— Как шокер? Этот, как его — тизер?
— Немного не так, но параллели есть. Так вот разные величины тока дают разное воздействие, и условный рефлекс как, у собаки Павлова, вырабатывается быстро. Ваша группа получит разрядники с двумя вариантами воздействия — парализующим и очень неприятным. Вот последний вариант приспособлен для Блондинки.
— То есть Мутабора просто так щелкать не надо? — неудачно пошутил я.
— Не надо. Он обидчивый, а мы еще не закончили с ним работать. Да и вы нам еще пригодитесь.
— Я вообще-то пошутил.
— Мы поняли. Шутка получилась не из лучших — заметила очевидное Валентина.
Я съел упрек, как горькую пилюлю.
— Дополнительно отмечаю, что у Блондинки в организм вмонтирован передатчик-маячок, в Мутабора — тоже, то есть мы можем отследить — и вы сможете это сделать, у вас будет инженерное сопровождение.
— Саперы?
— Саперы само-собой, не о них речь. Инженеры. Вы их видели — например, при отработке управляемых средств наблюдения при зачистке Марсова поля — отметил Травин.
— А маячки эти они могут самостоятельно выдрать? (Совершенно неожиданно мне вспомнился эпизод с Арни Шварценнегром, выдиравшим у себя хитрой железякой 'жучок' из носа).
— Нет, это не такая простая операция. Дополнительно в обоих морфов имплантирован разрядник — сугубо на всякий случай. Мутабор об этом может и подозревает, но знать точно не может, а вот Блондинке уже успели показать, что будет крайне неприятно при непослушании — парализатор у нее вставлен на загривке под шкурку. Дополнительно на Блондинке укреплены несколько модифицированных собачьих ошейников. Вот они не должны никому постороннему в руки попасться.
— Не понимаю, ошейники-то зачем? — удивился я, наливая по привычке чай в блюдечко.
— Это переделанные ошейники, такие, которые надевают на собак,чтобы отучить из лаять не ко времени. Они дают разряд тока при нажатии на кнопку выносного пульта. На случай, если некоторые ошейники Блондинке удастся содрать — применено дублирование.
— Все равно воля ваша, а тяпнуть она может — засомневался я.
— Может — спокойно согласилась Кабанова.
— Вот вы и постарайтесь, чтоб не тяпнула — закончил тему Травин.
— Ясно. А что скажете по людоедам? — осведомился я у собеседников.
— У нас уже давно получены данные о эффекте каннибализма в настоящих условиях — не без гордости взглянул на жену мичман. Кабанова и впрямь сидела гордая, хоть памятник лепи.
— Но, однако, неизвестно, как сохранить мозги, повысив остальные параметры — мне об этом четко говорили? — спросил я.
— Да все давно известно — скучным тоном ответил мичман. Взглянул на жену и начальницу, та кивнула, и он продолжил:
— Бесплатный сыр только в мышеловке и только для второй мыши. Если мясо необращенной особи своего вида жевать, а не жрать — повышение силы и ловкости будет не так выражено, зато и падение интеллекта тоже будет сильно меньшим. В итоге такой хитрец выигрывает перед ловким и сильным, но тупарем. В экспериментах это мы получили быстро и внятно, но в отделе разведки своим умом богаты, не послушали. Угробили зря разведгруппу, получив сведений меньше, чем Валентина на крысах.
— Жевуны значит? — удивился я.
— Ага. Жвачные животные.
— А разведгруппа погибла?
— Ну не подводная же лодка, срока автономности нет. Но на связь не выходят и обратно не вернулись — ответил мичман.
Чаепитие продолжилось не слишком долго, не могу сказать, что узнал что-то совсем уж переворачивающее основы бытия, но как в мозаике кусочки улеглись, каждый на свое место и общая картина стала понятной. С таким собранным паззлом вполне можно идти к майору.
— Да, а вам нужно для работы именно три людоеда? — уточнил я при прощании.
— Три это минимум. Биохимическая лаборатория у нас очень слабенькая, а проблем множество. По уму нам и тела бы пригодились, та же Блондинка за сырую печенку готова на задних лапах ходить, хотя ей и не удобно это сейчас делать. Тут есть еще нюанс — мясо и ливер каннибалов для зомби идет как совершенный деликатес. Достаточно сказать, что для крысоморфа плоть декапитированного каннибалокрыса предпочтительнее живой -обычных крыс. И пока морф не сожрет подчистую все, что остается от каннибала — живые вообще в безопасности, представляете. То есть крысоморф на них внимания не обращает — до двух суток спокойно живут в одной клетке. Не совсем конечно спокойно, это я маханул, нервничают, разумеется. Но живут.
— Гм... Ничего не понимаю. А у убитого каннибала какие-нибудь особенности? Обычный зомби? Или — необычный? — поинтересовался я.
— Физические параметры сохраняются... отчасти. Потому каннибал — более опасен будучи шустером и тем более — морфом. Если дорастет. Любой встретившийся морф постарается такого каннибала уестествить. В смысле — скушать — уточнил мичман под строгим взглядом супруги.
— Так что стреляйте им в башку. И минимум трое — живьем — достаточно кровожадно резюмировала начальница некролаборатории.
— Дополняя вас, коллега, должен отметить и рекомендации Московской нейрохирургической школы, использовавшей для лечения данного заболевания также массаж теменной части головы топором, кувалдой и разного рода дубинками. Наркоз рекомендуют общий, сжиженным углекислым газом — отыграл утерянное в начале беседы наукоподобие и я.
Посмеялись.
— Все-таки неприятненькая ситуация складывается — как бы не оказаться нам между двумя огнями — сказал я.
— А вы постарайтесь не играть в их игры, а навязывайте им свою — серьезно посоветовал Травин:
— Выиграть у карточного шулера можно — сев, например, с ним играть в шахматы, или вытащив на ринг. А боксера Валуева вполне вероятно можно обыграть в дурака или крестики-нолики. Но вот идти с Валуевым на ринг, а с шулером к сукну...
— Вас понял. Может, еще что посоветуете?
— Если будете в ближайшем будущем в Петропавловке — поговорите с уцелевшими сотрудниками Зоопарка. Есть там толковые зоопсихологи — практики, что особенно ценно. Разумеется вам выскажут массу всяких грубостей — съеденные белые медведи запачкали несмываемой грязью белоснежные одежды всей Охотничьей команды, а уж вас, как врача — в особенности, но если потерпите — можете получить и что-нибудь интересное — посоветовала на прощание Кабанова.
Когда меня везли на катерке обратно, я прикинул, сколько всего надо еще сегодня успеть сделать. Получать заушение за покойных медведей не хотелось, с другой стороны любая мелочь может быть полезна, как случилось с приятелем-коллегой, который, еще будучи курсантом, не пойми зачем выучил главу про весьма редкое заболевание и все вчера прочитанное так и выдал, когда профессор-генерал вставлял пистон подчиненным после осмотра непонятного пациента и для пущего позора офицеров-врачей, не помнивших ничего про эту хворь (действительно крайне редкую), спросил про нее у маршировавшего мимо такой кучи начальства салобона. Оказалось, что курсант-второкурсник осведомлен о редкой хвори получше офицеров-врачей... И была заслуженная слава.
А почему я вообще должен слушать выговоры? Животных из зоопарка вообще-то и в советские времена ели. Работал у меня в Зоологическом музее знакомый, рассказывал. Порядок был простой — если померла в Зоопарке зебра или жираф — шкуру и кости отдают после этого в Зоологический музей — где делают чучело, там спецом таксидермист в штате есть, а мясо разбирали сотрудники, мой знакомый брал для собаки, овчарка у него здоровенная была. Ну и приперлись вечером друзья с выпивкой, но без закуски. Он им, дескать, кушать нечего. Они в холодильнике глядь — там куча мяса.
А это что?
Да это жрать нельзя, это зебра!
Ах, зебра! Тем более глаза разгорелись.
Короче под водовку все и ушло. А мне сейчас за медведей парить мозги будут.
В расположении бездельничают молодые, дверь отпер Ленька, из комнаты — пыхтение и возня. Оказывается, Рукокрыл с Тимуром борются, то есть Званцев младший повалил оппонента на пол и не давал ему встать. Тот злился и рычал. Званцев обернулся на шум моих шагов.
— Чем занимаешься? — задал я умный вопрос.
— Нуба кровавлю и тираню! — важно ответил Рукокрыл.
— Сам ты нуб! — пропыхтел несдающийся парень.
— Майора где могу найти? — спросил я.
Тут извернувшийся Тимур уцапал противника за ухо и начал злобно стягивать с себя.
— Эй! Это не по правилам! — возопил теряющий равновесие Званцев.
— Мир несправедлив, детка! — ехидно прохрипел лежащий внизу.
— Тимур, ты главное за нож не хватайся! — предупредил я на полном серьезе горячего парня.
— Я что, совсем дикий? Я своих знаю! — возмутился тот.
Ну ладно, коли так... А то привычка пускать в дело нож по любому пустяку стала довольно неприятной для наших медиков. Нож и травмат прочно вписались в картину жизни до Беды... И добивать ногами по голове, тоже привычно уже стало у молодежи...
— Майор с Вовкой и остальными — сразу за Шанцем 'Найденыша' на герметичность проверяют — сказал Ленька, с интересом наблюдавший за перепетиями битвы на полу. А, понятно. Значит надо по — быстрому туда смотаться, сообщить, что можно, получить ЦУ, что нужно. Потом быстро вернуться домой и подготовиться к вечерней пирушке. Народу придет человек двадцать, надо подготовиться.
Когда забирал свою машину обнаружил, что сзади так и присобачен Вовкин прицеп с четырьмя пустыми бочками. Ну да, пациент-то солярой обещал угостить, а у нас канистр свободных не оказалось. Вот по дороге и заеду, корыто его еще здесь стоит.
Судно и впрямь стояло там где было, только просело глубже — видно уже груз принимали. Что показательно — стоит ровно, не завалившись на нос или корму, без крена, то есть грамотные люди грузили, тонкое это дело — размещать груз по трюмам, точный расчет нужен и опыт.
Окликнул смутно знакомого парня на палубе 'Мариетты'. Объяснил ситуацию, тот вроде тоже меня узнал. Пригласил на борт, испить кофею. Вспомнил я за кофеем, что список будущих работников проверил, связался с пациентом, сообщил об этом и спросил насчет солярки — в силе ли обещание. Пациент только фыркнул, попросил передать рацию моему собеседнику на борту. Ну, я и так услыхал, что 'Кандидаты чистые. Соляру— дать!'.
— Пашка с шефом за пушками поехали — оружием разжиться надо, да и знакомится сейчас с кем должно, мы теперь тут челночить начнем — важно заявил новоявленный купец и пошел мне соляру наливать, а вместо него на меня насели две бабенки из экипажа с такой кучей вопросов обо всем сразу, что я и не заметил, как время пролетело. Почему так долго матрос мне двадцать литров наливал, понял я чуть позже, когда машинка тронулась не как обычно, а с очень большой натугой. Удивился, вылез глянуть — потом понял — пациент своим компаньонам не уточнил, сколько мне соляры выдать, а я как-то посчитал, что оно и так понятно. А тут масштабы не автомобильные, а уже корабельные — вот мне четыре бочки под пробку и накачали. Нельзя сказать, что я огорчился. Нет, определенно не огорчился, хотя с таким грузом ехать получилось непривычно.
Наших увидел издалека — показалось сквозь кусты, что взорвался снаряд в воде. А это всего — навсего 'наша лягушонка в коробченке', то есть Вовка в 'Найденыше' с ходу в воду залива въехал. Потом мокрый бронетранспортер грузно выбрался обратно. Отъехал в сторону, разогнался — и опять утюгом воткнулся в воду, так что за поднятыми брызгами скрылся почти полностью.
— День добрый! Коня купаете? — я вежливо спросил майора, задумчиво жевавшего травинку.
— Да, герметичность проверяем. Возможно плавать придется, надо все проверить перед работой — ответил Брысь.
— Докладываю, что получил допуск и теперь меня в Таиланд не пустят по причине страшной секретности.
— Таиланд... Тут в Белорусию черта лысого доберешься — хмуро ответил майор, явно думавший о чем-то своем.
Подошел Вовка, кивнул походя. Разговор у них пошел о всяких технических делах, я понял, что сейчас не до меня — что-то в технике беспокоило обоих, да и Серега, который оказывается тоже тут же, в БТР сидел, не выглядел шибко довольным.
Посмотрел я на это и решил, что в подготовке праздника от меня толку будет больше, да и поехал, тяжело волоча за собой прицеп с негромко и увесисто погромыхивающими бочками.
* * *
На вполне приличную проселочную дорогу Ирка с собачонкой вышли уже в середине дня. Было совершенно безлюдно, захламленная дорога тоже производила впечатление давно не видевшей транспорта. Ирка остановилась, осмотрелась. Прикинула, как двигаться дальше. Тут, наконец, солнце вылезло из-за туч, ветерок стих, вокруг запарило, стало как в бане. С удовольствием сняла надоевшую резиновую накидку, смотала ее в сверток, приспособила к сумкам. Пожалела, что не взяла рюкзак — сумки-то были под мотоцикл, а тут уже шею натерли, да еще и псиной после Сюки пахли сильно.
Потом осторожно стали двигаться в выбранном направлении. И сильно удивились, когда из-за поворота открылось здоровенное озеро, деревушка на холме и большущая полуразвалившаяся кирпичная церковь. Уж церковь-то эту Ирина узнала бы когда угодно, бывали тут, запомнила.
— Ты гляди — ка, мы прямо к Ламерью вышли — удивилась Ирина.
Получалось, что они сейчас довольно близко уже от шоссе, только вылезли не там, где она рассчитывала — все-же плутали по лесу-то, как ни стыдно — а плутали. Присела у обочины, решила посмотреть — что да как в деревне. Видно было плохо — далеко все таки, но ни признаков жизни, ни зомби Ирка так и не разглядела. С одной стороны по дороге -удобно идти и дорога хорошая. С другой — дальше еще деревни будут — кроме этого Ламерья еще и Колокола вроде. Ну да, Колокола, вот они и на карте есть. По лесу ломиться куда дольше выйдет. Но вот кто в деревне? Ладно, если тупые зомбаки — их уже после зачистки Борков Ириха не боялась, а если кто на манер Фиолетового? Или резвушки? Патронов-то кот наплакал. Причем не простой кот, а мужественный, сдержанный и терпеливый, из которого слезу давить замаешься. С третьей стороны — а вдруг и транспорт какой в деревне есть? Тот же велосипед? А может, и живые найдутся — Ламерье большая деревня, народ тут жил постоянно и не по одному — два старика, как в большинстве деревень этого района, а вполне прилично, человек двести всяко. И хотелось и кололось туда явиться.
Прямо хоть монетку кидай. И кинула бы, да вот не было с собой монеток, ни к чему они были уже несколько месяцев.
Когда Ирина все же решила идти и стала подниматься на ноги, по нервам врезал режущий визг Сюки. Собачонка пронеслась мимо так, словно у нее было восемь ног. Ирка дернулась за ружьем и тут же рядом — и двух метров не было — еще более стремительно сквозануло нечто здоровенное, грязно-волосатое, толком Ирка разглядеть не успела, грохнув навскидку из помповухи картечью, передернула, грохнула еще раз и тут визг Сюки как ножом обрезало — метрах в 15 от хозяйки собачонку настигли. Непонятная волосатая мразота, что-то делая, прыгала по дороге, потом резко дернула здоровенной башкой и Сюка взлетела в воздух, какая-то странная Сюка, очень маленькая.
Ирка успела бахнуть еще раз, опять без видимого результата, моментально взмокла от страха, даже не страха, леденящего ужаса, а потом поняла, что это половинка Сюки, передняя половинка, тут огрызок собачонки еще успел жалко взвизгнуть, пока летел вниз — и все. Только захрустело отвратно.
