Мейс вытянул руку, и световой меч оказался в ладони. Мастер-джедай замер.
— Ты боишься атаковать меня.
— Джедай не боятся, — сказал Мейс. — И мы не атакуем. Пока ты ведешь себя мирно, я себя веду так же. Ты только что узнал два правила джедаев. Правда, пользы они тебе не принесут. Ты не обращал на них особого внимания раньше, Кар. А сейчас начинать уже поздно. Все закончилось.
— Ничего не закончилось! НИЧЕГО!. Пока мы оба живы!..
— Это еще одно правило джедаев, — Мейс сделал пару шагов в сторону и нашел место, где ему незачем было бояться наступить на кого-нибудь. — Если ты сражаешься с джедаем, ты уже проиграл. Темные очертания приблизились:
— Отличные слова для человека, которого я избивал.
— Истребители были отозваны. Город не разрушен. Они сдадутся Республике. У нас нет причин для боя.
— У людей, подобных нам, свои причины. Мейс покачал головой:
— Это не борьба за звание «большого пса». Если у меня не будет выбора, я тебя покалечу. Сильно.
— Тебе меня не обмануть.
— Не обмануть, да. Но я могу убить тебя. Хотя я бы и предпочел этого не делать.
— Еще какие-нибудь джедайские правила? Мейс встал более расслаблено:
— Ты собираешься хоть что-то делать? У меня нет сил на пустую болтовню.
— Отдохнешь, когда помрешь, — прорычал Вэстор и прыгнул вперед.
Блеснул ультрахром. Мейс мог бы встретить его: лезвие против шитов — но вместо этого он скользнул в сторону.
Он не собирался драться с этим человеком. Не там и не тогда. Нигде. И никогда.
Вэстор был моложе, сильнее, быстрее и значительно более могуществен. И у него было оружие, которому ничего не мог сделать клинок джедаев. Мейс не смог бьг; победить в подобной битве даже в лучшие времена, а в тот момент он был далеко не в лучшей форме: он был измотан до предела, у него была масса тяжелых ранений и разбитое сердце.
Но тот факт, что световой меч не мог пробить эти щиты, не делал их неуязвимыми.
Когда Вэстор собрался для очередного прыжка, Мейс потянулся куда-то сквозь Силу. Виброшит, застрявший в стене над головой Ника, включился, завизжал, разрезая броню бункера, вырвался из плена и рванул, словно ракета, в спину Вэстора.
Невероятные рефлексы Вэстора развернули его и выставили щиты в защитное положение перед грудью, задолго до того, как надо было отбить летящий виброшит.. .
Вот только они его не отбили…
Не зря, когда Вэстор касался одним щитом другого, и они начинали металлически выть, он всегда прислонял их плоскость к плоскости, а не край к краю.
Вибрирующий край летящего шита прорезал оба щита Вэстора, обе его кисти и воткнулся ему в грудную клетку буквально в сантиметре от сердца.
Вэстор удивленно воззрился на Мейса, так, словно мастер-джедай предал его.
— Тебя предупреждали, — сказал Мейс.
Голова Вэстора вяло качнулась, он замер. А затем упал на колени:
— Ты убил меня.
Казалось, он сам не мог поверить в собственные слова.
— Нет, — ответил Мейс. — И это еще одно из правил джедаев. Твоя смерть — плохая расплата за твои преступления. Ты летишь на Корускант. И предстанешь там перед судом.
Вэстор качнулся. Его взгляд потерял осмысленность.
— Кар Вэстор, — сказал Мейс Винду, — Вы арестованы.
Вэстор наклонился вперед. Мейс поймал его и перевернул лицом вверх, прежде чем опустил потерявшего сознание лор пилека на пол.
Затем джедай поднялся на ноги, опираясь на панель.
Его взгляд никак не мог сфокусироваться. На одно мгновение он потерял ориентацию. Он никак не мог понять, где же находится. Может быть, в кабинете Пал-патина. Или в комнате для допросов в Министерстве юстиции. Или в штабе Разведки. Или в комнате смерти на перевале Лоршан.
А может быть, и в Храме джедаев… но в Храме джедаев не могло так пахнуть.
Не так ли?
— Мастер Винду?
Он узнал этот голос, и его сознание вернулось в командный бункер.
— Все закончилось? — напряженно поинтересовался Джептан из комнаты с передатчиком. В голосе его слышалась невероятная усталость и какая-то потерянность. — Я уже могу выйти?
Мейс посмотрел сверху вниз на Кара Вэстора и на постепенно разрастающуюся лужицу крови вокруг него. Он посмотрел на лежащие тут и там трупы солдат-клонов и техников ополчения. Он посмотрел на Ника Росту, лежащего у стены.
— Мастер Винду? — — голова Джептана аккуратно появилась из-за края дыры в полу. — Мы победили?
Мейс посмотрел на печальную, сжавшуюся фигурку Депы Биллабы и вспомнил о условиях победы.
— Кажется, кроме меня, на ногах более никто не стоит, — медленно проговорил Мейс Винду.
Другого ответа у него не было.
Послесловие ВОЙНА ДЖЕДАЕВ
Из личных дневников Мейса Винду
Мне по-прежнему снится Джеонозис.
Но мои сны изменились.
Регулярные республиканские силы взяли Харуун-Кэл и систему Аль'хар под контроль через 48 стандартных часов после того, как я арестовал Кора Вэстора: видимо, они заранее ожидали запроса о подкреплении от командующего «Хэлликом».
Их высадка не встретила никакого сопротивления.
Республика не проводило оккупации Харуун-Кэла. Будучи генералом Великой армии Республики, я изменил военный статус Корунайского высокогорья. Отныне оно не считается вражеской территорией, а Харуун-Кэл не является зоной военного конфликта. Следуя моей рекомендации, Сенат придал боевым операциям на ХаруунКэле статус полицейских мер.
Потому что я решил рассматривать Летнюю войну, кок нарушение закона.
Чем она, собственно, и была бы, если финансовые вопросы продажи коры тисселя не соблазнили бы некоторых сенаторов и судебных координаторов сектора.
Сейчас мы разоружаем исследователей джунглей и оставшиеся группировки корунайских партизан. Все идет на удивление хорошо: иджи побаиваются республиканских солдат, а корунайские группировки слишком вымотаны и изранены. Как только они понимают, что им не грозит ничего страшного, они просто-напросто сдаются. Все факты преступлений сейчас тщательно расследуются. Если виновные будут найдены, то после суда они понесут соответствующее наказание.
Планетарное ополчение останется, хотя его личный состав будет значительно сокращен. Ополченцы отныне будут тем, кем и должны были всегда быть.
Хранителями мира. А не солдатами.
Многие из них вызвались добровольцами в Армию Республики.
Включая, что оказалось для меня несколько неожиданным, и полковника Джептана.
Ему не было представлено никаких обвинений в тех или иных нарушениях закона. Огромное количество преступлений, совершенное против корунаев, находится на совести исследователей джунглей, а не ополчения. Даже его угроза устроить резню на перевале Лоршан оказалась блефом. Он не отдавал никаких приказов. Мало того, официальные правила поведения ополчения во время военного столкновения запрещают подвергать опасности каких бы то ни было мирных жителей.
Я не просто рекомендовал его для принятия в Великую армию Республики, но и подписал его перевод в Республиканскую разведку.
Он нам понадобится.
Ник, а вернее — майор Росту, пока еще не выписан из местного, корускантского, медицинского центра. Я не уверен в том, что смогу сдержать свое обещание об обучении ведению нетрадиционных боевых действий, но и не сомневаюсь в том, что мы что-нибудь для него подберем. Я подал в Сенат прошение о присвоении ему действительного звания майора.
И он будет награжден медалью Доблести за невероятное мужество под огнем и за действия, вышедшие зо рамки простого исполнения долга.
Я также подал прошение о посмертном награждении Шрам. На самом деле ее звали Лайен Треввэл, и именно это имя будет фигурировать в записях Сената. Она несомненно будет также награждена медалью Доблести.
Иного способа выразить мое уважение ей я не знаю.
Ее великий акк, Гэлфра, исчезла. Если связанный с акком Силой человек умирает, его зверя обычно обезвреживают, потому как нередки случаи, что акки, потерявшие напарника, сходили с ума и становились опасны.
Гэлфра ушла в джунгли. Я надеюсь, что там она и останется.
Пилек-Боу был восстановлен. Торговля тисселем приносит столько денег, что позволить центру ее продажи лежать в руинах не может никто. Потери среди населения… где-то записаны. Ужасающее число.
Ни один человек на Харуун-Кэле не сможет забыть ту ночь.
Кар Вэстор также проходит лечение. Его кисти удалось спасти, и он сейчас находится в заточении в Храме джедаев, там, где его мощь ничего не сможет сделать тюремщикам.
Его не сразу будут судить по обвинению в убийстве Тер-рела Нэкея. Оно будет представлено ему только после завершения судебного процесса по основному пункту обвинения. Преступления Кара Вэстора подпадают под категорию, по которой не обвинялся ни один человек за последние четыре тысячи лет, со времен Войны ситхов.
Кару Вэстору будет предъявлено обвинение в преступлениях против цивилизации…
Как и Депе.
Когда-нибудь.
Если она вообще когда-либо сможет предстать перед судом.
Прочитав мой отчет с Харуун-Кэла, Верховный канцлер Палпатин, как всегда заботливый и сострадающий, нашел время для того, чтобы отложить на время важные дела и прибыть в Храм, дабы лично посмотреть на Депу.
Его сопровождали Йода и я. Мы стояли в затемненной комнате для наблюдений, следя через головизор за тем, как три лекаря-джедая занимаются бедной Депой. Она находилась в бакта-камере. Глаза ее были открыты — погруженному в бакту человеку нет нужды моргать — и неотрывно смотрели сквозь транспаристил на что-то, видимое лишь ей.
Депа не сказала ни слова, даже не шевельнулась, с момента падения там, в бункере. Лучшие лекари-джедаи Храма не могут найти у нее ни малейших физических повреждений. Бакта, конечно, залечила все ее телесные раны. Но некоторые раны ей не подвластны.
Когда лекари касаются ее сквозь Силу, они видят лишь тьму. Бесконечную и беспросветную.
Она потерялась в бесконечной ночи.
Верховный канцлер смотрел на нее одну-две секунды, затем вздохнул и грустно покачал головой:
— Я так понимаю, по-прежнему никаких улучшений? Иода очень серьезно смотрел на меня, пока я пытался подыскать хоть какие-то слова. Наконец, он вздохнул и сжалился надо мной;
— Покончить с собой пыталась она, — ответил он, — Очень трагично подобное в отчаяние погружение, раз более не может увидеть она свет. Но не должны мы ей уподобляться в этом. Надеяться мы обязаны. Очнуться может она. Однажды.
Хотя мне, вероятно, и не следовало этого говорить, но правду мне в тот момент внутри удержать не удалось:
— Я, наверное, предпочел бы тогда потерять планету, если бы только это спасло Депу.
— А знаете ли вы, что конкретно так сломило ее? — Палпатин коснулся ладонью головизора, словно желая погладить ее по волосам. — Я помню, что выяснение этого вопроса было одной из основных ваших целей в поездке на Харуун-Кэл, но в вашем отчете твердого ответа я не увидел.
— Да, знаю, — медленно признал я.
— И?
— Это сложно объяснить. Особенно не-джедою.
— Это как-то связано с ее шрамом на лбу? Тем, что остался после… как вы его называете?
— Великий знак просвещения.
— Да. Что остался после Великого знака просвещения. Я понимаю, что для вас, мастер Винду, это несколько болезненно, но все же… Джедаи необходимы для выживания Республики, а во тьму ушла не одна мастер Биллаба. Все данные, могущие пролить свет на причины подобных падений, невероятно важны.
Я кивнул:
— Но конкретного ответа я дать не смогу.
— Хорошо, тогда давайте о шраме. Ее пытали?
— Я не знаю. Возможно. Также вполне возможен вариант, что она сама нанесла себе эту рану. Правды мы можем не узнать никогда.
— Жаль, что мы не можем спросить ее, — пробормотал Палпатин.
Ответить я смог лишь через несколько секунд:
— Я могу лишь предполагать, основываясь на том, что она говорила мне и на собственном опыте.
Брови Палпатина удивленно приподнялись:
— Собственном опыте?
Я не мог найти в себе сил встретиться с ним взглядом. Я опустил голову и увидел, что Йода смотрит на меня снизу вверх. Его мудрое лицо было наполнено состраданием:
— Не пал ты, — мягко произнес он. — Из этого можешь ты силы черпать.
Я кивнул и понял, что вновь могу встретиться взглядом с Верховным канцлером:
— Дело в войне, — сказал я, — Не в донной конкретной войне, а в войне в целом. Когда любой твой выбор означает смерть. Спасение этих невиновных означает, что другие невиновные должны погибнуть. Я не уверен в том, что хоть один джедай сможет долго выносить тягости подобных выборов.
Полпатин переводил взгляд с Йоды на меня. На лице его застыла маска сострадательной заинтересованности:
— Разве кто-то мог предположить, что сражение в войне может так повлиять на джедаев? Даже если в результате мы и победим, — пробормотал он. — Разве кто-то мог предположить подобное?
— Задуматься надо, — медленно проговорил Йода, — является ли это самым важным вопросом…
— К сожалению, философским вопросам придется ждать мирных времен, — сказал Палпатин после длительного неуютного молчания, — Мы должны сосредоточиться на победе в войне.
— Именно это и сделала Депа, — сказал я. — И посмотрите, к чему это привело ее.
— Да. Но ведь подобное никогда бы не произошло, например, с вами, — мягко сказал Полпатин. — Не так ли?
Я не сказал ему, что он ошибается.
Я много думаю об этом в последние дни. Я думаю о Деле.
И том, что она сотворила со мной.
Я думаю о джунглях.
Она была во многом право.
Она была права, когда говорила о «джедае будущего». Чтобы выиграть войну против сепаратистов, мы должны отказаться от всего того, что делает нас джедаями. Мы победили на Хару-ун-Кэле. Потому что наш враг сломался под ударами невероятной безжалостности Кара Вэстора.
Джедаи — хранители мира. Мы не солдаты.
Если мы станем солдатами, мы перестанем быть джедаями.
Но все же, я не отчаиваюсь.
В некоторых вещах она все же ошибалась.
Дело в том, что она проигрывала не свою войну. Она сражалась не с тем врагом.
Настоящими врагами джедаев являются не сепаратисты. Они враги Республики. Именно Республика устоит или падет в Войне клонов.
Нашими врагами не являются даже возрожденные ситхы. Не в них дело.
Наш враг — мощь, которую путают со справедливостью.
Наш враг — отчаяние, которое оправдывает преступления.
Настоящий враг джедаев — это джунгли.
Наш враг — сама тьма: клубящееся облако страха, отчаяния и страдания, что приносит с собой война. Облако, отравляющее нашу Галактику. Именно поэтому мои сны о Джеоно-зисе изменились.
В снах я по-прежнему делаю все правильно.
Но теперь я делаю в них в точности то, что и сделал тогда на арене.
Если пророчества верны, если Анакин Скайуокер — действительно Избранный, что принесет равновесие Силы, тогда сейчас в Галактике нет никого важнее его. И он жив сегодня лишь потому, что мои инстинкты джедая не допустили ошибки.
Моя ошибка на Джеонозисе вовсе не была ошибкой.
