— И ради этого, ты просто решил увести у меня Нину? — язвительно заметил Авдеев.
— Считай, началось все из спортивного интереса. Согласись, не каждый раз представляется возможность разом отхватить такую красотку и тем самым утереть нос другу.
— А тот факт, что она не хотела этого, тебя как обычно, мало волновал?
— Мне казалось, что до определенного момента все они ломаются. А в итоге все равно выбирают тех, у кого больше денег.
— Железная логика. И поэтому ты полез её насиловать? — не удержавшись от вопроса, который волновал практически с самого начала этого разговора, выкрикнул Макс.
— Ты, правда, думаешь, что я пошел бы на это? — быстро преодолевая расстояние к столику, Антон, схватив бутылку, нервно налил себе в стакан, и лишь опустошив его, прорычал, — да ничего бы этого не было! Не изнасиловал бы я её! Не маньяк, в конце концов! Да, сначала попытался её растормошить...Но только для того, чтобы доказать в первую очередь себе, а потом тебе, что все бабы одинаковые! Что от нас им нужны лишь деньги, и тот, у кого их больше, и герой и идеал! А не так, как с детства — Максимка молодец, а меня даже любить бескорыстно нельзя! А когда понял, что она не собирается отвечать взаимностью... Да не явись ты тогда, отправилась бы твоя Нина домой в целости и сохранности. Уж порванную кофточку как-то пережила бы...
— Боже, Антон... какой же ты... — отчаянно пробормотал Макс, хватаясь за голову и взъерошивая волосы на затылке, — ты же собственноручно все разрушаешь.
— Ты думаешь, я не понимаю? Понимаю, я все прекрасно! Даже то, что не все бабы продажные стервы, — выпитый алкоголь далеко не на самую трезвую голову, снова помутил Антону сознание, что медленно, но уверено, возвращало к самым наболевшим темам, и он на нетрезвых ногах, плюхнувшись на диван, признался — и знаешь, это ведь самое хреновое! Потому что я прекрасно понимаю, что мои деньги и власть не помогут её вернуть.
— Кого? — непонимающе уточнил Максим, с трудом поспевая за переменчивостью хода мыслей Громова.
— Ильину, черт бы её побрал! — раздраженно, от безысходности ситуации, выплюнул Антон.
— Это та самая Владислава что ли? — опускаясь рядом, переспросил Авдеев.
— Ага. А главное, понимаешь, в чем проблема, я ведь и без неё справился бы. Жил ведь как-то столько лет без неё и ничего жив здоров. Но такое впечатление, что она какая-то ведьма. Ушла и мне все время теперь так хреново. Я спать без неё не могу, есть без неё не могу! И она все время в мыслях и все тут, — опять протягивая бокал Максиму, оправдывался Антон, — как будто баб других нет! Вот, к примеру, вчера, пошел к одной своей, и ты представляешь, я не смог! Это же надо такому случиться! Вместо того чтобы заняться с кем-то сексом и выбить эту дуру из головы, я просто не смог этого сделать! А она главное ведет себя, как ни в чем не бывало. Ходит вся такая по офису, неприступная. Тьфу ты! А сама напялила платье, которое ни хрена не прикрывает, крутит перед всеми задом и радуется!
— Тох, ты сейчас это серьезно? — растирая виски, пытаясь таким образом справиться с резкой головной болью, удивился Максим.
— А я так похож сейчас на юмориста? — раздраженно прикрикнул Антон. Он, конечно, рассказал Авдееву о прошлом, раскаялся вроде как в своих поступках, но удивление и некая презрительность друга на заявление о Владиславе немного начинало выводить из себя. Будто ему не может нравиться до такой степени девушка! Хотя... для него ведь самого странно говорить о подобных вещах, что уж говорить о ком-то.
— Нет, ну я просто пытаюсь разобраться в ситуации. Вы же вроде неделю назад были вместе? — задумчиво пробормотал Максим.
— Вот, кстати, благодаря тебе и твоей Ниночке, она ушла! — скрипнул зубами Громов, глотнув немного алкоголя.
— Не понял, — удивленно вздернул бровью мужчина, повернувшись к Антону.
— Я тоже не понял, чего там твоя женщина наговорила Владе, но ей вдруг приспичило после этого меня доставать всякого рода дурацкими вопросами! — недовольно отметил Громов. Он уже и сам не понимал, кого винить в произошедшем. И ведь, вероятнее всего, Нина вряд ли была виновницей затеянного Владой разговора. В большей степени он сам был виноват во всем. Вот только признавать свою вину Антон был еще не готов. Он сегодня и так слишком разоткровенничался...
— Например?
— Антон, реши, кто я для тебя? — передразнил Громов Владиславу, нахмурившись, — я не могу так дальше! Ты все от меня постоянно скрываешь, не доверяешь... Блин, как будто я какой-то сопливый пацан, чтобы меня можно было разводить на подобные признания!
— А ты чего? — не сводя взгляда с друга, не унимался Макс.
— А чего я? Ну что я ей скажу? Я и сам не знаю, кто она для меня. Она мне нравится. Этого отрицать не буду, — всматриваясь в бокал с янтарной жидкостью, словно там можно было найти подсказку, задумчиво признался Антона, — С ней весело не только в постели, но и в целом. Она единственная женщина, с которой можно говорить на любые темы, не боясь быть высмеянным. С которой можно быть самим собой, зная, что она максимум побурчит, но не осудит и все поймет. Все. Больше я ничего не знаю.
— Надеюсь, ты ей так и сказал?
— Не совсем. Просто предложил сейчас не думать об этом и жать настоящим. Естественно, она отказалась. Ну и я... — замолчав на полуслове, Антон с грохотом поставил бокал на стол, прикрывая лицо руками. Воспоминания о своем свинском поведении с Ильиной, оказывается, вызывали не самые приятные чувства.
— И ты...? — заранее зная ответ на этот вопрос по одной лишь реакции Громова, не удержался Авдеев.
— Немного вспылил, наговорил глупостей, — в общих чертах, нехотя, обрисовал ситуацию мужчина, — Она, судя по всему, обиделась. Точнее я думал так до тех пор, пока не встретил её вчера в офисе, всю такую довольную и равнодушную. Значит, я тут мучаюсь из-за своей нетерпимости к другим и поспешности, а она там развлекается и радуется жизни!
— О, да мы ревнуем?
— Вот еще! Делать мне больше нечего!
— Ревнуем, я говорю! — настаивал Максим. Притом, что в его голосе звучала такая уверенность, что Громов и сам готов был поверить, что может кого-то ревновать. Точнее не кого-то, а именно Владу... И осознание этого было таким странным.
— Нет! — сказал, как отрезал. В конце концов, даже если он и ревнует, об этом ведь не так и обязательно говорить вслух.
— Тох, будь мужиком! — знает гад на что давить! Чуть что, сразу — будь мужиком! Вот вечно этот Авдеев так!
— Да, ревную! К тебе, кстати, тоже! — выпалил гневно Антон, прежде, чем сообразил, что последние признание было явно лишним.
— Ко мне? С какой такой радости я удостоился такой чести? — непонимающе уточнил Максим, застыв на полпути с бокалом виски.
— Ты для нее, видишь ли, красивый мужик! — недовольно поморщившись, отводя взгляд, признался Громов.
— Неожиданно, но приятно! — с наигранным удовольствием, загадочно протянул Авдеев, — я всегда знал, что нравлюсь женщинам.
— Максим!
— Шучу! — сообразив, что в данном случае шутки с Антоном плохи, и он даже подобные заявления воспринимает в штыки, поспешил оправдаться мужчина, — У меня свадьба через неделю, если ты не забыл.
Повисла неловкая пауза. Максим, очевидно, ждал какой-то реакции со стороны Громова, но тот даже не знал, что ответить. Он только сейчас стал понимать, как был не прав. Авдеев мало того, что приехал к нему в трудную минуту, так еще и сидит здесь выслушивает его сумбурные эмоциональные признания. А сам Антон даже не удостоился извиниться, за то, что вел себя, как скотина и готов был при малейшей возможности унизить и морально растоптать друга...
— Макс? — спустя пару минут молчания, нерешительно протянул Громов.
— Что? — без каких либо эмоций, уточнил Авдеев, прокручивая в руках пустой бокал.
— Ты это... — нервно сглотнув, замялся Антон. Оказывается, не так-то просто признавать свои ошибки. А уж тем более просить прощение, — прости меня. За все.
— Да ладно тебе, — попытался отмахнуться мужчина.
— Макс, я серьезно ведь.
— Антон, кто старое помянет, — протягивая руку для рукопожатия, уверенно отметил Авдеев, усмехнувшись, — тому... сам понимаешь, что.
— А Нина? — бросая нерешительный взгляд на протянутую руку, не удержался от вопроса Громов.
— А что Нина?
Только дурак мог не понять, что имел в виду Антон. Или тот, кто и правда искренне настроен на примирение. В этот момент Громов и сам не знал к кому причислять Макса. Будучи на его месте, он вряд ли смог бы простить подобное по отношению к собственной девушке. И плевать на любые оправдания, типа — я не собирался никого насиловать, а только припугнуть. Не говоря уже об остальном...
— Сомневаюсь, что она будет в восторге от этого, — заметил Громов.
— Должен тебя огорчить, в то время, когда ты сегодня звонил, Нина была под боком и все слышала, — все так же продолжая держать протянутую руку, в ожидании ответа, отметил Максим, — Более того, именно ей ты должен благодарить за то, что я все-таки приехал. Думаю, что ты прекрасно понимаешь, что если бы она запретила, то... — на такое заявление Антон расплылся в ехидной усмешке, на что Авдеев уверенно оборвал любые замечания — И можешь называть это как хочешь! Хоть подкаблучник, хоть мямля. Ради неё и малыша я пойду на все. И я почему-то уверен, что не далек тот час, когда ты и сам поймешь, о чем я.
Оставив слова друга без ответа, Антон несколько мгновений продолжал смотреть на протянутую руку, прежде чем нерешительно заставил себя ответить тем же, и скрепить примирение крепким мужским рукопожатием. И как же все-таки чертовски приятно было осознавать, что былая дружба не угасла и по прошествии многих лет и разных, не самых приятных событий. Максим простил его. Более того, он поддержал и принял Антона со всеми его тараканами. Единственный и настоящий друг. Единственный кому можно доверится, не боясь быть высмеянным...
— Максим, знаешь, а я тебе сейчас даже завидую, — после очередного выпитого в немом молчании бокала виски, честно признался Антон, — любимая женщина, дети на подходе. Наверное, хорошо чувствовать, что есть кто-то, кому ты действительно нужен.
— Да. Знаешь, это действительно самое большое счастье. Любить и знать, что тебя тоже любят. Притом не за что-то, а просто так, потому что по-другому нельзя, — задумавшись, признался Авдеев, — А что тебе мешает самому завести семью? Родить ребенка?
— Да ты что! — расширив от ужаса глаза, наигранно возмутился Громов. Он и сам уже стал задумываться о подобном, но... Казалось, что признайся он кому-то еще, то это будет последней каплей, когда отступления назад уже не будет, — Я не создан для семьи!
— А Влада?
— А что Влада?
— Ну, ты же любишь её? — с нажимом уточнил Максим, пытаясь поймать в выражении лица Антона что-то, что могло бы подтвердить догадки. Хотя и так давно уже было все ясно. Но упрямому Антону ведь нужны явные факты и подтверждения.
— Ты в своем уме? Кто тебе сказал подобное?
— Вообще-то не я тут десятки минут ранее с отчаянием рассказывал, как хреново жить без неё.
— Ну да. Без неё мне плохо и я сам не свой, — неуверенно признался Антон, быстро оправдываясь — Только это ведь еще не значит, что я её люблю!
— Тох, давай уже будь честен хоть сам перед собой. Ты о ней думаешь? Думаешь. Бабы другие тебя не интересуют? Не интересуют. Опять же из-за кого ты тут так нажрался? Явно, что не из-за меня, — стал приводить веские доводы Максим, — поверь, я знаю, что говорю, и к чему в итоге это приводит. Так что, дружище, хватит маяться фигней. Признавай уже, наконец, свои чувства и делай чего-то для возвращения Влады. Или ты думаешь, она сама к тебе прибежит?
— Ничего я не думаю, — откинувшись к спинке дивана, Антон, невидящим взглядом уставился в потолок, — знаю и сам, что она не вернется сама. Особенно на моих условиях.
— Слушай, Тох, чего ты зациклился на своих условиях? Нужны ли тебе самому эти условия? — прикрикнул Авдеев, — ты так говоришь, будто собираешься до пенсии прыгать из койки в койку в поисках нового идеала! Может, хватит уже? Не пора ли остепенится?
— А вдруг после неё будет кто-то более подходящий? — все еще не решаясь признать свое поражение перед Владисдавой, изрек Громов.
— Нет, Антон, ты точно идиот! — хлопнув себя по лбу, воскликнул Максим, — мы ведь кажется, только что пришли к выводу, что ты её любишь и...
— Ни к чему мы не пришли, — попытался возразить мужчина.
— Заткнись! Мне лучше знать! — уверенно перебил Авдеев, — так вот, ты её любишь. Она тебя, судя по всему, тоже. Потому как, прости Антон, но любая нормальная девушка по своей воле, не будет так долго терпеть твои заскоки. Особенно зная подробности некоторых эпизодов из твоей жизни. Только до безумия влюбленная, — решив благоразумно умолчать о признании Ильиной, что было сделано Нине, Максим привел не менее веские аргументы в пользу девушки.
— Даже если и так, после всего, что я ей наговорил, она меня на пушечный выстрел к себе не подпустит. Уж я-то знаю, пробовал уже.
— Значит, плохо пробовал! Тут надо действовать другими методами. Отбросить в первую очередь, куда подальше свою гордость и понять, что настоящую женщину нужно добиваться самому, а не дожидаться, что однажды она, заскучав без тебя, вернется. Не вернется. Как бы ей тяжело и больно не было. Ведь вопреки давно установленным рамкам, что им без мужиков никуда, именно они смогут прожить без нас. Именно они смогут справиться и найти кого-то, кто будет ценить их больше. Запомни, Антон — они! А мы нет.
— И чего ты мне предлагаешь? — оживившись, Антон с интересом уставился на друга.
— Знаешь, есть у меня одна мыслишка, — загадочно усмехнувшись, признался Макс, — только для этого ты должен слегка пересмотреть свои жизненные приоритеты...
Глава 24
— Дорогие Нина и Максим! В этот знаменательный для вас день хочется пожелать, чтобы ваша жизнь была такой же... — очередное из многочисленных поздравлений от кого-то из гостей.
Веселье, праздничное настроение и суета. Радостные лица, и сияющие глаза самих виновников торжества. Рождение новой, воистину счастливой семьи. Праздник жизни и любви. На котором Владислава чувствовала себя явно лишней. Куда более явно и отчетливо ощущала свое одиночество и боль от того, что вряд ли ей грозит что-то подобное. Во всяком случае, не в ближайшем будущем, и уж тем более, не с тем человеком, с которым она действительно хотела оказаться на месте сегодняшних молодоженов.
Да, да! Вот и наступило долгожданное, как утверждали в светских кругах, мероприятие. И еще более долгожданное для самих жениха и невесты. Свадьба Нины Белецкой и Максима Авдеева. Выстраданная и заслуженная. И глядя сейчас на их светящиеся счастьем лица, даже не скажешь, что им пришлось пройти такой сложный и тернистый путь ко всему этому. Как же Влада сама хотела, чтобы и её страдания были не напрасны, но...
Прошло уже чуть больше двух недель с тех пор, как она ушла от Антона. Целых две недели без этого безумного, вспыльчивого и эгоистичного мужчины... Казалось бы, что особенного в этой ситуации? Каким образом это может быть болезненно? Учитывая то, что вместе они были куда меньше, и в большей степени их совместно проведенное время было в спорах и препирательствах. Благодаря несносному характеру Громова.
