— Это... это даже больше, чем я могла бы пожелать, — восхищённо выдохнула матриарх, оборачиваясь к Карин, стоявшей на пороге салона. — Я... я очень рада. Надеюсь...
— Вы никого не стесните, Бенезия, — спокойно кивнула Чаквас. — О своих вещах, оставшихся в Медотсеке, не беспокойтесь. Сегодня же вахтенные принесут их вам сюда. Если будут какие проблемы и вопросы, — врач указала на настенный пульт, — вот кнопки вызова и прямой связи с вахтслужбой. Вам помогут. В любое время дня и ночи.
— А...
— Со временем, Бенезия, со временем. Сегодня пока не надо стремиться выходить, независимо от того, что теперь фрегат стоит на поверхности планеты, а не висит у Жнеца. Разместитесь, а там — будет видно, — врач повернулась к двери, намереваясь вернуться в Медотсек. Бенезия не стала её удерживать. Дверь в салон тихо закрылась.
Обойдя своё новое обиталище и заглянув по обыкновению, во все углы, Бенезия остановилась, всё острее понимая, что ей сделали роскошный подарок. Наверняка нормандовцы получили о ней самую полную информацию от подруг Чаквас и постарались учесть все её запросы в максимальной степени.
Здесь... здесь могли бы совершенно свободно и комфортно жить несколько нормандовцев, но салон отдали ей одной. В личное, единоличное, индивидуальное пользование. Может быть — учли её возраст, вряд ли — статус. Какая она теперь член Азарийского Матриархата? Нет, она уже давным-давно не входит в его состав, она слишком долго отсутствовала. Возможно, её искали, но — недолго и, скорее всего, быстро прекратили официальные поиски. Если её и продолжали искать, то только сподвижницы и последовательницы, которых среди азари у Бенезии всегда было немало.
И теперь она будет жить уже не в Медотсеке, а в своём салоне. Хорошо бы найти Лиару. Здесь, в этом салоне они смогли бы спокойно и свободно жить вдвоём, пока фрегат не прибудет в пределы Азарийского Пространства. Путь займёт несколько суток, может быть — целую декаду. За это время она сможет о многом поговорить с дочерью. Здесь, в этом салоне, им никто не будет мешать — в этом матриарх была уверена.
Осторожный и чёткий стук в дверь прервал размышления Бенезии. Подойдя к двери, матриарх нажала клавишу открытия. На пороге стояли двое вахтенных с пакетами в руках.
— Майор Чаквас просила передать это вам, — вахтенные чуть приподняли пакеты. — Здесь — ваши вещи из Медотсека.
— Проходите, пожалуйста. Поставьте здесь, — матриарх ощутила, что молодым военнослужащим не так уж сильно хочется сразу уходить. Они смогли увидеть матриарха азари вблизи и даже поговорить с ней. Пусть сухо и официально, но — поговорить. — Большое спасибо, — сказала Бенезия, отметив, что пакеты были аккуратно и бережно уложены на тумбочки и кресла.
Козырнув, оба вахтенных вышли из салона.
Закрыв дверь на защёлку, Бенезия распаковала пакеты. Всё было уложено в них, несомненно, самой Карин — чувствовалась женская рука. И когда только она успела это сделать?
Развесив одежду и разложив вещи по тумбочкам и шкафам, Бенезия опустилась в кресло.
Вспыхнул настенный экран, на котором сразу проступила картинка стоящего рядом с фрегатом Жнеца. Несколько минут Бенезия рассматривала корабль, на котором ей пришлось провести долгие годы. Теперь он не вызывал у неё ни страха, ни насторожённости, ни боязни.
Вполне обычный корабль. Да, неизвестный расам Галактики ранее, но теперь... Теперь хотя бы здесь, на Иден-Прайме, он будет привычен. В какой мере привычен — это уже другой вопрос. Он не скрывается, он не прячется под маскировочным полем, его оружие отключено, скрыто под бронеколпаками.
Джон... обезопасил 'креветку'. Сделал это. Один на один пообщавшись со Жнецом и его пилотом...
Со стороны Жнец выглядит теперь покинутым, мёртвым, но ведь и Бенезия и другие нормандовцы знают, что именно Шепард об очень многом лично договорился с пилотом этого корабля. И сейчас Жнец вроде бы на стороне нормандовцев и иден-праймовцев. Он действительно неподвижен, он теперь не двигается куда-либо по планете.
Да, он заметен с очень большого расстояния, ведь его высота — больше километра. Трудно такой большой корабль скрыть... Жнец не скрывается, но он... не нападает, он не агрессивен. Где-то когда-то Бенезия впервые прочитала, что 'человек способен привыкнуть ко всему'. Сейчас, на Иден-Прайме матриарх азари видела очередное подтверждение справедливости и правильности этого суждения. Не относящегося только к людям, к землянам.
На столе лежали пульты. Взяв один из них в руки, Бенезия надавила несколько сенсоров. Изображение на большом настенном экране изменилось. Матриарх смогла увидеть Иден-Прайм и с борта 'Нормандии' и с бортов нескольких дронов-наблюдателей, патрулировавших сейчас окрестности. Да, огромный иллюминатор салона был по-прежнему закрыт бронекрышкой. Но теперь, по меньшей мере, старшая Т'Сони, пассажирка фрегата, могла спокойно и свободно смотреть на планету, на которую несколько часов назад её доставил Жнец.
Пиликнувший сигнал привлёк внимание матриарха. Бенезия склонилась к столу, открыла один из ящиков и обнаружила там новый настольный инструментрон, продолжавший тихо пищать. Вынув прибор из ящика, матриарх открыла экран и первое, что она прочла на засветившейся матовой поверхности, было сообщение о том, что этот настольный инструментрон теперь принадлежит ей.
В инструментроне содержалась богатейшая подборка информации о том, что произошло в Галактике за те несколько лет, которые Бенезия провела под властью Жнеца и матриарх не смогла удержаться от искушения сразу начать знакомиться с этой подборкой. Настенный экран продолжал менять картинки и светиться, но на него старшая Т'Сони уже почти не обращала внимание — чтение захватило её полностью. Столько нового, столько интересного...
Явик очнулся. Несколько минут — и он возвращается в обычное состояние. Отдых подошёл к концу.
В каюте-выгородке царит привычный полумрак, вокруг в основном тихо. Острый слух протеанина выделяет из неясного шума обрывки разговоров членов экипажа 'Нормандии'. На борту, как ощутил Явик, по-прежнему присутствуют азари и турианец. А вот 'марки' пилота Жнеца на борту нет, значит, пилот уже находится за пределами корабля. Волна ощущений доложила протеанину, что Жнец уже не обездвижен и не лежит на поверхности планеты. Теперь он стоит, но его оружие деактивировано, огромный корабль неподвижен и, по всей вероятности, не угрожает ни 'Нормандии' ни Иден-Прайму.
Обойдя каюту-выгородку, протеанин решил, что она станет его постоянным обиталищем. За часы, прошедшие с того момента, как он ступил на борт фрегата с борта челнока Явика никто так и не потревожил дверь и стены каюты. Сейчас рядом с каютой тоже никого из обитателей фрегата не было. Да, члены экипажа и команды проходили по коридору мимо, но не замедляли шаги, не останавливались, не пытались приблизиться к запертой двери.
Явик раздумывал над тем, что ему следует теперь делать и всё больше склонялся к мысли о невозможности и дальше надолго оставаться в этой каюте. Необходимо было выйти за её пределы, пройти по кораблю, познакомиться с нормандовцами.
Да, ему ясно, что люди, да и не только люди, но и турианец и азари будут напуганы его внешним видом — он слишком для них непривычен. Насколько ему удалось понять, почти все расы нынешней Галактики считают протеан вымершими.
Пятьдесят тысяч лет. Слишком большая цифра. Неудивительно, что появление Явика на борту вызвало у многих разумных состояние, близкое к шоку в той или иной мере. Тем не менее, война со Жнецами приближается. В очередной раз она очень близка. Ещё немного — и она начнётся. Вряд ли эта пауза, это предвоенное время будут длительными. А значит, надо выходить, надо преодолевать вполне понятный страх у нормандовцев перед ним, представителем вроде бы давным-давно вымершей расы.
Почему ему не верится, что он — один? Сейчас, конечно, доказательств того, что он выжил не один, у него нет. Никаких. Кроме неясного ощущения. А его, это ощущение... нельзя ставить в основу предположений.
Надо найти что-то более осязаемое. И для этого придётся на время, вряд ли надолго, но покинуть пределы этой каюты-выгородки. Он отдохнул, восстановился, ему никто не мешал, не прерывал его отдыха, не навязывал своё общество. И он тоже не будет навязывать никому своё общество, но он должен собрать побольше информации о происходящем не только на корабле, но и вокруг него. Сейчас ему нужна информация.
— Командир, — вахтенный БИЦ взглянул на индикаторы боковых экранов Звёздной Карты, включил канал прямой связи с Андерсоном, — наш гость из далёкого прошлого очнулся. Скорее всего, он вознамерился выйти за пределы каюты.
— Принято, — говоривший с работавшими в ангаре фрегата техниками, занятыми обслуживанием обоих челноков Андерсон нажал сенсор на наушном спикере и повернулся к старшине техников. — Продолжайте. Доклад мне — по готовности.
— Есть, командир, — кивнул мужчина в комбинезоне, склоняясь над проёмом в борту челнока.
Андерсон остановился у двери каюты Явика в тот момент, когда она только-только начала открываться.
— Я не удивлён, Дэвид, — сказал протеанин, переступая порог каюты-выгородки и выходя в коридор. — Вам уже доложили.
— Именно, — сказал Андерсон. — Шепард сейчас отдыхает. Ему удалось как-то решить проблему с пилотом Жнеца. Или, по меньшей мере — начать её решать. Идёмте сейчас ко мне. У меня есть информация, которая вам пригодится.
— От Жнеца? — проговорил протеанин.
— Да. — Андерсон повернулся и сделал первый шаг, удаляясь от двери каюты. Протеанин последовал за ним.
Нормандовцы привычно козыряли командиру, уступая ему дорогу, но когда их взгляды наталкивались на фигуру протеанина, шедшего следом за Андерсоном, на их лицах отражалось нешуточное напряжение. Протеанин старался не смотреть на людей, уже поняв, что его взгляд пока что крайне непривычен для землян.
— Присаживайтесь, Явик. — Андерсон закрыл дверь своей каюты на защёлку, подошёл к столу, взял из стопки несколько ридеров. — Посмотрите, — он подал ридеры гостю.
Несколько минут Явик просматривал содержимое ридеров. Андерсон, присев в своё рабочее кресло, не смотрел на протеанина, набирал на своём инструментроне текст очередного служебного распоряжения.
— Не понимаю, — сказал Явик, отложив стопку ридеров на столешницу. — Как Шепарду это удалось?
— Я и сам это не понимаю, Явик. Мы очень беспокоились за исход дела. Были готовы чуть ли не силой забрать Шепарда из Жнеца, были готовы стрелять по поднимавшемуся на лапы кораблю, — сказал Андерсон, не стремясь смотреть на собеседника. — Несколько раз проверили старпома на наличие признаков индоктринации. Насколько сумели, конечно. Шепард сказал об этих дарах только мне. Ещё в ангаре. И я был крайне удивлён. Не скрою, мне подумалось и о том, что это — дезинформация, но... вряд ли это действительно ложь. Я потом проверил, совместив современные нам карты Иден-Прайма с той, которая была предоставлена Жнецом. Почти всё совпало. А то, что не совпало, в большинстве случаев таких отметок на наших картах не было. Так что у меня пока что нет оснований считать, что предоставленная Жнецом, не скрою, неожиданно полная информация — лжива. И, да, Шепард особо подчеркнул, что такой картой протеанских артефактов на Иден-Прайме могли располагать только высшие руководители протеан. У вас, как у командира местных сил обороны планеты, такой карты по понятным причинам не было.
— Не было, — подтвердил протеанин. — Действительно не было. Была похожая, но столь полной — не было. Да и не нужна была мне столь подробная карта... мирного времени. На моей карте было предостаточно других отметок, — протеанин включил свой инструментрон и вывел картинку с него на настенный каютный экран. — Вот моя карта. Её последняя версия на момент нашего отступления в подземные уровни...
— Да, она отличается, — подтвердил Андерсон, детально рассмотрев предъявленную протеанином карту, отмечая, что гость ещё раз пересматривает содержимое нескольких ридеров и начинает, как сказал бы любой человек, сильно волноваться внешне.
— Почему он... не добивает нас? — стрёкот голоса протеанина стал ощутимее — Явик позволил волнению проявиться вовне.
— В задачу разведчика-наблюдателя могут и не входить активные боевые действия. Он может, к примеру, только вызвать поддержку, — размышляя, проговорил Андерсон. — Но этот вызов в данном случае означает — начать очередную Жатву. Начать, практически, войну, что противоречит недавним заверениям Наблюдателя. Никто, кроме него не мог дать такие заверения. В конечном итоге мы, разумные органики, находящиеся на этой планете и в Галактике — цели для Жнецов, а цель не спрашивают, хочет ли она быть поражённой. Цель либо уничтожают, либо оставляют временно в покое.
— Разведка — дело специфическое, — прострекотал Явик.
— То-то и оно, — подтвердил Андерсон. — Не сомневаюсь, что Жнец, Назара при всей непохожести на нас, ныне живущих, руководствуется в своей деятельности разведчика схожими с нашими принципами и правилами. Полигон — един, значит число вариантов приемлемых действий и решений — очень ограничено. Во всяком случае — не бесконечно. — Андерсон встал. — Если Назара отказался уничтожать саркофаги... — командир не стал уточнять 'с протеанами', зная, что собеседник его правильно поймёт, — значит, либо он достаточно самостоятелен в своих решениях и действиях, либо не считает, что мы все реально сможем выстоять тогда, когда придёт час и день начала полномасштабной Жатвы. Логика вполне понятна: у нас осталось слишком мало времени для того, чтобы успеть противопоставить силе Жнецов, их объединённой силе что-либо существенное.
— Мы воевали со Жнецами сотни лет, Дэвид, — прострекотал Явик. — И нам приходилось по большей части отступать, а не одерживать победы, даже небольшие. Мы только и сумели, что максимально оттянуть момент нашего окончательного поражения, нашего окончательного уничтожения.
— За тридцать лет присутствия в Большом Космосе, — Андерсон остановился у иллюминатора, закрытого бронезаслонкой, — мы, люди, многое поняли и многое узнали. И сейчас я скажу крайне неприятную вещь: сегодняшние расы мало подготовлены к войне со Жнецами, к противостоянию с ними. Они — разобщены. Проклятое стремление к самостоятельности, к изолированности, к одиночеству. Тогда как мы сейчас должны объединяться...
— Придётся объединяться уже во время войны, Дэвид, — прострекотал протеанин.
— Здесь вы правы, Явик, — кивнул Андерсон, не оборачиваясь. — Но... вряд ли мы сможем сопротивляться сотни лет. Поодиночке каждая раса, даже ключевая — слаба. А Жнецы... опытны. Они могут применить — и, скорее всего, применят — блокаду пространств отдельных рас. Тут, у нынешних, здешних рас, нет единства.
— И вы... люди, тоже зациклены на ретрансляторах, на их сети? — уточнил Явик, немного успокоившись и почти убрав стрёкот из голоса.
— Да. Только немногие страны Земли сейчас ведут разработки двигателей для космических кораблей, способных с приемлемой скоростью летать между туманностями, скоплениями, отдельными звёздными системами, — честно ответил Андерсон. — Секретные разработки государственного уровня закрытости. Дезинформации — вагоны, а реальных, подтверждённых данных — очень мало. Только и знаем, что ведутся такие разработки, а детали... Увы. Конкуренцию — никто не отменял. К тому же... это...
