Теперь они сбились в стадо, перепуганные, пойманные в ловушку при дворе, больше не способные просеиваться оттуда, как и я не могла попасть туда. Я чувствовала их, расу, которую я должна спасти, их поверхностный страх и волнение. Их нетерпение и недоверие, пока они ждали, когда их новая королева перенесет средоточие их силы из умирающего мира, и не знали, что это невозможно.
Я не сказала им. Очевидно, Круус этого тоже не сделал. Лишь предыдущая королева знала, что их судьба неразрывно связана с планетой. Молчание Крууса относительно этого было благословение, которому я была благодарна. Если бы он ударился в месть (а видит Бог, при нашей последней встрече он был настроен весьма мстительно), он мог бы рассказать правду обоим Дворам и повести их войной на нас, зловредно уничтожая как можно больше людей, не давая им покинуть мир.
Но он этого не сделал. Он исчез, и мы не слышали от него ровным счетом ничего.
Какой силой обладал Круус! Он держал в своих руках судьбу целой расы и планеты. Озлобившись на то, что королева выбрала преемницей меня, не имея внутри ни капли любви к людям и еще меньше — к Видимым, чем он теперь занимался?
Несомненно, пытался найти способ обмануть смерть, отыскать какой-то объект силы или лазейку.
Я вздохнула. Если бы смерть спасла Невидимых, я бы поверила, что Круус на это пойдет. Но ради спасения Видимых? Какая ему разница, если они умрут вместе со всеми людьми, которых мы не успеем вовремя вывести из мира?
Как и Круус, и Видимые, Невидимые тоже исчезли. Я понятия не имела, решил ли он забрать их куда-то, или же они решили бежать из нашего умирающего мира, пока они могли просеиваться, неуклюже двигаться, скользить или ползти в Зеркала.
Мои родители наконец-то согласились уйти и покинут мир завтра вечером, но только потому, что я пообещала присоединиться к ним через два дня.
Этому не быть. Бэрронс может пережить, если я умру на его глазах. Я никогда не поступлю так с моими родителями. Родители никогда не должны видеть смерть своих детей.
Я не могла отделаться от чувства, что могу сделать что-то еще.
Но что?
Даже ши-видящие отказались от поисков среди древних историй, и либо уже покинули мир, либо проводили свои последние дни с любимыми людьми, наслаждаясь временем на нашей планете, пока не будут вынуждены ее покинуть.
У меня есть половина песни. У Крусса есть другая половина. И эти двое никогда не встретятся.
— Мисс Лейн, — мужчина присоединился ко мне, когда я медленно подходила к сияющим огням КиСБ. Поглощенная смакованием последних дней созерцания своего магазина, я рассеянно пробормотала:
— Джейн, — затем: — Инспектор Джейн! — я резко развернулась к нему и ахнула. Если бы я увидела его прежде, чем услышала его голос, я бы его не узнала.
Теперь я знала, почему Дэни странно посмотрела на меня, когда Энио сказала, что Джейн мертв или пропал без вести, но ей так и не довелось сказать мне, что он превратился в принца Видимых.
— Все уверены, что вы мертвы или пропали без вести, — воскликнула я.
Он слабо улыбнулся.
— Я ушел прежде, чем трансформация стала очевидна. Они не последовали бы за мной. Я тренировал их убивать Фейри.
И теперь он тоже стал Фейри, как и я. Высокий, крепкий, похожий на Лиама Нисона, теперь он превратился в мускулистую молодую версию самого себя с характерными для Фейри рыжевато-коричневыми волосами, радужными глазами и пугающей степенью знойной чувственности. Как и все Фейри, он был прекрасен.
— Жена не жалуется, — сказал он, тихо фыркнув.
— Уверена, что не жалуется, — пробормотала я.
— Звучит совсем как в старые времена, когда мы только встретились. Мои малыши считают, что это самое прекрасное. Хотя я утратил способность просеиваться. А вы?
— В последний раз сработало несколько дней назад.
— Мы умираем, не так ли? Не только мир, но и мы с вами.
Я кивнула и рассказала ему то, что не говорила большинству людей, предупреждая, что если он еще не вывел свою семью из мира, то должен обеспечить их безопасность. Попрощаться, потому что даже если он уйдет, он не выживет, и его детям, возможно, придется наблюдать, как он умирает.
— Вы знаете, что произойдет? Мы просто прекратим существование? Или на самом деле как-то умрем?
— Понятия не имею, — я и сама об этом гадала.
— Я помню день, когда вы угостили меня чаем и сэндвичами. Вы открыли мне глаза, показали, что происходит. И сейчас вы вновь открыли мне глаза. Я благодарю вас за это. В прошлом году я умер бы, сплоховал бы где-нибудь в аллее и, возможно, потерял бы и свою семью. Я отправлю их отсюда, когда придется. Сколько у нас времени?
— Нельзя сказать. В лучшем случае неделя до того, как... — я умолкла, пытаясь придумать, как объяснить то, что я чувствовала. Не то, что черная дыра коснется Земли, а деформация, вызываемая ими, сотворит нечто совершенно новое, катастрофическое, невероятно. — Я бы отправила их завтрашним вечером. Тогда же уйдут мои родители.
Он кивнул.
— Так вы теперь королева Фейри.
— А вы принц Видимых.
— Какого хрена, — тихо сказал он.
— Возможно, все те Невидимые, которых мы съели.
— Нет, — сказал он, запрокидывая голову и глядя на звезды. — Я имею в виду, как этот мир может быть столь прекрасным и просто умереть? Как мы можем это допустить?
Я восхищалась этим мужчиной, хоть иногда он знатно выводил меня из себя. У него хорошее сердце. Теперь я восхищалась им даже больше. Хоть он и умирал, он печалился не о себе, а о нашей невероятной планете, этом чудесном изумительном шаре, вращающимся в пространстве, наполненном пустынями и горами, долинами и степями, реками и пещерами, ледниками и океанами, всевозможными животными, которых мы не сумеем вывезти из этого мира. Столько редких и драгоценных видов будут уничтожены через считанные дни.
Он вновь посмотрел на меня, и в его сияющих глазах идеалиста мерцали слезы.
— Как мы можем потерять Землю, Мак? Неужели мы ничего не можем сделать?
Его слова были подобны удару под дых. Это моя вина. Я не могла пропеть песню. Наш мир умирал из-за меня. Я не доверяла своему голосу, поэтому просто покачала головой.
Он вздохнул и печально сказал:
— Ах, что ж, Мак. Удачи вам и вашим близким, — он салютовал мне и быстро зашагал в ночь. Миновав половину квартала, он бросил через плечо: — Возможно, вы захотите увидеть Шона О'Банниона. Он превратился в Невидимого. Он и эта его девушка не уходят. Они заняли таунхаус на Мокинберд Лейн, — он назвал мне адрес и исчез в вечерних сумерках.
— А, Кэт, — сказала я, вздыхая. Затем я поплелась в КиСБ, волоча на плечах вес всего мира. Буквально.
♪
Когда я устраивалась на диване, дверной колокольчик звякнул, и я посмотрела на вход.
Вошел Парень с Мечтательными Глазами.
Я понятия не имела, почему он пользовался дверью. Я была уверена, что в отличие от остальных из нас он мог просеиваться. Или просто просочиться внутрь словно огромное черное пятно через дымоход или восстать сквозь половицы.
Год назад я бы обрадовалась, веря, что он пришел помочь. А если нет, то я точно смогу с ним поговорить. Теперь я знала лучше.
— Пришел спеть нам песню? — я все равно не удержалась от издевки.
— Нет ее у меня. Стирается при передаче. Ты, Круус, должны соединить ее.
Ну, с этим были серьезные проблемы. Так что я даже не могла уговорить его на это. Я напряженно сверлила его взглядом, как вдруг в голову пришла мысль.
— Есть здесь что-то обязательное. Что это? Добро и зло должны работать вместе наподобие какого-то космического баланса?
— Субъективно. Все еще не видишь. Источник тот же.
— Нас испытывают?
Он сверкнул улыбкой, и на какое-то мгновения я просто не могла набрать достаточно воздуха в легкие.
— Всегда. Ты должна мне три услуги, Красавица.
— Я не знаю, смогу ли их выполнить. Моя сила угасает.
— Сможешь и выполнишь.
— Кто ты? — потребовала я. И почему он говорил о короле в третьем лице?
— Сказал тебе. В Честере. Сказал, что ты не более король, чем я.
— Потому что мы оба — это он. В какой-то мере, — я и Книга, но теперь он?
Он встал у дивана и остановил на мне свой звездный взгляд, слабо улыбаясь.
— Кожа, отказывающаяся возвращаться на зов. Я потребовал собственной судьбы. Он — шторм. Я лишь капля его дождя.
— Я видела тебя в аббатстве. Ты стал им.
— Иллюзия. Его это веселит. Как и моя непокорность. Он мог вернуть меня. Когда увидишь ее, ты не скажешь ничего о моем происхождении. Она верит, что я человек.
— Она — кто?
— Возлюбленная.
Я прищурилась.
— Я думала, она в Белом Особняке.
— Ты вернешь ей смертность. Я просеюсь с ней в другой мир, но ты притворишься, будто это сделала ты.
— А третья услуга?
— Однажды или король, или я придем и потребуем ее.
Я кивнула, зная, что мне осталось так мало времени, что вряд ли кто-то потребует от меня большего.
Когда он привел в магазин Эобил, она нахмурилась.
— Я не могу тебе помочь, — мгновенно сказала она.
— Я и не прошу тебя, — сказала я женщина, которая просто фактом своего существования создала все мои проблемы, хотя ее роль была всего лишь пешкой на бескрайней доске, в игре бескрайних существ. В любом случае она ничего не могла сделать для нашего спасения. Я скоро умру, и не будет никакой Истинной Магии, чтобы просить о ней совета. — Я перенесу тебя кое-куда.
— Куда? — потребовала она.
Я посмотрела на ПМГ, и перемещение прошло идеально. Внезапно мы втроем стояли под навесом тропического дождевого леса, втрое выше нас, и я услышала в голове голос ПМГ, говорящий мне, что сказать.
— Король защитил твой мир, — сказала я ей. — Хоть твой клан давным-давно мертв, ты найдешь свою планету прежней.
Она непонимающе уставилась на меня, затем поверх моего плеча, затем снова на меня.
— Мой мир все еще существует? Я дома? Но откуда тебе это известно? Откуда ты вообще знала, где искать этот мир?
Вопрос с подвохом. Я подождала, не скажет ли мне что-нибудь ПМГ, но он молчал, и поэтому я сказала:
— Об этом знала Синсар Дабх. Это было в воспоминаниях короля.
Она медленно обернулась вокруг своей оси, осматривая окрестности с легким изумлением.
Я передала следующие слова ПМГ:
— Я вновь сделаю тебя смертной, чтобы ты могла жить и умереть, как всегда хотела. Ты не погибнешь вместе с Землей.
Она резко развернулась ко мне.
— С чего бы тебе это делать? Я оставила тебя и твой мир умирать.
Я посмотрела в ее смутно озадаченные печальные глаза, и эти слова принадлежали мне:
— Ты ничего не могла сделать, чтобы спасти нас. Как и я.
ПМГ прошептал в моем мозгу ключевые слова, чтобы отсортировать мои мысленные файлы и найти заклинание для ее трансформации. Вместе с его словами пришел поток темной силы, и я так быстро пронеслась, отыскав нужные таблички, и разозлилась, что его не было рядом несколько недель назад, когда мне пригодилось бы такое ускорение.
Затем внутри меня взорвался еще один поток первобытной рассеянной энергии, когда он ускорил меня еще сильнее, поскольку я больше не могла потянуться к земле.
Я пробормотала слова древнего проклятья, которое королева использовала, превращая Фейри в человека в качестве наказания. Эобил застыла и зашипела, сгибаясь пополам от трансформации. Затем я ощутила в себе еще один заряд магической силы от ПМГ, и ее волосы и кожа принялись темнеть до красивого каштанового оттенка. Блестящие темные локоны доходили до талии. Ее одежда замерцала, изменилась и расправилась яркой, красочной туникой.
Наконец-то выпрямившись, она склонила голову в величественном кивке, затем развернулась и с птицей на плече медленно, напряженно ушла в лес.
- Оук! Лети теперь! — пискнула птица.
Она помедлила и посмотрела на птицу. С тенью улыбки возлюбленная сняла обувь и зарылась пальчиками ног в листья и почву. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула.
Затем встряхнулась, подобрала юбки и унеслась в густые влажные леса.
Яркая пронзительно кричащая птица воспарила в воздух, летя над ней.
Мы стояли и смотрели, пока они обе не скрылись из виду.
Внезапно я очутилась в КиСБ, одна.
Я осела на диван и вздохнула.
Культовая история любви закончилась, по-настоящему и необратимо.
Возлюбленная наконец-то стала той, кем всегда хотела быть: смертной. Она умрет.
Король будет двигаться дальше.
С сердцем, тяжелым по бесчисленному количеству причин, я растянулась на честерфильде и стала ждать, пока Бэрронс вернется домой.
♪
Я проснулась, ощутив на себе его руки, как они скользнули под мою рубашку и сомкнулись на моих грудях, и похоть, нужда и горе взорвались во мне. Мы торопливо рвали одежду друг друга, целуясь так глубоко, что не могли дышать, и я знала о дыхании одно — тебе оно не нужно, когда у тебя есть такая любовь.
И ты не захочешь дышать, если потеряешь такую любовь.
Однажды, казалось, целую вечность назад, я решила разрушить мир, потому что потеряла этого мужчину. Я не приняла такого решения, когда потеряла сестру.
И теперь я потеряю его снова.
Я не хотела продолжать дышать без него. Я не представляла, что могу передать Истинную Магию другому Фейри, покинуть мир с сестрой и родителями, и оставить его умирать без меня. Даже если я попытаюсь, я никогда больше не влюблюсь. Где я найду такого мужчину, как Иерихон Бэрронс? Он был единственным в своем роде. И каждый встреченный мною мужчина подвергался бы сравнению с тем, кого я любила и потеряла, и нет, я не верила, что когда-то "забуду" его. Есть люди, которых не забываешь никогда.
Я не могла заставить себя хотеть жить без Бэрронса. Я не принимала смерть. Я не хотела умирать. Но если нужно было выбирать между "прожить долгую жизнь без него" или "прожить с ним каждую возможную минуту", то выбора даже не стояло.
Если существовала жизнь после жизни, я собиралась рискнуть и идти дальше с ним. В Рай или в Ад. Я бы жила с этим мужчиной, и видит Бог, я бы умерла с ним.
— Возможно, — сказал он, двигаясь внутри меня, — что я не умру сразу же. Возможно, я смогу уйти с тобой в другой мир и жить, пока не умру в первый и последний раз. Затем просто не смогу возродиться. Мы можем иметь нормальную жизнь вместе.
— Ты знаешь это наверняка? — я задохнулась, когда он толкнулся глубже.
Он не ответил, и я не нуждалась в ответе. Накануне я подслушала его разговор с Риоданом. В связи с их происхождением никто из них не был уверен, что они просто не перестанут существовать одновременно с Землей, где бы они не находились, в любой галактике, как и Фейри.
— У меня была долгая жизнь. У тебя нет. Ты любишь свою семью. Иди в другой мир. Найди... мужа, — он замолчал, и то рычание вновь зародилось в его груди. Следующие слова прозвучали неразборчиво из-за клыков. — Роди детей. Восстанови человеческую расу. Проживи жизнь, о которой мечтала.
— Мечтала, — согласилась я, прикусывая его полную нижнюю губу. — Больше не мечтаю. Даже представить себе не могу. Ты — моя мечта.
