За двадцать пять лет разнесли всё это. Растащили. Недавно сменилась власть и из категории средних государств, в которых можно нормально безбедно жить, если работать и не сидеть, сложа руки, украина начала движение в сторону Узбекистана. То есть к независимому и гордому государству, где зарплата в двести долларов — это норма жизни, промышленность либо иностранная, использующая дешёвую рабочую силу, либо своя, но заводы стоят и медленно разрушаются, заброшены. А главным источником заработка является трудовая миграция. В общем, начали за здравие, а закончили за упокой.
Бедность и Экстремизм — всегда идут рука об руку. Достаточно взглянуть на любую бедную страну — везде, практически везде, националисты, митинги с крикунами, унизительные просьбы к МВФ дать денег, чтобы покрыть проценты по прошлым кредитам — так называемая "кредитная петля", когда сначала берутся кредиты, потом берутся кредиты, чтобы покрыть проценты по первым кредитам, а потом правительство выводит деньги по офшорам и разбегается, как крысы. И Лондон их потом не выдаёт. Политическое преследование, ёптить.
Куда менее остро восприняли свою историю Белорусы. Этим историк преподнёс подарок — белорусов незаслуженно забыли в истории, незаслуженно, потому что в отличии от Украинцев, там не жили такие же гиперактивные личности, которые постоянно бурлят, как кипящее масло.
В общем, сижу я себе в самолёте. В большом, уютном кресле, смотрю на небо за иллюминатором, подсчитываю в уме, сколько денег смогу выручить с продажи всего того добра, которое наделали за десятилетия мои роботы, как вдруг Берси сообщает мне известие:
— Шеф, шухер. Война началась.
— Какая? Где?
Он скинул мне мыслеобраз. Украина. Киев. Националисты, западная украина, захват власти. Флаги с подозрительно похожей на нацистскую символикой. Бои в восточной части — Донецк, Луганск, Крым. Президент Иванов уже поднял тревогу и собирается посылать войска в Крым, поскольку это стратегически важная территория, да и её очень легко отжать. Она сама отжаться рада, без принуждения, нужно только заблокировать укронаци и устроить всё по закону...
— Курс на Москву, немедленно свяжи меня с Ивановым.
— Принято...
После недолгих гудков в салоне послышался громкий рявк:
— Слушаю!
— Товарищ Иванов, не кричите так, это я...
— А, Хьярти, — узнал же, — знаешь, почему я такой нервный?
— Знаю. Мне уже доложили. Три минуты назад нацисты захватили склад с оружием.
— Вот именно, с оружием, а не конфетками! Ты хоть представляешь весь масштаб катастрофы?
— Представляю. Украина уже не один год бурлила, а тут наконец нарыв вскрылся, — я говорил намеренно расслабленно, — грядёт прелюдия к третьей мировой. Готовы к бою?
— В том то и дело, что нет. Мы ориентировались на пустыню, Аравию, все наши военные мощности будут развёрнуты через три месяца, не раньше.
— А всех и не надо. Я предлагаю послать миротворцев под предлогом борьбы с неонацистами. Пропаганду и защиту в СМИ я обеспечу. Главное сейчас не облажаться.
— Облажаться.... — он явно нахмурился, — слушай, у меня ощущение, что у тебя есть какой-то хитрый план...
— Есть. Не очень хитрый, но... Для начала — мы отжимаем Крым. Перебрасываем войска туда на вертолётах и тяжёлых грузовиках прямо через украинскую территорию. Их прикроют танки, авиация. Далее — блокируем всех военных в Крыму, солдаты рассредоточиваются по городам и просто вежливо молчат, ожидая, пока мы не проведём референдум. Сценарий для востока — гражданская война.
— Мы рассматривали такой сценарий. И решили отказаться от военной поддержки, это слишком опасно, да и зачем нам эти территории?
— Нет, ты не понял. Мы не будем поддерживать их своими солдатами. Я поддержу их военными роботами. Тысячи, десятки тысяч роботов, которые будут вести огонь, закладывать мины и делать территории непроходимыми. Артиллерией и военной техникой — людей уже на месте наберём, ну и можно бросить кличь всем, кто захочет повоевать за русских... думаю, пара тысяч рыл наберётся.
— Тогда ладно. Но уволь меня от участия в этом.
— Понял. Так, короче, я через час буду в Москве. Потом перемещу с помощью телепортации всю технику, которая вам будет нужна. Танки, самолёты, оружие, амуниция, экзоскелеты, роботы, а потом я лично отправлюсь в Крым. Необходимо отстоять эту территорию любой ценой, это активная зона соприкосновения с Турцией. Турки, к гадалке не ходи, попытаются отжать себе Тавриду.
* * *
Ветер был сильным. А на дворе — страшная слякоть. Танки ехали колонной, танки, грузовики... особенно я был горд за наши А1, которые уже поступили на вооружение. Мощные, большие, красивые танки... Лучше них была только артиллерия. Комбинированная. Собственно, танки улучшали своё вооружение, вплоть до мощных 152-мм пушек, а артиллерия наращивала броню и защищённость, пока не появились комбинированные системы, которые могут вести как маневренный ближний бой, так и дальний бой по-артиллерийских. Пушки-гаубицы — тому подтверждение.
Это надо было видеть. Это надо было чувствовать, какую мощь мы обрушили на скромный полуостров. Вертолёты летели стройными рядами, по пять штук, один за другим. Сотни. Тысячи.
Грохот танков, которые безбожно портили асфальт, тоже настораживал и заставлял встряхнуться мелкие придорожные кафешки, это, мать их, полторы тысячи шестидесятитонных машин, которые несутся со скоростью в шестьдесят километров в час. Машины с нашего пути убирались очень быстро. Танки были выкрашены в камуфляж. За ними ехали столь же массивные и мощные БМП — танк, только с отделением для двенадцати человек, и телеуправляемой башенкой с зенитным пулемётом КПВ или Корд. БТРы почти не грохотали, но плелись в конце — колонна растянулась на двадцать пять километров и двигалась как гигантская змея. Из космоса её было видно очень чётко.
Когда танки проезжали мимо, создавалось ощущение, от которого волосы на затылке шевелились — это я понял прочитав эмоции окружающих. В хвостовой части колонны пристроились САУ, зенитно-ракетные комплексы и ОТРК с ракетами ближнего радиуса. Они тоже создавали очень серьёзное впечатление, над комплексами "Тор" крутились во все стороны радары АФАР, сканируя небо.
Техника казалась бесконечной, она ехала и ехала, не прекращаясь, около тридцати минут. Это Очень много. Для сравнения, на параде победы, как правило, участвует в сто раз меньше людей и техники.
Замыкали процессию грузовики, везущие припасы и машины РЭБ, которые разряжали аккумуляторы у всех гаджетов, на которые пытались снимать проезд техники. Поэтому особого шума мы не наделали, по крайней мере, сто километров до границы с украиной преодолели очень быстро. А дальше просто танки проехали вперёд, проломив к хренам собачьим погранпункт, на котором гордые украинские пограничники не особо то и сопротивлялись.
Вступление русских войск в Крым можно назвать триумфальным, поскольку в Крыму длились небольшие столкновения с националистами. А западно-нацистские организации готовили новые и новые удары по народу Крыма, чтобы тот не рыпался.
На место мы прибыли уже ночью, начав рассредотачиваться по крупнейшим городам полуострова. Севастополь, Симферополь, Феодосия... Очень быстро на улицах появились российские БТРы, командиры отрядов определили места патрулирования. Солдатам для полного соответствия выдали лучшую из имеющихся экипировок — с экзоскелетом, ПНВ, и пулемёт "печенег" в качестве основного оружия. Ну или крупнокалиберный автомат "АК-12.7" Для экзоскелетов — самое то.
Но больше всего мне понравилось, как нас встретили — местные жители, по крайней мере, подавляющее большинство, были рады нас видеть. Они не были украинцами, по крайней мере, большинство, не поддерживали националистов и не хотели прогибаться под них. Русские остались русскими, даже после того, как Хрущёв "подарил" чужие территории своей родине.
* * *
*
Грохот артиллерии ознаменовал собой начало серьёзных проблем у обеих сторон конфликта. Дело в том, что я непосредственно руководил своей группой войск, которая вмешалась в конфликт против неонацистов. Я сидел в танке А1, специальном командирском, и возглавлял группу танков. Шлем виртуальной реальности, рукояти под руками, педали под ногами... и Берси в качестве оператора вооружения.
В этот же момент на пригорке остановилась артиллерия — гаубицы. Мои милые, маленькие, САУ, или артиллерийские танки, если быть совсем точным. САУ имели необычную компоновку — у них было по четыре гусеницы. И на них стояла платформа с башней, в башне — автомат заряжания и шестидюймовая гаубица. И сейчас я вступил в войну, приказав гаубицам открыть огонь по готовности по позициям украинских националистических батальонов, которые приехали сюда усмирять недовольных. Война была спонтанной, неожиданной, поэтому сопротивление укробатовцам только-только формировалось. Со мной приехало восемьдесят четыре танка и сто двадцать САУ, которые сейчас открыли огонь залпами. Одновременно ухнули все сто двадцать пушек, которые объединили в артиллерийскую сеть для синхронной наводки и синхронизации времени выстрелов. Двенадцать батарей по десять САУ в каждой, и все они — обрушили свои смертоносные снаряды на основные позиции врага. Я ждал. Смотрел сверху, через шлем ВР, на место, по которому пришёлся первый выстрел. А потом начались разрывы — снаряды прилетали залпами, с интервалом в пять-семь секунд. Каждый залп уносил чьи-то жизни, а мы — стояли в трёх километрах, на пригорке. Я и ещё сорок танков. Ждали. Ждали своего часа.
— Захлопываем ловушку, ребята, — приказал я.
— Принято, — отозвался командир отряда.
Я первым рванул танк — он толчком сорвался с места и покатился вниз с пригорка, набирая большую скорость. Было немного страшновато, поскольку танк это не пушинка, такой если разгонится — хрен затормозишь. Медленно и верно мы обходили позиции нациков с левого фланга, танки остались почти не замечены. По приказу командира все развернули башни в сторону позиций врага — вдруг прилетит выстрел из РПГ? Но обошлось. Я первым врезался бронёй в хлипкий бетонный забор и смяв его, довернул в сторону дороги. С ходу открыл огонь из спаренного с пушкой трёхлинейного пулемёта. Солдаты врага бежали, и навстречу им показался танк, мой танк. И открыл огонь, получилась небольшая заминка, а потом я влетел в первые ряды врага, наматывая этих уродов на гусеницы. Что ж... пришли убивать и грабить, ушли из жизни бесславно и без почестей. Такова жизнь. Следом за мной ломанулся целый танковый клин, который по приказу командира открыл огонь на подавление — из спарок и зенитных пулемётов, кое-кто даже пушкой бахнул в сторону единственного более-менее целого здания, которое выжило после артиллерийского налёта...
* * *
И дальше я выпустил роботов, а сам отправился в сторону позиций ополченцев. Надо признать, выглядели мы очень... неаппетитно. Вся броня в кровищи и кусках нацистов. Надо было видеть рожи ополченцев, когда со стороны украинской территории к ним начали подъезжать танки в кровище по самые башни, да ещё и БТРы присоединились, и вся артиллерия, которая свернулась и вернулась в строй. Конечно же нас притормозили у блокпоста. Блокпостом был сложенный из бетонных блоко пропускной пункт, над которым развевался черно-сине-красный флаг ополчения. Я вылез из танка и махнул рукой:
— Нихт шиссен, мужики. Опустите оружие! Сами видите, это в ваших интересах!
Они меня узнали и оружие опустили, но не спрятали. Командир подошёл ко мне и снизу-вверх посмотрел:
— А вы что тут делаете?
— Как что? Пострелять в нацистов — это же мечта каждого мальчишки, — я улыбнулся, — ну, мы их ещё давили и расстреливали артиллерией... в общем, в том направлении полка нацистов больше нет.
— Как нет?
— То, что от них осталось — намотано на наши гусеницы, — я сел на броню, не обращая внимание на то, что ветер холодный. Вон, ополченцы все в тёплой форме, а мне должно быть холодно, — короче, ребят, мы вам помочь приехали. К кому у вас обращаться с этим нужно?
— Да ради бога, — он расплылся в улыбке, — я сейчас сообщу, вы только ничего не предпринимайте.
— У вас есть хоть где нашу броню отмыть? А то всё засрали, пока штурмовали расположение хохлов, мочи нет в таком дерьмище ездить.
— Да, у нас конечно не автомойка, но воду набрать можно дальше, в деревне, — он кивнул на дорогу, — ждите.
Пришлось ждать. Рация танка уловила переговоры командира с его командованием, доложил, точное число танков и артиллерии не сказал, но сказал, что много. А потом вышел к нам и махнул рукой:
— Проезжайте. Вас будет ждать командующий. Только вы правда отмойтесь, это мы тут к такому привычны, а дороги кровью засирать не нужно!
* * *
*
Командующий войсками ополченцев встретил меня в штабе. Штаб располагался в старом здании на окраине города Донецка. Я вошёл в окружении своего эскорта, четырёх танкистов из Абстерго-Милитари, двое из которых были латиносами, двое русскими. Все в строгой форме, при оружии — пистолеты в кобурах. Видимо, он проявил доверие тем, что оружие не стали отбирать. В просторном помещении было много всего, как в импровизированном штабе.
— Мистер Хьярти, — он протянул мне руку, — рад видеть вас здесь. Да ещё и с подмогой.
— Аналогично, — я пожал протянутую руку и улыбнулся ему самой непосредственной и доброй улыбкой, — рад, что жители вашего города выступили против нацистской угрозы.
— Это естественно, — он сделал приглашающее движение, — чай, кофе?
— Нет, не сейчас, по крайней мере, — я подошёл, окинул взглядом карту на стене, — вот этот полк, три тысячи рыл, можете убирать с карты. Их накрыли артиллерией, а выживших перестреляли из танков. Жестокая расправа.
Командир не спешил делать, как я сказал, он сел за стол и скрестив перед собой руки в замочек, спросил:
— Могу я узнать, на чьей вы стороне?
— На стороне Иванова, — я пожал плечами, — недавно забросили войска в Крым. Вот только с вами другое дело. Донецк и Луганск, хотя изначально и были Российскими территориями, сейчас вряд ли присоединятся к РФ.
— Хм... — он прищурился, — вы немного не правы. Такой вопрос можно вынести на рассмотрение. Я полагаю, в свете открывшихся нам исторических реалий, все споры про украинское происхождение закончены. А мы, как вы и сказали, изначально были территорией России...
Я только сел на стул напротив его стола и кивнул, задумавшись о такой перспективе.
— Грядёт большая война. Россия и Турция, а ваши республики находятся как раз между зон интересов двух больших врагов... Поэтому если вы примете решение присоединиться к РФ, это будет очень своевременно. Мы вообще начали постепенно уничтожать то, во что выродилась Украина.
Командир был человеком с волевым видом. В старой российской полевой форме, седовласый, с умным лицом. Он мне нравился, в том числе и потому, что говорил аккуратно. "вынести вопрос на рассмотрение" — формулировка политика, а не революционера или солдата. Не сказал да, не сказал нет, не сказал "не знаю".
Он спросил внезапно для меня:
