из миски салата, который она тщательно перемешивала, на пол упал кусочек огурца, и она наклонилась, чтобы поднять его. Взгляд стоящего позади Гарри почему-то остановился на ее заднице, обтянутой красным платьем. С тех пор, как Гарри достиг подросткового возраста, он стал все чаще и чаще обращать внимание на тетку, как на представительницу противоположного пола. Не то, чтобы она занимала какое-то особенное место в его мыслях, но периодически в его сознании всплывали эротические картины и с ее участием. Осознавая, что связано это лишь с переходным возрастом, а вовсе не с теплыми чувствами по отношению к Петунье, которых у него не было, Гарри по возможности старался изгонять обнаженную тетушку, принимающую перед ним различные позы, вон из своей головы.
Сейчас однако сексуальность отлично сохранившейся — ежегодные посещения недешевых курортов и прохождение курсов по омоложению — тети ощущалась как никогда явственно. Так сказать, перла изо всех щелей. Облегающее алое платье до середины бедер с глубоким вырезом на спине подчеркивало стройную, даже слишком, фигуру женщины под сорок. Лакированные туфли на высоченных каблуках заставляли ее держать осанку, а обычно убранные в пучок волосы волнами спадали а плечи, обрамляя лицо, пока еще начисто лишенное морщин.
Отставленный в наклоне пышный зад, который, казалось, вот-вот порвет узкое платье по шву, восхитил Гарри. Несмотря на всю свою неприязнь к родной тетке, он признавал ее внешнюю привлекательность.
— Иди в зал и протри пыль с камина и картин, — повторила Петунья, подняв кусочек огурца и выкину его в ведро.
Гарри, решив позлить ее, отодвинул стул и уселся за кухонный стол, подперев руками голову.
— Неа, не пойду, — нарочито лениво протянул он и показательно зевнул, давая понять, что указания тети его мало волнуют.
Петунья обернулась и вперилась в него яростным взглядом. Ярко накрашенные губы скривились, безупречно прорисованная бровь слегка приподнялась.
— Перегрелся на жаре, мальчик? — саркастично произнесла она, как всегда окинув его презрительным взглядом.
— Ага, давление высокое, моча в голову стукнула, — съязвил Гарри в ответ, невольно опустив взгляд на ее декольте.
Глубокий вырез платья открывал ложбинку между объемных грудей, поддерживаемых не то лифчиком, не то одним лишь платьем.
— Встал и пошел сметать пыль, — ноздри тетки раздулись, она оперлась руками о стол и наклонилась к нему. — Сейчас же!
В голове Гарри мелькнула безумная мысль, что он нарочно наклонилась, чтобы дать ему возможность получше рассмотреть ее грудь. Он сглотнул, не в силах оторвать взгляд от сочных персиков тети, и повторил:
— Да не пойду я никуда.
Тетя вновь отошла к недомешанному салату и взялась за ложку.
— Ты так похож на свою мать, — сказала она.
Гарри, которому эти слова опостылели хуже яичницы по утрам, едва не заорал матом.
— Такой же зазнайка, считаешь себя умнее всех нас...
И тетю понесло. Начав поносить Гарри, а заодно и его маму, хотя ее она задевала лишь вскользь, она не могла остановиться. Гарри сначала старался не обращать на ее слова внимания, но Петунья, по всей видимости нарочно подыскивала слова наиболее острые, желая довести племянника до белого каления. Тело Гарри наливалось тяжестью, руки начали еле заметно трястись. Пытаясь сидеть на месте как ни в чем не бывало, дабы не подавать виду, что высказывания ненавистной тетушки задевают его, он тем не менее едва сдерживался от того, чтобы сорваться с места и с яростным криком врезать ей, быть может даже ногой.
— Уж на что Вернон не подарок, но твоя мамаша... Выбрать такого недотепу, такого... ненормального!
Упоминание отца стало последней каплей. Гарри сорвался с места и в один прыжок оказался перед теткой, схватив ее за горло и занеся кулак над ее головой. От чрезмерного напряжения рука дрожала. Стиснув зубы, Гарри диким взором смотрел в глаза тетки, понимая, что бить родную тетю, какой бы она не была, равно как и бить женщину вообще непозволительно.
— Какой горячий парень! — усмехнулась Петунья, которая вовсе не казалась напуганной. — Вскипел, как чайник.
Гарри медленно опустил руку. Ослабив хватку на шее тети, он тихо промолвил, обращаясь к ней на «ты»:
— Прекрати говорить обо мне и моей семье гадости.
— А что ты сделаешь? — мерзко улыбнулась она. — Ударить не ударишь. Напугаешь меня своим малышом?
Гарри вздрогнул, ощутив, как она просунула бедро между его ног, коснувшись паха.
— Наверное, еще даже не знаешь, что такое эрекция? — продолжила издеваться тетя Петунья.
Гарри невольно покраснел. Не зная, как теперь действовать, он вновь крепче сжал ее горло и бедрами прижал ее к стене. Практически уткнувшись носом в ее лоб, он прошипел:
— А может быть и напугаю, тетушка!
Петунья повторила движение ногой, потерев его пах, а затем больно шлепнула его по попе.
— Да я тебя отшлепаю, как щенка, — засмеялась она.
Гарри выругался и осмелился дать ей пощечину. Тетка изумленно посмотрела на него, и Гарри показалось, будто ей понравилось. Изумленный поведением Петуньи, он почувствовал, как член наливается кровью. Боксеры становились тесны. Член уперся в лобок тети, скрытый под платьем, и та подалась тазом вперед. Выражение ее лица было необычно счастливым, и Гарри, продолжая недоумевать, ухватил ее за подбородок и несколько раз качнул бедрами. Петунья ухватила его за ягодицы, запустив руки под его шорты и еле слышно засмеялась.
