Впервые я начинаю ненавидеть это белое пространство. Ненавижу все вокруг. Эту стерильную белизну и чистоту. Ненавижу этот холод. Ненавижу одиночество. Я ненавижу себя.
Сижу на коленях и раскачиваюсь. Повторяю как мантру одни и те же слова:
— Прости. Прости. Прости...
Повторяю до тех пор, пока не срываюсь на крик. Внутри будто взрывается бомба... мое ледяное сердце разбивается на осколки, которые врезаются в мою плоть. Их не вытащить, не склеить, не растопить в этом холоде. Они вечно будут вонзаться в меня, причиняя ужасную боль. И я готова. Я хочу чувствовать ее... не потому, что это послужит мне уроком. Потому что я ни разу так и не сказала Маркусу, что я люблю его. "А Я ЛЮБЛЮ ЕГО!!!" Осколки впиваются в меня сильнее... вгрызаются. Я заслужила.
Мой маленький комочек лепечет что-то и смотрит на меня своими голубыми глазками. Эти глаза напоминают мне о том, кого я оставила... кого мы оставили.
— Прости. Прости. Прости..., — теперь я прошу прощения у нашего сына.
Я понимаю, что не одна на поляне, когда слышу тихие шаги. Вскидываю голову и вижу огромный дуб. Я помню его, но я не помню тех, кто там стоит. Это мои родители. Мама закрыла рот рукой, по ее щекам катятся слезы. Отец обнимает ее за плечи. Его глаза блестят, губы дрожат и беззвучно произносят: "Мы любим тебя".
Сына уже нет на моих руках. Я осталась одна.
В стороне стоит Док. Он обводит равнодушным взглядом окружающую местность. Чуть поодаль замечаю вампиров из Элиты. Считаю, сколько их и понимаю, что они теперь все здесь... мертвы. Но даже тут им нет места. Скоро они сгинут и из этого мира... навсегда. Таким как они нет прощения даже на Другой стороне. Я хорошо вижу, как к ним идут вампиры. Их очень много. Все они дождались того момента, когда могут отомстить за свою гибель. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть, как будут разрывать на части черные души предателей.
Родители не подходят ко мне. Я поднимаюсь на ноги и собираюсь пойти к ним. Хочу сделать шаг, но не могу. Я не хочу... нет! Я не хочу!
Мама качает головой. Я понимаю, она не может поверить в происходящее...
— Я тоже, Мамочка... я тоже.
Эпилог
Сейчас конец ноября, но ночи стоят на удивление теплые. Я сижу на скамейке в саду. Наблюдаю, как Маркус гоняется за нашим сыном. Сегодня Кристиану исполнилось пять лет. Его легкий беззаботный смех разливается под звездным небом. Мне хочется верить, что там, наверху, кто-то слышит его и улыбается.
— Ай, — тихо вскрикиваю я, когда наш новый комочек толкает меня изнутри, — Ваше Высочество Виктория, Вы не могли бы так сильно не пинаться внутри мамочки?
Она родится в начале весны. Наша малышка. Я кладу ладошку на животик, как делала это, когда носила Кристиана. Мои мысли возвращаются к тому дню... Ровно пять лет назад...
Я открыла глаза, и меня сразу же охватила паника. Кто я? Где я? Потом я увидела Маркуса, и воспоминания нахлынули на меня как ледяная вода. Я сделала усилие и повернула голову, ведомая каким-то непонятным мне чувством. В боксе рядом с моей кроватью лежал младенец. Он был немного меньше обычных новорожденных. В остальном никаких отличий. Я замерла, наблюдая, как его маленькая спинка поднимается и опускается при каждом вдохе. "Жив..."
— Марианна, малыш..., — выдохнул Маркус, а потом он... он заплакал, уткнувшись мне в руку, целуя мои пальцы. Его слезы обжигали мою кожу, будто они были ядом...а они и были ядом... горечи потери, конца надежд.
— Маркус, — постаралась произнести я, но вышло так тихо.
— Нет. Молчи. Не трать силы. Вы живы. Не волнуйся. Вы оба живы.
Бросив взгляд на младенца, я невольно улыбнулась. "Мой комочек... жив".
— Я...
— Ш-ш-ш... не будь упряма, только не сейчас, малыш.
Но я хотела ему сказать. Я должна ему сказать.
— Я...люблю...тебя.
Маркус замер на секунду. Его глаза... такие глубокие омуты... они сверкали.
— Нет..., — выдохнул он. "Нет?" — Даже не думай, — прорычал король, — даже не думай меня бросать, малыш!
"Ах, вот оно что!" И, несмотря на то, что было так трудно, я тихонько рассмеялась. "Дурачок. Я никогда тебя не брошу".
— Тебе...еще придется...меня...потерпеть... Нас.
Он улыбнулся мне в ответ, переплел наши пальцы вместе. Его глаза сияли. "Я люблю тебя. Люблю. Люблю".
Мыслями возвращаюсь обратно на поляну. Мои мужчины куда-то убежали. Видимо, Маркус решил снова устроить ночную гонку по лесу. "Я ведь просила его так не делать. Я же волнуюсь за них".
Когда Маркус взял нашего сына на руки... король плакал. Второй раз за свою жизнь, как потом признался. В тот момент я поняла еще кое-что, я вернула надежду...надежду на будущее, на счастье. Видеть, как Маркус возится с сыном, было самым приятным в моей жизни. Мои два самых любимых мужчины.
Намного позже я узнала от Дэвида, что почти все члены Элиты были уничтожены в ту ночь, когда срочно вызвали Маркуса. Те, кому удалось скрыться, были пойманы Ричардом в последующую неделю. Их план был рассчитан на то, что Маркуса убьют. Если нет, то хотя бы ранят, и без моей крови он все равно умрет. Они не предусмотрели только одного — Док отпустил Роксану. Без ее помощи все бы закончилось намного печальнее.
Мы не обсуждали с Маркусом произошедшее в тот ужасный месяц. Я никогда не попрекала его в случившемся, но чувствовала, что он винит во всем себя. Я старалась делать вид, что все хорошо, хотя это давалось мне непросто. Особенно в первые недели, когда я вздрагивала от каждого звука. Я держалась... ради него и нашего сына. Их смех и улыбки были лучшим лекарством моей души в те трудные дни.
Кристиану я отдавала всю себя. Не спускала его с рук, даже когда уже не было сил держать. Сказывалось то, что он родился раньше срока. Ему необходимо было мое постоянное присутствие. Если меня не было поблизости, когда он просыпался, то весь особняк слышал его громкие крики. Я шутила тогда, что он весь пошел в папочку, потому что тот тоже не любит, когда я нахожусь не с ним. А Маркус парировал тем, что Кристиан такой же громогласный, как и мамочка. На этом наши с ним препирания и заканчивались.
Кристиан, хохоча, выбегает из леса. Самое лучшее для меня творение на земле... пока что единственное, но уже скоро...
— Мама! Мама! Я обогнал его, — кричит Кристиан, несясь ко мне со всех ног. Подбежав, он чмокает меня в щечку, а потом прижимает ушко к моему животику. — Привет, сестренка. Как у тебя там дела?
Это уже стало ритуалом. Кристиан ждет-не дождется, когда, наконец, Виктория родится и составит ему компанию.
Из леса выходит Маркус. Он намеренно идет медленно, держась за сердце. Кристиан вскакивает на ноги и кричит:
— Пап! Пап! Я первый! — с этими словами он срывается с места и начинает кружить по лужайке. Я наблюдаю, как к нему из особняка бежит Дэниел, сын Роксаны и Зода. Он родился в рождественскую ночь и был лучшим подарком для счастливых родителей. Теперь мы живем все вместе под одной крышей отреставрированного дома моих родителей, а в ближайшем будущем к нам присоединятся и другие пары. Они поселятся в отдельных коттеджах на территории, прилегающей к нашему дому. "Все так, как мы и хотели".
Маркус подходит ко мне. На его губах самая ослепительная улыбка.
— Заставил старика побегать, — шутит он, присаживаясь рядом. Его губы такие нежные, когда он целует меня. Ладонь он кладет на мой живот. Мы оба верим, что наша малышка чувствует нас.
— Я люблю тебя, — быстро произношу я, едва наши губы отдаляются. Я довольна как никогда. — Я успела первой!
Маркус посмеивается, целуя мои щеки.
— Кажется, я сегодня везде проигрываю, — шутит он. — Хотя... ты еще не знаешь, как я тебя люблю...
Он склоняется ко мне и шепчет такое, от чего я краснею. Его это забавляет. Сам король при этом светится от счастья.
Это обещание... обещание вечности... счастливой, наполненной любовью вечности.
"Я люблю тебя".
