— Как, как накрывали?
— Известно как. Переоделись во французскую форму с ихним же оружием... И скажу я Вам, если винтовка ихняя еще ничего так себе, то пулеметишка дерьмовый. После боя штук пять заклинило, а автомат только пулями кидается... и как они им воевать собрались?
— Ты о бое расскажи? — Стали приставать бойцы.
— Да чего там рассказывать? В первый раз была колонна ихняя с пушками, так мы со снейперок ее враз разделали, они и стрельнуть не успели. Потом еще выходили, так там немчурки двоих наших все же ранили. В третий раз мы засаду у складов французских устроили. Все как полагается. Дорогу проволокой перетянули, чтобы мотоциклистов скинуть, вдоль — фугасы установили. Когда немчурки появились с танками да мотоциклами и все на машинах, ну мы им и врезали. Фугасы как взорвались и танки эти немецкие враз перекинуло, а по остальным мы стрелять начали. Не знаю, ушёл ли кто из них живым. Я тогда плащ немецкий мотоциклетный себе затрофеил, да бритву...
— А французов, Вы где видели?
— Так их немцы в сарай закрыли, а сами давай по дворам хозяйничать да свиней резать, а туточки мы на мотоциклах... да, а потом Соломин этих французов нашёл, а среди них один по-нашему разговаривает...
— Дальше то что?
— А приехал товарищ командир и отправил Ляксея Щепицина, ну и нас значить, помочь французам немцев бить. Сделали мы засаду, а французишки эти даже закопаться в землю не умеют. Так Лексей их так по матушке ругал...
— И что они понимали?
— А как же! Кто же русский матерщинный язык не понимает?
Сам снайпер Ильин оказался человеком малограмотным, но свое дело знал отменно. Учил настойчиво, терпеливо и голос никогда не повышал. Нравился он бойцам. Да и Щепицина они начали понимать и уважать сразу же после первых выходов, когда дотошность сержанта оказалась жизненной необходимостью.
Нынче у младшего лейтенанта Редкоуса была первая самостоятельная операция. До этого он участвовал в засадах и внезапных нападениях но тогда в его отряде присутствовали Щепицин и осназовцы. Они как бы ненавязчиво, но все же руководили операцией, а здесь все самому.
— Как только они это деревцо проедут, начинают работать снайперы те, которые с "глушаками",— говорил он собравшимся вокруг него бойцам,— начинать с задних.
— Коней беречь,— строго предупредил, приданный в их группу сержант-артиллерист Плетесюк,— иначе орудия придется взрывать, а не хочется.
— Знаем, не маленькие,— негромко, но чтобы все услышали, пробурчал один из снайперов.
— Пулеметчики. Сектор обстрела....
— Да,— закивал головой один из бойцов,— уже проверили,— на него пристально взглянул сержант-артиллерист и "пулеметчик" промолвил,— будем стараться не задеть лошадок, а так... сам знаешь, война.
Колонна артиллеристов на лошадиной тяге не спеша приближалась к заветному деревцу. Впереди на сером коне в яблоко был офицер. Четыре орудия, каждое из которых тянули три пары лошадей, каждой парой управлял возница... остальные артиллеристы были в телегах или шли рядом. На некоторых орудиях сзади сидели по два артиллериста. Так же с ними были десятка полтора телег со снарядами и имуществом батареи.
Когда в пыль дороги беззвучно начали падать первые трупы немецких артиллеристов, никто не заметил. Так же никто не увидел когда умерли солдаты, бывшие на последних телегах, а вот когда с лошади упал офицер — заметили все. Хотя чего там замечать, ну упал, ну и что? Мало ль чего в жизни бывает к тому же, многие отвлеклись... застрочили два пулемета, и грохнул винтовочный залп. Бой был недолгим, но продуктивно убийственным. Пошла зачистка и неожиданно в плен попало три немца:
— Товарищ лейтенант,— услышал Редкоус.
— Чего тебе Сенцов?
— Немцев поймали, что с ними делать?
— Каких немцев,— возмутился младший лейтенант,— нафига Вы их ловили?
— Так мы подошли к телеге, а они там трое лежат. Я уже было хотел их штыком проверить, а они руки вверх задирают и жалостно так визжат "не стреляйте"....
— Ты с каких это пор немецкий стал понимать?
— Я его и не знаю. Они по-нашему.
— А ну веди их сюда...
К нему подвели троих.
— Кто такие? — Очень строго спросил Редкоус.
— Проше пана, мы не есть немцы, я и Кшиштоф естем поляки, з Легницы, а Петр Новачек чех з Судет,— испугано лепетал один из "немцев", два других на него только смотрели и перепугано часто кивали головой подтверждая все сказанное,— проше, не забивать нас, мы не естем немцы...
— Как звать, кем служили?
— Естем Славек,— показал он пальцем на себя, потом на чеха,— Петр Новачек, стжелец артилерийскего брони...
— Чего он лепечет,— возмутился Рудкоус, перестав понимать поляка.
— Так он говорит, что этот чех наводчик пушки,— перевел подошедший боец-белорус.
— Странно,— пожал плечами младший лейтенант,— а я понял, что он стрелок брони. Подумал, что он танкист. А ты кем был?
— Я возница конёв, а он лабовничы брони...
— Кем-кем?
— Лабовничы, уместить поциск в бронь...— пытался пояснить поляк и начал показывать руками и с надеждой взирать на белоруса.
— Как бы говорит, что заряжающий,— пожимая плечами вновь промолвил белорус,— но точно не знаю... не селен я в ляшском.
В это время к ним подошёл сержант-артиллерист:
— Товарищ лейтенант мы уже сообщили, что захватили батарею. Нам приказано выдвигаться вот сюда,— и стал показывать на карте куда именно.
— Плетесюк,— радостно прервал его Редкоус,— у тебя с подготовленными артиллеристами как?
— Как это "как"? Трое нас здесь. Семен-связист, Петя-наводчик и я — командир. Остальные твои,— не понял суть вопроса Плетесюк.
— Немцев вот в плен взяли, один из них наводчик, второй заряжающий, а третий конюх.
— И на кой они мне? Я по-немецки не понимаю.
— Они не немцы, а два поляка и чех,— влез в разговор белорус.
— А так они понимают? — Обрадовался Плетесюк.
— Так, проше пана, розумем,— сказал поляк конюх с надеждой, что останется в живых.
Артиллерийские стрельбы проходили для младшего лейтенанта Редкоус непонятно или вернее сказать необычно. "Немцы" работали наравне со всеми, хотя Петя-наводчик поначалу и перепроверял чеха, но убедившись, что тот делает все правильно, успокоился.
— Уровень...! Угломер...! Прицел...! Взрыватель осколочный, два снаряда беглый! Огонь...
И стреляли. Потом корректировали и снова стреляли. Куда — фиг его знает. По окончании появились осназовцы. Забрали орудия и все имущество артбатареи. Непонятно откуда пришли и еще более непонятно куда они со всем этим денутся.
* * *
136
Гена Вербицкий пересев за рычаги "трофейного" танка БТ сначала очень обрадовался, но после первого же боестолкновения:
— Моя бывшая, ПТ САУ-76 была лучше,— говорил он после боя.
— Почему?
— Сама закапывалась,— и уловив удивленные взгляды сослуживцев пояснил,— у нее ковш стоял. Раз проехал и углубился на 20 сантиметров, пять раз проехал и уже окоп около метра,— пояснил он,— да и пушка там была 76 мм. Один раз попал и все хана немцу. И сидел я там как бы сзади. Был прикрыт броней и двигателем. Самое безопасное место было. А на БТ...,— и махнул рукой.
— Гена так и скажи после ПТ, где ты был сзади на БТ быть впереди тебе страшно.
— Может и так,— согласился Гена,— жить то оно хочется. И все же на ПТ, когда по нам немец болванкой попал, все живы остались.
— Почему же ты сам, где экипаж?
— В том бою мы ни окопаться, ни замаскироваться не успели. С этого все и началось. Как болванка попала, командир упал и сломал руку, наводчику по голове стукнуло. Он, балбес, без каски был. Вторая болванка в мотор угодила, тот вспыхнул. Заряжающего — опалило, а я когда полыхнуло, успел выскочить. Хорошая была ПТ, собой всех защитила. Все живы остались,— рассказывал Гена,— а в БТ такой номер не пройдет.
Окружение Вербицкого совершенно не испугало. Он же проявив находчивость и смекалку начал заключать пари:
— Через Панкратовку выходить будем,— говорил Гена очередному клиенту.
— Гена, как был ты "сучком без башенным" так и остался, хоть и сменил ПТ на танк.— Отвечал ему оппонент,— ты хоть карту возьми и посмотри где мы, где Панкратовка и куда отходить нужно!
— А я тебе говорю через Панкратовку!— Упирался Вербицкий.— Вот нож немецкий в заклад ставлю, что через Панкратовку выходить будем. А когда из окружения выйдем, нас скорее всего курятиной кормить будут.
— Гена, ты мне мозги не пудри. Ты этот нож уже всем в заклад предложил. Где столько одинаковых наберешь, когда проиграешь?
— Не-а, не проиграю я — выиграю.
А через пару дней поступил приказ:
— Незаметно оставить позиции и выдвигаться на Панкратовку,— проходя вдоль позиции, сообщал вестовой.
— Эй, связист,— окликнул его старшина, так же опрометчиво заключивший пари с Вербицким,— ты ничего не перепутал?
— Нет. Из штаба звонили. Срочно выдвигаться на Панкратовку, там разведчики из окружения выводить будут,— быстро проговорил связист и побежал дальше.
— Ти твою ж мать с "без башенным сучком",— в сердцах сплюнул старшина,— надурил таки.
— Старшина, так чего делать будем? — Спросил у него еще один спорщик, чеша затылок.
— А ничего.— Злобно ответил тот.— Вот когда выйдем из окружения да курятины наедимся тогда и проспоренное отдавать будем.
Как прибыли в Панкратовку — небольшая передышка. К их танкам прицепили телеги с ранеными и включили в госпитальную колону, после чего тронулись в путь. Проехали как бы и немного когда прибыли в обустроенный лагерь, где их накормили, а раненым сразу же начали оказывать помощь.
Ранним утром оба танка и все танкисты-"безлошадники", в сопровождении разведчиков были переведены в танковый батальон капитана Лютикова. Увиденный ими впервые т-44 произвел впечатление:
— Вот это танк,— дружно ходили они вокруг него.— Зверюга.
— Пушка хорошая,— глядя на ствол произнес Гена.— Дружище,— спросил он парня из "родного" экипажа 44-ки,— какой калибр?
Тот нехотя взглянул на Вербицкого и находящихся с ним танкистов с ленцой произнес:
— Восемьдесят пять.
— И как?
— Не знаю. Практических стрельб не производили.
— Плин, как ни разу не стреляли? А как же воевать будешь,— растеряно возмутился Гена.
— Мы на симуляторе все стрельбы отрабатывали, да учения проводили. А так ни разу не стреляли.
— Во-блин,— других слов ни у Гены, ни у остальных танкистов не нашлось.
Вечером поступил приказ выдвинуться. У неизвестной деревеньки неожиданно встретили немцев. Возле домов стояли две крытые машины при двух пушках и группа солдат. Они явно не ожидали встретить в своем тылу колонну советских танков с мотопехотой и в панике стали разбегаться.
— От БТ не уйдешь,— радостно кричал Вербицкий нагоняя группу "бегунов". Потом застрочил пулемет. Покончили с немчурой быстро. Они даже пушки от грузовиков отцепить не успела. Дальше ехали с открытыми люками.
— Вот это нам повезло,— радовался Гена,— Ха...
— За дорогой смотри "сучок без башенный"!— прокричал кто-то в люк, когда они не совсем удачно подскочили на кочке. Проехав еще немного, они сначала напали на тыловые части и обоз, с которыми так же быстро разобрались, получив в виде трофеев кроме прочего две кухни с почти готовым обедом. Дальше выскочили во фланг обороняющихся немцев, на которых в атаку с криками "Ура" шла наша пехота при поддержке одного танка т-26, два других были уже подбиты и чадили черным дымом. Танковый удар во фланг немцы не выдержали. Еще бы им выдержать. Первыми шли сорок четвёрки и тридцатьчетверки. По ним стреляла одна немецкая противотанковая пушка. Гена даже заметил, как один раз немец попал в 44-ку, но снаряд броню не взял и свечкой ушёл вверх.
— Осколочный заряжай,— услышал Гена команду отдаваемую заряжающему.
— Готово!— Послышался ответ.
Тут же Гена, не дожидаясь приказа, остановил танк, давая возможность более точно прицелится. После выстрела, опять же не дожидаясь команды, рванул вперед.
— Не отрывайся от пехоты,— услышал он команду и слегка сбросил скорость.
Бой был не долгим но измотал всех. Немцы оборонялись умело и упорно, в плен сдаваться никак не желали. Выжил ли кто из них? После боя прибыли машины с бензином — заправили полные баки, быстро отобедали захваченным у немцев обедом. Приняли десант на броню, построились в колонну и двинулись дальше. Их танк был в конце сразу за машиной с зениткой. Как начался танковый бой непонятно, рации у их БТ, не было. Сначала Вербицкий никак не мог понять, что происходит. Поле заволокло шлейфами пыли, которая тянулась за быстро движущимися танками. Гул, дым, выстрелы, взрывы.
— Гена,— ели разобрал он сквозь треск и фоны в наушниках,— в свалку не лезь! Спрячься за складками местности, мы будем стрелять с места! Впереди лево 300 подбитый танк, за него!
Просматриваясь в указанном направлении Вербицкий заметил подбитую БТшку, спрятавшись за которую они и стреляли. Танки, ведя бой то сближаются, то разъезжаются, на месте никто не стоит. Попробуй разобрать с ходу свой или чужой. Все в движении, все в пыли. Только поймал в прицел, а его уже кто то из наших или закрыл собой или подбил.
— Командир,— прокричал Гена, заметив противника,— влево 400 танк за деревом!— А сам немного сдал назад, прикрывшись броней подбитой БТшки. Выстрел, звон упавшей гильзы, еще выстрел и еще.
— Попал!— Радостно кричит командир.
Из подбитого немецкого танка выпрыгивают танкисты, по ним стреляют...
В подбитую БТ-"прикрытия" попал вражеский снаряд, потом второй...
— Гена меняем позицию, нас засекли!
Используя складки местности, переехали за подбитый ими вражеский танк. Укрывшись за ним, продолжили вести огонь.
Немецкие танки, а их как показалось Гене было больше, не выдержали натиска сорок четвёрок и тридцатьчетверок которым снаряды до 50 мм были не страшны, а две немецкие короткоствольные четверки были подбиты чуть ли не в начале боя, начали удирать. Одному немцу попали, на месте башни пламя, дым и взрыв. В погоню помчались сорок четвёрки. Из вражеских танков как бы никто не ушёл, хотя... Бой окончен. При подсчете в этом бою было подбито 14 немецких танков, два из которых были четверки, восемь грузовиков и один бронетранспортер.
Выбросили стреляные гильзы. Гена устал... в ушах звон, комбинезон мокрый хоть выжимай, но любопытство:
— Пошли, посмотрим кого подбили,— ни к кому конкретно не обращаясь произнес он, беря на изготовку выигранный по пари немецкий автомат МП-38.
Подбитый "немец" оказался тридцатьвосьмым чехом с клепаной броней и 37 мм пушкой. Гена тут же разжился немецким, почти новым танковым комбинезоном, лопатой, киркой и другими ремонтными инструментами. Два куска брезента и три канистры так же перекочевали на их БТ. Танк, за которым они прятались:
— Ты смотри БТ то с крестами.
— Наша тоже была с крестами,— огрызнулся наводчик Дима.
При осмотре оказалось, что у танка сбита гусеница, заклинило башню и убит немец-мехвод. Еще были две несерьезных дыры в корме.
— Давай его обуем,— предложил наводчик Дима.
