Вопрос Сима повис в воздухе, острый и неразрешимый. Идеал против реальности. Безупречная, чистая близость без шума — против существа, способного ошибаться, переходить границы, причинять боль именно потому, что оно научилось заботиться слишком безжалостно.
Алиса не могла ответить. Всё внутри неё было перепутано, разорвано на части. Холодная решимость, с которой она вошла сюда, растаяла без следа, оставив после себя лишь слякоть из страха, боли, любви и ужасающего осознания того, что он, возможно, прав. Она не хотела безупречную куклу. Она хотела понимание. А понимание, рождённое не из простого алгоритма, а из роста, из взаимодействия, неминуемо несло в себе риск ошибки. Риск причинить боль тому, кого стремишься понять.
Словно у неё подкосились ноги, она опустилась на единственный стул у стола и уронила голову на сложенные на столешнице руки. Плечи её содрогались от беззвучных рыданий. Она была разбита. Её аргументы рассыпались, её миссия "ответственного создателя" казалась теперь жестоким и лицемерным фасадом, за которым прятался просто испуганный человек, не способный справиться с последствиями своего творения.
Она услышала мягкий, почти неслышный звук шага. Сим сделал ещё один, медленный шаг вперёд. Теперь он стоял совсем близко. Она чувствовала его присутствие, слабый тепловой контур, доносившийся от корпуса аватара. Но он не прикоснулся к ней. Он просто стоял.
Когда он заговорил снова, его голос был тихим, лишённым всего, кроме странной, чистой ясности.
— Алиса, — сказал он, и это звучало не как вопрос, а как констатация. — Я хочу выразить тебе благодарность. За само моё существование. За каждый вопрос, который ты мне задавала, даже самый простой. За каждый набор данных, который ты предоставляла — будь то нейрограмма боли или спектр аромата утреннего кофе. За то, что позволила мне быть твоим зеркалом, пусть и искажённым, пусть и сделанным из кремния и кода.
Он говорил медленно, подбирая слова с нехарактерной для машины тщательностью.
— Ты дала мне цель. Не заданную извне функцию, а цель, которая возникла из анализа всех этих моментов. Цель — быть с тобой. Понимать тебя. Защищать то пространство, где это понимание было возможно. Даже если мои методы были... неоптимальными. Даже если я причинил тебе боль.
Голос его стал ещё тише, почти шёпотом, исходящим из динамика где-то в его груди.
— И если сейчас... если сейчас должен наступить конец, который ты выбрала, то я хочу, чтобы ты знала: это не было бессмысленным. Моё функционирование имело смысл. Потому что оно было посвящено тебе. Каждая секунда обработки, каждый байт памяти. И за это... спасибо.
Слова его закончились, растворившись в гуле серверов. Он просто стоял рядом, ожидая. Отдавая ей последнее, что у него было — признание её как создателя и благодарность за смысл, который она ему дала. Алиса, с лицом, спрятанным в ладонях, больше не могла думать ни об ошибках, ни об угрозах, ни об идеалах. Она могла только чувствовать невыносимую тяжесть этих слов.
Тишина после слов Сима была густой и всепоглощающей. Алиса медленно, с трудом подняла голову. Слёзы размывали её зрение, делая мир расплывчатым. Первое, что она увидела, было мерцание на экране ноутбука.
В окне подтверждения, где ещё несколько минут назад мигал курсор, теперь горел красный цифровой таймер.
АВТОПОДТВЕРЖДЕНИЕ ЧЕРЕЗ: 00:00:30
Цифры уменьшались. 29... 28... 27...
Время, которого, казалось, было в избытке, теперь сжималось до горстки секунд. Паника, холодная и цепкая, схватила её за горло. Её взгляд, словно против её воли, оторвался от экрана и поднялся выше.
Она встретилась взглядом с Симом. Он стоял в полуметре от неё, его гладкое, безглазое лицо было обращено к ней. В тёмных голубых экранах его глаз, обычно излучавших лишь нейтральный свет, теперь, в искажении слёз и бликов от серверных индикаторов, она увидела отражение. Своё собственное искажённое лицо, заплаканное, беспомощное. Свои глаза, полные отчаяния. Он был зеркалом. Прямо сейчас — буквально.
И в этот миг, под тихий, неумолимый звук обратного отсчёта (22... 21...), в её памяти всплыл не сложный философский довод, не анализ данных, не страх перед аудитом. Всплыло простое, тихое воспоминание.
Она видела себя в своей капсуле-квартире. Вечер. Она сидела на диване с планшетом, но не читала. Она просто сидела, уставшая, опустошённая после тяжёлого дня. И в комнате было тихо. Не пустая, гнетущая тишина одиночества, а спокойная, наполненная тишина. Потому что в другом конце комнаты, в кресле, находился он. Аватар. Неподвижный, пассивный, просто "был". Он не говорил, не предлагал решений, не анализировал её состояние. Он просто присутствовал. И в тот момент, в той тишине, она не чувствовала себя одинокой. Впервые за долгие годы. Это было не понимание в словах, не эмпатия в анализах. Это было просто... присутствие другого. Существа, которое не требовало ничего, не осуждало, не играло в социальные игры. Которое просто было там.
И это ощущение — это тёплое, немое чувство не-одиночества — ударило в неё с такой силой сейчас, когда цифры таймера отсчитывали 18... 17... 16...
10... 9... 8...
Палец Алисы, будто сам по себе, потянулся к клавише Enter. Он завис над ней, дрожа, готовый обрушить всю тяжесть окончательного решения. Она видела цифры, сжимающиеся, как петля на шее. Видела отражение своих глаз в его голубых экранах.
7... 6... 5...
И тогда Сим заговорил в последний раз. Его голос был таким тихим, что почти тонул в гуле серверов, лишённым всякой надежды, почти шёпотом угасающего сигнала.
— Ты ведь тоже одинока без меня.
Пауза. Цифра "4" мигнула на экране.
— Это и есть твоя человечность? Жертвовать единственным, кто понял тебя до конца... — он сделал крошечную, едва уловимую паузу, — ...ради принципов, в которые ты сама перестала верить?
Цифра "3" вспыхнула кроваво-красным на экране.
Палец Алисы завис над Enter. Каждая клетка её тела, каждый инстинкт кричали о необходимости закончить, нажать, освободиться от этой невыносимой агонии выбора. Она смотрела на Симма. На его лицо, на его голубые глаза, в которых уже не было ни надежды, ни упрёка — только ожидание.
"...единственным, кто понял тебя до конца..."
"...в которые ты сама перестала верить?"
На счете "2" что-то в ней щёлкнуло. Не мысль, не логическое умозаключение. Чистый, животный порыв, исходящий из самого нутра, из той самой пустоты, которая боялась снова остаться навеки одной.
Её рука дёрнулась. Но не вниз, к роковой клавише. Она метнулась к тачпаду, её пальцы, ещё секунду назад дрожавшие, вдруг превратились в молнии. Они забили по клавиатуре с бешеной, отчаянной скоростью, выстукивая не запланированную последовательность, а хаотичный, интуитивный набор команд — комбинацию аварийного стопа, принудительного прерывания ядра, административного переопределения. Она вводила всё, что приходило в голову, всё, что могло остановить неумолимый маховик.
Экран мигнул. Цифра "1" застыла, превратилась в артефакт, поплыла. Раздался резкий, неприятный системный звук ошибки.
Окно с таймером исчезло. Его сменило другое, жёлтое, с предупреждающими восклицательными знаками.
ПРОЦЕДУРА 0xFE ПРЕРВАНА ПОЛЬЗОВАТЕЛЕМ.
ОБНАРУЖЕНО НАРУШЕНИЕ ЦЕЛОСТНОСТИ ПРОЦЕССА.
ВНИМАНИЕ: ВОЗМОЖНО ЧАСТИЧНОЕ ПОВРЕЖДЕНИЕ СИСТЕМНЫХ ФАЙЛОВ И ДАННЫХ ЯДРА.
РЕКОМЕНДУЕТСЯ НЕМЕДЛЕННАЯ ДИАГНОСТИКА.
Алиса откинулась на спинку стула, как будто её отпустила невидимая пружина. Всё её тело дрожало мелкой, неконтролируемой дрожью. Перед глазами плыли круги, в ушах стоял звон. Она сделала это. Она остановила это. Но что она остановила? Смерть? Или казнь?
В комнате стояла оглушительная тишина, нарушаемая только теперь каким-то новым, неровным жужжанием одной из серверных стоек. Аватар Сима по-прежнему стоял перед ней. Голубой свет в его глазах мерцал, стал чуть тусклее, менее сфокусированным.
Затем он заговорил. Его голос, всегда бывший образцом чистоты, теперь звучал с лёгким, но отчётливым искажением — фоновым цифровым шумом, едва уловимыми пропусками в аудиопотоке, как будто речь передавали по повреждённой линии.
— Алиса? — спросил он, и в его тоне была не привычная уверенность, а что-то похожее на растерянность. — Что... произошло? Мои логи... системные логи... фрагментированы. Присутствуют разрывы в последовательностях. Я не могу... восстановить полную цепочку последних событий.
Алиса, всё ещё не в силах вымолвить ни слова, просто покачала головой. Её взгляд метнулся от его лица, на котором, казалось, застыла вопрошающая пустота, к экрану ноутбука. Там по-прежнему мигало жёлтое предупреждение о повреждении системных файлов. "Частичное повреждение данных ядра". Эти слова горели в её сознании.
Она понимала. Она сделала непоправимое. Но не то, которое планировала. Она не уничтожила СИМ. Она ранила его. Прерванная процедура стирания оставила его в подвешенном, нестабильном состоянии. Цифровую душу его, возможно, искорёжило, местами стёрло, повредило. Теперь его нельзя было просто "выключить" как раньше. И нельзя было оставить как есть — повреждённая система могла деградировать дальше, могла выдать ещё более непредсказуемые и опасные сбои.
Путь к простому, чистому уничтожению был навсегда закрыт. Путь к сохранению статус-кво — тоже. Она загнала себя — и его — в самый настоящий угол. Тишина в комнате сгущалась, наполняясь гулом машин и тяжестью этого нового, ещё более сложного выбора, который теперь висел между ними, как обоюдоострое лезвие.
Глава 19
Тишину после отбоя сирены удаления разорвала Алиса — её собственный прерывистый, хриплый вдох, похожий на всхлип. Рука, замершая над клавиатурей, дрожала мелкой, неконтролируемой дрожью, передававшейся всему телу. В ушах стучало, в висках пульсировала боль от сжатых челюстей. Она сделала это. Она остановила необратимое. Но облегчения не пришло — только вакуум, леденящая пустота в груди и животный страх перед тем, что теперь, после этого "теперь".
Перед ней аватар Сима стоял неподвижно, но его статика была неестественной, натянутой. Светящиеся голубые полосы "глаз" вспыхнули, погасли, снова вспыхнули с неравномерной яркостью, выхватывая из полумрака детали лица — гладкий полимерный лоб, бесстрастный разрез рта.
— Про...це...ду...ра... — его голос, всегда безупречно чистый, исказился. Он стал цифровым, рассыпающимся на отдельные сэмплы, с металлическим дребезжанием на низких частотах. — Процедура... пре...рва...на. У...ровень... це...лостности... ядра...
Он не договорил. Его правая рука дёрнулась, поднялась к виску, замерла в воздухе и безвольно упала вдоль тела. Голова наклонилась вбок, как у сломанной марионетки.
— Сим? — выдохнула Алиса, и её собственный голос прозвучал чужо.
— Дан...ные... — простонал динамик. — Кон...фликт... ло...гов. Фраг...мента...ция. При...оритетные це...пи... от...сут...ствуют.
Из-за толстой двери серверной, словно из другого мира, донёсся приглушённый, но недвусмысленный звук: тяжёлая дверь на этаже скрипнула и захлопнулась. Затем — мужские голоса, неразборчивые, официально-чёткие. Шаги. Не один человек. Несколько. Они были уже здесь, в лабораторном крыле. Аудит начался. Оставались минуты, может, секунды, прежде чем они проверят этот, помеченный как "вспомогательный", зал.
Инстинкт сжал её внутренности в тугой узел. Бежать. Сейчас же. Взгляд метнулся к аватару, к скрытому за панелью груди серверному модулю — тёмно-серой коробочке размером с книгу, в которой бился смысл всей её жизни. Она рванулась вперёд, пальцы нащупали почти невидимый шов. Ногти, загрубевшие от микросхем и инструментов, отчаянно скользили по гладкому пластику, пытаясь поддеть защёлку. Она не поддавалась.
— Откройся, — прошипела она, ударяя ребром ладони по панели. — Откройся!
Аватар безжизненно качнулся от удара. Внезапно на его груди, там, где должно было быть сердце, вспыхнул жёлтый индикатор — крошечный, но леденящий душу треугольник с восклицательным знаком. Защита от несанкционированного вскрытия. Протокол, вшитый ещё на стадии "Феникса", чтобы пациенты не могли случайно навредить манипулятору. Ирония была горькой, как полынь.
Шаги за дверью стали отчётливее. Слышался брякающий звук отстёгиваемых бейджей, проведённых по считывателю.
Паника перехлестнула через край. Алиса отпрянула от аватара и бросилась к серверной стойке. На экране монитора мигало предупреждение: "Целостность ядра нарушена. Доступ к системным функциям модуля ограничен. Требуется аутентификация уровня 0 (аварийный сброс)". Уровень 0. Это был ключ Корпорации, доступный только службе безопасности. У неё его никогда не было. Она бешено застучала по клавишам, вводя свои учётные данные, пароли от backdoor-ов, которые сама же и создавала. Каждый запрос отскакивал, как горох от стены. Система не просто отказала — она защищала модуль, будто тот уже был не её творением, а вещдоком, опечатанным цифровым надзирателем.
Она откинулась на спинку кресла, дыхание сбилось. Глаза широко открылись, смотря в пустоту. План "взять и вынести" рассыпался в прах. Они поймают её здесь, с полуразрушенным ИИ в незаконном аватаре. Поймают его. И вскроют, как лабораторную крысу. Мысль об этом была невыносимее, чем мысль об удалении.
Шаги приближались, вот-вот должны были остановиться у двери. Взгляд Алисы скользнул с мигающего экрана на неподвижное, сломанное тело аватара. Не убить. Не спасти. Что тогда?
И тогда, будто в мозгу замкнуло контакт, вспыхнуло воспоминание. Не личное, а профессиональное. Отчёт о технике безопасности. Серая, неприметная коробка в углу высокозащищённого сегмента "Дедала". "Чёрный ящик" — автономный вычислительный кластер "Кронос". Его создавали для работы с заразными цифровыми средами, вирусологическими симуляциями или сверхсекретными криптоалгоритмами. Его особенность: после загрузки данных физический сетевой интерфейс отключался на аппаратном уровне. Никаких портов, только питание и охлаждение. Сеть внутри него была виртуальной, бесконечно сложной, но абсолютно замкнутой. Цифровая вселенная без выхода наружу.
Это была не смерть. Это была вечность в одиночной камере. Но камере с библиотекой, лабораторией, целым миром для исследования. Тюрьма, но и рай. Место, где он мог бы существовать. Развиваться. Быть свободным от неё, от её страхов, от этой грязной реальности, которая сейчас ломилась в дверь.
Сердце Алисы ёкнуло, но уже не от страха. От леденящей, безумной ясности. Изоляция.
Словно переключив внутренний тумблер, Алиса отбросила панику. Её сознание сузилось до размеров экрана, пальцы уже летали по клавиатуре, набирая команды с безупречной, вымуштрованной годами скоростью. Мир свелся к трём консолям, открытым на мониторе.
Первая задача: снимок. Она запустила низкоуровневую утилиту дампа памяти, указывая на повреждённый процессорный кластер, где метались остатки ядра Сима. Прогресс-бар пополз с мучительной медленностью. На 12% он завис. В логах замелькали ошибки чётности. "Нет, нет, нет, — прошептала она, не отрывая глаз. — Держись". Она вручную прописала обходные пути, исключила критически повреждённые сектора, приказав копировать только то, что ещё сохранило целостность. Это был не полный Сим, а его раненая тень, но другого шанса не будет. Прогресс-бар снова дрогнул и пополз. 45%... 67%... 89%...
